В погоне за мечтой. Часть 2.

— Он предложил помочь нести ребенка, — буднично сказал Иан. — А потом ты закричала.

— Ты, между прочим, мог бы и отозваться! Хотя бы из вежливости.

— Не успел. А что ты хотела?

— Чтобы ты ему сыграл, конечно! С волчихой у тебя тогда здорово получалось.

— Но это же не настоящий волк — на него музыка не подействует в полную силу.

— Нам что, всем головы напекло, вот и чудится одно и то же? — удивилась я. — Коллективная галлюцинация, морок?

— Да нет, обыкновенный оборотень.

— Может, для вас, эльфов, это и в порядке вещей, а вот я как-то не привыкла вести светские разговоры с волками ростом с теленка! — судя по тому, что Орлетта промахнулась, прежде чем убрать меч в ножны, и чуть было не вспорола собственное бедро, для нее такие встречи тоже были внове. Но отважная девушка быстро взяла себя в руки, и отобрала у меня Найденку. Довольно гугукнув, та попыталась ухватить за нос и ее, не дотянулась, и довольствовалась тем, что зажала в кулаке длинную прядь вьющихся каштановых волос. За последние недели шевелюра рыцаря отросла так, словно мы уже несколько месяцев топчем лесные тропинки в компании друг друга. Такими темпами она скоро косу не то что до колен — ниже пяток отрастит!

— Это напомнило мне одну детскую сказку, — девушка-рыцарь мягко, но настойчиво отобрала у младенца волосы и отбросила за спину, чтобы свободно болтающиеся кудряшки не вводили младенца в искушение: — Папа когда-то рассказывал. Про волка-няньку.

— О чем она? — поинтересовалась я. — Ни разу не слышала!

— Одной матери нужно было оставить ребенка на какое-то время, и она принялась искать для него няньку. Перебрала всех: корова не понравилась — слишком большая и неповоротливая, ненароком перевернет люльку, у козы грубый голос... Извините, ваше величество!

Беляночка коротко мемекнула, подтверждая, что все понимает и зла не держит — из сказки слова не выкинешь.

— В конце концов она перебрала всех животных и почти у каждого нашла какой-то недостаток. Остались только кошка и волк. Кошка лучше всех мурлыкала колыбельные песни. Но волк убедил женщину, что он сильнее, и сможет защитить малыша в случае опасности. Вот только когда мать вернулась домой, то ни ребенка, ни няньки не нашла...

— Какая страшная сказка, — я передернула плечами, и покосилась в ту сторону, где скрылся хищник: — А что, разве оборотни бегают днем?

— Конечно! — хором удивились мои спутники. Вот так, каждый день несет новое знание...

...А каждая ночь — новые тревоги. Любой шорох казался мне шагами подкрадывающихся лап, хруст ветки звучал как сигнал к атаке. Почти до утра проворочалась без сна, толкая коленями то Иана, спящего слева, то Орлетту, сладко посапывающую под правой рукой. Девушка-рыцарь уже не раз делом доказывала, что таинственное шестое чувство не даст ей спать спокойно, если рядом опасность — но поселившийся в подсознании страх отвергал все доводы рассудка, и позволил мне забыться тяжелым тревожным сном лишь под утро.

Я не проспала, наверное, и часа, а Орлетта уже настойчиво трясла меня за плечо:

— Что!..

— Тс-с-с! — она прижала к губам указательный палец, призывая к молчанию. — Пошли, покажу кое-что интересное!

Зевая во весь рот и искренне стараясь наступать не на все валяющиеся под ногами сухие веточки, я плелась по лесу вслед за бесшумно крадущейся Орлеттой, и завидовала Найденке, сладко спящей и даже, кажется, по-младенчески похрапывающей у меня на руках. Мысль о том, что мы бросили спящего Иана в лесу одного-одинешенька меня нисколько не тревожила — проще говоря, двум мыслям в одной умной голове становилось уже тесно. А в данный момент под моей черепной коробкой не было места и для одной — туда как будто мокрой ваты напихали.

Конечная цель пути оказалась чуть выше по течению той же реки, на берегу которой мы разбили наш лагерь, на вершине обрыва, подмываемого весело журчащей водой. Схоронившись под большой сосной, половина корней которой захватывала лишь воздух, мы залегли в засаде.

Вымокшая в мокрой росе и почти проснувшаяся, я огляделась по сторонам — если приподняться на локтях, с этого места можно было рассмотреть даже наш лагерь. Промахнуться взглядом мимо огромного цветастого квадрата, составленного из миллиона разноцветных кусочков ткани, было просто невозможно, одеяло так и притягивало взор. Показалось даже, что я вижу колышемый утренним ветерком пышный рыжий чуб... Но Орлетта властной рукой надавила мне на плечо, заставляя пригнуться, и указала на противоположный берег:

— Там!

Пришлось поднапрячь зрение. А когда я уже начала думать, что тревога оказалась напрасной, то вдруг заметила какое-то шевеление — кажется, кто-то продирался сквозь кусты. Медведь? Мелковат...

Невысокий (хотя с нашего берега и жираф мог показаться карликовым пони-мутантом) мужичонка в одежде камуфляжного цвета (или, что вероятнее, ни разу не стиранной с момента пошива), медленно выбрался из зарослей и пошел вдоль берега, вороша длинной палкой груды сухих листьев и хвои. Обычный грибник... Хотя.. Грибы не ищут, с такой страстью разгребая каждую встречную кучку перегноя — будто точно знает, что они там есть. И в руках у незнакомца ни корзинки, ни котомки для "добычи".

Монотонность и однообразность движений объекта наблюдения меня почти усыпили: шаг вперед, палка взъерошивает листья, наклон, внимательное изучение проверяемого участка, снова палка, внимательное разглядывание обнажившейся земли, шажок вперед... Но вот третья куча листьев, похоже, скрывала искомое: вздыбив лесной мусор при помощи своего нехитрого инструмента, мужчина внимательно пригляделся, и вдруг упал на колени, разгребая листья ладонями. Что он там нашел — с нашего берега разглядеть не представлялось возможным, но это точно были не грибы. Мне показалось, что он достал воткнутый в землю по самую рукоятку нож, затем еще один, после чего тщательно забросал это место листвой, как было, огляделся по сторонам и быстро нырнул в чащу. Странно — кому в этом мире, где хорошее ковкое железо для клинков деревенскими жителями ценится очень высоко, пришло бы в голову прятать ножи в земле, да еще под мокрыми листьями? Может, это что-то другое — оструганные палочки?

Полагая, что на этом происшествие себя исчерпало, я привстала, но Орлетта вновь пшикнула и указала вниз: на том берегу появилось новое действующее лицо... вернее, морда. Крупный серый волк (возможно, тот самый, заговоривший со мной вчера на дороге) беспечно бежал вдоль кромки воды. Остановившись, он жадно принялся лакать холодную воду, а напившись, неожиданно ударил передними лапами свое искаженное отражение в волнующейся глади, будто играющий щенок — разве что хвостом не вилял, — и принялся совсем по-собачьи отряхиваться, отчего оказался в самом центре облака блестящих брызг. Все правильно: позавтракал — умылся...

Добежав до того места, где безвестный кладоискатель сделал свою странную находку, волчок ловко подпрыгнул высоко в воздух, в полете ловко перекувыркнулся через голову (ему бы в цирке выступать!), и по другую сторону кучи листьев приземлился... Даже не знаю, как назвать — больше всего это существо напоминало Диснеевское чудовище, разве только без камзола: гуманоидное, прямо стоящее на двух ногах, выгнутых коленками назад, с непропорционально длинными (руками? передними лапами?), свисающими почти до земли, в плечах не то, что косая сажень — верста! А морда... вообще ни на что не похожа. Лучше на такое перед сном не смотреть.

Охнув, я вскочила на ноги: рядом поднялась Орлетта, и одним рывком достала меч из ножен:

— Вот он, подвиг! — с горящими глазами прошептала она, делая шаг вперед.

— Погоди! — я повисла на рыцарском плече, надеясь если не удержать силой, то хотя бы обратить на себя внимание и воззвать к разуму: — Нельзя вот так вот рубить с плеча! Если бы в округе хозяйничал злобный волк-оборотень, неужели жители той деревни упустили бы шанс пожаловаться ведьме? Да и мне самой вчера он показался довольно мирным...

— Может, пришлый? — пожала плечами Орлетта, но оружие, поколебавшись, опустила.

— Тем более, надо сперва разобраться! Узнать, откуда он взялся, много ли там таких... Может, у нас уже целые провинции пропадают, вырезанные волкодлаками, а король и не в курсе!

— Хорошо — тогда сперва ты колданешь и допросишь его хорошенько, а уж потом я... разберусь.

Пока мы препирались, несчастный оборотень выл и катался по противоположному берегу, то когтями пытаясь содрать пушистый волчий мех, то вновь и вновь прыгая через кучу листьев — но обратного чуда не происходило: очевидно, похищение ножей нарушило какой-то тонкий колдовской механизм.

— Пошли! — следующий шаг девушка-рыцарь сделала, уже крепко держа меня за руку. Неужели он собирается форсировать реку вброд?!

— Нет! — я уперлась каблуками. — Я боюсь высоты! И начерпаю полные туфли воды!

Ни слова не говоря, Орлетта наклонилась, неожиданно подхватила меня под коленки и резко рванула вверх: я и взвизгнуть не успела, как оказалась висящей вниз головой на широком рыцарском плече, придерживаемая одной рукой — второй она так же ловко подхватила Найденку. Не слишком приятное чувство полета, в прошлой жизни хорошо знакомое мне по катанию на эскалаторе (вот только никогда прежде не доводилось ездить в качестве багажа), сменилось еще менее приятным — полет закончился, и при приземлении-приводнении всех нас хорошенько тряхнуло. Острое кольчужное плечо буквально воткнулось мне в живот.

Сумев удержать равновесие после экстремального прыжка с четырехметровой высоты в реку с неизвестным рельефом дна, Орлетта сумела удержать равновесие и, не задерживаясь, побежала вперед, на другой берег. Глубина в этом месте не превышала полуметра, но этого было достаточно, чтобы сильно замедлить ее скорость — к тому же с грузом.

Очевидно, сидящий в кустах коварный похититель ножей принял нас за команду вызванных спасателей и, неожиданно почувствовав за спиной поддержку, с визгом выскочил из своего укрытия, чтобы напасть на оборотня. В руках мужика блеснула сталь — похоже, один из тех самых ножей.

Сама не знаю, как умудрилась заметить такие подробности, выглядывая из-под мышки бегущей девушки, но расклад мне очень не понравился. Напасть со спины, с ножом на безоружное, ничего не подозревающее чудовище?! Трюк, хорошо проявивший себя в лесу за разбойничьим лагерем, сработал и на этот раз:

— А ну, стой! Ой!.. — лязгнув зубами, я больно прикусила язык — не стоит так кричать на ходу. Приказ подействовал — "охотник" так и замер с занесенной рукой. Удивленно обернувшийся на шум оборотень вытаращил глаза на невесть откуда появившуюся за спиной живую статую, обошел вокруг, внимательно разглядывая и принюхиваясь, а увидев нож, зажатый в руке стоящего (как его парализовало от ужаса!) взревел нечеловеческим голосом, и попытался вырвать из сведенных судорогой пальцев холодное оружие.

— Стой, чудище безродное! — вступила в диалог с "подозреваемым" моя спутница. Аккуратно поставив меня на ноги уже на берегу и торопливо сунув в руки ребенка, она все-таки достала свой обоюдоострый инструмент: — Не тронь человека!

— Почему это безродное? — уже знакомым нам голосом вчерашнего волка обиженно протянул оборотень, но руку с ножом отпустил. — Макар я, Филипенков сын... А что вы здесь делаете?

— Так, просто мимо проходили! — глупо хихикнула я. После прыжков и скачков меня все еще плохо держали ноги — хотя сама я и не сигала с обрыва, но адреналина получила предостаточно.

Только Орлетту невозможно было сбить с толку:

— Зачем ты напал на этого человека? — сурово сведя брови на переносице, вопросила она.

— Я на него не нападал! — открестился чудовищный Макар. — Это он сам украл мои ножи! Я всего лишь хочу вернуть их обратно!

— А зачем ему твои ножи?

— Да откуда ж мне знать! — всплеснул руками-лапами недопревращенный оборотень: — Только вот мне без них теперь совсем никуда, ни взад, ни вперед... Это что я за чудовище теперь получаюсь?!

— Гм!.. — я покачала начавшего проявлять признаки неудовольствия младенца: — Как он доставал ножи, все мы видели. Но где доказательства, что они — твои?

— О, Господи! — чудовище возвело морду к небу: — Я же их сам у кузнеца заказал, ровно дюжину, сам в землю втыкал, сам листьями присыпал...

— Надо полагать, очная ставка с кузнецом ничего не даст...

— Не даст, — вряд ли оборотень прежде слышал такое выражение, но интуитивно догадался, что я имела в виду. — В таком виде кузнец меня точно не узнает. Надо ножи на место вернуть, тогда...

— Сперва надо выслушать противную сторону. Может, у него свои доказательства... Или уважительная причина: набрел на целую полянку грибов, а срезать нечем... — я обернулась к стоящему в агрессивной позе мужичку, и приказала: — Говори! Что ты здесь вообще делал, зачем взял чужие ножики?

Очевидно, звук моего голоса стряхнул овладевшее незнакомцем нервное оцепенение — он дернул головой, затем плечами, притопнул на месте, опустил руку с занесенным ножом, спрятал за спину и гнусаво затянул:

— Благодарствуем, отважные спасительницы! Не токмо за меня, убогого, но от всей деревни, коя стогном стонет, не знает, не ведает, как избавиться от этого горя-злочастия, зверя лютого в образе... зверином! Спасибо вам, сильномогучие богатырки! Вот только, по совести, шкура все-таки мне полагается, как поимщику. А голову, так и быть, себе забирайте.

— Какую голову? Чью шкуру? — в один голос воскликнули мы с Орлеттой.

— Оборотня злыдейского! — патетически воскликнул мужичок, с отмашкой указывая на застышего столбом от изумления и возмущения Макара: — Сколько жизней невинных, гад, загубил, сколько кровушки выпил! Спасибо девицам-красавицам...

— Так красавицы или богатырки? — с трудом сдерживая смех,уточнила я.

— Э-э-э... одна красавица, другая богатырка! — выкрутился скользкий, как угорь — то ли подозреваемый, то ли свидетель, то ли истец.

— Так я что же, выходит, уродина? — обиженно протянула Орлетта, и медленно подняла меч.

— Обе! Обе красавицы! — перебегая глазами от одной к другой, просипел подхалим: — Одна умная, другая сильная!

— Так, выходит, я дура?!

— А я — хилая?!

— Уходит!

Мы резко обернулись — но оборотень стоял на прежнем месте. А вот хитрый мужичок попытался скрыться — но где там! Великолепным броском девушка-рыцарь достала негодяя — сбитый с ног прицельно попавшей сосновой шишкой, тот упал на сыру землю, и притих.

— Куда ж это мы бежим? — подойдя поближе, я достала из разжавшихся пальцев нож — обычный, хлебный, с круглой деревянной ручкой, на которой с одной стороны было коряво нацарапано "МАКАР", а с другой — "ВОЛКЪ".

— Что ж ты сразу не сказал, что твои ножи подписаны? — повернулась я.

— А вы разве умеете читать? — в свою очередь изумился оборотень.

— Ведьмы! — простонал пришедший в себя охотник за шкурой неубитого оборотня.

— Поправочка, ведьма — только я. А моя подруга — рыцарь. Так что отдавай второй нож по-хорошему, все равно тебе от нас не уйти!

Сердито зыркая, мужик достал из-за пояса и протянул мне нож — точный близнец первого.