Алиса вновь привлекла его к себе, поцеловала. И, отпустив, наклонила голову, Роман и так понимал, что она смотрит на его шорты, причём смотрит так, чтобы его смутить.

— Не бойся, это в камеру не попало, я постаралась, — заверила Алиса, и расхохоталась. — Идём, ты — мой!

— Хочешь к колодцу, да?

— Никаких колодцев! — Алиса держала его за руки. — Быстро ко мне! Иначе это будет прямо здесь. Что? — улыбнулась она чуть шире. — Новые отговорки?

— Никаких, — говорить, когда тебя целуют, довольно сложно. — Включи сначала все датчики, которые отключила. Всю запись снаружи. И отключи всю тревогу, а?

— Да, ты прав! Бегом, или я за себя не отвечаю!

* * *

Теперь всё было наоборот, Алиса лежала на спине, раскинувшись, согнув правую ногу в колене, а Роман лежал, опираясь на локоть, гладил её по животу и всему, что рядом. Алиса жмурилась, улыбаясь. А снаружи вновь собрался горячий вечерний дождик, он настойчиво постукивал в окно: «Впустите? Впустите?»

Четыре раза. Это то, что Роман помнил отчётливо, четыре раза они убегали в душ и там «ухаживали», как выражалась Алиса, и возвращались обратно уже снова заряженные, разгорячённые, одержимые друг другом. Но всё отчего-то было не так — не так, как могло бы быть. Не было жадного желания забрать, отнять свою часть удовольствия, и ещё раз, и ещё, словно завтра не наступит. Всё было по-другому, хотелось не забирать удовольствие себе, а дарить и видеть то удовольствие, и радость, и получать его, стократно, самому. Вспомнился не очень приличный анекдот: «Долго ли умеючи! — Умеючи? Долго...» — раньше Роман смеялся над ним, не особо понимая.

Теперь понял.

— Похоже, я полюбил этот запах, — признался он, осторожно склонив голову так, чтобы прижаться щекой к животу Алисы.

Та едва слышно рассмеялась, погладив его по голове.

— Смотри, кончат их выпускать, придётся другими пользоваться. И что делать будешь?

Роман уселся, глядя в глаза Алисы. И внезапно понял без слов и объяснений.

— Любить — это раз и навсегда?

— Раз и навсегда, — согласилась Алиса.

Роман наклонился, и, сам от себя не ожидая, поцеловал её в средоточие нового аромата. Откуда взялось это знание, и вовсе не понять. Алиса вздрогнула, а когда Роман выпрямился, всё ещё ощущая её сладкий вкус, Алиса запрокинула голову, закрыв глаза, впиваясь ногтями в простыню. Судорога свела её тело, но Роман уже видел такое сегодня и знал, что это значит. Алиса не сразу пришла в себя, а когда пришла, не сразу сумела повернуться, чтобы приподняться на локте.

— Обалдеть... — прошептала она. — Ты где такому научился?! Как это возможно?

Роман только головой покачал, улыбаясь.

— Ещё раз?

— Ой, нет. — Алиса уселась, помотала головой. — Не сейчас. Но я всё помню, так и знай.

— Отговорки? — он попытался изобразить её же интонацию.

Алиса покивала с серьёзным видом.

— Одна, но железная. Я дико есть хочу. И ты тоже. А у тебя ещё ночь впереди, так что не расслабляйся! Идём, поможешь!

Они быстро оделись. На этот раз получилось не смущаться, зная, что Алиса смотрит, и смотрит намеренно.

— Сколько тут теперь биологических следов... — мечтательно протянула Алиса, глядя на их недавнее ложе страсти. — Такой беспорядок ещё придумать надо. — Алиса рассмеялась. — Не оставлю я ей эту простыню, себе припрячу. У нас ничего готового, но сейчас я что-нибудь придумаю. Чай пока сделай, хорошо?

* * *

Она точно так же обошла стол, едва ужин закончился, и уселась на колени Романа. Уселась, держа его за плечи, и придвинулась, чтобы соприкоснуться головами. Просто сидела, прикрыв глаза.

— Отец любил эти слова, — произнесла Алиса неожиданно, понизив голос. — Биологический отец. Думал, наверное, что дети не слышат и не понимают. Когда он нашёл себе любовницу, тоже продолжал говорить. Даже когда бил маму, а потом просил прощения и говорил те же слова. «Я люблю тебя, дорогая. Я люблю тебя, дорогая...» — Алиса чуть отодвинулась, глядя Роману в глаза. — Я возненавидела эти слова. Поклялась, что убью того, от кого услышу.

Роман молча кивнул и погладил её по голове. Слеза вытекла из правого глаза Алисы, но лицо её осталось спокойным.

— Только когда они развелись, это прекратилось.

— А твой отчим? Ну, Павел Викторович?

— Он её на самом деле любит, — улыбнулась Алиса.

Другая слеза из другого глаза беззвучно выкатилась на щёку. Алиса молча смахнула её тыльной стороной ладони.

— Но при мне — никаких нежностей. Конечно, я знала, что там у них происходит, когда они закрывают дверь. Но только там. Извини, что-то нашло на меня. Ты что-то хотел сказать, да?

— Да. Те люди, помнишь? Они есть на записи?

Глаза Алисы округлились.

— Вот я дура! Бежим на мостик!

* * *

— Скажи, что это мне не снится, — повторила Алиса вновь, глядя ошарашенно на изображение.

Оно было нечёткое и странное, словно те люди были полупрозрачными. Не то призраки, не то что ещё.

— Скажи, кого ты видишь?

— Это мы с тобой, — согласился Роман, сам удивлённый донельзя. — Даже одежда похожая. Что за...

— Она что-то кричит, — присмотрелась Алиса.

Люди на записи были секунд сорок. Видно, что они чем-то испуганы; видно, что они смотрели вверх: туда, где сквозь прозрачный пол можно увидеть здешних Романа и Алису. И да, Алиса-призрак что-то кричала и махала рукой.

— Сейчас, сейчас, это где-то есть. Чтение по губам. Слушай, а звука не записалось! — Алиса посмотрела в глаза Романа и посмотрела на часы. — Вчера это было в четырнадцать минут, плюс-минус минута. У нас ещё сорок минут. Что скажешь?

— Спустимся вниз в гостиную? Сто пудов они снова там будут!

— Да, я тоже думаю, что будут... — Алиса почесала в затылке. — Нет, не хочу в гостиную, — содрогнулась она. — В тот первый раз мы с тобой были в гостиной, помнишь? И чем всё кончилось?

Роман некоторое время молчал и смотрел в глаза Алисы, постукивая пальцами по крышке стола.

— Думаешь, не стоит быть слишком близко? Но они ведь могут появиться где угодно. Даже здесь. Мы же ничего о них не знаем.

— Не-а, — помотала головой Алиса, опустив взгляд. — Если она — это я, она точно будет там же, в гостиной. Она испугана, видел? Что-то хотела передать мне. Нам. И я, кажется, знаю, что она теперь попробует...

— Расскажешь?

— Потом, ладно? — Алиса посмотрела на Романа, не улыбаясь. — Я честно расскажу, но потом. Всё объясню. Не посмотришь пока на записи датчиков? Мы же весь день сегодня в делах... — Алиса не удержалась, прыснула и рассмеялась. — А я пока попробую восстановить, что она говорила.

Они придвинулись к разным консолям и принялись усердно работать, быстро нажимая на сенсоры и поглядывая на экран.

— Ловко ты научился вслепую всё делать, — отметила Алиса, не поднимая взгляда. — Круто. Вот чёрт...

— Что такое?

— Та часть, где рот и лицо сильно искажена. Почти ничего не получается. Всего три фрагмента из всех сорока секунд. «Не си... Там, у коло... Залейте мед...» — показала Алиса. — «Мед» или «мёд». Офигеть как осмысленно, да? «Не си...» — что? Не сиди, что ли? «Там, у колодца» — ну это понятно. А последнее что значит? Что залить и чем? Какой ещё мёд?

— Или медь?

— Или медведь. — Алиса поднялась на ноги. — Нужно как-то пообщаться с ней. Хоть немного. Что у тебя?

— Смотри, — указал Роман. — Времени мало было, но вроде есть типичные признаки. Видишь вот эти данные, когда прошли оба фронта — совершенно одинаковое сочетание!

— Ага, вижу, — покивала Алиса. — То есть теперь можем настроить фильтр!

— Да, я уже начал, но осталось минут десять. Потом продолжу. Ты хотела как-то подготовиться?

— Да, я сейчас. Минутку! — Алиса подошла к консоли и ещё несколько секунд что-то сосредоточенно нажимала. — Отключила тревогу вторжения, — пояснила она. — Отец потом заметит, конечно, но если снова припрутся охранники...

— Да, я понял. Где встречаемся?

— В фойе на первом этаже. Только подальше от гостиной!

* * *

Теперь они успели увидеть оба фронта, движущееся марево, они пересекли фойе с двух сторон, линия пересечения шла наискось, и вновь возникли те двое. Это были они сами, зыбкие и полупрозрачные. Теперь невооружённым глазом видно, что оба напуганы, особенно призрачная Алиса. Она что-то говорила, указывая за спину, и призрачный Роман говорил, но звука не было. Призрачная Алиса подняла что-то перед собой, может фонарь? Он вспыхнул ярким красным светом — немного неприятным, колеблющимся. Поражённый Роман понял, что и его Алиса тоже держит что-то такое. Фонарь не фонарь, но предмет светится ярким светом и едва заметно мерцает, словно стробоскоп. Прошла примерно минута и всё кончилось.

Алиса медленно повернула голову в сторону Романа, и тот увидел испуг на лице Алисы — правда, быстро прошедший.

— Идём, — потянула она его за руку. — Нужно всё включить, как положено, иначе минут через пять отец заметит.

Ещё полчаса работы, и оба отодвинулись от консолей.

— Я настроил фильтр, — сообщил Роман. — Не стал включать тревогу, только запись и оповещение. Всего было семь фронтов за сутки, ты знала?

Алиса присвистнула.

— Ничего себе! Слушай, — поманила его к себе. — Вот что она говорила.

Алиса прикоснулась к сенсору, и включилась запись. Голос самой Алисы — встревоженный, дрожащий.

«...в опасности. Мы все. Не прикасайтесь, не дайте себя уколоть. Залейте колодец... — пауза, неразборчиво — ...сом, или чем-нибудь с хлором. Зам... — снова пауза, неразборчиво. — ...спасайтесь. Уходите днём, когда солнце. Передайте...»

— Это она тем фонариком так передала?! — недоверчиво приподнял брови Роман и увидел, как насупилась Алиса. — Ладно. Не заводись, хорошо? Просто объясни.

Алиса вздохнула.

— Объясню. Да, этим и передала, я потом принцип действия расскажу. Но ты понял, да? Они оба жутко испуганы. И похоже, не считают, что в безопасности.

— «Не прикасайтесь, не дайте себя уколоть» — задумчиво повторил Роман. — Кто может уколоть? Ежи, дикобразы?

— Очень смешно!

— Я не смеюсь. Она говорит про колодец, что там может уколоть? Не знаю, может животные какие-нибудь, растения, машины? Что там опасного?

— Там — ничего... не было, — поправилась Алиса. — Никогда не было. Ежи тут есть, сама видела. Очень милые ёжики, нужно совсем спятить, чтобы об такого уколоться.

— Что-то чем-то залить, — указал Роман на другую часть расшифровки. — Чем-то таким, чем дезинфицируют, если она про хлор. Колодец залить? Или что-то, не знаю, рядом?

— Есть у нас хлорамин, ещё какая-то пакость с хлором... — Алиса листала реестр кладовых на экране. — Половину Земли, наверное, можно обработать, не знаю, зачем столько. И почему уходите днём? Что может уколоть и бояться солнца?

— Что сейчас? Вызовем родителей, не знаю, может полицию? Спасателей?

— Ага, и сразу санитаров, чтобы два раза не вставать, — покивала Алиса. — Фигушки. Мы сами должны разобраться. Слушай, но я правду говорю! Поле совершенно безопасное. И в деревне, ну, в руинах, вообще ничего! Только репьи и другие сорняки!

— Хочешь прогуляться? Взять канистру с хлоркой и пройтись?

— Да, а что? И фонари помощнее. Есть у нас солнечные, таким же спектром светят. Если там что-то боится солнца, то оно убежит, точно говорю.

Роман покачал головой. А вот теперь ему была видна Алиса, которой шестнадцать лет, которая захотела приключений. Всё, абсолютно всё протестовало против этой идеи, но если Алиса упёрлась, то сопротивление бесполезно.

— Тогда нужно как-то одеться, чтобы ничем не укололи, — посмотрел Роман в её глаза.

— Да-да, разумеется. Я найду что надеть, идём!

Глава 9. Ночь и туман в оглавление

На улице оглушительно пели кузнечики и сверчки, дождь только что кончился. Не принёс он никакой прохлады, не прошла дневная духота. А ещё эти костюмы высшей защиты, ни дать ни взять — скафандры. Вроде в них не очень жарко, снова умная техника, но всё равно отчаянно неуютно.

«Мы как два клоуна», — мрачно подумал Роман. Вроде и двигаться несложно, быстро привыкаешь, а всё равно неприятное ощущение полной изоляции, даже прозрачный шлем не помогал.

Роман нёс распылитель и канистру с двумя вёдрами крепкого раствора хлорамина. На лбу, поверх шлема, установлен тот самый мощный фонарь, а в стекле — визоре шлема — предусмотрено поглощение такого света в некоторых режимах, например, стробоскопа, когда фонарь начинал мерцать, периодически меняя яркость и спектр излучения. Как уточнила Алиса, ни одно животное, даже бешеные собаки, не в состоянии выдержать такой иллюминации. Ну и заодно это хороший способ сигнала о помощи: такое свечение даже при облачности заметно на большом расстоянии.

Никто им не попался. Визоры отмечали тёплые объекты: летучих мышей, птиц, выглядели ночные летатели очень непривычно, отображались оттенками серого. Дошли до колодца, сделали снимки; колодец как колодец, всё тот же овечий скелет.

В этот момент Роман осознал, что так и не сравнил два фото, на которых различалось количество костей. Нужно обязательно сравнить.

— Что теперь? — поинтересовался Роман.

Переговаривались они по рации.

— Я освещаю колодец снаружи и внутри, а ты его обеззараживаешь, — пояснила Алиса. — А я послежу, чтобы никто не приблизился. Стой! Роман, замри!

Из земли у ног Романа торчал блестящий кусок металла — похоже, кусок бетонной арматуры. Удивительно, почему его не было заметно днём? Металл же, должен сверкать.

— Обработай и его тоже, — присела Алиса, разглядывая металлический кончик при сильном освещении. — Слушай, как странно. Какой острый! И срез такой чистый! Откуда?? Что здесь было днём? Не наступи, а то вдруг всё-таки прорежет. Всё, облей его, я потом замажу, чтобы не было острого края. Ага, вот так. Ой...