| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты рядом с ним прямо светился. Вы часто путешествовали. Ты и кондитером решил стать из-за того, что Фудзисима-сан любит пирожные.
Он не мог быть счастлив, если бы его втягивали в отношения, которых он не хотел. Как он мог светиться от счастья? Глупости какие-то. Голова гудела от вопросов. После нескольких попыток разгрести эту мешанину кое-что вышло на первый план — фотографии. Его двойник улыбался на каждом снимке.
— Может, сейчас ты его не любишь, но не будь с ним жестоким. Он сильно огорчится.
Вот уж не это Тору хотел сейчас услышать!
— Он меня обманул! Я ничего не знал, а он воспользовался...
— Возможно, сейчас это так выглядит. Но вы действительно друг от друга не отлипали. Фудзисима-сан не сделал бы с тобой ничего такого, чего бы ты сам не хотел.
Тору молчал, ощущая себя словно после хорошего пинка в живот. Даже дышать как следует не получалось.
— Нравится тебе или нет, а у вас все было по согласию. Он тебя не обманывал. Думаю, ты действительно его любил.
Тору закашлялся. Руки тряслись. А Кусуда продолжал:
— Фудзисима-сан просил ничего тебе не говорить. Не хотел, чтобы ты огорчался насчет того, чего не помнишь. Я вообще удивлен, что он таки решил тебе рассказать. Может, надеялся, что ты вспомнишь...
Ну все, довольно! Чушь! Полная чушь! Фудзисима — негодяй, а Тору — жертва.
— Он лжет! Подонок!
Ну как Кусуда может заступаться за этого ублюдка? Тору-то знал, кто он на самом деле! Предатель без стыда и совести!
— Если бы он был поддонком, то разве взял бы тебя к себе после аварии? Заботился бы о тебе?
— Он просто меня хотел.
— Чего?
Спустя несколько секунд ошарашенного молчания Кусуда расхохотался.
— Ну ты даешь! Да ты на Фудзисиму посмотри, а потом на себя! Как бы он тебя завалил, такого бугая? Он же маленький. Хотя и симпатичнее, чем ты, надо сказать.
Тору посмотрел на свои руки: большие, широкие ладони. Он больше не ребенок. Фудзисима не может его принудить... Больше не может. Теперь Тору способен дать отпор.
Он вскочил, но понял, что слишком пьян. Попытка сделать шаг закончилась на полу.
— Ты что творишь? — хихикнул Кусуда.
— Иду... домой...
— В таком состоянии? Представляю тебя на велосипеде... Оставайся.
Тору сел. Голова болела, перед глазами стояли улыбающиеся лица с фотографий, вспыхивали перед мысленным взором одна за другой. Вот бы поговорить с человеком, которым он был шесть лет. Выяснить, почему он остался с Фудзисимой.
Должно быть, Тору незаметно для себя уснул и открыл глаза посреди ночи. Кусуда похрапывал рядом, в окружении пустых банок. Выпив воды в кухне, Тору вышел из дома. Было три ночи. Он ехал по темным улицам: ни машин, ни прохожих — словно он остался один в мире.
А когда добрался до жилого комплекса, то свернул в близлежащий парк, прислонил велосипед к дереву и сел на лавку. Ветра не было. Он сидел один-одинешенек, с тяжелым сердцем. Злился на себя, что не решается войти.
Те фотографии... Тору потер щеку. Множество снимков, где они голые... Наверное, пользовались полароидом, чтобы обойтись без фотографа. Сначала он решил, что снимки сделал Фудзисима — для удовлетворения своих низменных наклонностей. А сейчас гадал, не были ли это его фотографии.
Тору пытался отстраниться, думать логически. Зачем делать такие фото? И он, наконец, понял...Люди увековечивают моменты, которые хотят запомнить. Любовники снимают друг друга, чтобы осталось что-то на память, что-то, что можно было бы взять с собой. Не в этом ли дело?
Когда Тору все-таки вернулся домой, уже начинало светать. В коридоре горел свет. Тору направился прямиком в спальню, забрался в постель, но спать не мог. В коридоре кто-то ходил. Тору встал, приложил ухо к двери: тишина. Он открыл дверь, но там никого не было. Только свет оказался погасшим.
Тору медленно шагал по темному холлу, пока не оказался возле комнаты Фудзисимы. Он постоял, но, не сообразив, что сказать, вернулся к себе. Он хотел знать, ждал ли его Фудзисима. Только не мог придумать, как спросить.
В субботу вечером Тору зашел к Фудзисиме часов в десять. Не стал стучаться — просто открыл дверь. Сидящий за столом Фудзисима, впрочем, не удивился, только медленно обернулся.
Занавеска покачивалась на ветерке из распахнутого окна. Работал кондиционер.
Тору пришел поговорить, но не знал, с чего начать. А поговорить надо было — это он понял после памятной попойки с Кусудой. Но о чем?
Тору опустился на кровать, Фудзисима придвинулся. Тогда Тору расстегнул ширинку: так было куда легче, чем разговаривать.
Глядя на затылок Фудзисимы, Тору гадал, что бы почувствовал другой он, если действительно шесть лет был влюблен.
Чуть позже он выдохнул, что хочет Фудзисиму сверху, и тот подчинился. Разумеется, не лицом к лицу. Фудзисима мерно двигался вверх-вниз, но секс не собирался возвращать воспоминания. Однако удовольствие доставлял — с этим не поспоришь.
Тору приподнялся, и Фудзисима, дрожа, сгорбился впереди. Пижама задралась. Каждый позвонок отчетливо просматривался под тонкой кожей. Он походил на отощавшего кота. К тому же всю спину покрывали багровые и желтые синяки.
Тору закрыл глаза, приготовившись спать. Фудзисима, однако, не остановился. Когда Тору кончил, сосед слез с него и снял резинку. Тору посмотрел на его пах: не стояло. Впрочем, судя по мокрому пятну на штанах, Фудзисима просто излился раньше Тору.
Потом мужчина пошел переодеваться, а Тору надо было бы возвращаться к себе, но он передумал. Не хотелось оставаться в одиночестве.
— Повернись.
— Что?
— Мы делали сзади. Хочу по-другому.
— Но...
— Живо!
Фудзисима, совершенно голый, вернулся к кровати. Чтобы добиться повторной эрекции, потребовалось полчаса и объединенные усилия рук и языка. Медленно, но верно член отвердел достаточно для проникновения. Тору встал на колени и вошел в Фудзисиму. На этот раз они были лицом к лицу. Тот охнул, однако тело его реагировало.
Грудь и живот тоже оказались испещрены кровоподтеками: мало что было невредимо. Внимание Тору привлекли соски — маленькие красные бугорки на светлом фоне. Они были прекрасны.
Он посмотрел в усталое лицо Фудзисимы и остановился: мужчина отводил взгляд. Тору склонился к нему — словно для поцелуя. Фудзисима ладонями прикрыл ему глаза.
— Что ты делаешь?
— Не хочу, чтобы ты смотрел.
— Поэтому я и спрашиваю, что ты делаешь.
— Ты говорил, что у тебя не встанет...
И правда. А он совсем забыл. В погоне за наслаждением Тору продолжал толкаться в распластанное перед ним тело. Он чувствовал Фудзисиму изнутри, твердый член терся о его живот. Закрытые глаза придавали ситуации остроту.
Когда все кончилось, тяжело дышащий Фудзисима не спешил вставать. Видимо, второй раз совсем его утомил. Тут Тору обычно уходил в душ, но не сегодня. Он остался в постели и, хотя не особенно устал, закрыл глаза и притворился спящим. Интересно, о чем думает Фудзисима...
Зашуршала одежда: мужчина переодевался в чистое. Потом шаги раздались ближе.
— Тору?
Тору не ответил. Фудзисима осторожно накрыл его одеялом.
В тишине звонко тикали часы. Время от времени проезжала машина.
— Тору, — снова окликнул Фудзисима и легонько коснулся его руки.
Тору не открывал глаза: боялся, что Фудзисимы тут не окажется.
— Прости, что поздно... но с Днем рождения.
Вчера Тору исполнилось двадцать девять. Впрочем, свои дни рождения он не праздновал. Даже напрочь забыл, что была какая-то особенная дата. Зато Фудзисима помнил.
— Я подарок сделал...
Тору уснул, пока Фудзисима поглаживал его по руке. А когда проснулся, было четыре утра, и соседа в комнате не наблюдалось. Тору нашел его, укутанного в простынь, на диване в гостиной.
Тору разглядывал Фудзисиму, и внутри закипала ярость. Как он посмел уйти? Почему разговаривал, когда Тору спал, но не говорил ничего днем? Эмоции требовали выхода. Но Тору не собирался бить спящего.
Декабрь близился к концу, суббота тоже. Уже несколько дней Тору корпел у себя, готовясь к проекту. В последнее утро перед сдачей он, проснувшись, вздохнул с облегчением, что все позади.
После занятий его пригласили отметить конец проекта. В результате времени зайти домой перед работой не осталось, и Тору отправился прямиком в бар. Домой он попал лишь к двум ночи, но свет в прихожей не горел. Тору включил его и увидел, что обуви на полу нет.
В гостиной было душно, и перво-наперво Тору распахнул окно. В комнату ворвался свежий ветер.
Может, Фудзисима лег спать? В спальне его тоже не оказалось. Форс-мажор на работе, и пришлось задержаться допоздна? Вполне возможно, однако что-то все равно было не в порядке.
В последнее время Тору Фудзисиму не бил.
На самом деле, если уж вести речь об извращениях, прежде всего стоило винить себя. Тору хотел секса ежедневно, но ему нравилось видеть Фудзисиму возбужденным. Хотя он в этом себе и не признавался.
На прошлой неделе Тору дождался соседа с работы и поволок в постель едва не с порога. Перетянул основание его члена галстуком, чтобы контролировать оргазм. Ему больше нравилось, когда они кончали вместе.
Фудзисима редко издавал звуки, зато все время выглядел так, будто с минуты на минуту расплачется. Обхватывая его сзади, Тору пощипывал ему соски. Фудзисима тряс головой. Чувствуя, что сейчас кончит, Тору ослабил галстук — белесая струя оросила простынь. Их тела содрогались вместе.
Фудзисима обмяк, весь, кроме сосков, которые оставались твердыми. Их вид завораживал Тору. А Фудзисима, всякий раз замечая, что Тору на него смотрит, заливался краской.
Потом они сменили позицию, и Тору снова кончил.
После секса Фудзисима обычно уходил, а Тору этого не хотелось. Он прижал Фудзисиму к груди.
Усталые, грязные, они уснули без ужина. А проснувшись посреди ночи, Тору обнаружил, что Фудзисима еще с ним, и поразился — как же ему хотелось, чтобы Фудзисима был здесь.
— Убирайся! — приказал Тору, разозлившись на себя.
Фудзисима ушел, но запах его остался.
Может, еще вернется? Тору оставил свет в прихожей и включил телевизор. Вскоре он снова уснул.
Проснулся он один, под звук работающего телевизора. Обозлился, выключил все и ушел к себе в спальню. Закрыл глаза, но спать не мог. А когда все же смог задремать, небо уже стало ярким.
Следующее пробуждение застало Тору днем. Фудзисима не возвращался. Странно, даже если учесть, что тот мог задержаться на работе. Внутри росло и ширилось одиночество. Вдруг что-то случилось? Вдруг Фудзисима серьезно пострадал и не может с ним связаться? Кто-нибудь догадается позвонить сюда?
Тору сгреб бумажник, фотоаппарат и покинул квартиру. Он больше не мог оставаться в четырех стенах: слишком уж волновался. Но он ведь больше не ребенок. Не пристало ему беспокоиться, если сосед загулял на пару дней.
Снимать не хотелось, хотелось просто двигаться. Тору остановился на мосту, где сильный ветер грозил снести его вниз. Воздух казался тяжелым — будто гроза надвигается.
Тору бродил по улицам часа три. По пути домой заглянул в кондитерскую и домой шел осторожно, толкая велосипед с коробкой на руле и убеждая себя, что купил пирожное вовсе не из-за Фудзисимы. Просто оно так аппетитно выглядело.
В квартире ничего не изменилось. Пустой коридор, слышны лишь собственные шаги. Тору уже начал подозревать, что Фудзисима просто сбежал, и его вдруг заколотило. Он остался один. Снова один-одинешенек. Коробка с пирожным полетела в стену...
Тору был зол и опустошен одновременно. Фудзисима всегда был с ним, даже когда Тору избивал его. Так почему же его нет теперь?
Вдруг зазвенел звонок, и Тору метнулся к дверям. Однако вместо Фудзисимы на пороге обнаружилась женщина лет тридцати. Коротковолосая, с аккуратно подведенными бровями. Красивая.
— Давно не виделись.
На ней были темные брюки и белая блузка, в руке портфель. Коллега Фудзисимы? Она явно знала Тору.
— Шесть лет, если точнее. Неплохо выглядишь.
Шесть лет... У него еще была его память! Ясно, гостья из той жизни. Тору напряг мозги. Он пил и переспал со многими женщинами, однако с большинством — лишь единожды. Вряд ли подруга на одну ночь стала бы шесть лет его искать. Наверняка он знал ее, когда страдал амнезией.
От женщины не укрылось озадаченное выражение на его лице. Она улыбнулась.
— Забыл меня? Я Сатоко Киношита.
Имя он узнал. Этой женщине он переводил часть зарплаты.
— Оказалась здесь по рабочим делам, решила заглянуть. Можно войти? Нам надо поговорить. Кстати, спасибо за цветы для моего брата. Ты всегда помнил годовщину его гибели. Меня это утешало.
Тору пригласил ее в гостиную, сделал кофе. Поблагодарив, она пригубила из чашки. Тору ее разглядывал.
Она сказала что-то про цветы. Едва ли бы он присылал цветы на годовщину смерти ее брата, если бы они друг другу совсем никем не приходились.
Он снова начал размышлять о пересылаемых для нее деньгах. Может, он брал у нее в долг? Вполне естественное объяснение. Должно быть, он когда-то позаимствовал у нее крупную сумму.
— Жуткая погода. Наверное, тайфун идет.
Тору утвердительно что-то пробормотал.
— Он дома?
Это она о Фудзисиме?
— Нет.
— Ясно. Хорошо, хоть ты на месте оказался. Я уж не знала, что делать. Все время на автоответчик натыкалась, — Сатоко замолчала и снова отпила из чашки. — Ничего такого. Просто хотела вернуть кое-что.
Она вытащила из сумки объемистый бумажный пакет и положила на стол.
— Что это? — удивился Тору.
— Деньги, которые ты мне переводил. Почти шесть миллионов.
При упоминании такой большой суммы у Тору задрожали пальцы.
— Я поговорила с родителями. Мы не получили денег в январе и подумали, что у тебя, наверное, финансовые трудности. Нам эти деньги не особенно нужны. Вот, решили вернуть.
Тору тупо смотрел на деньги, которые перечислял каждый месяц. Деньги, которые внезапно к нему вернулись. Весьма немаленькие деньги. И все же ситуация ему не нравилась. Не чувствовал он, что эти деньги действительно принадлежат ему. Был бы тут Фудзисима — объяснил бы. Но Фудзисимы не было — именно тогда, когда Тору в нем нуждался.
— Ммм... Я не помню аварию.
— Я знаю.
Торцу удивленно вскинул голову. Он-то думал, что о несчастном случае известно только Кусуде.
— И вас не помню.
— У тебя что, опять амнезия? — изумилась гостья.
— Нет, наоборот, я выздоровел. Но время амнезии забыл. Так что... не понимаю, при чем тут эти деньги вообще.
Сатоко не сводила с него глаз.
— Если ты вспомнил... значит, аварию помнишь?
— Аварию?
— Ту, из-за которой у тебя амнезия.
— Я же сказал, что не помню. Я был пьян, сильно пострадал. Но теперь все в порядке.
Тору колебался, неуверенный, куда заведет разговор.
— Ничего не помнишь, значит? — снова спросила Сатоко, и вопрос прозвучал напряженно.
— Ммм...
— Он тебе не рассказал?
Голос окреп.
— Только, что я был сильно ранен.
— Не верю, — пробормотала она. — Такое натворил и забыл. Тебе можно только позавидовать. Ладно, так или иначе, а деньги твои. Нам они ни к чему. А тебе, может, помогут избавиться от вины.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
