Дорожные работы по наследству

— Можешь и дальше звать меня дядей, Алира, — торопливо вставил некромант, будто не хотел, чтобы отныне и навсегда к нему обращались креш или даже давно опостылевшим ри-креш Ивер.

— Спасибо, дядюшка, — улыбнулась я и не выдержала. Выскочила из-за стола, обняла смущенного мужчину, звонко чмокнула его в щеку и еще разок обняла, удивляясь самой себе. Никогда меня особо не тянуло на обнимашки, тем паче с едва знакомыми, а тут вдруг накрыло странным порывом. Но кое-кто удивился поболее меня, и вовсе не Чейр.

Ивер замер, будто его паралич разбил в вертикальной позиции, а потом как-то неуверенно обнял меня в ответ и осторожно уточнил:

— Тебе не неприятно, Алира?

— С чего бы? Ты теплый, чуткий и от тебя хорошо пахнет, дядюшка. Чем-то мятным и сосной, кажется. Так почему мне должно быть неприятно? — я заглянула в растерянное лицо Ивера и погладила его по гладкой щеке. — Если ты чего-то нехорошее про свою профессию думаешь, живо брось! Ты же сам говорил, что склонность эта врожденная. Я в Киградесе всего день, зато пользу уже от нее видела и немалую. Что до того, что тебя в массе своей боятся — может, и обидно малость, зато как удобно. Дисциплинирует. У нас когда-то говорил один умный бандит: 'Добрым словом и пистолетом можно сделать куда больше, чем просто добрым словом!' Так что ты как пистолет. Или, в наших реалиях, опасная магия, которая здорово помогает государству в целом и мне в частности. А если кому не нравится — пусть молчит в тряпочку. Всем нравятся только халявные деньги, а ты не они, потому не обязан!

Чейр, похихикивая, слушал мой спич в защиту некромантии в целом и одного ее конкретного представителя в частности. Он-то Ивера вообще не боялся или не выказывал страха. Впрочем, он и шинковки в туманном киселе Киградеса не страшился, маньяк адреналиновый. Дядюшка же внимал почти растроганно.

Он объяснил, что большая часть разумных созданий, в том числе и реш-кери, испытывает перед некромантами безотчетный инстинктивный ужас, с трудом контролируемый разумом. Потому отсутствие страха с моей стороны — это замечательно. Ивер отпустил нас в дорогу практически с отеческим благословением и даже (он голова, а я натуральная обормотка) выдал нехилый такой мешочек с золотом и драгоценными камешками в качестве компенсации моей приемной семье, утратившей дочь.

Насчет притаскивания Лёньки в Киградес я пока вопрос не вентилировала. Для начала надо было с братом все обсудить, а потом уж решать вместе. Он всегда ненавидел, когда решали за него и для него. А больше всего тогда, когда объясняли, что так для него будет лучше. Но если захочет — приведу, и плевать, если это кому-то не понравится! Брат он мне или не брат?!

Переодеваться в свои пропыленные джинсы я не стала. Та одежда из загадочной ткани, принявшей форму под влиянием мысли, вполне себе соответствовала хорошему брючному костюму. От искушения заказать себе крутой костюмчик как у Чейра — кожа и кружево — меня удержали только соображения комфорта. Вдруг будет жарковато? Тепло люблю, потеть ненавижу! Ну и еще не хотелось банально обезьянничать.

Подхватив меня под руку, охотник галантно предложил:

— Веди, ригаль-эш, пусть Архет проложит должный путь!

Глава 10. Вернуться и вернуть, или чем мой брат не принц эльфийский?

Признаться, я думала, что Чейр меня переправит так же, как утаскивал, как-то сам. Чик! И готово! Но предложение использовать артефакт почему-то показалось логичным и очень правильным. И... я не думала о том, как делаю то, что делаю. Только положила ладонь на кристалл и шагнула, чтобы оказаться в своей квартире. В прихожей.

Быстрый взгляд в окно на солнышко показал, что сейчас вторая половина дня. Вот только которого? Следующего за вчерашним? Или тут год-два-три, или даже десять промелькнуть успело? Я про всякое читала. Но тут из комнаты, которую Лён делил с младшим братишкой, послышался шум. Не то что-то упало, не то (и, судя по грохоту, куда более вероятно) что-то куда-то со злости швырнули.

Чейр насторожился, а я позвала:

— Лён, это ты погром устраиваешь?

— Лирка! — спустя секунду благим матом заорал брат.

Вылетев из комнаты, он помчался ко мне с совершенно безумными глазами. Крепко-крепко обхватив меня, Лён забормотал, буквально захлебываясь словами:

— Ты вернулась, вернулась! Живая! Я не свихнулся! Ты есть!

— Лён, ау, а куда же я могла аннигилировать? — я малость опешила от столь бурной встречи. Осторожно покосилась на календарь, украшавший стенку в коридоре. Нет, все нормально, меня не было всего один день, а не тридцать лет и три года. Чего же брат так убивается и ребра мне ломает? Мы, конечно, любим друг друга, но что так реагировать, повод должен быть веским.

— Думал, рехнусь! Или уже рехнулся! — в ответ пробормотал Лён, уткнувшись носом мне в волосы и отчаянно зажмурившись. — Ты не вернулась вечером, номер вне зоны доступа. Погнал искать. Все дворы обшарил — пусто; паре твоих девчонок с курса звякнул. Не дозвонился! Собрался уж в ментовку бежать, но для начала снова домой сунулся. Мало ли? С порога у мамки спросил, не приходила ли, а она... Лирка, она вообще по ходу свихнулась с батяней заодно. Они мне брякнули, что ты в младенчестве померла. И дверь в твою комнату поначалу не открывалась, потом вообще со стеной слилась и пропала.

— Ох ты ж, коржики-пирожки! — поражено выпалила я, повернув голову в другую сторону. И точно, двери в мою берложку не было. Сплошная стена с обоями под каменную кладку.

— Это все упавшая маска. Следы исчезают. Ивер, пока ты спала, мне рассказывал, как должно быть, — вкрадчиво пояснил Чейр, вступая в беседу. — Лишь благодаря Архету ты смогла пройти сюда, куда путь отныне под запретом.

Хвостатый сказал и малость напрягся. Может, ждал от меня истерики или скандала? А вот фигу ему, Архет приятно грел грудь, подтверждая и утверждая правоту жестоких слов. Так чего истерить? Все так, как надо, а если это с моим представлением о 'надо' не согласуется, значит, что? Значит, следует менять представление. Подогнать под свои хотелки реальность не выйдет. Да и нет больше на это моего желания. Не теперь, после того, где я была, что видела, о чем узнала.

Братец, похоже, так не думал, он вскинулся и резко развернулся к охотнику. Будто только сейчас его заметил. А может и впрямь так? Мало ли какие крутые фишки у хвостатого в загашнике имеются?

Ленька сузил враз потемневшие до мшисто-зеленого глаза. У него такой взгляд перед дракой бывает. Потому пришлось быстро начать объяснения:

— Лён, вчера куча всего случилась. Это Чейр, он увел меня на родину и сегодня сюда сопровождает... — начала я было рассказ, потом осеклась и выпалила телеграфно, чтоб побыстрее дошло:

— Мы с тобой приемные. Из других миров, от других родителей. Меня тут от папаши настоящего прятали. Только недавно он умер, а меня, как наследницу, потащили дела принимать. Я — реш-кери, разновидность вампира по классификации родного мира Киградеса, а ты вроде как эльф. Я вернулась, чтобы тебе все рассказать и решить, как нам дальше быть.

Лен отступил на полшага, чтобы видеть охотника и меня заодно, нахмурился недоверчиво:

— Оба из разных миров в одной семье? Снаряд в одну воронку два раза?

— В этом мире слишком мало магии, подобное стремится к подобному, — проронил охотник. — Мать Алиры неосознанно последовала за огоньком чар, наложенных на тебя, эльф.

И продолжил объяснения:

— На вас были наложены маски-облики тех человеческих детей, вместо которых вы жили. Когда Алира ушла, ее маска начала трескаться и исчезать. Она принимает свой исконный вид.

— Так вот чего у тебя волосы чуток длиннее и темнее стали, — растерянно моргнул братец и шевельнул ухом. Я только сейчас заметила — пока мы говорили, у Лена волосы посветлели с каштаново-золотистого до цвета бледного золота и подросли. Уже ниже плеч были, да и не только волосы подросли. Сквозь кудри остроконечные ушки явственно проглядывали.

— Ого, а у тебя уши в рост пошли! — я не удержалась и со смешком чуть-чуть дернула братца за самый кончик. Всегда хотела потрогать настоящие эльфийские уши! Лен снова забавно трепетнул ушами и подскочил к зеркалу, уставившись на свое отражение, как завороженный. Только что руку не потянул, чтобы контуры обвести.

— Твоя маска, эльф, тоже падает, — прокомментировал само собой разумеющийся процесс Чейр.

— И чего, теперь дверь уже в его комнату замуруется, а родители будут помнить, что Лен тоже помер или был потерян младенчиком? — удивленно предположила я.

Брат отлип от зеркала, одним скачком преодолел расстояние в пару метров коридора, рванул на себя дверь и выдохнул, как из воздушного шарика воздух выпустили. В комнате, которую они делили с Данькой, осталась только одна детская кровать с бортиком. Двухъярусная исчезла так же, как и рабочий стол Лёна. Там теперь был маленький спортивный уголок и прорва мальчишечьих игрушек.

— Круто! Это так реальность прогибается, сглаживая последствия исчезновения маски? — Я была поражена, пытаясь коряво применить свои книжные фэнтезийные знания к натуральному невероятному настоящему.

— Потому эта магия требует столько энергии, потому и плата за нее так велика. Ивер говорил, что чаще всего тот, кто проводит ритуал, целиком отдает жизнь и магию. Как твоя мать. И то не всегда срабатывает, — вставил охотник и поторопил нас, как пару неразумных малышей:

— Пора уходить. Снявшим маски не место там, где они раскололись. Последствия могут быть странными.

— Это тебе дядя Ивер сказал? А почему не мне? — я почти обиделась. Меня что, за дуру держат?

— Не хотел огорчать. Не был уверен, что ты сможешь вернуться, что тот, кого ты называла братом, сможет расстаться с маской и выжить, что, после падения твоей, ты осталась в его памяти. Случалось всякое. Иной раз маска падала, но истинный облик, сужденный от рождения, бывал утрачен, — аргументировал Чейр, перечислив навскидку ворох ужастиков.

— Это чего, мы с Леном могли или еще можем в монстров превратиться? — почти испугалась я, заодно понимая, почему так не хотел отпускать меня сюда заботливый дядюшка. Ну прямо не некромант, а наседка!

— Вряд ли, — поразмыслив, рационально заключил Чейр. — Ты, моя княгиня, уже носишь на груди Архет. Артефакт прокладывает тебе путь, значит, ты признана Киградесом, и маска, сотворенная для иного мира, более не властна над тобой.

— А Лён? — я почти потребовала ответа, пока брат молча пытался переварить все, что обрушилось на его теперь совсем блондинистую голову. Он не дурак и не тугодум, но враз узнать столько всякого — врагу не пожелаешь!

Охотник подступил к Лёньке, склонил голову к его лицу, втянул воздух, хорошо еще лизать или на зуб пробовать не стал, и промолвил:

— Да, маска упала или завершает падение. Я вижу и чую юношу лоэ-диэль из Дивнолесья. Род.... Х-м-м, пожалуй, Фаэль или родственный. Чтобы точно сказать, мне надо или крови вкусить, или по его снам прогуляться. Глаза зеленые, в изумруд, у других оттенок травы и листвы. Форма характерная, не кошачий овал, а с углом на излом. В Дивнолесье такие лишь у династии Фаэль были.

— Были? — тут же уцепилась за слово я.

— Мутные дела, — то ли задумчиво, то ли брезгливо проронил Чейр. — Поговаривают, сгинули Фаэль, растворились, как лист в лесу. Диэр править пытались, да Лес недолго их терпел, лишил милости. Из Фаэль отыскали какую-то древнюю развалину. Последняя сухая ветвь некогда великого древа. Престол Лесного Чертога принял ее, договоры меж нами в силе, но не более того. Род она продолжить не способна.

— Значит, Лён может быть наследником из этих Фаэль? — я почти не удивилась. Ну а что? Если я княгиня, то чем мой братец не принц эльфийский? С его-то манечкой на зеленку! Вот если б он оказался украденным из колыбельки гномом, тогда да, повод для изумления бы нашелся.

— Фаэль? Очень вероятно. Дочь Владыки была отравлена, но не убита, потому как уже носила дитя и Лес смог ее защитить частью. Она смогла скрыться и родить, только потом сдалась отраве. Может, и выжила бы, но, думается мне, все силы на заклятье подмены отдала ради дитя, — поделился эксклюзивной информацией охотник и напомнил:

— Уходить надо, маска почти упала. Архет таков, суть проявляет вне зависимости от мира.

Словно в подтверждение этих слов артефакт дернулся на груди и обдал меня новой щедрой порцией тепла на грани жара, как живые взвились туманные спирали в кристалле.

Я торопливо выложила на круглую столешницу в коридоре мешочек с компенсацией для тех, кто был нам родителями. Плохими? Никакими? Ну какими могли, такими и были, голодом не морили, заботились, хоть и не любили.

Интересно, во что мешочек превратится, если тут все меняется? В пачку купюр? Или так и останется кожаным кошелем с монетами и камнями? Проверить не смогу, некогда! И еще жаль, что Даньку потискать напоследок не получится, но пусть у малого все будет замечательно. Его-то точно любят!

Я ухватила заторможенного Лена за руку:

— Пошли, брат, нам пора! Не стой под стрелой!

И Лен, мой острый на язык, шустрый братец пошел, как пыльным мешком из-за угла ударенный. Может, и не покорно, но безгранично доверчиво. Сжав мою руку почти до боли, как утопающий, успевший нахлебаться водицы, вцепляется спасательный круг.

Архет засиял золотым с зелеными переливами нежным светом и проложил нам путь, не дожидаясь какого-то изъявления устных желаний о маршруте с моей стороны. Проложил вовсе не в замок Киградес или Нейссар под крылышко дядюшке-некроманту, а на живописную поляну, целую полянищу, с ковром густо-изумрудной травы под громадным раскидистым деревом с гладкой светлой корой и серебряно-золотой листвой. Пахнуло ароматом трав, цветов, свежести. Таким воздухом хотелось дышать и дышать, разбираясь в оттенках запахов и вкусов. Небо над головами сияло ярчайшей синью. Невидимые птички и насекомые обеспечивали звуковое оформление уровня профессионального оркестра.

— Упс, это мы где? — уточнила я у единственного, кто мог сейчас сыграть за проводника и консультанта — Чейра.

— Все в воле Архета, и пути свивает он во благо Киградеса. Мы в Дивнолесье, — проинформировал охотник, настороженно изучая окрестности. Может, насчет воли и блага для Киградеса Чейр ни на миг не сомневался, но вот по поводу своего личного испытывал некоторые сомнения, потому сохранял бдительность. — Это поляна коронации — Лесной Чертог. Я был здесь, когда последняя Фаэль принимала трон.

— А вот и прямой ответ на вопрос о происхождении Лёна, — выпалила я и пискнула, когда братец снова сжал мои пальцы чуть ли не до хруста.

— Лирка, у меня такое чувство, будто я заснул и никак проснуться не могу, — запинаясь, выдохнул мой братец-эльф. Теперь уже стопроцентный эльф — отросшие уши и волосы, ставшие яркими глаза и утончившиеся черты лица свидетельствовали об этом однозначно.

— Уверяю тебя, принц, ты не в грезе, — проронил раньше меня Чейр. Ну да, кому как не ему в этом разбираться, если он по снам гуляет и народ там пугает.

— У меня вчера такое же было и до сих пор не кончается, — посочувствовала я Лёну, обнимая его. — Но я сразу скажу, тебе со 'сном' повезло больше. Мой поначалу на кошмар с расчлененкой тянул, братец.