Дэвид Вебер, Эрик Флинт "Выжечь огнем" (Венец рабов 4)

— Я не могу даже представить, сколько из них будут в ярости на руководство Злонамеренного Соответствия за то, что с ними сделали, и сколько из них будут в ярости на людей, которых они любили за то, что они были частью Злонамеренного Соответствия — за то, что они помогли расширить возможности того, что Злонамеренное объединение сделало с ними. Но в любом случае, это вызовет чертовски много гнева.

— То есть, если они узнают об этом.

— И предполагая, что они поверят нам в этом, — пробормотала Хенке, но она кивала, когда говорила.

— Думаю, что есть... довольно неплохой шанс на это, миледи, — сказала Лектер с задумчивым выражением лица. — Они действительно злы на нас за то, что мы предположили, что они имеют какое-либо отношение к террористическим атакам или ядерному оружию, но то, что они атаковали, — это то, что мы используем ярлык "Соответствие" для людей, которые стояли за бомбами. Не многие из них присоединились к хору, который утверждает, что мы сделали это сами.

— Она права, — сказал Зилвицки. — На самом деле, почти никто из них этого не сделал. И по большому счету, это высокоинтеллектуальные люди. Возможно, они не захотят смотреть на доказательства, но как только они признают, что это доказательства, я не думаю, что очень многие из них смогут это отрицать.

Хенке снова кивнула, более твердо.

— Во всяком случае, это, безусловно, первая обнадеживающая вещь о Соответствии — злонамеренном или доброкачественном — которую кто-либо сообщил мне в последнее время.

— Ну... — Зилвицки нехарактерно растянул это слово и бросил на Джереми взгляд, который казался каким-то настороженным. — Есть еще один момент, на который я хотел бы обратить внимание.

Хенке посмотрела на него так же настороженно, как он смотрел на Джереми, затем откинулась на спинку стула и пригласила его продолжать взмахом руки, который был почти безропотным. Зилвицки повернул свой стул так, чтобы смотреть прямо на Джереми.

— Есть еще одна причина, по которой я думаю, что союз между нами и Доброкачественным Соответствием был бы осуществим, Джереми. Дело в том, что и мы, и они можем получить что-то позитивное.

Выражение лица Кэти стало немного напряженным.

— Антон, я не уверен, что сейчас подходящее время...

— Никогда не будет "правильного" времени, Кэти. — Зилвицки взглянул на нее, и он стал больше похож на короля гномов, чем когда-либо, когда он почти прорычал эти слова. — Это в природе зверя. Но я думаю, что сейчас самое подходящее время, какое у нас когда-либо будет.

Их взгляды встретились на мгновение или два. Затем она откинулась назад, и он снова перевел взгляд на Джереми.

— Дело в том, что Доброкачественное Соответствие во многих отношениях право, и так было всегда. Ограничения Беовульфа на генную инженерию нуждаются в... переоценке. Хотя, честно говоря, отношение Беовульфа к этим ограничениям уже чертовски сильно изменилось за последние несколько столетий. И, также справедливости ради, Кодекс всегда был больше озабочен предотвращением превращения генной инженерии в оружие, чем ограничением генетического улучшения как такового. Отчасти проблема заключается в том, что было так трудно разделить эти аспекты, особенно вслед за Последней войной Старой Земли. Большинство людей сегодня не осознают, например, что "скрэги" на самом деле представляют собой то, что, вероятно, было наименее экстремальной модификацией "суперсолдата". Некоторые из других модов были настолько далеки от человеческой нормы, что их можно было создать только путем клонирования, и эти... варианты должны были напугать до чертиков практически любого. Одна из причин, по которой у нас все еще есть скрэги, а не другие, заключается в том, что большинство других слишком генетически отличались от человечества в целом, чтобы поддерживать жизнеспособную популяцию.

— Тем не менее, нет никаких сомнений в том, что Беовульф, как и остальная галактика, слишком остро отреагировал на Последнюю войну. На самом деле это было неизбежно. Но Леонард Детвейлер был прав, когда обратился по этому поводу к медицинскому сообществу Беовульфа. Насколько я могу судить, он был автократичным, упрямым, высокомерным занудой в заднице, который слишком хорошо осознавал свой собственный блеск. Вероятно, это было как-то связано с тем, насколько... плохо были восприняты его едкие критические замечания. Но он также был прав, и есть множество примеров того, что вы могли бы назвать улучшениями базовой модели, чтобы продемонстрировать это. Некоторые из них были преднамеренными и спланированными, а некоторые — проявлением самой природы. В качестве примера первого я мог бы указать на герцогиню Харрингтон. Моды Мейердала появились до Последней войны, так что они все равно были "дедушкиными", но Кодекс Беовульфа никогда не возражал против генетической модификации в соответствии с условиями планет. Во всяком случае, до тех пор, пока модификация не станет достаточно экстремальной, чтобы перейти в категорию оружия. И Танди здесь — прекрасный пример модели естественного отбора, хотя даже это "искусственный" результат в том смысле, что ни одно человеческое существо никогда не подверглось бы условиям на мирах Мфекане, если бы люди не научились путешествовать между звездами.

— Но если Кодекс Беовульфа допускал существование чего-то вроде модов Мейердала, в чем была проблема Детвейлера с этим? — спросил Турвиль. Зилвицки посмотрел на него, и хевенит пожал плечами. — Я не пытаюсь играть здесь адвоката дьявола, капитан Зилвицки, но на самом деле это не входит в мою компетенцию. До нашего визита в Мезу я был типичным неосведомленным дилетантом во всех тонкостях "генетического подъема". С тех пор, однако, я пришел к выводу, что возражения Беовульфа должны были касаться скорее предложенных им методов, чем самой технологии.

— Это достаточно справедливо, адмирал, — кивнул Зилвицки. — Часть того, против чего Беовульф возражал по поводу предложений Детвейлера, заключалась в радикальном характере некоторых улучшений, которые он отстаивал, и частично это было, по сути, методологией, которую он предлагал использовать. Например, некоторые из более ранних попыток повысить уровень интеллекта имели... печальные последствия для таких вещей, как психическая стабильность. Мы с Виктором видели пример именно такого рода "печальных последствий", по крайней мере, из вторых рук, в случае с дочерью Херландера Симоэнса. — Выражение его лица на мгновение стало жестким и холодным. — Я не знаю, насколько серьезен был Детвейлер и насколько это был способ намеренно подзадорить медицинское общество, которое уже отвергло его аргументы, но он на самом деле предложил провести ... пробные запуски на клонах, которые могут быть прекращены, если окажется, что их генетическая модификация была тупиковой. Это именно то, что Злонамеренное Соответствие сделало в случае Франчески Симоэнс. К тому времени он был по-настоящему взбешен "луддитским мышлением" медицинского мейнстрима Беовульфа, так что я думаю, вполне возможно, что он давал волю чувствам в надежде, что чистое возмущение унесет некоторых из его критиков. Однако, как продемонстрировала Франческа, по крайней мере, кто-то воспринял его всерьез.

— Но другая часть того, против чего возражал Беовульф, заключалась в потенциальных социальных последствиях преднамеренной политики генетического подъема. О поиске Homo superior, атрибуты которого были бы определены его разработчиками и направлены на достижение запрограммированной цели.

— Социальные последствия? — повторил Турвиль.

— Человеческая раса имеет прискорбную тенденцию — которая, по-видимому, довольно глубоко заложена в нас — бояться "другого", — ответил Зилвицки. — На протяжении тысячелетий мы время от времени пытались искоренить эту тенденцию, но без особого успеха. Где мы добились прогресса — и чертовски большого, на самом деле — так это в расширении определения того, что вы могли бы назвать "нами", чтобы все меньше и меньше людей попадали в категорию "не мы". Одной из вещей, которых опасался Беовульф, было появление нового "не нас", которых бы боялись и ненавидели. Возрождение того, что раньше называлось "расизмом". Такого рода беспокойство во многих отношениях имело большой смысл в то время, учитывая предубеждение против "джинни", возникшее в результате Последней войны. И тот же самый вид предрассудков жив и здоров сегодня — и сильнее, чем когда-либо, для многих людей, — когда речь идет о генетических рабах. Что, кстати, является причиной того, почему Доброкачественное Соответствие ненавидит "Рабсилу" всеми фибрами своего существа.

— Но они также были обеспокоены тем, что целенаправленное улучшение — улучшение ради улучшения, а не просто для соответствия конкретным условиям — станет глубоко политизированным. Кто определил, что такое "улучшение"? У кого были полномочия контролировать и направлять подобные программы? Был ли у кого-нибудь такой авторитет? И что произошло бы, когда кто-то решил бы пойти по стопам Платона, организовать правительство на основе его республики, но с ее гражданами, генетически модифицированными в соответствии с их ролями в ней?

— Платон? — повторил Турвиль. — Никогда о нем не слышал. Где была его республика и что с ней случилось?

— На самом деле ее никогда не существовало, — ответил Зилвицки. -Это название очень старой книги, в которой философ по имени Платон описал идеальную республику.

— Никогда о нем не слышал, — повторил Турвиль.

— Я могу скинуть вам перевод его книги после того, как мы здесь закончим, — сказал Зилвицки. — Дело в том, что беовульфиане были обеспокоены продолжением или повторным появлением конкурирующих генетических программ перед Последней войной, которые были так близки к уничтожению Старой Земли. И они боялись, что создание генетически стратифицированного общества, основанного на реальных, поддающихся документированию генетических различиях, определенно воссоздаст предрассудки и фанатизм, связанные со старомодным "расизмом". И вы должны признать, адмирал, что то, что мы до сих пор узнали о Злонамеренном Соответствии и его расслоении на альфа-, бета— и гамма-линии — а под гаммами может быть еще больше "линий" — предполагает, что это именно тот результат, которые оно ищет. Таким образом, Злонамеренное Соответствие — это наглядный пример того, почему Кодекс Беовульфа не следует пересматривать.

— Но мезанское Соответствие, которое было установлено здесь, на Мезе, при жизни Детвейлера, то, которое мы сейчас называем Доброкачественным Соответствием, отвергло его радикализм — предполагая, что он вообще когда-либо серьезно относился к этому. Оно было посвящено поддержке постепенного совершенствования человеческой расы — такого, при котором сознательно сохранялись сильные стороны, отсеивались слабые, но без какой-либо определенной конечной цели. То, что вы могли бы назвать максимизацией естественного потенциала каждого индивидуума как части продвижения всей расы вперед. Я пока не могу быть уверен, но скорее мы обнаружим, что Злонамеренное Соответствие началось как отколовшаяся фракция первоначального Соответствия, которая была нетерпима к концепции постепенности. Но это первоначальное объединение определенно было доброкачественной организацией, и я почти уверен, что только из-за... интенсивности чувств, связанных с генетической модификацией при жизни Детвейлера, оно было организовано тайно.

— Но почему все так и остается? — спросил Турвиль. Зилвицки посмотрел на него, и хевенит поморщился. — Насколько я могу судить, уже давно слабеет предубеждение против вашего "постепенного совершенствования". Если бы кто-нибудь захотел предложить что-то столь же радикальное, как ваши "суперсолдаты", или если бы они захотели начать комбинировать человеческий и нечеловеческий генетический материал, я уверен, что многие люди возразили бы. И мы вполне можем обнаружить, что это именно то, к чему стремилось ваше Злонамеренное Соответствие. Но из того, что вы говорите, это совсем не то, чем занимались эти люди.

— Это не так. Но я думаю, что ответ на ваш вопрос двоякий, адмирал. Во-первых, его существование было довольно открытым "секретом", по крайней мере, здесь, на Мезе. То есть это ничего не стоило его членам с точки зрения достижения своих целей или их собственной жизни, чтобы оставаться "в секрете". Но, во-вторых — и, как я подозреваю, более важно — это тот факт, что это происходит здесь, на Мезе... которая также является домом "Рабсилы" и генетического рабства. — Зилвицки покачал головой, выражение его лица было мрачным. — Очевидно, они боялись, что любая мезанская организация, выступающая за расширение генной инженерии, будет запятнана "Рабсилой". Это еще одна причина, по которой они так страстно ненавидят "Рабсилу".

— К чему вы все это ведете, капитан? — спросила Хенке.

— Я думаю, пришло время нам — Великому Альянсу — открыто заявить о Доброкачественном Соответствии, миледи. Я думаю, нам нужно прояснить, что то, что делает Доброкачественное Соответствие, не является — если уж на то пошло, никогда не было — нарушением Кодекса Беовульфа. И затем, я думаю, мы должны предложить ему возможность... исправить некоторые из наиболее вопиющих нарушений "Рабсилы".

Наступила внезапная тишина, в которой большинство людей в этом отсеке, очевидно, не смотрели на двух бывших генетических рабов за столом.

Джереми оглядел помещение, затем покачал головой.

— Как насчет того, чтобы люди не брали на себя смелость предполагать, что знают, как думают несчастные и угнетенные продукты "Рабсилы"? Уверяю вас, мы вполне способны говорить сами за себя.

Он повернулся к Зилвицки.

— Как ты думаешь, сколько пользы они действительно могли бы нам принести? — спросил он.

— Точно не знаю. — Зилвицки опирался запястьями о край стола. Теперь он широко развел руки, не поднимая их. — Но, как и следовало ожидать от людей с их точкой зрения, они в значительной степени сосредоточены на биологических науках. И медицине. И как бы сильно они ни презирали "Рабсилу", они были правы здесь. Способными изучить работу "Рабсилы" вблизи. Никто из них никогда не работал на "Рабсилу", насколько я смог определить, но это не значит, что у них не было доступа к ее исследователям и техникам.

— Интересно, — сказал Джереми. Он медленно откинулся на спинку стула и сложил руки на своем стройном животе. Он посидел так несколько секунд, затем посмотрел на Хенке.

— Антон и Кэти знают — по крайней мере, приблизительно — адмирал Золотой Пик, но как вы думаете, какова моя ожидаемая продолжительность жизни? — спросил он.

— На самом деле я не могу сказать, — ответила Хенке. — Вы сбежали из рабства достаточно рано, чтобы в вашем случае пролонг был эффективным?

— Нет, — сказал он.

— Ну, я знаю, что "Рабсила" никогда не тратила попусту никаких усилий на продление жизни своих рабов, — сказала Хенке, спокойно встретив его взгляд. — Поэтому я бы предположила, что ожидаемая продолжительность вашей жизни невелика, по крайней мере, по стандартам того, кто получил пролонг.

— Можно и так сказать. — Джереми улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла. — Конечно, для вас, получателей пролонга, вся "естественная продолжительность человеческой жизни" кажется чрезвычайно короткой. Но для таких, как я, — он указал большим пальцем на Сабуро, — и для него тоже, этот вопрос разбирается гораздо тщательнее. К тому времени, когда был разработан пролонг, средняя продолжительность жизни людей перевалила за стандартное столетие. Немного больше для женщин; немного меньше для мужчин, как всегда. Но это все равно было столетие, может быть, сто десять или двадцать стандартных лет.