В погоне за мечтой. Часть 1

Разделив первую заварку на троих, по-братски... или, точнее, по-сестрински, — я трепетно обняла ладонями горячую чашку, и сделала первый глоток. Как мало все-таки человеку надо для счастья! Отними что-то привычное, без чего он не мыслит жизни, а потом верни. Хорошо еще, что я не научилась в школе курить — вот без сигарет заядлые курильщики, по слухам, просто на стену лезут.

— Ну, как? — поинтересовалась я, когда горничные осторожно, кончиками пальцев удерживая чашки, сделали пробные глотки.

— Горько! — поморщилась Настасья.

— Попробуй с сахаром, — я пододвинула миску с неровными обломками серого, но сладкого сахара.

— А мне и так нравится! — похвалилась Машенька. — Очень бодрит!

— А тож! Напрасно, конечно, мы на сон грядущий пьем...

С сахаром у Настасьи дела пошли лучше — впрочем, можно ли уже называть чаем насыщенный сироп, в котором только что ложка не стоит? На вкус и цвет товарищей нет — вот уж воистину...

— Можно, я завтра с утра ненадолго покину дворец? — посмотрев на подругу, Машенька утащила из мисочки кусок сахару, и теперь весело хрустела вприкуску.

— Свидание? — подмигнула я.

Беременная горничная невольно поперхнулась чаем:

— Нет, — прокашлявшись, выдохнула она. — Ленточек у нас нет подходящего цвета. Хотела быстренько сбегать в модный ряд, прикупить...

А я-то весть вечер гадаю, отчего девушки ограничились тем, что скромно обтянули ермолку голубым шелком, так что Настасья в ней стала ужасно напоминать готовую на все медсестру из немецкого фильма для взрослых... Прости меня, господи, за такие мысли!

— Конечно, можно. Я и сама с удовольствием с вами схожу. Ничего не куплю, так хоть поглазею.

Пока Настасья придирчиво выбирала самые-самые лучшие ленточки, мы с Машенькой вышли из лавки на улицу — подышать свежим зимним воздухом... и чтобы не скупить целую гору совершенно ненужных, но таких красивых безделушек. И так по дороге уже столько всего набрали... Сама не помню, что купила, но у Левушки обе руки заняты всевозможными пакетами и сверточками. Может, за одним купить ему объемную суму через плечо, чтобы руки освободить? А то сделали из телохранителя носильщика. Опять же, стоит кому-нибудь на нас сейчас напасть — и он просто побросает покупки на землю, в грязь...

Оглянувшись назад, я так и замерла с открытым ртом: Левушка стоял, как всегда перегораживая широкими плечами переулок... а из груди у него торчал конец острого длинного кинжала! В глупой голове еще успела галопом пронестись мысль: "и как же это мы сразу не заметили, когда из дворца выходили?" — а в следующий момент из раны фонтанчиком брызнула кровь, густыми каплями оседая на свертках с покупками. Наклонив голову, телохранитель — кажется, с неменьшим, чем у меня, изумлением, — уставился на вспоровшее дубленку острое лезвие... А затем, покачнувшись, тяжело завалился на бок и вытянулся на мостовой...

Подкравшись сзади, кто-то быстро (можно сказать, профессионально) накинул мне мешок на голову. Я даже пискнуть не успела, как, скрученная по рукам и ногам, оказалась запертой в каком-то тесном ящике. А вдруг он закрывается герметически?! Надо экономить воздух... Но сама от волнения запыхтела вдвое чаще. А затем — видимо, от страха, — потеряла сознание.

...Пришла в себя от тряски — нет, меня не приводили в чувство, бережно, но настойчиво потряхивая за плечи и похлопывая по щекам, трясло и подбрасывало ящик, в котором мое бедное, не закрепленное ремнями безопасности тело билось о стенки, дно и крышку. Перепутать было невозможно — ящик явно погрузили в карету... Лучше бы в сани, честное слово! И локтями в стенки не упереться — руки накрепко примотаны к телу...

Повозившись, я кое-как, насколько позволяло полуподвешенное состояние, разогнула ноги — ящик длинный... как гроб. Вот положеньице...

А ведь когда-то, в дремучем детстве, зачитывалась криминальными и приключенческими романами, воображая себя на месте главной героини и мечтая быть похищенной каким-нибудь эффектным разбойником или пиратом. Он вежливо пригласит меня "в плен", я буду долго ломаться, но все же паду жертвой мрачного обаяния злодея. При ближайшем знакомстве тот, конечно же, окажется несправедливо оболганным борцом за справедливость.

Жизнь, как всегда, внесла свои коррективы: без предупреждения схватили, обмотали шпагатом, точно батон колбасы, и сунули в тесный ящик... все тело затекло! Хорошо еще, если просто потребуют выкуп, получат деньги и отпустят с миром. Телевидение, газеты и книги убеждают, что киднеппинг редко заканчивается добром — во всяком случае, для жертвы.

Внезапно карета остановилась, вздрогнув особенно сильно, так что я, напоследок ударившись головой о крышку ящика, не смогла удержать стон:

— Молчи, если хочешь жить! — проскрипел откуда-то сверху не вызывающий доверия, явно разбойничий голос. А как же "пожалуйста"?! Мало того, что сразу на "ты" — такого себе даже король не позволяет... Хам!

Дверца кареты хлопнула, то ли выпуская невоспитанного пассажира, то ли впуская нового. Может, шумнуть, попытаться привлечь к себе внимание?..

— Что с девкой? — такой вопрос не располагал к более близкому общению. На всякий случай я решила пока промолчать и послушать, что же будет дальше. Голос нового персонажа звучал как-то странно — наверное, из-за преграды в виде стенки ящика.

— Как и положено, — хохотнул первый, тоже не слишком приятный, но все же слегка знакомый голос. — Визжала-а-а!

— Надеюсь, теперь она умолкла навеки?

— Не беспокойтесь, больше вы про нее не услышите!

Я и без того чувствовала себя в этом ящике, точно в тесном гробу, а такие разговоры бодрости не прибавляли. Пожалуй, и впрямь лучше пока голос не подавать.

Прислушиваясь к беседе, которая постепенно перешла в русло торгов по поводу оплаты оказанных услуг, я сама не заметила, как успокоилась и перестала паниковать. Стало даже интересно, во сколько же здесь оценивается человеческая жизнь — тем более, что в данном случае речь шла о моей жизни! — но спорщики осторожно избегали называть вслух точную сумму, оперируя такими понятиями, как "аванс" и "половина". Заказчик прижимисто отказывался от выплаты остатка заранее оговоренной суммы, требуя твердых доказательств выполнения работы — лучше всего, по его мнению, для этого подошла бы голова вредной девки. Разбойник спокойным голосом доказывал, что с отрезанной головой ему в город соваться опасно, ну, как мешок протечет — доказывай потом стражникам, что это не твоя... Вот если бы господин согласился съездить с ними в лес: там прямо при нем тело и откопают, и разделают на порционные куски. После последнего предложения строптивый заказчик моментально пошел на попятный, очевидно, понимая, что с той же легкостью его могут прикопать рядом с первой жертвой, и полностью расплатился, не протестуя даже против надбавки "за вредность".

Меж тем в моем ящике становилось не только душно, но и жарко. При каждом вдохе колючий мешок самым неприятным образом прилипал к лицу, да и вдыхать становилось все труднее. Легкие разрывались, перед глазами поплыли цветные пятна...

Наверное, я снова потеряла сознание, потому что не почувствовала, как открылась крышка ящика, сильный мужские руки вытащили меня наружу и стянули с головы мешок. Первый глоток свежего воздуха казался слаще меда... вторым и третьим невозможно было надышаться.

— Очухалась? — с грубоватым участием поинтересовался похититель — плечистый мужик с окладистой бородой, одетый небогато, но добротно и чисто. В городской толпе трое из пяти выглядели как его братья-близнецы. Грамотная маскировка!

— Вашими молитвами, — насколько позволяли спутанные конечности, я постаралась отодвинуться подальше, на самый край каретного сиденья — очевидно, под ним меня и прятали, в отсеке для багажа.

— Поговорим?

— А у меня есть выбор?

— Верно мыслишь! — усмехнулся в бороду тот. — Заказ мне поступил, сложный, но и денежный. Ни много, ни мало — саму придворную чародейку навеки упокоить. Не в правилах лесного братства уговор нарушать, да только ведьма нам позарез необходима. А ты ведь все равно умерла.

— И стала призраком? — фыркнула я.

— Долго ли? — достав из-за голенища высокого сапога кинжал с длинным лезвием, разбойник с показной невозмутимостью принялся чистить ногти — в условиях каретной тряски эксперимент опасный, однако у него получалось необыкновенно ловко. Что значит привычка! Может быть, этим самым клинком он и проткнул несчастного Левушку... Меня передернуло.

— Так что у тебя есть выбор, — не обращая внимания на мою реакцию, продолжал злодей. — Или заказчик получит твою голову в подарочной упаковке, или... Если себя не жалко, может, она сумеет тебя убедить?

С этими словами бандит носком сапога подцепил противоположное сиденье, так же оказавшееся крышкой багажного ящика. Свернувшись клубочком, похожая на пушистую кошечку, там лежала моя горничная.

— Машенька! — позабыв о веревках, я рванулась вперед, не удержалась на связанных, онемевших ногах, и потеряла равновесие. Толчок кареты отбросил меня назад, плотно усадив обратно на сиденье: — Если с ней или с ребенком что-то случится...

— Все зависит только от тебя, — развел руками убийца. — Одно только слово! Говорят вы, аристократы, всегда выполняете свои обещания.

— Хорошо, согласна! — я извивалась всем телом, но никак не могла избавиться от веревок — разбойник явно знал толк в узлах и петлях — одна такая давно по нему плачет!

— Вот, сразу бы так, — вновь достав страшный кинжал, он в мгновение ока перерезал связывающие меня путы. Сбросив на пол обрезки веревок, я бросилась к Машеньке. Слава богу, живая! То ли крышка второго ящика прилегала неплотно, то ли щели в стенках пропускали больше воздуха, но горничная... спокойно спала. Даже похрапывала тихонько.

— Станешь хорошо себя вести — и с подружкой будет все в порядке, — пообещал бандит. — Все пальчики на месте, все ушки...

— А зачем вам вообще ведьма? — запоздало поинтересовалась я. — Если прохожих очаровывать или страже глаза отводить — так я этого и не умею!

— Стал бы я связываться с чародейкой, которая такому обучена! — снисходительно хмыкнул бородач. — Без слеги в омут не суемся, сперва все спознали: чем занимаешься, куда ходишь... Хотели сперва засаду в Кривом тупике поставить, или в переулке, а тут такой подарок судьбы — случайно на улице столкнулись! На ловца и зверь бежит.

— Ага, матерый волк на рыбака наскочил, — буркнула я себе под нос, хотя на самом деле и вполовину не чувствовала той уверенности, какую хотела показать.

— Была у нас одна знахарка. Врачевала старушка знатно: ранку зашить или зуб больной вырвать — легкая рука, бывало, и не почувствуешь. Да убралась к черту, а где теперь хорошую замену найдешь?

— Подъезжаем! — донесся снаружи хриплый голос возницы. То ли сильно простуженный, то ли испитый... Еще не приняв дела и истории болезни, я уже примеряла на себя халат участкового врача.

Карета вздрогнула последний раз и остановилась так резко, что меня сбросило с лавки на пол. Даже Машенька проснулась, и села в своем ящике, сонно потирая глаза:

— Госпожа! — обрадовалась она, увидев знакомое лицо. После чего недоуменно огляделась по сторонам: — А где это мы?

— Хотела бы тебя порадовать, да нечем, — вздохнула я. — В плену мы! И если повезет — надолго...

— Навсегда! — припечатал разбойник. — Так что добро пожаловать в новый дом!

Но прежде чем, собственно, пожаловать, нам пришлось привязать к ногам большие плоские дощечки — нечто среднее между ластами и снегоступами. То ли для того, чтобы не проваливаться на ходу в снег, то ли не оставлять следов. А скорее всего и то, и другое.

Какое-то время мы шли по заснеженному лесу гуськом: впереди главный бандит, велевший называть себя просто "батька Тимофей", следом я, затем семенила Машенька, а замыкал процессию возница. На ходу он душераздирающе хрипел и кашлял, заставляя предполагать самое худшее, начиная с двухстороннего воспаления легких со всеми осложнениями. Профессиональное любопытство, что поделаешь...

Бородатый батька Тимофей нырнул в темный провал пещеры, полузасыпаный снегом. Я невольно остановилась:

— Вы что, живете в пещере?!

— Не отставай! — донеслось из-под земли.

Неуверенно оглянувшись, я прихватила широкую юбку вместе с меховой полой, согнулась в три погибели, чтобы не упираться позвоночником в земляной потолок, и осторожно начала спускаться. Внезапно ноги с привязанными к ним дощечками без спросу рванули вперед, и я скатилась в подземелье, точно на лыжах, в самом низу врезавшись в широкую атаманскую спину.

— Не спеши! — бородач легко отставил меня в сторону, будто куклу. Вот это силища — такой точно лошадь на самом скаку остановит! Хотя это бабское дело... Тогда — ядра пушечные может ладонями ловить, как мячики!

Меж тем разбойник таким же манером перехватил скользящую по склону Машеньку. На лету она пронзительно взвизгивала.

— Ты упала? — встревожилась я. — Как себя чувствуешь? Живот не болит?

— Н-нет, — дрожащим голосом заверила она. — Так весело — прямо как в детстве с горки с ребятами каталась! Только темно и страшно...

Идущий последним, возница заранее отвязал от пяток предательские дощечки, так что твердо стоял на ногах, зато и спускался дольше всех. Достав допотопную зажигалку — кажется, в цивилизованных странах это называется огниво, — атаман высек искру, и подпалил предусмотрительно торчащий из щели в стене факел:

— Не отставайте! — строго предупредил он. — Тут целый лабиринт подземный, коридоров уймища, опоздавших никто искать не будет!

То ли у меня от страха и от нервов начался озноб, то ли под землей действительно было гораздо холоднее, чем снаружи, только весь оставшийся путь сопровождался дробным зубовным стуком. Я уж и челюсти рукой придерживала — бесполезно.

Наконец за очередным поворотом нашим изумленным взорам открылся не грот, не пещера — настоящий подземный зал со стенами, сложенными из неровно обтесанных камней примерно прямоугольной формы. Сводчатый потолок терялся где-то высоко-высоко. Освещали зал многочисленный факелы и несколько разложенных прямо на полу костров — наверняка где-то были и вентиляционные отверстия, куда уходил дым, иначе все давно бы уже задохнулись. Вот только окон в подземном зале не было, так что не смотря на обилие искусственных источников света многое оставалось покрыто мраком. Так вот они какие, теневые структуры!

Впрочем, изумление испытали только мы с Машенькой — для разбойников все это было обычным, будничным.

— Ничего себе! — оглядываясь по сторонам, я совсем забыла, что надо смотреть под ноги, и споткнулась о здоровенный булыжник: мы вошли в помещение не через дверь, а сквозь пролом в стене: — Вы все это сами сделали?!

— Точно — тут одни каменщики собрались, ага! — усмехнулся батька Тимофей, галантно поддерживая падающую чародейку под локоток: — Эти подземелья даже не мы первыми нашли! Когда-то сверху целый замок стоял, да совсем развалился, и памяти не осталось. А подвалам хоть бы хны!