Авика Паллада.

— А как к этому относится твой отец? — спросила я.

— А он еще не знает. — Хмыкнул Бриан, вставая из-за стола. Мы последовали его примеру и поспешили на следующий урок.

Столпившись у самой кромки леса, мы дожидались учителя по целебным травам. Ей оказалась бодренькая старушка в цветастом платочке и с удивительно добрыми глазами. Обратилась к ученикам она тоже весьма необычно:

— Доброго вечера вам, детоньки! Зовите меня просто, бабушка Аглавира. Запомните, никакой я вам не мастер, так что обойдемся без этих официальностей. — Старушка обвела нас добрым, полным умиления взглядом и продолжила. — Я научу вас находить и собирать полезные травки, а после варить из них целебные зелья и настойки. Каждая травка, каждый корешок обладает своими уникальными свойствами, и правильно их сочетая, вам под силу будет любую хворь излечить, так-то.

После этого бабушка Аглавира, порывшись в объемной котомке, достала из нее подсушенный цветок с красной, пушистой головкой и тонким коричневым стебельком.

— Это — пестроцвет. Он незаменим в приготовлении снадобья от головной и зубной боли. Найти его можно, в основном, на лесных полянах. Так что расходитесь по лесу, да смотрите, далеко не забредайте. Старайтесь держаться парами. Как правило, пестроцветы, растут рядом с замшелыми пнями или под вывороченными деревьями. На все про все вам дается ровно час.

Ученики разделились на пары. Я, разумеется, выбрала Сун Вэй. Ступив под полог леса, мы почувствовали ни с чем несравнимый запах мокрой листвы и пропитанной влагой земли. То и дело мы негромко вскрикивали, когда очередная капля, сорвавшаяся с ветки дерева, попадала прямиком за шиворот. Чем дальше мы углублялись в лес, тем отчетливее я понимала, что не являюсь поклонницей подобного времяпрепровождения. Брести, разгребая ногами опавшую листву, постоянно ежась от сырости и игривого, по-осеннему холодного ветра — удовольствие ниже среднего.

Мы старательно осматривали каждый пень в надежде скорее найти пестроцвет, и наконец, выбраться из леса. Но, к нашему великому сожалению, среди пожухлой травы и ковра из опавших листьев красная головка цветка так и не показывалась. Когда я уже было отчаялась отыскать надежно спрятавшуюся растительность, под моей ногой что-то громко хрупнуло, и я кубарем покатилась с ранее не замеченного мной склона. Да уж, надо было не по сторонам смотреть, а прямо перед собой! Но, как говорится — хорошая мысля приходит опосля. Постанывая от боли в вывихнутой лодыжке, я открыла глаза и чуть не зарычала от злости — передо мной, нагло покачиваясь на коричневом стебельке, рос искомый пестроцвет.

— Чтоб тебя! — я раздраженно ухватилась за стебель, но тот, выскользнув из руки, скрылся в земле. — Эй! Это еще что за фокусы?

— Ави, ты в порядке? — послышался откуда-то сверху взволнованный голос Сун Вэй.

Я приподнялась на локтях и, ощупав себя на предмет более серьезных, чем вывихнутая нога, повреждений, крикнула в ответ:

— Да. Лодыжку потянула, а так все нормально!

— Я сейчас спущусь! — пообещала подруга, правда, как-то не очень уверенно.

Осмотрев почти отвесный склон, я поняла, что подруге (если она, конечно, не захочет повторить мой опасный полет), придется добираться до меня в обход. Сун Вэй, видимо, пришла к такому же выводу:

— Потерпи немного, я скоро!

Я тяжело вздохнула и попыталась присесть. Получилось. Вывихнутая лодыжка нестерпимо ныла, заставляя морщиться, от пульсирующей боли. Мое внимание, привлек, неожиданно возникший, чуть левее от меня, пестроцвет. Я осторожно протянула к нему руку, мстительно представляя, как отрываю от него красную головку, но цветок вдруг, словно прочитав мои мысли, снова скрылся под землей.

— Он очень тонко чувствует негативные вибрации. — Вдруг раздался девичий голосок прямо у меня над ухом. С трудом подавив в себе желание закричать, я медленно обернулась. На меня с милой улыбкой смотрела лесная нимфа. На вид она была примерно моего возраста, одетая, несмотря на довольно прохладную погоду, в полупрозрачное платье и (я, не сдержавшись, поежилась) совершенно босая. Волосы цвета дубовой коры свободно струились по плечам нимфы, обрамляя белое, как мрамор, лицо.

— Простите, вы что-то сказали? — я готова была в любой момент вскочить, и если не поковылять, то уползти отсюда куда подальше.

— Пестроцвет очень хорошо чувствует плохие эмоции. Поэтому, чтобы его сорвать, нужно полностью успокоиться. — Пояснила нимфа и поманила тонким пальчиком вновь показавшейся из земли цветок. Пестроцвет потянулся к ней, покачиваясь на стебельке, словно кошка, которая ластится к хозяину. Спустя мгновение он уже безвольно повис в руках лесной девы, с корнем вырванный из земли. Я боязливо сглотнула.

— На, держи! — нимфа улыбаясь, протянула мне поверженный пестроцвет. Я сбивчиво поблагодарила ее и дрожащей рукой запихнула трофей в сумку. — Меня, кстати, Ландыш зовут. Сестры называют меня Ланой.

— Авика. — Я, дрожа всем телом, пожала неожиданно теплую руку нимфы. В детстве я часто слышала об ундинах — речных нимфах, которые считались душами утопших девушек, и которые сами с радостью топили неосторожных путников, решивших освежиться в их водоеме. Поэтому к любым нимфам я относилась с опаской, хотя, похоже, Лана была настроена вполне дружелюбно — вон, даже с цветком как ловко помогла...

— Ну ладно, еще увидимся! — подмигнула мне Ландыш и с быстротой ветра скрылась за деревьями. Я же осталась сидеть на сырой земле, дожидаясь Сун Вэй.

Мой рассказ о встрече с лесной нимфой очень впечатлил шелкоффку, и она, не переставая охать и ахать, помогла мне подняться с земли. Убедившись, что искомый пестроцвет все еще благополучно покоится в моей сумке, я, поддерживаемая Сун Вэй, побрела к выходу из леса.

К тому времени, как мы, грязные и злые, наконец, вывалились из леса, остальные ученики уже столпились на поляне. Судя по недовольным и расстроенным лицам, обнаружить хитрый цветок не удалось никому. Увидев нас, бабушка Аглавира облегченно вздохнула, и хитро щурясь, повернулась к ученикам.

— Ну что? Кто из вас, ребятки, нашел мне пестроцвет?

Повисла угрюмая тишина. Ребята старались не смотреть друг на друга, ковыряя носками сапог рыхлую, влажную землю. Сун Вэй, хотела было поднять руку, но я ощутимо пихнула ее локтем в бок. Девушка недоуменно покосилась в мою сторону, но руку убрала. Я сама не знала почему, но мне не хотелось при всех доставать пестроцвет из сумки. Да и бабушке Аглавире не хотелось портить момент триумфа.

— Не нашли? То-то же! А все потому, что цветок этот не каждому покажется, да в руки дастся. Поэтому-то его так трудно найти, а еще труднее поймать. Как вы думаете, почему?

— Он чувствует человеческие эмоции. — Ответила я, машинально поглаживая рукой сумку.

— Правильно(,) деточка. — Удивленно кивнула Аглавира. — Кто ж тебе об этом рассказал?

Я с деланным безразличием пожала плечами и как бы нехотя ответила:

— Прочла где-то.

Бабушка-целительница скептически хмыкнула, но продолжать допрос не стала. Вместо этого она одарила учеников слегка щербатой улыбкой и произнесла:

— К следующему занятию, выпишите десять основных свойств пестроцвета и пятнадцать снадобий, которые можно приготовить на его основе.

Вернувшись в комнату, я первым делом, не обращая внимание на удивленный взгляд Сун Вэй, вытряхнула из цветочного горшка давно завядший и облезлый папоротник и, разрыхлив пальцами землю, аккуратно посадила в него пестроцвет. Сбегав в уборную, я набрала пригоршню чистой, холодной воды и щедро полила цветок. Пестроцвет тут же поднял пушистую красную шапочку и благодарно потянулся к моей испачканной землей руке. Я легонько, одним пальчиком, провела по его полупрозрачным лепесткам.

— Ух ты! — восхищенно выдохнула Сун Вэй, подаваясь вперед, чтобы лучше рассмотреть цветок. Пестроцвет испуганно вздрогнул и тут же скрылся в земле. — Ну, ничего себе! Он словно живой!

— Мне кажется, что он и есть живой. — Тихо сказала я, наблюдая как медленно, опасливо показывается из-под земли красная шляпка.

Повозившись еще немного с Пестриком (как мы ласково окрестили цветок), я ополоснулась в душе и уселась за домашнюю работу. Боль в ноге постепенно утихла. Повторив те же процедуры, ко мне присоединилась Сун Вэй.

###

Бриан оказался прав. Буквально через пару дней после нашего разговора ученикам сообщили о предстоящей экскурсии в королевский дворец, которая была запланирована на конец недели. Я, в отличие от Сун Вэй, не так уж и рвалась любоваться красотами королевской обители. С гораздо большим удовольствием я потратила бы свой выходной, забежав на постоялый двор "У Кано" и поболтав с Исой, но мнения учеников относительно предстоящей экскурсии, мало волновали дирекцию школы — мол, это часть образовательного процесса.

И вот в назначенный день наш класс построили парами и подвели к магической заслонке, возле которой стоял крытый экипаж, запряженный двумя рыжими лошадками. Я скептически оглядела небольшой корпус экипажа, затем мысленно пересчитала количество учеников и сопровождающих нас учителей и пришла к выводу, что большей части собравшихся придется топать до Альмэна пешком. Видимо, подобная мысль посетила и остальных ребят. Они застыли в напряженных позах, будто готовые в любой момент сорваться на бег, чтобы успеть занять место в экипаже. В качестве сопровождающих с нами поехали мастер Тэйра и мастер Дэйн. Они первыми залезли внутрь, и уже оттуда преподавательница по бытовой магии крикнула:

— Долго вас ждать? Забирайтесь по одному! Не бойтесь, места хватит всем!

Я живенько представила себе соленые огурцы, плотно уложенные в бочку, и вздрогнула. Но, как оказалось, волноваться было не о чем — экипаж, видимо, расширенный заклинанием, легко уместил в своем чреве всех без исключения, мало того, мы смогли разместиться в нем с максимальным комфортом.

Лошади тронулись с места, и я поняла, что относительно комфорта явно погорячилась. Потирая ушибленный затылок, я угрюмо предвкушала поездку по колдобистой, размытой дороге до Альмэна. Экипаж нещадно раскачивался из стороны в сторону, и к тому времени, как мы доехали до города, половина класса, да и мастер Тэйра, приобрели нежно-салатовый оттенок. Я более стойко перенесла поездку и могла пожаловаться разве что на пару шишек и ушибов, приобретенных мною, когда экипаж подпрыгивал на очередной кочке.

Когда экипаж, наконец, замер, мы со вздохом облегчения буквально вывалились на дворцовую площадь под удивленные взгляды горожан. Мастер Дэйн отправился договариваться с дворцовой стражей о пропусках, а остальные пытались отдышаться и удержать свои завтраки внутри желудка.

— А ведь еще обратно ехать. — Прошептала Сун Вэй, которая выглядела бледнее, чем обычно. Судя по несчастному виду, ребята думали о той же самой перспективе, с ненавистью поглядывая на экипаж.

Наконец, мастер Дэйн, договорившись со стражем, бодрой походкой подошел к нам:

— Строимся парами. Во дворце ведем себя тихо, не разбредаемся, руками ничего не трогаем. Все уяснили?

— Да, мастер Дэйн. — Нестройным многоголосьем ответили мы и зашагали вслед за учителем.

Сун Вэй оказалась права — королевский дворец действительно сверкал изнутри золотой отделкой. От такого количества золота, мерцающего в солнечных лучах, у меня тут же разболелись глаза, и я решительно не понимала щенячьего восторга моих одноклассников, которые с благоговейными ахами и вздохами крутили головами, пытаясь получше рассмотреть вычурное убранство дворца.

— Это золотой зал. — Мастер Дэйн обвел рукой помещение. — Именно это место отводится для экскурсий. В зале мы с вами увидим родовые гербы, портреты и вензеля королевской семьи. Прошу следовать за мной.

Класс послушно потопал за учителем, время от времени оскальзываясь на натертом до блеска полу. Нас подвели к висящим на стене портретам, тоже, разумеется, вставленных в витиевато-лепные золотые рамы.

Мастер Дэйн указал на портрет полного мужчины с жиденькой бородкой клинышком и по-бульдожьи обвисшими щеками. Голову толстяка, помимо белых буклей парика, украшала усыпанная драгоценными камнями корона.

— Как вы видите, это изображение, всеми нами любимого короля Эльгара Четвертого, а рядом висит портрет его дражайшей супруги, королевы Белатрины.

Мы перевели взгляд на запечатленную на холсте женщину. Она была весьма привлекательна: вьющиеся, медового цвета волосы, спокойные, синие глаза, прямой, тонкий нос с трепетными ноздрями и изогнутые в легкой полуулыбке губы.

— На следующем портрете мы с вами можем увидеть старшую дочь супружеской четы, принцессу Ингрит.

Принцесса Ингрит явно пошла в отца, молочным поросенком взирая на нас с картины. Пышнотелая, белокожая, с жиденькими светлыми волосами, непостижимым образом уложенными в замысловатую прическу. Облаченная в пышное платье, украшенное всевозможными бантиками и рюшечками, она больше всего походила на торт, вышедший из-под руки какого-нибудь безумного кондитера. Рядом с изображением старшей королевской дочки располагался портрет средней.

— Принцесса Филис, между прочим, в этом году поступила в академию межрасовой политики и дипломатии. — Мастер Дэйн, поднял вверх указательный палец, словно призывая нас всех восхититься образованностью принцессы. Средней дочке короля повезло больше — она была похожа на свою мать: такие же янтарно — медовые локоны и васильково-синие глаза в обрамлении густых черных ресниц.

С портрета третьей дочки короля на нас взирала маленькая, белокурая девочка лет двух-трех. Она была как раз в том возрасте, когда еще трудно определить, на кого же из родителей она похожа больше. Сейчас пухленькая, как и все дети, она могла вытянуться к пяти-шести годам, а белокурые волосы со временем могли чуть потемнеть, приобретая медовый оттенок. Но если малышка пошла в своего отца, то со временем из пухленького карапуза она может вырасти в пышнотелую, румяную деваху, как и ее старшая сестра.

Мы подошли к следующему портрету, откуда на нас опять взирала... королева.

— Это леди Касантра — сестра нашей королевы. — Мастер Дэйн указал на изображенную на картине женщину, как две капли воды похожую на свою сестру. Вот только, в отличие от королевы Белатрины, данная особа не улыбалась, а взирала на нас холодным, чуть надменным взглядом. И тут я заметила нечто, заставившее меня беззастенчиво распихать локтями остальных учеников и пододвинуться поближе к портрету.

— Сун Вэй! — позвала я, когда класс двинулся дальше по залу. — Быстрее иди сюда!

Шелкоффка тут же оказалась рядом со мной, глядя встревожено-недоуменным взглядом.

— Посмотри-ка внимательнее. — Я указала рукой на картину. — Что болтается у нее на шее?

Сун Вэй всмотрелась в портрет и пожала плечами:

— Кулон в виде ящерки.

— Ага! — я возбужденно пихнула ее локтем. — А какая это ящерка?

— Ну, рубиновая... — и тут же, глаза девушки расширились от внезапной догадки — Ты думаешь, это и есть тот самый амулет?

— Рубиновый ящер! — согласно кивнула я, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Вопрос только в том, что он делает на шее леди Касантры, и как он тогда попал к господину Эвазу?