Он сидел совершенно неподвижно, лишь глаза казались живыми на этом пергаментом лице, изборожденном глубокими жесткими складками. Но у меня не возникло ни малейшего сомнения, что когда дойдет до дела, его движения будут быстрыми и точными, как бросок змеи...
Меня опять пихнули в спину. Я влез внутрь. Опустился на сиденья напротив Амерта и его телохранителя. За мной забрался виконт, сел бок о бок со мной.
В распахнутой дверце высился на коне Шептун.
Пергаментный ощупал меня взглядом — будто змея прошлась трепещущим раздвоенным языком. Уставился мне в глаза. Взгляд у него был тоже как у змеи — неподвижный и пустой.
От цветочных запахов, наполнявших карету, в голове плыло.
— Прошу простить меня и сэра Мереза за это небольшое представление, — заговорил Амерт. — Мне не хотелось, чтобы нас видели вместе в трактире, где на каждую щель по два глаза и три уха. Поверь, у меня есть на это веские причины...
— Я советовал бы вам, милорд, быть осторожнее с этим Бримером, — разлепил губы виконт. — Вы ведь еще не знаете, чем наше маленькое представление кончилось на самом деле.
— М-м? — взгляд Амерта улпыл к нему. — Но я думал, раз он прискакал сюда на одной из наших лошадей...
— Прискакал, милорд. Но вовсе не потому, что посмеялся надо мной и хотел доказать, что никакие демоны в лошадей не вселяются.
— Н-да?.. — Амерт снова уставился на меня. — А тогда что же?
— Он, не сморгнув глазом, взялся изгнать демона из лошади. Мне даже не пришлось настаивать.
— Демона? — на лице Амерта расплылась недоверчивая улыбка. — Из лошади?
— Из моей Лунки.
— Из Лунки — демона? Из этой кротчайшей из смирнейших лошадок?
— Более того, милорд. Он нашел в ней демона. И изгнание отняло немало сил.
Амерт с любопытством разглядывал меня.
Я глядел на герб на его груди. Над золотым волком была графская корона. Значит, как и старший брат, тоже пожалован королем.
— Что меня просят сделать, сэр, то я и делаю.
Виконт нехорошо прищурился. Кажется, он полагал, что я должен обращаться к его господину не иначе как "милорд"?
И к нему самому, наверно, тоже?
— Вы, виконт, мне за что заплатили? То и получили.
Граф хмыкнул, расплывшись в добродушной улыбке:
— Тоже верно! Впрочем...
Он погрустнел. Нахмурившись, закрутил головой, что-то отыскивая.
Это оказался небольшой кожаный бурдюк. Граф основательно приложился к нему, потом шумно перевел дух. И уже без всякой веселости сказал:
— Я хочу нанять тебя, Бример.
Сквозь цветочные запахи пробивался терпкий аромат крепкого южного.
— Нанять для чего, сэр?
— Я хочу, чтобы ты изловил одного человека. — Граф снова приложился к бурдюку. Отер губы. Разводы вина на подбородке были как кровь. — Или убил! Если не сможешь поймать живым.
16
— Я не убийца, сэр. И не охотник за головами.
— Ты — чернокнижник, — бросил виконт. — Тот человек — тоже чернокнижник. Ты такой же, как он. Ты знаешь его повадки. И здесь ты поймаешь его лучше, чем любой охотник за головами.
— Здесь? — уточнил я. — Возле Лиходеевки?
— В Черной Лилии.
Черная Лилия?..
На всякий случай я удивленно задрал брови. И повторил так, будто в первый раз слышал:
— Черная Лилия?
Пусть думают, что эти слова для меня ничего не значат. Черная Лилия... Это же где-то рядом с Медвежьим Углом. Совсем рядом!
— Ах, ты же всего пару дней в этих местах... — пробормотал граф и разочарованно откинулся на спинку.
Я моргнул. А опомнившись, постарался скрыть свое изумление.
Да, я всего лишь позавчера оказался в окрестностях Оростола. Но с какой стати граф настолько интересуется моей скромной персоной?
Что имя мое ему известно — ну это, допустим, ладно. В той "Последней кочке" я назвался своим настоящим именем, когда убедился, что белых братьев нет ни на постое, ни проездом.
Но одно дело — случайно узнать о том, что случилось вчера ночью. Про дела на хуторе, про пару вставших и снова упокоенных мертвецов, про человека, которого староста посчитал чернокнижником, и которого, по совету старосты, ветераны с хутора наняли для того, чтобы разобрался с их бедами... Кто-то в "Последней кочке" мог об этом трепаться, когда там были люди графа. С этим ясно. Но то, что было до этого?
Про то, что в окрестностях Оростола я всего пару дней, — про это я точно никому не говорил. Ни в той "Последеней кочке", ни тем двоим воякам-хуторянам, ни здесь, в "Мамаше штурмовика". И за Эйка могу ручаться. Он умеет держать язык за зубами.
Тогда — откуда? Как он узнал?
— Черная Лилия — это замок, — сказал виконт. — К северу отсюда. Орки штурмовали его. Захватили. Потом, когда их выбили...
Виконт замолчал, покосившись на графа. Будто испрашивал разрешения.
— Ну а что, виконт? — вздохнул граф и взглянул на меня. — Да, король желал бы отблагодарить моего брата за помощь, однако королевская казна сейчас пуста. Король подарил моему брату освобожденный замок. Брат же свалил дела с замком на меня...
Граф еще больше поскучнел. Приложился к бурдюку, но лицо так и осталось кислым. Ничтожна цена любых замков и земель в этих краях — даже беженцы сюда не спешат возвращаться, потому что все еще может три раза поменяться. Орки уклоняются от всех крупных битв, явно готовят новое наступление.
— Скажу как на духу: мне эти места совсем не нравятся, — пробурчал он. — Болота, этот ужасный воздух, туманы... Вместо нормальных честных крестьян — черт-те кто, сброд и лихие людишки... Орки совсем рядом... А теперь еще этот... — Он вдруг оскалился, и его глаз блеснули. — Я хочу нанять тебя! Чтобы ты нашел мне его! Живым или мертвым! Мне нужна голова этого чернокнижника!
Чернокнижника?..
— О каком чернокнижнике вы говорите, сэр? — осторожно уточнил я.
Но граф провалился в какие-то свои мысли. Глядел невидящими глазами куда-то между мной и виконтом.
— В замке у нас захворала лошадь, — заговорил виконт. — Потом еще три. Мы вывели их из замка, чтобы зараза не перекинулась на всю конюшню. Под боком сгоревшая деревушка, там в поле уцелел хлев для хобов. Мы оставили лошадей там, пока не выздоровеют. Ночью, пока мальчишка-конюх, приставленный к ним, отлучился в замок, они все пропали...
Виконт замолчал, покусывая ус, тоже вдруг задумавшись о чем-то.
Я пожал плечами. Лошади?.. Больные?.. Пропали?.. Но при чем тут...
— Но граф сказал — человек? Чернокнижник?
Виконт медленно кивнул.
— Да. Когда лошади пропали, я послал людей осмотреть поля вокруг, край болота... Лошадей мы не нашли, но в развалинах деревни поймали двух воришек.
— Мы думали, что это воришки! — с досадой пробормотал граф, уставившись в грудь виконту. Похоже, этот бурдюк с вином был далеко не первым. — А ведь мне сразу показалось, что что-то не так. Лошадей-то с ними нет. А сами — здоровенные, как королевские стражники... Какие уж тут бродяги...
— Сразу они не признались, куда дели лошадей, — сказал виконт. — На ночь их заперли в темнице. У меня были другие дела, поважнее, и я собирался разобраться с этим утром. Но когда...
— Один оказался чернокнижник! — прошипел граф, скрипнув зубами. — Сбежал, ваглово семя! Прямо из каменного мешка!
Я перевел взгляд на виконта, вежливо задрав брови:
— Сбежал?
Как можно сбежать — из каменного мешка?
— Когда я утром послал привести его, темница была пуста. И следы крови. На полу, на стенах... Потом, когда стали осматривать внимательнее... Эти следы крови...
Виконт опять замялся, покусывая ус.
В проеме распахнутой дверцы шевельнулось — Шептун прижал пальцы к горлу. Все это время он так и был тут рядом, чуть пригнувшись к нам с лошади, и слушал разговор. Оба благородных, впрочем, не возражали.
— Это были руны, — просипел Шептун. — Как орочьи. Когда шаманы призывают демонов.
17
Руны?..
— В моем замке! — процедил граф, глядя стеклянными глазами куда-то в спинку между мной и виконтом.
Кровавые руны, говорите... Как шаманы призывают демонов...
— Гм! А этот чернокнижник... — осторожно начал я. — Когда его обыскивали, у него были какие-нибудь странные амулеты? Или такие... маленькие, прозрачные камни? Будто осколки горного хрусталя?
— Ты говоришь о кристаллах, — просипел Шептун, презрительно скривившись. — Разумеется, его обыскали! При нем ничего не было. Ни кристаллов, ни амулетов, ни даже пустых свинцовых футляров. Ты что нас, за идиотов держишь?
Я уставился на него.
Обыскали?
Причем знали, что именно искать... И все равно ничего не нашли. Выходит, кристаллов не было — точно?
Снаружи гомонили птицы. Где-то в отдалении пара скучающих остряков перекидывались шуточками.
Граф моргнул и ожил.
— Что-то не так? — спросил он меня.
— Он раздумывает, сэр, — просипел Шептун, перехватив пальцами на шее, — как тот чернокнижник смог поладить с демонами, не имея ничего под руками.
Я внимательно разглядывал его. Высокий, не очень широкий в плечах. Сероватые водянистые глаза, нос горбинкой. Под черно-сизой щетиной впалые щеки... Может это быть кто-то такой, о ком я слышал?
Раз он тут, при этих благородных, в дружинниках, — то не из тех, кто по-настоящему одержим тем, как обрести магические умения. Но, похоже, когда-то плотно интересовался... Иначе откуда еще может знать? Он ведь не благородный. И едва ли был гарпией. Гарпия однажды — гарпия навсегда, до смерти, будь она в бою или от старости. Орден не любит отпускать тех, кто терся рядом с белыми братьями.
Значит — а что еще остается? — когда-то крутился среди тех же людей, что и я... Такие трудности с голосом, как у него, обязательно упоминались бы в описаниях. Но я никого такого не помню.
Или это с ним случилось уже после? Когда бросил попытки овладеть магией?
— Ты уверен, — сказал я, — что при нем не было ни одного кристалла?
— Не было, — разлепил губы виконт. — Можешь не сомневаться.
Он кинул взгляд на пергаментного.
Надо понимать, этот древний удав — не только личный телохранитель? Но и отвечает за то, кого берут в дружину?
Или за то, как допрашивают дружинников, попавших под подозрение?..
Пергаментный сидел рядом с графом беззвучно и неподвижно, откинувшись в самый угол кареты. И глядел мне в глаза, даже когда я на него не смотрел. Меня это начинало бесить.
— А почему это так важно? — снова ожил граф. — Эти кристаллы.
— Демонами надо как-то управлять, сэр, — сказал я. — С помощью чего-то. Как кнут для непослушной лошади.
— Кроме кнута бывают еще и пряники, — просипел Шептун. — Это был демонопоклонник. За свое освобождение он расплатился с демоном вторым пленником.
Я задрал брови.
— Расплатился?
— Пропали оба, — сказал виконт. — Их бросили в одну темницу, и исчезли они оба. И тот, который уж из них чернокнижник, и второй тоже. Крови на камнях было много, но ни убитого тела, ни хоть каких-то его останков. Ничего.
— Скормил его демону, — просипел Шептун. — А тот помог ему выбраться.
Скормил демону?..
Помог выбраться?..
Я переводил взгляд с него на виконта.
Как у них все лихо получается! Вызвал демона, скормил ему приятеля по несчастью, приказал помочь, и выбрался из каменного мешка?
Да если бы управлять демонами было так легко и просто, у каждого в королевстве было бы в прислужках по паре!
— Для начала, — поглядел я на Шептуна, — прежде чем сулить демону что-то в награду, его надо было как-то вызвать. С помощью чего-то... Вы уверены, виконт, что никто из ваших людей им не помогал? — Я взглянул в глаза пергаментному. Прямо в мертвый змеиный взгляд. — После того, как их бросили в темницу?
— Ты хочешь сказать, что кто-то отпер дверь снаружи, дав им уйти? — сказал виконт. — Нет. Их бросили в темницу вместе именно потому, что она была единственная, которая закрывается на ключ. Ключ был только у стражника. И в нем я уверен.
— Но им в темницу могли что-то передать? Может быть, тайно... На дне кувшина с водой. Или просто подкинуть через решетку.
— Там дубовая дверь, обшитая железными полосами, — просипел Шептун.
— Передать? — с сомнением повторил виконт. — Ради чего? Оба были в лохмотьях и без медяка.
— Меня волнует не то, как он сумел выбраться из темницы! — воскликнул граф. — А то, что он умудряется прятаться в моем замке! Мои люди обыскали все, но не могут его найти!
Сдержав тяжелый вздох, я лишь вежливо опустил глаза.
— На его месте, сэр, я бы просто ушел из замка...
Граф меня будто и не слышал. Ответил виконт.
— Мы тоже так подумали вначале. Увы, — горько добавил он, будто за этим "увы" скрывалась его личная вина, и эту вину он признавал. Но тут же его лицо снова закаменело. Глаза твердо уставились на меня. — Но он все еще в замке.
Да неужели?
— Кто-то его видел, или вы так думаете?
— Я это знаю, — голос виконта был так же холоден, как бесстрастно его лицо. — Он все еще в замке, и он мстит. Следующей ночью пропали два кузнеца, делавшие замок в двери темницы.
— Так замок был сломан?
— Там несколько темниц. Они делали замок в другой. Не держать же пленников в темнице, откуда один раз уже сбежали?
— А в той, откуда они сбежали, вы оставили все, как было?
— Мы не самоубийцы, — просипел Шептун. — Там же вызывали демонов! Мы сразу выжгли все руны... то, что можно увидеть. Но на рунах ведь было еще что-то? Что можно только созерцать? — Он сглотнул и стиснул горло плотнее. — Сколько оно еще продержится, когда не осталось крови? Она ведь скрепляла руны.
— А те два кузнеца, которые пропали? Их тела нашли?
— Нет, — сказал виконт. — От них даже кровавых следов не осталось.
— В моем замке... — процедил граф сквозь зубы. — В моем замке он скармливает демону моих же людей!.. Мне нужна его голова, Бример, — глаза у него снова стали бешеные. — Я дам тебе дюжину золотых.
Дюжина золотых...
Я постарался, чтобы мое лицо оставалось пресным, как тесто у нищей вдовы.
Двенадцать золотых — столько, между прочим, получает королевский штурмовик за целый год.
Если совсем честно, столько денег я держал в руках всего раз в жизни, — и это были не совсем мои деньги.
— Ну так? — промурлыкал граф, почти рассеянно, снова добродушный. — Как ты отнесешься к приглашению погостить в моем замке? Я обещаю тебе все возможное гостеприимство.
Дюжина золотых...
Только я помнил еще и о полудюжине серебряных. За изгнание демона из лошадки.
— Ты ведь не откажешься от приглашения его светлости? — проговорил виконт, и его тон мне совсем не понравился.
Пергаментный рядом с графом едва заметно шевельнулся. И теперь его правая рука была скрыта где-то за бедром, между складками тяжелых занавесей на другой дверце кареты.
Лошадка, лошадка...
Демон в ней появился только для того, чтобы выманить меня сюда?
Или выбор демона в лошадке как предлога, чтобы я покинул "Мамашу штурмовика", совсем не случайный? И может случиться так, что демон заставит лошадку сбросить меня? И обратно в трактир привезут мое тело со свернутой шеей...
