Горничная Мей

— Опусти меня на кровать, а сам стань возле нее на колени.

Я выполнил приказ. С сожалением, но слово госпожи — закон.

— А теперь подай мою сумочку.

Не вставая с колен, я дополз до столика, взял сумочку и вернулся к обратно. Мей расстегнула молнию и... 'О, боже, неужели... Нет, только не это!'

— Что с тобой? Ты напуган?

'Что со мной?! Конечно напуган... Еще как напуган! Спицы, опять эти ненавистные спицы!'

— Госпожа, умоляю... Не надо... Я же все делал, как вы сказали, и...'

Удар ноги по губам не дал мне закончить фразу. Боль, вкус крови во рту...

— Возьми спицу и проколи себе сосок.

'Проколоть сосок?! Самому?!'

— Какой, госпожа?

— Какой, какой... Так и быть, разрешаю тебе выбрать самому.

'Выбрать самому... Какой...'

Я выбрал левый. Дрожащей рукой я взял спицу. Оставалась надежда, что Мей в последний момент отменит приказ. Правда, никаких иллюзий о шансах на это я не строил. "Процентов 10-15... Нет, скорее 5-10..." Умение оценивать шансы всегда было моей сильной стороной. Не подвело оно меня и на этот раз.

— Я жду.

"Ровный, бесстрастный голос. Как будто просит подать какую-то незначительную вещицу... Интересно, она когда-нибудь испытывает эмоции? Испытывает и ты прекрасно знаешь об этом. В тот момент, когда твои губы касаются ее яшмовые ворот, а твой язык..."

Новый удар по ключице. На этот раз ногой...

"Спасибо, госпожа. Спасибо, что пожалели меня и ударили не со всей силы. Я больше не буду испытывать ваше терпение." Я глубоко вдохнул и начал...

— Молодец. Но в следующий раз...

Окончание фразы я уже не слышал. Боль отрезала меня от внешнего мира.

— Матс, Матс, ты меня слышишь? Матс, Матс...?

'Госпожа зовет меня... Откуда-то с вершины... Блаженства?! Нет — ведь это я должен быть в небесных чертогах... Зовет по имени... Впервые... И впервые в ее голосе тревога...' Я открыл глаза.

— Матс, ты живой?

— Живой... Кажется...

'И в самом деле, что со мной? Сколько я был без сознания? Почему я выполнил приказ Мей, собственноручно изуродовав себя? Страх перед наказанием или нечто другое?! И, главное, осталась ли довольна моим послушанием Мей?!'

— С тобой все ок?

'Какое там ок..."

Я открыл глаза. 'Как же госпожа величественна! Богиня! И почему я считал, что у нее маленький рост??' Мей стояла надо мной, поставив прекрасную ногу на мою грудь. Совсем близко от проколотого и источающего кровь соска...

— Да, госпожа наставница. Все хорошо, особенно, когда ваша божественная нога касается моего недостойного тела. Простите, что не выдержал боли.

— Прощаю, прощаю — в голосе Мей слышалось облегчение.

'Не может быть — она и в самом деле волновалась за меня... Не льсти себе, Матс — она волновалась вовсе не из-за тебя. Смерть работодателя... Следы пыток... Сам понимаешь...' Что же, металл в голосе наставницы прорезался очень быстро.

— Не переживай — это с непривычки. Я научу тебя абстрагироваться от боли. Прямо сейчас.

"Сейчас?!! И с каких это пор скромные китайские домработницы употребляют слово абстрагироваться?'

Нога Мей осторожно коснулась спицы.

— Ой...

Затем чуть сильнее, ещё сильнее...

— А-а-а!

— Перестань!

— Госпожа, мне больно. Очень больно.

— Ты ведешь себя недостойно. Недостойно высокого звания моего ученика. Тебе совсем не больно. Наоборот.

'Наоборот??!!'

— Ты кокетничаешь, а это не красит мужчину. Я на сто процентов уверена, в тот момент, когда ножка твоей наставницы, ты ведь не обманывал меня, называя ее божественной, ласкает тебя...

'Ласкает??!!'

-...Ты испытываете неземное блаженство. Разве не так?

"Ласкает... Ласкает... Если это называется ласкает... Стоп. Если госпожа сказала, что ласкает, значит..."

— Что же касается боли, то она ощущается совсем иначе.

Мей резко ударила ногой по спице и...

— А-а-а-а!!!

Из мира боли, дикой боли, я вернулся не сразу. А когда вернулся, то первое, что услышал, было очередное наставление.

— Она ощущается вот так! Понял различие?

— Понял, госпожа.

— Тогда продолжим. Ой...

"Наставница сказала "ой". Передразнивает?!"

— Я испачкала пальчик.

Указательный палец правой ноги Мей был и в самом деле в крови.

— На несколько минут прервем обучение — мне надо смыть кровь. Не бойтесь — я быстро.

'Я никуда не тороплюсь. Если бы ты вообще не вернулась...'

— Госпожа!

— Да, мой ученик.

— А можно...

— Не тяни.

— Разрешите моему недостойному языку убрать кровь с вашей несравненной ножки.

'Я это сказал??! Я??! Тебя ведь никто за язык не тянул... И менее минуты назад ты хотел, чтобы Мей не вернулась... Матс, китаянка сведет тебя с ума... В прямом смысле слова...'

— Хм, интересная мысль. Ты быстро учишься. Слизывай!

Я вылизал кровь и, кроме того, проявил инициативу — тщательно облизал всю стопу госпожи.

— Молодец!

Мей оторвала стопу от моего лица и...

— А-а-а!!!

На этот раз я не потерял сознание. К большому сожалению, очень большому... Как мне это удалось? Не знаю — я не специально. Куда охотнее я бы снова отключился, но... Наверное, тренировки Мей не прошли даром, а может... Найти другую причину я не успел — окровавленная стопа Мей снова оказались перед моими глазами. Я принялся за работу...

— Так, так, хорошо. Молодец — из тебя выйдет толк.

'О каком толке она говорит?!'

— А сейчас, раб, открой рот шире.

'Как скажите, госпожа, как скажите. Так годится?!' Я выполнил приказание и через мгновение все пять пальцев одновременно оказались у меня во рту. "Я сейчас задохнусь!" Но я не задохнулся. Более того, боль от проколотого и многократно истерзанного соска отошла на второй план, сменившись накатившейся волной возбуждения. "Что она со мной вытворяет!" Пальчики китаянки погружались все глубже и глубже. Казалось ещё немного и стопа наставницы разорвет мой рот.

— Матс, дорогой, расслабься и дыши носом.

'То раб, то дорогой...'

Я выполнил и этот приказ.

— Хорошо.

"Хорошо..." Странно, но мне и в самом деле стало хорошо — теперь я не задыхался, а находящаяся во мне нога Мей уже не воспринималась инородным телом. А затем... Затем госпожа начала имитировать фрикции. Раз, два, три... Мой неритовый меч вырвался из ножен... Семь, восемь, еще, еще... 'Мое сердце сейчас не выдержит... Госпожа, остановитесь...' А затем... Затем был финиш... Мой финиш — Мей и не думала останавливаться...

* * *

— Раб, ты говорил, что придумал способ оплатить свою учебу, не вызывая подозрений у финансовых органов.

'Какую учебу?! О чем это она...' Я вновь был на небе. Истерзанный, раздавленный, униженный и... удовлетворенный. 'Ах, да, вспомнил...'

— Да, госпожа.

— Я не могу ничего разобрать. Так да или нет?

'Госпожа, если бы вы убрали свою божественную стопу с моих губ, то я бы смог оиветить вам более внятно.

Я попытался утвердительно кивнуть головой, но нога Мей не позволила мне сделать это. Пришлось изобразить утвердительное, как мне казалось, мычание. Китаянка поняла. Ее стопа переместилась на грудь.

— Я слушаю.

— Можно создать фирму. Я переведу на нее средства, а затем...

— Я поняла, господин, не продолжайте.

Было ясно, что это предложение чем-то не понравилось Мей.

— Госпожа, есть еще два способа.

— И...

— Я покупаю в Китае, или в любой другой стране по вашему выбору, нечто такое, что является неликвидным активом. Неликвидный актив — это...

— Я знаю, что такое неликвидный актив. Способы неплохие, но далеко не оригинальные. Мне казалось, что у тебя более богатая фантазия.

"Более богатая фантазия?! Ну, что же..."

— Госпожа, есть ещё один способ.

— Я слушаю.

— Простите, если он вам не понравится или мое предложение вас заденет.

— Продолжай.

— Выходите за меня замуж. Или, если выразиться точнее применительно к нашим отношениям, берите меня в мужья.

— Что?!

— Заключим брачный контракт, затем я нарушу его, вы подарите на развод и по решению суда получите с меня указанную в контракте сумму. Ни одна финансовая служба не подкопается.

— Хм, оригинальное решение. Но я понимаю, что господин шутит. Неужели он снизойдет до того, что женится на простой китайской уборщице.

— На госпоже. Своей госпоже и наставнице. И, значит, не снизойду а возвышусь.

— Все равно этот брак будет выглядеть странным. Особенно для иммигрантских чиновников. Мне такой вариант не сильно нравится. А есть другие?

— Другие варианты... Благотворительность?!

— Не подходит.

— Тогда я не знаю...

— Зато знаю я.

— Я — само внимание.

'Интересно, что придумала эта 'простая уборщица'. Наверное, какая-нибудь хитромудрая схема.' Но меня ждало разочарование.

— Господин не смог найти решение, которое устроило бы меня. Пусть он еще подумает, а мы тем временем продолжим наше путешествие. Господин, если вам не сложно, окажите мне милость...

'Не сложно?! Мне уже ничего не сложно. Окажите милость... Сколько издевки! Черт побери, еще одна спица... Сосок или что-то другое?!'

-...Мне, еще раз прошу меня извинить, не понравился ваш выбор — проколите правый.

На этот раз мне не повело. Крупно не повезло — я остался в сознании. В сознании помутненном от страшной боли.

— Спасибо, мой господин, что снизошли до просьбы скромной служанки. Я восхищаюсь вами. Еще немного и мы достигнем...

'... Опять она про свои чертоги... А мне... Мне все равно. Небесные чертоги, адские подземелья... Лишь бы все это закончилось...'

-...Тропы просветления. Я чувствую, что ваше тело уже не просто исполняете мои приказы. Оно делает это с огромной радостью, получая наслаждение от того, что, наконец, вышло из-под управления вашего сознания, отравленного этим глупым, высокомерным, сексистским 'я'. Прислушайтесь к нему внимательнее. Как оно ждет моего прикосновения, как ловит каждую мою ласку 'я', как посылает мне сигнал 'госпожа Мей, делай со мной, что хочешь — я полностью в твоей власти'.

'Ласку?! Это она называет лаской?!'

А сейчас я займусь лечением вашего сознания — наслаждение от общения с учителем должно получать не только тело ученика, но и его душа. Сделайте глубокий вдох, расслабьтесь, и сконцентрируйтесь на мыслях о свой госпоже. Скажите сами себе: 'Я счастлив. Счастлив, что нахожусь во власти лучшей в мире женщины, снизошедшей до того, чтобы потратит на меня время и силы.' Проникнетесь этой мыслью...

'Я все познал, все осознал, проникся и готов на все. Только бы прекратилась... Нет, о чем это я?! Только бы уменьшилась боль... Только бы не спицы, только бы не мазь... И... Только бы Мей снова не начала ласкать ногой... Своей изумительной ногой мои недостойные проколотые соски'.

Мои заветные желания исполнились. Почти... Китаянка нависла надо мной, опустившись на корточки, и вместо ног в игру с окровавленными спицами вступили ее руки. Самые лучшие руки на свете — руки моей госпожи. Такие маленькие, такие нежные, умеющие не только убирать дом, но доставлять боль, а вместе с ней... 'Неужели... Неужели Мей... Госпожа Мей права?' Я вдруг почувствовал, что к боли примешивается совершенно другое чувство. 'Какой изумительный коктейль из боли и наслаждения! Пил бы и пил... Неужели наставнице удалось извлечь из глубин моего подсознания совершенно другого Матса, или же просто она сломала меня...'

Сколько продолжалась эта игра? Если концентрироваться на терзающей мою грудь боли, то бесконечно долго, если же отрешиться от негатива и думать о нависающем над тобой несравненном теле маленькой госпожи, о ее властном характере, о хищной улыбке победительницы, застывшей на губах, о том, что в любой момент Мей может отдать приказ-разрешение поцеловать ее яшмовые ворота или надеть на нее пояс с нефритовым мечом, о собственном нефритовом мече, стремящемся вырваться из ножен, то бесконечно мало. Но в любом случае через некоторое время (более точное определение этому временному отрезку я по вполне понятным причинам дать не в состоянии) Мей прекратила ее, чтобы заменить другой.

Китаянка вынула спицы, при этом не осторожно, а так, чтобы причинить мне как можно больше боли (или наслаждения?!). Затем она открыла свою сумочку, достала оттуда целлофановый пакет ('уф, а я боялся, что опять будет мазь'), положила в него спицы, и ('о, черт, нечего было радоваться...) на свет вновь появилась проклятая баночка с мазью.

— Господин, вы опять чего-то боитесь. Доверьтесь мне.

'Чего-то?! Я боюсь не чего-то, а вполне конкретного ужасного жжения. Доверится? А разве есть другой выбор?'

На этот раз китаянка растирала не все мое тело, а только грудь. 'Сейчас начнется, сейчас начнется...' Действительно, буквально через несколько минут все и началось. Только вместо огня мое тело охватила блаженная прохлада, мысли унеслись куда-то далеко-далеко... Впрочем не настолько далеко, чтобы не почувствовать, как мой нефритовый меч оказался сперва оказался в нежной руке, а затем был осторожно вставлен в яшмовые ворота...

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Наполовину сон — наполовину забытье... Сколько времени я был в отключке? Не знаю, но судя по наступившим сумеркам, долго. Достаточно долго для того, чтобы проголодаться. В обоих смыслах этого слова.

С первым смыслом было все ясно — большая тарелка с бутербродами и два фужера с грейпфрутовым соком стояли на тумбочке рядом с кроватью. 'Спасибо, госпожа Мей, за заботу. Госпожа Мей?! Ну-ну, еще немного... Что еще немного, Матс? Пожалуйста, не выдумывай...'

А вот со вторым... Странно, но я почувствовал, что хочу продолжения. Продолжения всего того, что Мей вытворяла со мной эти дни. 'Кстати, а почему наручники не сковывают мои руки? Почему моя ваза для цветов стоит на полу возле кровати? И, главное, как скоро в комнату войдет Мей?'

Через минуту я получил ответ на первый вопрос — от спинки кровати к тянулась цепочка, прикрепленная к ошейнику на моей шее, а, осмотревшись по сторонам, — на второй. Рядом с тарелкой лежала записка. 'Господин, надеюсь, вы не рассердитесь на меня за то, что я взяла вашу машину. Не переживайте — я вожу очень аккуратно. А для вас я приготовила самостоятельное задание. После того, как утолите голод и жажду, а также опорожнитесь, натрите все тело мазью. Не пропустите ни единого миллиметра — этим вы ОЧЕНЬ огорчите свою наставницу. Затем получите от меня дальнейшие инструкции. Успехов на пути к блаженству!'

'Хм, моя 'скромная домработница', оказывается, даже машину водить умеет. И английский ее безупречен — ни одной грамматической ошибки. Интересно, какие в ней еще скрыты таланты? Ладно, потом узнаю, а пока проверю крепость цепочки — уж больно она хлипкая на вид.'

Увы, я быстро убедился, что разорвать ее не удастся, и попытался оторвать спинку кровати. И снова неудача...

— Вот так-то господин выполняет мои задания. Я разочарована. Сильно.

От неожиданности я вздрогнул. 'Неужели Мей не уехала?' Я обернулся — с ожившего экрана 'Пионера' на меня строгим взглядом смотрела наставница. 'Черт бы побрал эти новомодные навороты. Но откуда Мей может знать, что в этой модели телевизора есть встроенная камера? Впрочем, куда интереснее другое — как ей удалось так быстро освоить это только недавно появившееся в продаже чудо телевизионной техники?'