1.Опека. Начало

— Смелее, смелее, — подбадривала меня Ирма. До тебя этот божественный напиток пили всего два человека

'Два человека... Неужели и Арнольд пил ее мочу?! Вряд ли, но чего на свете не бывает... А кто второй — землянин или нет?'

— Пей мелкими глотками и немного задерживай во рту. Смакуй, как дорогой коньяк, Ведь это урина твоей госпожи.

Я сделал первый глоток, а за ним второй и третий.

— Дорогой, что ты кривишься? Неужели тебе не вкусно?

— Вкусно, — ответил я, с трудом подавляя рвотные порывы.

— Не слышу восхищения в голосе. Скажи, что это самый лучший напиток, который тебе когда-либо доводилось пить.

— Я...

— Не волнуйся, я понимаю твое состояние. Ты боишься, что следующего раза придется ждать очень долго. Я угадала? Не переживай — твоя заботливая опекунша будет часто доставлять тебе подобное удовольствие. Иногда даже по нескольку раз в день, если будешь хорошим мальчиком, разумеется.

Что же, Ирма имела полное право торжествовать — она раздавила и уничтожила меня, что называется по полной программе. Всего лишь десять дней назад я был уверенным в себе полным наполеоновских планов амбициозным молодым мужчиной, а теперь... Теперь мое эго лежало рваной тряпочкой у широко расставленных ног похитившей меня женщины, которая только что заставила меня, из страха за свою избитую шкуру совершить немыслимый поступок. Впрочем, было ясно, что это только начало моих унижений и одному космосу известно, сколько еще подобных немыслимых поступков мне предстоит совершить, находясь под опекой Ирмы. И в то же время я почувствовал, как во мне зарождается какое-то странное чувство. Чувство восхищения и преклонения перед ее талантами. Разработать и осуществить такую комбинацию, а после — умело подвести меня к некоей красной черте, и заставить переступить через нее...

— Медленнее. Растягивай удовольствие.

'Удовольствие... Какое тут, к черту, удовольствие... Впрочем, и рвотные позывы куда-то исчезли...'

— Ну, как? Оценил?

— Оценил. Спасибо, госпожа.

— Хорошо. А теперь скажи мне честно, тебе и в самом деле понравилось? Но учти, если я почувствую в твоем ответе хоть одну фальшивую нотку... Надеюсь, за последние десять дней ты изучил меня куда лучше, чем за все время наших отношений на Земле, и прекрасно понимаешь, что обманывать свою опекуншу, скажем так, непрактично.

— Понимаю, госпожа!

— Я слушаю.

— Госпожа, — черт меня побери, но я вдруг почувствовал, что мне стало нравиться произносить это слово (!) — я сам пытаюсь разобраться в своих ощущениях. На вкус, простите меня за откровенность, извините, не очень. Морально... Я понимаю, что вы опустили меня по полной программе, и воспринимаю это теперь как должное — заслужил. Но в то же время...

— Что, в то же время? Продолжай!

— Ирма, госпожа Ирма... — мой голос дрожал.

— Ну-ну, не бойся, я же сама вызвала тебя на откровенность.

— Госпожа, признаю... Госпожа, вы полностью переиграли меня... Простите меня за все... Если можете... Отныне вы для меня... — я с трудом подбирал слова.

— И кто же я для тебя?

— Хозяйка, опекунша, богиня! Высшее существо, которому я буду беспрекословно служить, и, не спрашивая разрешения, я обнял ноги Ирмы, прижавшись щекой к горячей коже.

— Это опять что-то из методики нашего дорогого профессора? — недоверчиво спросила Ирма.

— Нет, нет, еще раз нет! Госпожа, поверьте, вы сломали меня.

— Сломала, говоришь?

— Да, сломали, госпожа, не сомневайтесь, — я подкрепил свои слова поцелуем.

— Ну, это легко проверить, — пальцы Ирмы вдруг нежно погладили мои волосы. — Ты готов подтвердить свои слова делом.

— Да! — тон Ирмы не предвещал мне ничего хорошего, но я и в самом деле сломался или, по крайней мере, убедил себя в этом.

— Ну, так давай выпьем за это. Налей мне еще шампанского, и после того, как выполнил ее приказание, провозгласила тост: — За лучшую во Вселенной опекуншу! За меня!

— За вас, госпожа.

Ирма, отпила половину фужера.

— А ты почему не пьешь?

— Но вы не давали команды наполнить мой фужер.

— И не дам. Я напою тебя иначе...

— Ох, Влад, я давно так не пила. Чувствую, что до ванны мне не дойти. Дорогой, побудь моей лошадкой — отвези меня в ванну.

— Как прикажите, госпожа.

'Лошадкой, значит, лошадкой. Хоть осликом.'

Я стал на четвереньки, а Ирма уселась мне на спину и вместо стека ударила меня в бок кулаком:

— Поехали!

Когда мы, наконец, достигли цели, Ирма покинула мою спину и, потрепав свою лошадку по затылку, произнесла: — Молодец, мне понравилось. Теперь я буду кататься на тебе регулярно. Жаль, что не взяла с собой яблоко или морковку. Завтра обязательно исправлю это упущение.Ты что предпочитаешь?

— Яблоко, — автоматически ответил я.

— Ответ неправильный. Ты должен отвечать и-го-го. Повтори.

— Йо-го-го, — покорно произнес я, не подозревая, что это только начало экзамена.

— Не йо-го-го, а и-го-го.

'О, боже...'

— И-го-го.

— Умничка. Какая у меня умная лошадка! А теперь сними с меня трусики, — Ирма подошла вплотную к моему лицу. — Нет, нет, не руками. У лошадок нет рук. Губами.

Прежде чем приступить к выполнению задания я поцеловал бедро Ирмы, за что сразу же получил увесистую пощечину: — Кто тебе разрешил?! Отвечай, когда я спрашиваю!

— Никто.

Теперь в мою челюсть въехал уже кулак Ирмы.

— Ты издеваешься надо мной? Я же тебе внятно сказала, что лошади говорить не умеют. Повтори.

— И-го-го...

— Вот так бы и сразу. Так кто тебе разрешил?

— И-го-го.

— Ты счастлив под моей опекой?

— И-го-го! — Я изо всех сил постарался, чтобы мое ржание выглядело как можно радостнее.

— Ты не забыл о моем приказе?

— И-го-го, — и я дотронулся губами до пропахшей потом ажурной конструкции.

— Осторожно, не порви. Это подарок Арнольда, — лежащие на моих плечах руки Ирмы предотвратили мою попытку подняться. — Ну-ну, успокойся. Ревность вообще отвратительная штука, а ревновать свою опекуншу и глупо и наказуемо. Или я для тебя уже не высшее существо и не богиня?

— И-го-го, — я хорошо запомнил полученный урок. 'Черт, как же умело она унижает меня! И что это за удивительная смесь обиды и наслаждения! Госпожа, госпожа, госпожа...'

Новый удар кулака в скулу прервал мое самовнушение: — По-моему, я задала тебе вопрос.

— Но вы же сами запретили мне говорить на языке людей.

Ирма отошла на шаг в сторону и изо всех сил зарядила мне ногой по ребрам, затем еще и еще.

— За что?! — я попытался прикрыться руками.

В ответ последовали грозный окрик: 'Руки за голову, раб!' и новые удары, последний из которых пришелся мне в солнечное сплетение. Свет померк перед моими глазами, и я провалился в пустоту.

— Живой? — холодная вода лилась мне на лицо.

— А... Где я? Ирма... — девушка возвышалась надо мной во весь рост, держа в руке небольшую пластиковую чашку.

— Ты в моей ванной комнате.

— А как я тут... Ох, простите, госпожа.

— Уф, а я уже испугалась. Но, если ты помнишь, что я твоя госпожа, значит все в порядке.

— Помню, разве можно об этом забыть?

— Согласна, нельзя. Как ты?

— В норме... Почти... Госпожа, что со мной было?

— Ты очень близко познакомился с моими прекрасными ногами. Они ведь и в самом деле прекрасны? Лучше, чем у этой шлюхи?

Если быть объективным у 'этой шлюхи' ноги были куда красивее. Но сейчас мне было не до объективности — я смотрел снизу на жестоко избившие ноги Ирмы, и они действительно казались, если не самыми прекрасными, то, по крайней мере, самыми сексуальными. Ведь это были ноги моей госпожи...

— Госпожа, они прекрасны. И гораздо лучше, чем у этой шлюхи.

— Повтори.

— Госпожа, ваши ноги прекрасны. И гораздо лучше, чем у этой шлюхи.

— Еще раз.

— Госпожа опекунша, ваши ноги прекрасны. И гораздо лучше, чем у этой шлюхи.

Хорошо. А теперь продолжим знакомство, — босая ступня наступила мне на кадык, и Ирма сделала вид, что собирается перенести центр тяжести на эту ногу. Задыхаясь, я мысленно прощался с жизнью и... любовался, ибо не любоваться и не восхищаться этой женщиной было невозможно. Даже в такой момент. Умная, коварная, сексапильная — одним словом ГОСПОЖА.

— Запомни, отныне твоя жизнь и здоровье полностью зависят от моих изумительных ножек. Например, они могут раздавить тебе горло, или выдавить глаз, — пятка Ирмы коснулась моего века.

— А еще они могут... О, они могут очень и очень многое. Например, сделать тебя евнухом, — и нога Ирмы коснулась моего члена.

'Черт побери, что же она делает со мной. И почему, почему от этого прикосновения по телу разлилась сладкая дрожь?

— А могут, наоборот, доставить вознести тебя на вершину блаженства, — и ее нога начала нежно играть с моим детородным органом.

— Я понял, госпожа.

— А раз понял, то начни относиться к моим ножкам соответствующим образом.

— В каком... — и, не договорив, я испуганно замолчал.

— Ты хотел сказать 'в смысле', я правильно поняла? — и мои ребра приняли еще один в меру болезненный удар. — Я же запретила употреблять это выражение.

— Госпожа Ирма, простите меня. Я нечаянно. Подскажите, как я конкретно должен относиться к вашим прекрасным ногам. Я все сделаю.

— Для начала извинись перед ними, — и большой палец начал раздвигать мои губы.

— Как?

— Ну, сделай им что-нибудь приятное. Например, менет.

— Менет?!

— Ну да, сделай, будь добр, моим пальчикам менет. Ты же любил ролевые игры. Вот и представь, что ты девушка, которая хочет ублажить своего парня. Я достаточно внятно объяснила?

— Да, но...

— Никаких 'но', начинай, моя маленькая шлюшка.

— Пощади!

— Пощади?! Глупенький, ты должен испытывать от этого удовольствие, а не просить пощады. Начинай, а дальше сам поймешь насколько сладко для настоящего раба служить опекунше. А ты в глубине души настоящий раб. Разве не так? Так, именно так — не обманывай себя. Как любящая женщина я прочувствовала тебя и раскусила, что на самом деле скрывается за твоим образом сильного мужчины. Уверена, ты навсегда запомнишь этот момент, когда ты благодаря мне стал, наконец, самим собой, — и потные пальцы Ирмы проникли в мой рот. -Лижи и соси, сучка. Без разговоров!

'Что же, Влад, выбора нет, начинай', — убеждал я себя, в то время, как предательский голос шептал: 'Выбора нет? Трус, не ври самому себе — выбор есть всегда. Ты мог выбрать тюрьму и полиэтиленовый мешок, но сохранить гордость. Просто Ирма, умница Ирма, разглядела в тебе то, о чем ты сам не догадывался. Признайся, ты же прекрасно понимаешь, что пальцы во рту — это только начало. Что еще она сделает с тобой? Да все, что только захочет. Говорить 'нет' надо было в самом начале, а сейчас, сильный мужчина, ублажай свою госпожу...'

— О, моему жеребчику понравилось, и его член возбудился. Влад, там на Земле во время наших любовных игр ты разве мог представить, что будешь делать мне не только куни, но и менет? Глупышка, ну зачем ты был таким правильным и всегда старался оказаться сверху? Ведь, как здорово стоять перед своей госпожой на коленях и чувствовать, как она проникает в тебя...

'Как же она изучила меня! Каждая новая фраза — как доза афродизиака,' Впрочем, очень скоро я перестал реагировать на слова Ирмы — процесс захватил меня.

— Все, довольно, я уже финишировала. Молодец! Ну, как, я права? Скажи, что нет ничего восхитительнее, чем делать своей госпоже менет!

— Не знаю, — промямлил я.

— Не знаю... — передразнила меня Ирма. — Все ты прекрасно знаешь. Знаешь, что ловишь кайф от всего того, что делают с тобой твои госпожи. Знаешь, что сгорая от нетерпения ждешь каждого нового нашего приказа. Благодаришь нас за то, что мы выбили из тебя сексистскую дурь и, скрутив в бараний рог, наставили на единственно верный путь в жизни сильного мужчины — путь служения женщине. А еще мы пробудили женскую половину твоей личности. Я почувствовала это, когда ты делал моим пальчикам менет — твое лицо светилось от удовольствия, а губы... Ты всегда был со мной нежен, но это была нежность мужчины, а сейчас мои пальчики обсасывали губы женщины. Признайся, ты ведь получил удовольствие и от менета? А? Отвечай, моя маленькая развратница!

'Неужели Ирма права? В самом деле, почему то, что она вытворяет со мной, так возбуждает. Неужели отличник, лидер курса, тонкий психолог (какая глупая самоуверенность!) — всего лишь маска, призванная скрыть от окружающих мое подлинное 'я'.

— Дыши ровнее и не красней. Ну, точно барышня-недотрога, которая только что отведала запретный плод, и делает вид, что он был не так уж и сладок. Влад, я же тебе много раз говорила, чтобы ты не врал свои опекуншам. Не жеманься, скажи прямо, как сильный мужчина, а ты же у меня сильный мужчина (или, по крайней мере, одна из твоих половинок): 'Госпожа Ирма, у вас очень вкусные пальчики и спасибо, что разрешили сделать им менет — в моей жизни не было ничего более восхитительного.

— Спасибо. — выдавил из себя я.

— Спасибо... — снова передразнила меня Ирма. Как будто не благодаришь от всей души, надеясь привязать к себе партнера, а одолжение делаешь. Ладно, все недотроги, и ты, Влад, не исключение, очень быстро входят во вкус. А теперь поблагодари меня по-настоящему.

— Госпожа Ирма, спасибо, что разрешили сделать вашим изумительным маленьким пальчикам менет. Поверьте, в моей жизни не было ничего более восхитительного, и я...

— И ты умоляешь меня разрешить тебе сделать менет другой моей ножке. Я правильно поняла твою запинку?

— Да, госпожа.

— Приступай.

О КЕФИРЕ, МЕНЕТЕ И РОЛЕВОЙ ИГРЕ

Прошло еще пять дней, а вместе с ними шок от случившегося... С помощью Ирмы я постепенно свыкался со своим новым положением, стараясь убедить себя в том, что ничего архистрашного со мной не произошло. 'Рабство — так рабство, ничего зазорного в этом нет. История знает много случаев, когда бесправными рабами оказывались куда более значимые персонажи, нежели некий Влад Гонсеоровский, а уж оказаться в рабстве у самых лучших женщин во Вселенной... Нет, мне и в самом деле несказанно повезло'. Такое самовнушение не избавляло ни от воспоминаний о прошлом, ни от затаенной обиды на все еще любимую женщину, но помогало пережить наиболее тяжелые, наиболее унизительные моменты воспитательного процесса.

А он тем временем набирал обороты. Ирма из всех сил старалась спровоцировать меня на вспышку неповиновения, чтобы доказать ошибочность методики Арнольда, я же, в свою очередь, демонстрировал полную покорность, показывая госпоже, что она может обойтись без жесткой дрессуры. Изобретательность моей опекунши была поразительна. Видя, что я безропотно переношу унижения, она сменила тактику и стала чередовать их с ласками, при этом предугадать, когда произойдет мгновенный переход было совершенно невозможно. А я и не пытался, воспринимая, как должное, что вслед, скажем, за ласковой просьбой 'помассируй мне шею, любимый' может раздаться грозное 'немедленно на колени, раб, рот открой...'.