Хозяйственные истории

Служанку звали Мириам. И если она не была занята делами, то всегда вот так вот караулила под дверью принцессы, будто бы ожидая, что та на старости лет решится на побег из дворца.

— Доброе утро, Мириам, — вежливо поздоровалась я, чем сразу нарушила гармонию помещения.

— Доброе, — взгляд ее серых глаз нельзя было назвать враждебным, но и симпатии ко мне она явно не испытывала.

— Скажите, пожалуйста, Ее Высочество в последние несколько дней из комнаты по ночам не выходила?

— Я такого не припомню. Но разве ж за молодыми углядишь. Эта вертихвостка кого угодно вокруг пальца обведет, — служанка даже на секунду не остановила спицы.

Ирония заключалась в том, что одну сумасшедшую поставили, чтобы стеречь другую. Если принцесса Виолетта находилась в своём, неведомом нам мире, то мир Мириам вполне можно было себе представить — если мысленно вернуться в прошлое лет на двадцать.

— Я поговорю с принцессой? — может быть, она будет чуть более адекватна.

Служанка сделала короткий жест спицами, который я расценила как "Валяй!". Я поспешила воспользоваться приглашением. Постучала в дверь в комнату принцессы, но, так и не дождавшись ответа, решила войти.

За дверью было огромное светлое помещение, пропитанное запахом краски. Но вот то, что я там увидела, несколько отличалось от ожидаемого. Принцесса Виолетта в белой просторной одежде с растрепанными вьющимися волосами сидела за мольбертом, кисть в ее руке замерла, и вот-вот грозила испачкать в зеленой краске ее колени. Внимание женщины было приковано к гиганту, который сидел посреди комнаты на колченогой табуретке и терзал лютню.

— Доброе утро, Ваше Высочество, — я присела в реверансе, тупо следуя протоколу, хотя прекрасно понимала, что принцессе было бы наплевать, даже если бы я сказала ей привет.

А вот бард остановил свою игру и, вскочив с табуретки, рискуя пробить головой потолок, поклонился:

— Доброе утро, леди Николетта. Я решил сыграть для принцессы свою новую песню.

— И кто же властительница Ваших дум на этот раз? — не без лукавства спросила я, ибо список жертв его таланта мог бы занять минут пять перечисления.

Бард зарделся, словно разоблаченный подросток. Покоритель женских сердец из него был и вправду аховый. Ходили даже слухи, что кто-то его проклял. Не знаю, так ли, но я старалась быть в курсе его приключении, так как было неимоверно интересно, чем же все это кончится, и, главное — когда. Начнем с того, что звали его Наталь, и имя его настолько же ему не подходило, как и искусство барда. Он был не менее двух метров роста, упитан, причем без намека хоть на какую-то фигуру, с лицом румяного пупса и руками больше похожими на садовые лопаты. Лютни для него делались только на заказ. Обладая довольно влюбчивой натурой, каждой даме сердца он посвящал серенаду (в результате чего их накопилось столько, что хватило бы и на гильдию бардов). Обработанные любовными рифмами дамы таяли, словно ледяные скульптуры на солнце, и очертя голову бросались к нему в объятья. После нескольких свиданий или бурной ночи — это уж кому как позволяла совесть — внезапно у барышень открывались глаза на ухажера, и он не казался им так уж хорош. Далее с ледяным отчуждением или шумным скандалом — опять же, насколько кому позволял характер — дамы расставались с бардом, оставляя последнего с разбитым сердцем. Впрочем, ненадолго. Запасы безмозглых девиц в нашем королевстве были неисчерпаемы.

И вот я все ждала. По логике вещей, должна была появиться женщина, которая прервет цепочку этих коротких романов-недоразумений. Женщина не появлялась, а цепочкой уже можно было огородить территорию дворца. Другой на месте Наталя радовался бы, но, к несчастью, природа одарила его ранимой натурой, что в наше время большая помеха для нормальной жизни.

Частенько перед тем, как предъявить свое творение объекту воздыхания, бард исполнял свои новые песни передо мной или перед принцессой, благо мы не были подвержены действию его музыки. Ну и принцессу он предпочитал мне, поскольку она не имела дурной привычки отпускать едких замечаний.

— Николетта, деточка, что-то случилось? — принцесса как ни в чем не бывало принялась за работу над своей картиной. На удивление, для такой отстраненной особы она знала поименно почти всех обитателей дворца, и к каждому обращалась едва ли не как к члену собственной семьи. Меня такое обращение ставило в тупик.

— Вашему Высочеству не мешает присутствие гостей из Сабаку на этом этаже? — ну, не могу же я в лоб спросить, не пугает ли тетка нашего короля по ночам бедных впечатлительных кочевников.

— Да что ты, деточка, нет, конечно. Я же не выхожу совсем.

— Совсем-совсем? — на всякий случай уточнила я.

На меня посмотрели странно.

— Совсем-совсем. На улице такая жара, а солнечный свет вреден для моей немолодой уже кожи, — она легко поправила тонкими пальцами локон каштановых волос, выпавший из-за уха.

Принцесса лукавила — выглядела она лет на десять моложе, чем ей было положено. Рановато сваха оставила попытки сбыть ее со двора. Ну да ладно, поменьше зависти в мыслях и побольше дела.

Либо принцесса мне врет, что ей абсолютно не свойственно, либо она покидает свои покои неосознанно. Последнее предположение хотя бы можно проверить.

— Леди Николетта, не хотите послушать мою новую балладу? — бард, видимо, решил, что я слишком надолго задумалась.

— Любовные баллады лучше слушать тем, кому они посвящены.

— Хотите, я посвящу ее Вам?

Упаси Бог! Лучше я постригусь в монахини. Вечно меня не так понимают.

— Наталь, Вы меня удивляете! Писать баллады должностному лицу королевства? — пусть уж лучше у него в голове отпечатается, что я не женщина, а управляющий.

Бард снова зарделся. Ба, все-таки есть кто-то, кто краснеет чаще, чем я.

Принцесса снова была вся в своей картине, словно нас здесь и не было вовсе. Пожалуй, даже можно уйти не попрощавшись.

Я приложила палец к губам, сделала маленький книксен и выскочила вон.

Кресло Мириам уже не скрипело, спицы замерли в руках — она тихо посапывала, склонив голову набок. Шанс, что она не заметила выходившей ночью принцессы, был очень велик.

Выйдя от принцессы, я заметила фигуру ярла Амеона, удалявшуюся по коридору. В несколько прыжков я догнала его, но, помня о приличиях, не стала панибратски хватать за рукав.

— Ярл, подождите, пожалуйста! Можно я задам Вам один вопрос?

Кочевник удивленно оглянулся.

— Новое платье Вам очень идет.

Можно подумать, я буду бежать за ним через весь коридор, чтобы узнать идет ли мне новое платье. Ха! Но отрицать, что комплимент приятен, тоже не имеет смысла.

— Спасибо, — я присела, намеренно показав, что это платье не просто мне идет, но у него еще и очень заманчивый вырез. — Я только хотела уточнить, когда ваши люди видели привидение.

— Почти все около полуночи.

Ну да, когда же еще появляться приличному приведению? Что-то здесь не так.

Профессор Хлеб стоял раздутый гордостью перед входом в парк, за его сгорбленной стариковской фигурой виднелось "чудо инженерной мысли". Я замерла, не находя слов, чтобы описать все те нехорошие предчувствия, которые вызывал вид этой треноги с длинным штырем, уходившим глубоко под землю.

— Этот прибор разрабатывался на протяжении нескольких лет лучшими умами Академии! — упоенно вещал профессор. — Вам выпала большая честь испытать его на королевском парке! Если бы мы предали его существование гласности, за ним стояли бы в очередях!

— Подождите! Так значит этот...кхм...

— Резонатор, — подсказал профессор.

— ...еще нигде не испытывался? — как-то у меня не получалось разделять его восторги.

— В полевых условиях — нет. Но все лабораторные испытания прошли на отлично. Так что волноваться абсолютно не о чем. Вы меня поражаете, юная леди! Молодежь должна быть открыта прогрессу.

Ага, если только этот самый прогресс не может стать причиной увольнения молодежи.

— А как работает этот прибор? — я предприняла попытку успокоить бьющийся в истерике внутренний голос.

— Ну, для неискушенных умов принцип понять довольно сложно, — Хлеб приосанился и явно сел на любимого конька, — хотя конструкция на первый взгляд довольно проста. В землю вкапывается столб из металла с высокой звуковой проводимостью. Верхняя часть, как Вы видите, собственно, сам резонатор. Дело в том, что уши крысолаков обладают повышенной чувствительностью к звукам определенной частоты. Настроив резонатор на эту частоту, и, заполнив их подземное пространство подобными звуками, можно выгнать их с насиженных мест.

— И куда они потом перебираются? — все еще недоверчиво, но уже более спокойно спросила я.

Профессор замялся и снова вытер лысину цветной тряпочкой.

— Ну, как куда. Подальше от места, где стоит резонатор.

— Хм.

— Не "Хм", юная леди, а давайте попробуем!

К сожалению, мне было нечего противопоставить его энтузиазму. Я кивнула.

Хлеб встал на цыпочки, взялся за ручку на конце конструкции из железных штырей и уморительно подпрыгивая, начал ее крутить. Первое время ничего не происходило. Но вскоре послышались приглушенные звуки. Что-то вроде "там-там-там". Все устройство завибрировало и того гляди готово было рассыпаться, но двигателя науки это нисколько не смущало.

Все живое в парке будто бы удивленно замолчало, прикидывая, чем занимаются эти нелепые двуногие. Затем со всех сторон послышался шорох. Он все нарастал и нарастал, пока не преобразился в такой угрожающий звук, что у меня каждый волосок на теле встал дыбом, а мурашки ровным строем замаршировали по спине.

— Что за чертовщина тво...., — я не успела даже договорить, как эта самая чертовщина хлынула изо всех нор и щелей на поверхность.

С визгом, за который мне будет стыдно всю мою последующую жизнь, я подняла юбки и прыжком, способным посрамить любого атлета, взлетела на ближайшую скамейку. Крысолаки неровными рядами текли по дорожкам и тропинкам. Их серая шерсть была вздыблена, а злобные маленькие глазки не обещали ничего хорошего всему живому, ставшему у них на пути. Как ни странно, наличие резонатора именно в этом месте сада их нисколько не отпугивало, что позволяло профессору все с той же маниакальностью крутить его ручку.

— Эгггеей! Что, получили твари?!! Вот вам еще!

Наконец, поток серых спин иссяк. И я увидела, как бежит по дорожке последняя хвостатая тварь. Но, проследив взглядом за направлением, в котором двигались грызуны, я схватилась за голову и едва не рухнула со скамейки.

— Профессор, да прекратите же! Бросьте этот Ваш кусок железа! Они идут во дворец!!

Я буквально отодрала ученого от его изобретения. И откуда только силы взялись?

— Почему они идут во дворец? — я встряхнула старика, заставив его опомниться от воображаемого триумфа. Вопрос был животрепещущим. Красолаки никогда, подчеркиваю, никогда не селились в жилищах людей.

Очки профессора съехали на нос, остатки волос торчали в разные стороны, но взгляд все же принял какое-то осознанное выражение.

— Старый дурак..., — простонал он.

Я была полностью согласна, хотя время для самобичевания было неподходящее, но всего лишь повторила свой вопрос.

— Почему эти твари идут во дворец?

— Скорее всего, дворец стоит на толстом фундаменте, поэтому этот звук там не распространяется, — ученое светило поправило очки, но вернуть себе былую солидность так и не смогло, — Следуя инстинкту самосохранения, они всего лишь ищут убежище.

— Значит, в замке навсегда они не останутся?

— Нет, если их выгнать, — профессор попробовал освободиться от моих цепких рук, но не тут-то было.

— Чем выгнать?!

— Да без разницы, хоть метлой. Они, наверняка, попрятались.

Я, наконец, расцепила руки, от чего старик свалился мне под ноги безвольным кулем. Резко развернувшись, и подхватив юбки, я понеслась во дворец.

— Леди Николетта, а как же оплата? — безнадежно донеслось мне вслед.

— Счет за убытки я пришлю в Академию! — крикнула я.

Во дворце со всех сторон слышались визги служанок и удивленное чертыхание слуг. Не оставалось сомнений, что живность уже разбежалась по углам. По счастью, сваха и сэр Мэлори решили вывезти кочевников на прогулку в город, а у короля в это время всегда совещания с министрами. Если действовать оперативно, то, возможно, никто нечего не заметит. Кроме...

— Леди Николетта, потрудитесь объяснить, что происходит! — надо мной навис уже багровеющий Гальяно. Для своей ярости он подкрался слишком незаметно, я даже вздрогнула.

— В саду травили крысолаков. — Я отступила на шаг, чтобы дать себе пространство для маневра.

— Почему крысолаки во дворце, госпожа управляющая?! — дворецкий и не думал давать мне путей отступления, он шагнул вслед за мной, да так "удачно", что наступил мне на оборку платья. Теперь любое движение грозило еще одной потерей для моего гардероба.

— Эм, почему бы Вам не спросить это у них? — нечаянно вырвавшаяся фраза была равносильна приговору.

— Я сейчас же доложу обо всем королю! — столько злорадства в голосе, что можно захлебнуться.

— Вперед! Вылетим вместе! Я, в первую очередь, отвечаю за Вас, а уж Вы отвечаете за дворец.

Гальяно поперхнулся, но, видимо, возразить ему было нечего. В вопросах субординации я была сильнее.

— Уже лучше, — удовлетворенно заметила я, — собирайте слуг, берите в руки метлу и начинаем прочесывать замок с нижних этажей, все двери на верхних этажах необходимо закрыть.

— Мика, он бежит на тебя! Гони к выходу! — я неожиданно поскользнулась на добросовестно начищенных полах зала и заскользила вслед обезумевшему крысолаку за пятой точке. К счастью, торможение шваброй было успешным.

Горничная на другом конце зала взвизгнула, и вместо того чтобы гнать грызуна из зала, в панике попыталась скрыться от него сама, чем немало повеселила тварь.

— Ники, я его боюсь, — проявив чудеса альпинизма, она забралась на широкий подоконник окна, выходившего в сад, и вцепилась в раму, — вдруг он укусит!

— Трусиха, они не кусаются! — я встала и поправила юбки, в нарушение приличий собранные и подвязанные выше колен.

— В саду может и не кусаются! — резонно ответила девушка, всем видом показывая, что больше на пол спускаться не собирается.

Я перехватила швабру поудобнее и замахнулась на несчастного крысолака, который в растерянности метался вдоль стены, уже ничего не соображая от страха. Тварь отпрянула, и я погнала ее к выходу из зала.

— Мика, за мной, этот, наверное, один из последних!

За час слаженных действий мы изгнали практически всех грызунов из дворца, остались лишь хорошо спрятавшиеся одиночки. В целом, не считая устроенного переполоха и запаха валерианы, тянувшегося практически от всей прислуги, ситуация вернулась к той же, что и была до использования чуда техники. Крысолаки были в саду, и я все так же не представляла, что с ними делать.

Я выскочила в коридор и тут же затормозила. Прямо посреди прохода стоял сэр Кит и со всегдашней своей ухмылочкой покачивал МОИМ крысолаком, держа его за хвост, словно игрушку. Тварь извивалась и пыталась цапнуть его за запястье, но на лице повара отражалось только самодовольство.