Собирая мир по кусочкам

— Можно открыть? — спросил он инспектора.

Тот недоуменно посмотрел на него:

— Ключей у меня нет, а личные вещи убитого...

— Понятно, — разочарованно сказал маг и протянул руку за ухо. — Если честно, я поражен вашей некомпетентностью. Вы сделали поспешный вывод об убийстве в пьяной драке, хотя знали, что убитый не пьет. Вы не проверили, пропало ли что-то ценное из дома, хотя это следовало бы сделать. Вы убрали тело и, уверен, даже не отдали приказ о проведении вскрытия. Кроме того, я очень сильно подозреваю, что вы даже не пытались толком допросить предполагаемого убийцу — как там его зовут, Майкл Милтон? — намереваясь повесить всё на него. В каком вы нынче звании?

— Капитан, — пробормотал полицейский. — Сэр Вельвет, я не понимаю, что вы...

— Зато я понимаю, что вы прослужите в этом чине ещё очень долго, с таким-то подходом к делам, инспектор Джонсон. Я даже не удивлюсь, если выясню, что Натаниэля убили вы и пытаетесь свалить вину на несчастного малого, которому не повезло оказаться в неправильном месте в неправильное время.

— Сэр Вельвет, что вы себе позволяете! — раздраженно закричал полицейский, чьё лицо приобрело красноватый оттенок. — Я признаю, что, возможно, я сделал ряд поспешных выводов, за которые я готов объясниться перед начальством. Но чтобы я... я его? Да как вы...

— Тем не менее, это было лишь предположение, которое не имеет под собой никаких оснований, — пояснил Эль-Меллой. — И, конечно же, я вас не пытаюсь ни в чем обвинить.

— Но зачем вы...

— Наставляю вас на путь истинный, — сказал маг. — Преступлений в мире слишком много, чтобы позволить вам халатно относиться к обязанностям.

"Особенно таким, как ты, безмозглый кретин", — раздраженно подумал Эль-Меллой. — Раз уж у вас нет ключей, придется действовать по-своему.

В руках у него блеснула маленькая заколка, которую он вытащил из своих длинных роскошных, хоть и с проседью, волос. Эль-Меллой опустился перед дверью на колено и прикрыл замок собственным телом, закрывая его от любопытного взгляда инспектора. Когда-то, в качестве развлечения, он пытался научиться взламывать механические замки тонкими продолговатыми предметами, но это бесполезное действо ему быстро наскучило. В самом деле: зачем напрягаться и что-то делать руками, если достаточно прочитать одно нехитрое заклинание? Ну или взорвать его изнутри, если отпирающее заклинание не сработало. Главное — не дать непосвященному понять, как ты это делаешь.

— Готово, — удовлетворенно произнес он, поднимаясь с колен и втыкая заколку в волосы. — В следующий раз потрудитесь иметь ключ.

Не дожидаясь ответа, Эль-Меллой вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Чем меньше любопытных глаз, тем лучше.

Он внимательно оглядел помещение: комната как комната, обычное место обитания небогатого пролетариата с претензией на интеллигенцию. На окне зеленела герань, ещё не знавшая о смерти своего хозяина и оттого пока даже не думавшая увядать. Шкаф и стол — ничего особого, обычная массовая сборка местной мебельной фабрики, а вот содержимым книжной полки следовало заинтересоваться. Эль-Меллой осмотрел расставленные по алфавиту книги и раздраженно вздохнул: спортивная литература, биографии футболистов и прочая чушь — как и приличествует спортивному журналисту. Чтобы развеять все сомнения, он взял первую попавшуюся книгу с полки — ей оказалась автобиография некоего парня по имени Рой Кин, чьего имени Эль-Меллой никогда не слышал, и открыл книгу на середине:

"During the heavy season, I learned another lesson: Football should not be anyone and anything. No one could believe that the team..."

Маг раздраженно захлопнул книгу и поставил на место. Всё, абсолютно всё вокруг было совершенно обычным, без малейших намеков на то, что владелец квартиры в свободное от работы время занимается вещами, о которых другим людям лучше бы не знать. Эль-Меллой снова попробовал распознать следы маны: ничего, совсем-совсем ничего. Гостиную проверить ещё только предстояло, но он уже догадывался, что там тоже ничего обнаружить не получится.

— Да уж, — разочарованно сказал он сам себе. — Если Швайнкопф послал меня не туда, то...

"Нет, это не так", — мелькнула мысль. "Это действительно он. Человек, устроивший такую бомбу, на следующий день умирает — слишком сложно для простого совпадения."

— Скажите, инспектор, — произнес маг, выходя из комнаты, — а убитый никогда не говорил, что он хочет стать писателем?

— Откуда ж я знаю, — ответил Джонсон. — Я полицейский, а не издатель.

Маг только вздохнул, причем уже совершенно спокойно и безразлично.

Гостиная, которую он оставил напоследок, выглядела так же прилично, как и жилая комната: скромное, но аккуратное убранство, картины на стенах, журнальный столик с подборкой спортивных газет за последнюю неделю. Эль-Меллой глянул на них: всё то же, снова ничего, даже отдаленно связанного с магией. А вот небольшой ноутбук, который стоял на диване, мага слегка заинтересовал. Он опустился на диван, взял компьютер на колени и включил.

Лорд Эль-Меллой был весьма необычным магом в том смысле, что техника в его глазах обладала странным очарованием. Он не упускал возможности прикупить на казенные деньги какой-нибудь очередной гаджет из мира высоких технологий, благо в последние годы их появилось немало, а время от времени, когда дела Башни не требовала его срочного присутствия, он позволял себе зависнуть на пару ночей в очередной компьютерной игрушке, целую ночь проводя в обнимку с джойстиком или мышкой.

В похожем виде его и застал Джонсон.

— Сэр Вельвет, что вы делаете? — произнес инспектор, входя в гостиную.

— Порнуху ищу. Как думаете, что я делаю? — холодно ответил маг. — Пока что вы свободны, но позже я хочу увидеть тело и убийцу. Прямо сейчас у меня к вам нет вопросов, так что, если вы не против, не изволите ли подождать на улице?

Вопрос, заданный крайне вежливым и витиеватым слогом, содержал в себе явный намек. Джонсон вздохнул, пробурчал себе под нос что-то про столичных снобов, и пропал из виду.

Оставшись наедине с ноутбуком, Эль-Меллой наконец-то расслабленно вздохнул.

— Ну-с, давайте посмотрим, — довольно сказал он, не заботясь о том, что его никто не слышит. — Если Суиндон и правда автор мерзкого пасквиля, то здесь непременно что-нибудь есть.

Эль-Меллой с презрением глянул на рабочий стол, на котором красовался очередной ногомячист в синей футболке, и принялся кликать по папкам.

— Какой пунктуальный, однако, товарищ, — поразился маг. В папке с нехитрым названием "Работа" он нашел целую россыпь директорий, названных по имени месяца и номеру года. Кликнув по самой последней, озаглавленной "Август 2042", он обнаружил ещё тридцать папок с номерами дней. В каждой из них хранилось по несколько текстовых документов, десяток-другой фотографий, тексты других авторов с критическими пометками Суиндона... очевидно, журналист подходил к своей работе весьма серьезно.

Эль-Меллой меланхолично прокликал всё, что накопилось за последний месяц лета. Ничего, даже отдаленно намекающего на "Судьбу". Мага посетила мимолетная и весьма неприятная мысль, что он ищет иголку в стоге сена.

— А если через поиск? — сказал он сам себе. — Так и напишем: "Эмия Широ". Надеюсь, футболистов с таким именем в Англии нет.

Компьютер на несколько секунд задумался.

— Давай, давай, — поторопил его Эль-Меллой. — Ищи, дорогой.

На экране один за другим начали появляться выделенные желтым цветом надписи.

— Ага, есть! — торжествующе произнес маг.

Оказалось, что файл лежал не где-нибудь, а на рабочем столе с нехитрым названием "Новый текстовый документ". Эль-Меллой открыл его и пробежался глазами по тексту: да, так и есть, это именно тот опус, из-за которого по всему миру сейчас творится черт знает что.

В кармане у мага зазвонил телефон.

— Что там, дубина? — поприветствовал маг звонившего, коим был не кто иной, как его подчиненный Швайнкопф.

— Вы не поверите, лорд Эль-Меллой, — заверещала трубка. — Полчаса назад наша книга всплыла в Чехии, Италии и Германии.

Если бы Вельвет был чуть моложе, то он в ужасе бы подскочил с места.

— Откуда информация?— спросил он, прекрасно зная, что ответ он вряд ли получит.

— Айнцберны сообщили, — объяснил Швайнкопф. — И ещё наш агент в Риме. Кажется, мы влипли.

"Это уж точно", — подумал Эль-Меллой и захлопнул ноутбук.

Глава 4, в которой очень много крови

Кровь за кровь!

В том воля не людей, а богов!

Арея

Незваный гость, как известно, хуже татарина.

Оставив в стороне политкорректность и семантико-филологические тонкости, в соответствии с которыми фраза "незваный гость ЛУЧШЕ татарина" едва ли несет другой, менее обидный смысл, мы вынуждены признать, что незваный гость и в самом деле вещь не из приятных. Особенно в тех случаях, когда гость не только незваный, но ещё и успел некогда оставить у вас впечатление меркантильного, хитрого, беспринципного и крайне аморального торгаша.

Примерно такого рода мысли клубились в голове женщины по имени Хисуи, когда из телефона раздался голос человека, с которым она однажды уже имела дело.

— Мне нужна ваша... помощь, — заявил звонивший, сделав паузу перед словом "помощь", словно просить кого-то о чем-то для него было не самым приятным делом.

Вместо ответа Хисуи просто повесила трубку.

Через несколько минут звонок раздался опять.

— Послушайте, госпожа Хисуи. Я понимаю, что дело весьма деликатное, но...

— Скажите, что я должна сделать, чтобы вы исчезли из моей жизни навсегда? — отчеканивая каждое слово, произнесла зеленоглазая женщина.

— Помочь мне, — деловито сообщил звонящий. — После этого вы никогда более меня не увидите. Если, конечно, не пожелаете сами; в этом случае я всегда буду рада прийти на помощь.

Она раздраженно вздохнула.

— Что вам нужно?

Несложно было догадаться, что столь непринужденную и добродушную беседу Хисуи вела с Тосакой Рин, в соответствии с тонким лексическим принципом формирования семейных отношений приходившейся ей сватьей, то есть матерью жены сына.

— Всего лишь... провести кое-какое обследование.

— Моего сына?

— Нет, именно вас, госпожа Хисуи. Кэйдзю мне нынче не интересен. Мне хочется узнать кое-что о вас — разумеется, в пределах медицинской этики.

— Слышать от вас слово "этика" — явное кощунство, — съязвила Хисуи.

— И тем не менее. Вы позволите мне навестить вас?

Тосака обрадовалась, когда услышала ответ.

Хисуи почти не изменилась за много лет... сказали бы мы, не боясь погрешить против истины. В самом деле, женщина, которая встречала Рин на пороге собственного дома, ничем не отличалась от тихой и скромной служанки, некогда служившей дому Тоно — разве что возрастом, который, впрочем, изо всех сил старался щадить её внешность. Казалось, что юность и красота сестры, рано сошедшей в могилу, остались на земле и получили свою вторую жизнь в Хисуи, чтобы хотя бы отчасти возместить эту утрату. Рин, с тревогой ожидавшая пришествие пятидесятилетия, втайне боясь в одно прекрасное утро обнаружить складку в уголках губ или лба, с некоторой завистью смотрела на женщину, которая была того же возраста, что и она, но выглядела едва ли не моложе.

— Я бы сказала вам "здравствуйте", но я не очень-то желаю, чтобы вы здравствовали, — колко поприветствовала она Тосаку. — Проходите в дом... и давайте покончим со всем этим как можно скорее.

Когда Хисуи отвернулась, Рин закатила глаза к небу, призывая себя терпеть как можно дольше. Ради науки, конечно же.

— Желаете чаю? — осведомилась хозяйка дома, пока Рин раздевалась в невыносимо тесной прихожей.

— Пожалуй, — согласилась Рин.

Удаляясь легкими шагами на кухню, Хисуи коварно улыбнулась. К счастью, Рин, которую без сомнения насторожила бы эта ухмылка, не имела ни малейшей возможности её увидеть.

Сняв обувь и верхнюю одежду, Рин проследовала в комнату для гостей, куда её любезно пригласила хозяйка дома. Посреди комнаты, в самом её центре стоял невысокий столик с вазочкой, из которой одиноко торчал стебель гербера ярко-янтарного цвета. Традиционную меблировку скромного японского дома дополняли пара шкафов и небольшая ниша в стене, где укромно расположился телевизор — древность, которую Рин не видела уже давным-давно. Присев возле столика, Рин поставила рядом сумку и принялась деловито распаковывать привезенные гостинцы для хозяйки дома. В их числе был немецкий марципан, плитка швейцарского шоколада и кипрская сладость, по виду и вкусу напоминавшая лукум, но таковым не являвшаяся. Не то что бы Тосака надеялась таким образом подсластить отношения, которые у неё с почти что родственницей складывались не ахти, но некую надежду все-таки питала. Не пропадать же добру, верно?

— Наслаждайтесь, — сказала Хисуи, заходя в комнату с подносом, на котором дымился небольшой чайник и две чашки. — И очень прошу вас побыстрее рассказать, что вам нужно от меня.

Рин кивнула.

— Здесь есть немного вкусностей, которые, надеюсь, вам понравятся, — начала она издалека. — Что же касается моих исследований...

— Да-да, я слушаю, — натужно улыбнулась Хисуи.

— Во-первых, проба вашей крови. Из вены. Больно не будет, у меня огромная практика, — сообщила Рин, демонстрируя собственный локтевой сгиб, усыпанный красными точками.

— Вы наркоман, что ли? — поинтересовалась Хисуи.

— Все мы наркоманы, — задумчиво произнесла Рин. — Нет, это следы забора собственной крови. За много лет это стало для меня так же естественно, как почистить зубы. Что поделать, специфика работы.

— Что ещё? — спросила Хисуи, разливая чай.

— Во-вторых, я хочу проверить вас на сродство с элементами. В этом нет ничего опасного — рядовое заклинание, доступное каждому школьнику; я сама проделаю это перед вашими же глазами. Всего-то и нужно, что подержать в руках пару камней.

— Что ещё?

— Ещё... — Тосака задумалась, подбирая верные слова. — Ещё я хочу посмотреть на вашу способность к Синхронизации, но, поскольку это связано с... весьма интимными процессами, насколько я могу судить — будет достаточно кое-каких экспериментов с кровью.

— Значит, всё, что от меня требуется — склянка крови и поиграть с камнями?

Рин приняла чай, который пах весьма странным образом, и кивнула.

— Именно. Кстати, вы любите сладкое?

— Сладкое? — растерялась Хисуи. — Пожалуй. Иногда.

— Тогда рекомендую вам марципан из кедровых орехов, — сказала Тосака и подвинула поближе к хозяйке дома длинную конфету в серебристом фантике.

— А вы?

— Разрежьте на куски и дайте мне любой. Поверьте, если бы я хотела вас отравить, то нашла бы способ, — сказала Тосака.

Когда Рин сказала "все мы наркоманы", она почти не лукавила. "Почти" относится к тому небольшому факту, что назвать себя не-наркоманом она могла с очень серьезными оговорками. Давным-давно, когда отец впервые пересадил ей часть магической метки, она чуть не упала в обморок от боли. Когда она пришла в себя и смогла вновь соображать здраво, Рин попросила отца дать ей что-нибудь, что могло бы облегчить процесс приживления. Токиоми согласился, но с видимой неохотой.