Темные сказки Лайкарры

И никто не заметил, как сыто блеснули мутные гранаты на растрескавшейся крышке старой шкатулки.

* * *

*

— Не старайтесь, госпожа, — как можно более спокойно произнес он, хотя в данный момент парню хотелось совсем иного: скандалить, бить посуду, а еще лучше напиться рвотного корня и расстаться со всем, съеденным за день, лишь бы только избавиться от ощущения этих приторно-грязных губ. Но максимумом роскоши, которую убийца мог себе позволить на данный момент, было несколько глотков восхитительно-холодной воды из так кстати подвернувшегося кувшина. "Надо же, — подумалось ему, — начинаю ценить мелочи жизни".

— Вы не можете не только двигаться и говорить. Вы уже мертвы, графиня, — говорить это юноше было не особенно приятно. Он считал подобный способ убийства грязным, хоть и довольно действенным. Одно прикосновение к жизненной точке — и тело жертвы превращалось в парализованный мешок костей, не способный даже сделать вздох. Но работа оставалась работой, и приказ убить хранителя никто не отменял. — Ничего личного, сударыня. Долг, Служение, Память.

Вот так, графиня де Ланси. Знай в свои последние минуты, кто именно пожелал твоей смерти. Знай, что ты перебежала дорожку не собственному королю и не святым отцам из Грейса. Долг, Служение, Память. Ты помешала Серебряному Лесу, смертная. И его пес выполнил свой Долг.

Он отошел к окну и стал смотреть, как холодный ветер срывает с деревьев последние чудом уцелевшие листья. Ледяной дождь монотонно барабанил по подоконнику. Хотелось лечь и уснуть до весны, слиться с природой и, завернувшись в саван снегов, ждать весенней капели и шалого пения птиц. А вместо этого он, как последний подонок, убивал по приказу, и притом не в честном бою с мечом в руке, а вот так вот, грязно и подло. Парень был сам себе противен, прекрасно это осознавал и ничего не мог поделать. Его миссия была еще не завершена, и выполнить ее мог только он.

Убийца обернулся, хотя смотреть на последствия своих "трудов" не хотелось. Мертвая графиня безвольной куклой застыла в кресле. Ее лицо посинело от удушья, некогда красивые глаза нелепо таращились куда-то в пространство. Парня передернуло, когда он понял, что женщина, умирая, смотрела на себя в зеркало.

Он судорожно вздохнул и, не поднимая глаз, по широкой дуге обошел кресло с трупом. На ковре валялась его одежда, которую он быстро натянул, хотя руки дрожали и совсем не хотели застегивать десяток мелких пуговичек камзола. Когда непокорные тряпки все-таки заняли причитающееся им место, парень нашарил в кармане небольшой мешочек, сплетенный из тонких серебряных нитей и украшенный мелким жемчугом. Металлические волокна, переплетаясь, образовывали узор, весьма похожий на паутину. Красивая безделушка, в таких мешочках часто перевозят драгоценности. А еще это был один из самых надежных магических изоляторов, какие ему только доводилось видеть. Как раз то, что нужно для задания.

Достав из-за голенища сапога тонкую спицу, убийца осторожно поднял крышку старой шкатулки. Внутри на пожелтевшей от старости ткани лежали самые мерзкие камни, которые ему только доводилось видеть. Вся внутри вопило от брезгливости, стоило только взглянуть на них, а уж когда пришлось трогать... Пока он снимал диадему графини, парню казалось, что он потеряет сознание от омерзения. Это притом, что к самому камню убийца так и не прикоснулся, а трогал лишь тонкую золотую цепочку. Тогда чудилось, что он держал в руках раскаленное лезвие, до того неприятно это было. А когда графиня ударила его... Оправа кольца расцарапала кожу на скуле, а потом камень на долю мгновения прикоснулся к телу. Он думал, что не выдержит и закричит.

Не дотрагиваясь до украшений, убийца поддевал их спицей и по одному опускал в мешочек. Серьги, диадема, ожерелье и браслет заняли свое место в хранилище. Оставалось кольцо. Медленно и осторожно, словно ядовитую змею, поддев украшение спицей, он внимательно к нему присмотрелся. Артефакт Сумерек, творение безумного бога людей, был мерзостью, заключенной в прекрасную оболочку. Ему на мгновение показалось, что он держит в руке кусок гнилого зловонного мяса. Покрепче стиснув зубы, убийца отправил перстень в мешочек к остальным артефактам. Теперь их сила, надежно заблокированная, не смогла бы навредить ему и окружающим.

Делать здесь было больше нечего. Парень осмотрелся, выискивая, не осталось ли каких-либо следов его присутствия. На столе стоял почти пустой кувшин, из которого он пил. Это могло стать следом для королевских ищеек, что было бы нежелательно. Потому кувшин был удостоен крохотной крупицы магии Ночи из специального артефакта-уловителя, которая уничтожила саму вещь вместе со всеми следами ауры, которые могли на ней остаться. Обернувшись на пороге и еще раз осмотрев комнату, убийца разбил об пол кристалл телепорта.

Интересно, ему показалось, или на оправе кольца действительно осталась капелька крови?

22 день месяца листопада 1657 года от В.С.

Химерья Пустошь

2

Люди — удивительные создания. С одной стороны, эти неугомонные существа умудрялись выживать везде, будучи добрыми соседями представителям практически любой из рас. Поговаривали, они даже сподобились уживаться в своеобразном симбиозе с вампирами, в обмен на свою кровь получая большие деньги и разные привилегии. С другой стороны, не было такой расы, которой бы люди не перебежали дорожку в своих вечных распрях и авантюрах. Ну и, конечно же, людская привычка к междусобойчикам... Ни одна иная раса разумных, даже кровожадные сидхэ, для которых подгадить ближнему своему — святая обязанность, не могла похвастать столь сомнительным качеством, как маниакальная тяга к братоубийственным войнам. Только люди, эти короткоживущие порождения Сумеречного бога, умудрялись уничтожать больше своих соплеменников, чем врагов иных рас. А после заключения пусть шаткого, но все ж таки перемирия, подписанного под давлением со стороны магопросвещенного Сарешша, люди утратили законную возможность портить кровь представителям других рас и с удвоенным энтузиазмом принялись за себе подобных. Гражданская война, захлестнувшая северные королевства, уже привела к тому, что в некогда вольном Грейсе власть церковная подмяла, а то и вовсе уничтожила светскую. Теперь ростки гражданской войны, которая все стремительнее обретала религиозный характер, поднимали голову в Истии. А зная методы братьев-проповедников веры Единого, не стоило сомневаться, что там очень скоро начнут жечь нелюдей, потому что церковники все мирные договора ни в грош не ставили.

Да, люди — удивительные создания. Только они умудрялись выживать (да что там, просто таки роскошно и со всем комфортом жить) на так называемой Химерьей Пустоши — богами позабытом местечке на стыке владений четырех разных нелюдских рас, представители которых не всегда жаловали друг друга.

На севере и северо-востоке вздымались к облакам Закатные пики, закованные, словно в броню, в толщу льда. У подножия гор, по заснеженным просторам Льдистых равнин кочевали свободные племена ледяных троллей, а глубоко под землей, в лабиринтах подземных пещер и рукотворных тоннелей раскинулись величественные в своей мрачной красоте города сидхэ. Закатные пики резко сворачивали к югу, служа природным щитом для сказочных долин Тысяч Водопадов, расположеных по ту сторону гор. О них ходило множество легенд, но толком ничего не было известно, потому что еще никто не вернулся из радужного тумана, что окутывает те земли.

На юге Пустоши упирались в легендарные Леса гоблинов. Поговаривали, что в глубине этих неприветливых джунглей скрывался главный храм богини Судеб, но кто ж докажет! Зеленые коротышки никого на свою территорию не пускали, а связываться с их боевыми шаманами не рисковали даже самые отъявленные сорвиголовы из человеческих магов.

На западе же Пустошь граничила с величественным эльфийским Серебряным Лесом, который также был закрыт для посетителей и просто праздношатающихся субъектов из иных рас. Короче, на этой земле никогда не было известно, с какой стороны придет вооруженный отряд, но люди все равно здесь жили, и как жили! Небольшие обособленные хутора, затерянные среди бескрайних степей и невысоких холмов втихую приторговывали с представителями всех рас. Их жители содержали постоялые дворы для путников, предоставляли перевалочные базы торговцам и контрабандистам, торговали информацией. И богатели не по дням, а по часам. А единственная открытая граница — на востоке, где целились в небо каменные башни приграничных городов-фортов королевства Аллирии — служила просто таки подарком для темных личностей всех мастей, оттенков и расцветок. Большего количества шпионов, ворья и просто подозрительных типов, чем на границах Пустошей и Аллирии, не встретить было ни в одном другом месте континента. Даже, пожалуй, пиратская "вольная область" Силура на юге материка, недалеко от исконных владений оборотней, могла похвастать куда меньшим количеством прожженных бандитских рож, чем с виду тихие городки у границы. А ведь в задумке это были военные форты...

Короче говоря, большего подарка, чем Химерья Пустошь, для таких, как молодой убийца, и придумать нельзя было. Легче легкого было затеряться среди воров, контрабандистов и шлюх, где лишние вопросы без надобности не задавали, или же платили за информацию полновесными монетами. На просторах Пустоши можно было все: и скрыться от властей, и сбыть краденное или же сбагрить горяченькую информацию, чтоб дошла, кому надо, или раздобыть самые редкие и самые запретные товары на всем Каланое...

А еще тут варили самый отвратительный кофе на континенте, с тоской подумал убийца, глядя в кружку с отвратительной грязно-серой бурдой. Он бы даже не догадался, что это такое, если бы разносчица не подсказала. Очень хотелось посмотреть в глаза тому, кто догадался подавать кофе в кружках. Спать хотелось неимоверно, потому он и пытался залить в себя хоть немного бодрящей гадости, но это оказалось выше его сил. Третий день парень сидел в трактире на одном из богатых хуторов Пустошей, пытаясь отдохнуть и ожидая весточки от начальства. Снежные бури севера еще не долетали в эту часть Великой Степи, так что можно было вполне неплохо проводить время, вот только его донимали две вещи: кошмары и кофе. Подстегнутое бессонницей, в душе все сильнее поднималось глухое невнятное раздражение. И оно только росло с каждым днем. Его не способны оказались заглушить ни приятные посиделки с местным сбродом, ни жаркие объятия продажных красавиц, ни контрабандное эльфийское вино.

Решительно отодвинув кружку с варевом, убийца покинул общий зал и пошел наверх, в свой номер. Комнатенка была отнюдь не дворцовыми апартаментами, но вполне себе сносной и довольно просторный, вмещая большую кровать с претензией на балдахин, шкаф с мутным зеркалом на дверце, сундук у окна, стол и даже несколько кресел у небольшого камина. Учитывая, что находилась вся эта роскошь в откровенно бандитском притоне, где по логике вещей можно было рассчитывать разве что на ночлежку-клоповник, то комната была и вовсе восхитительна. Когда он впервые проезжал через Пустоши, то был приятно удивлен тем, как живут местные молодчики. На широкую ногу, не оглядываясь и не скрываясь ни от кого. А от кого прятаться? С Пустошей выдачи не было, об этом знал весь континент и благоразумно молчал себе в тряпочку.

Дотащив свою бренную тушку до зеркала, убийца уставился в чуть мутноватую глубину. Выглядел он, по собственному мнению, так, что краше в гроб кладут. От милого юноши, что двумя неделями ранее изображал из себя подстилку для престарелой человеческой дворянки, не осталось решительным счетом ничего. От природы смуглая кожа приобрела землистый оттенок, зеленые глаза поблекли и глубоко запали, нос заострился, а у бледных губ, которые уже не казались по-детски мягкими, залегла горькая складка. Трехдневная щетина придавала его лицу еще более запущенный вид. Учитывая наличие остреньких эльфийских ушек, выглядел полукровка при этом и вовсе затрапезно.

Дополняла непрезентабельный видок тонкая багровая ниточка шрама на скуле. Убийца изначально не придал большого значения царапинке, оставленной кольцом-артефактом, и, как показала практика, напрасно. Чем дальше, тем больше ему казалось, что нынешнее состояние связано как раз с этим незначительным, на первый взгляд, эпизодом.

Дело в том, что в последнее время он не мог спать. Вернее, боялся. До зубовного скрежета, до истерики и чуть ли не до мокрых простыней. Стоило только ненадолго закрыть глаза, как парень проваливаюсь в горячечный бред, полный кошмаров. Ему все время казалось. Что кто-то гонит его, будто добычу, а он может лишь бежать, неспособный драться. С каждым разом преследователь подбирался все ближе, иногда полуэльфу даже казалось, что он ощущает чужое дыхание в своих волосах. И его не покидала уверенность, что когда неведомый некто настигнет свою жертву, то примется рвать в клочья, погружая вершковые клыки в беззащитное тело. Убийце казалось, то он медленно, но верно сходит с ума. Парень просыпался среди ночи от собственного крика, от которого болезненно саднило горло. С трудом разжимая сведенные судорогой пальцы, полукровка с каждым разом все отчетливее понимал, что дальше будет только хуже. Что однажды тварь, таящаяся в глубинах кошмаров, сомкнет клыки на его горле, и тогда он умрет, окончательно и бесповоротно. Но прежде, чем позволить себе такую роскошь, как смерть, нужно было еще довести до конца задание командующего.

Завалившись на кровать в сапогах, парень мученически вздохнул и постарался расслабиться. Организм требовал хотя бы минутку отдыха, в противном случае грозясь отключиться в самый неподходящий момент. Стоило смежить веки, как мутный водоворот усталости стал затягивать его в глубину горячечного сна. Вокруг клубились странные жемчужно-серые вихри, выстреливая неопрятными щупальцами, в глубине которых угадывались изломанные, уродливые фигуры. И снова его настигало ощущение враждебного присутствия, несущего боль и смерть. Серые туманные клубы окрасились густо-багровыми, как те проклятые камни, что убийца вынес из дома человеческой женщины. "Если выживу, — поклялся он сам себе, — в руки рубинов не возьму! Да и других камней, пожалуй, тоже".

Тварь-из-тумана сегодня подобралась особенно близко. В пляске кровавых вихрей мелькнул разрыв темноты. Полуэльф не стал дожидаться, пока тьма обретет форму, и кинулся бежать. В густом тумане казалось, что он стоит на месте. Все так же вились, конвульсивно подергиваясь, щупальца марева, все так же рвал натянутые струнами нервы взгляд в спину. Только вот в этом сне что-то было не так. Парень не сразу понял это, полностью отдаваясь безумному бегу, лишь край сознания зацепился за несоответствие. Откуда-то справа стал доноситься странный звук. Он был тихим и неразборчивым, но он был хоть чем-то живым в мире, полном тумана. И молодой полукровка бросился туда...

Ведро ледяной воды, вылитое на голову, разбудило лучше всякого кошмара. Парень с громким воплем, достойным весеннего кота, подскочил над кроватью вершка на три, не меньше, приземлился на мокрую кучу тряпья, еще пять минут назад бывшую мягкой постелью, и только тогда соизволил продрать глаза. С выражением вежливого любопытства на породистом лице, на него взирал самолично глава внешней эльфийской разведки господин Мэй?танор эа Ранис, непосредственный начальник парня. Небрежная человеческая одежда и пустое ведро придавали эльфу весьма шкодливый вид, хотя убийца оценить всю прелесть ситуации не мог. Скатившись со злорадно хлюпнувшей кровати, он попытался изобразить поклон, но ноги запутались в прикроватном коврике, и юноша, некуртуазно матернувшись, распластался по полу. Грохот его костей наверняка слышал весь трактир.