| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хай, Рандо-сан! — и Хаку умчался медитировать с довольно-таки обалделым, но крайне довольным видом.
* * *
Мда. Хоть Хаку и не совсем гений, но правильная мотивация и железобетонное упорство делают настоящие чудеса. Парню потребовалось три дня медитаций и три повторных сеанса, чтобы научиться самому входить в режим сверхзапоминания. С каждым повторением время пребывания в нем росло, через неделю Хаку уже мог поддерживать его целых восемь минут. А движения он отрабатывал до тех пор, пока не падал от усталости, буквально. При помощи Хунгана я стер из его моторной памяти начальные навыки тайдзюцу, в свое время вбитые туда Забузой — стиль безбрового не слишком хорошо подходил юноше, все-таки разница в телосложении у них была большой.
Постепенно сам собой обрисовался режим дня. Хаку часов десять-двенадцать проводил у меня, затем возвращался в Нами-но Куни. Раз в неделю он брал миссии от руководства деревни -связь Цунами с ним не осталась незамеченной. Работники ножа и топора Хаку не беспокоили, дураков связываться с настоящим шиноби не находилось. Более того, никто из ночного люда не приближался к дому Тадзуны ближе, чем на километр, да и сын Цунами мог свободно ходить по деревне хоть в полночь. Не то чтобы в Нами-но Куни была какая-то ужасающая преступность, наоборот, тише и мирнее были только сокрытые селения, просто в портовом населенном пункте по определению всегда имеется возможность наткнуться на какого-нибудь отморозка.
Миссии Хаку старался брать бескровные. Морозил крыс и насекомых-вредителей, лечил людей акупунктурой и рэйки, время от времени ловил совсем уж оборзевших жуликов из местных и жестко вычищал всяких залетных гастролеров. От бьякугана, пусть и замаскированного постоянной иллюзией, отчего им нельзя было пользоваться в полную силу, не мог спрятаться никто. Дошло до того, что теневые лидеры начали сами сливать ему кое-какую информацию. Юный шиноби не удивлялся, школа жизни от Забузы-сана и годы нукенинства полностью избавили его от розовых очков, если они вообще когда-то у него имелись. Была еще пара интересных миссий по уничтожению морских чудовищ — порой из глубин и далей океана приходило... всякое, иногда такое, что нападало не на рыбацкие лодки, а даже на торговые корабли. Этих тварей, после того, как Хаку засчитывал себе безусловную победу, я забирал в Рью-но Кьюкейсо для, гм, аквазоопарка. Во время второй миссии пришлось вмешаться, слишком уж буйной и опасной была тварь. Этакая помесь кракена с кашалотом, длиной метров двадцать, а с щупальцами и все шестьдесят, и с природной устойчивостью к Воде, что негативно влияло и на мощь ледяных техник Хаку. Пока я отвлекал и троллил тварь каменными иглами во всякие мягкие места, Хаку окончательно успокоил ее, вморозив в большую ледяную глыбу. Очень большую — и я тут был не при чем, обозленный неудачей парень оторвался на полную. Возросший резерв и сила чакры, а также природное сродство со стихией позволили ему наморозить настоящий небольшой айсберг, правда, вычерпав себя до донышка. Ха! Самым интересным было наблюдать за лицами присутствовавших, когда после короткого ритуала айсберг исчез, отправившись в мои закрома.
После этого Хаку заимел в деревне уважение и авторитет, признавший его Инари смешно надувал щеки и пыжился перед сверстниками, а Цунами цвела, лишь изредка порыкивая на сторонних девиц, бросавших на парня зазывные взгляды. Было отчего — Хаку возмужал и заматерел, от некогда женоподобного мальчика в юкате остались лишь миловидные черты лица, что в сочетании с сухими рельефными мышцами, грацией канатоходца и невинной улыбкой действовало на женский пол подобно ядерной бомбе. Не у одной девушки начинали подгибаться колени, когда парень просто проходил мимо, выбирая овощи на рынке.
И, само собой, новый шиноби, вдруг появившийся там, где их отродясь практически не было, не остался незамеченным разведками скрытых деревень... и кое-кем еще.
— Катон: Гокакью но Дзюцу! — донесся со спины хор из двух голосов.
Пара мягких шагов в сторону позволили Хаку разминуться с большим огненным шаром, с гулом вломившимся в кусты. На лице парня появилась холодная улыбка. Поодаль и сзади обнаружился шиноби со знакомой улиткой на протекторе. Коноха, кто бы мог подумать! Но чуунины, до сих пор проговаривающие полное название техники и складывающие все ее ручные печати, не могли быть всем, что одна из Великих деревень соизволила отправить для его прощупывания. Действительно, где-то на грани восприятия ощущался слабый источник чакры, настолько хорошо скрытый, что направление удавалось определить лишь приблизительно. Изнутри поднялась волна ледяной ярости. Его что, за учебное пособие принимают? Джоунина действительно следовало опасаться, но эти... маха-бака, они же выдали себя самым первым взглядом, когда начали следить за ним от рыбной лавки. Немного помотавшись по улицам, Хаку завел парочку преследователей в один из укромных уголков, в изобилии обнаружившихся в Нами-но куни.
— Катон... — дослушивая очередной бред, он неторопливо достал два куная, держа за спиной, обморозил их Льдом, и, дождавшись, когда на него понесется очередной мяч для саламандр, метнул прямо вперед. Лед сразу облез с кунаев, но дал им миновать огонь. Дестабилизированный шар рванул уже после того, как они промчались сквозь него, и окончательно скрыл гостинцы от незадачливых чуунинов. Чтобы спасти их, джоунину-куратору пришлось отбросить маскировку. Кунаи в полете наткнулись на своих собратьев, обиженно звякнули и упали на землю... вот только и они служили лишь прикрытием для настоящей атаки — ледяные иглы, под завязку накачанные чакрой Хаку, джоунин перехватить уже не успел, и лбы конохских генинов украсились аккуратными дырочками с изморозчатыми краями. Содержимое их голов мгновенно превратилось в куски льда, и даже Сенджу Цунаде не смогла бы вернуть их к жизни.
Взъярившийся джоунин размытой тенью метнулся вслед за Хаку. Сразу после броска тот начал ретираду, самую быструю, какую только мог, и тем самым выиграл пару секунд, что в бою шиноби значат неимоверно много. Они промчались в диком темпе около километра, причем джоунин все-таки настигал Хаку, пока не вошли в одну из зон, специально подготовленных парнем для подобных танцев. Скорость преследователя сразу снизилась, он был вынужден отбиваться от разнообразных ловушек, в изобилии усеивавших местность, а когда он прошел достаточно далеко, Хаку стал обстреливать его всем своим метательным арсеналом. Противник успевал отмахиваться двумя кунаями от всех острых подарков, и даже сам время от времени метал их, причем с такой ужасной силой, что пробивал многие деревья насквозь.
Происходящее напоминало то, как танк идет по многорядной колючке — проволока замедляет движение, наматывается на гусеницы, скрежещет по броне, но в целом удержать махину не может. Джоунин есть джоунин, и не каким-то самодельным ловушкам было нанести ему существенный вред. Наконец, он смог использовать первую технику. Коса ветра разом расчистила изрядный кусок леса перед ним, и все стало ясно. Следом полетели еще техники, и еще, пока вокруг не осталась лишь перепаханная и совершенно безвредная местность.
Хаку вышел из шуншина точно за спиной конохца. Скрыться он не пытался, здраво оценив скорость противника и его мотивацию — после потери двух подопечных тот перевернул бы здесь все, но нашел убийцу. И плевать, что они сами пришли в гости и напали со спины, в мире шиноби это не считалось чем-то предосудительным. Каждый сам следил за своим задом. Ну а посланники Великих деревень без зазрения совести пользовались тенью их мощи за спиной, ведя себя в сопредельных странах весьма нагло и беззастенчиво. Пересечь границу? Легко. Открыть охоту на нукенина? Запросто, и хрен на сопутствующий ущерб — выплатим... частично... когда-нибудь... Сила решала все.
Реакция у джоунина оказалась на зависть любому — он успел увернуться от первого удара. И от второго. На третьем атаковал вразрез, как любили Учихи. Однако без шарингана это было далеко не так эффективно, Хаку улетел спиной вперед, но остался жив и даже обошелся без больших повреждений. Ребро и гематома в форме кулака не в счет. Скимировавшись, он восстановил равновесие, очень вовремя — джоунин уже был очень близко, и в его глазах легко читался смертный приговор. От него исходило такое Ки, что все живое в радиусе километра, должно быть, улепетывало со всех ног, лап и крыльев.
Две смазанных от скорости фигуры сошлись в жестокой рукопашной схватке. Никаких эффектных прыжков и показушных ужимок, только удары для немедленного убийства, только смертельные приемы и финты, скрывающие все ту же безжалостную эффективность. Стиль конохца сильно напоминал учиховский, видимо, наставник был из красноглазых. В средствах полный джоунин тоже не был стеснен, стандартный жилет дополняла сетка из дорогого чакропроводящего металла по всему телу, соединенная с шипастыми накладками на локтях и коленях. Стихией шиноби были Огонь и Ветер, отчего любой угол на его снаряжении обретал бритвенную — и обжигающую — остроту. Биться с таким противником было занятием не из легких. Усиленные чакрой удары могли если не пробить, то смести почти любую защиту, а по скорости он даже немного превосходил Хаку — и это не считая огромного арсенала приемов и опыта многих сотен смертельных схваток.
От немедленной гибели парня пока что спасали косвенные факторы. Гибкость лучших гимнасток — он чуть ли не завязывался узлом, пропуская мимо сокрушительные удары, маятник — он качал его в самом трудном варианте, вразножку, перемещаясь хаотично и непредсказуемо, высокая скорость — джоунину все-таки приходилось опасаться редких контратак, кунай в печень еще никому не был полезен, ну и самое главное — система Полнолуния была совершенно новой и непривычной для противника.
И, тем не менее, он быстро приспосабливался. Буквально на глазах. Мастер с большой буквы, ничего не попишешь. В силу малого опыта Хаку не мог надежно скрывать себя от постижения, и вражеский шиноби постепенно начинал "читать" его. Маятник уже почти не спасал, все больше и больше ударов приходилось принимать на защиту, а об атаках и вовсе не помышлять. Положение из угрожающего становилось критическим. Наконец, Хаку сдался. Приняв очередной удар на жесткий блок, он пинком сумел заставить противника на миг потерять равновесие, и, используя силу удара, разорвал дистанцию. Печать призыва. Джоунин удивленно расширил зрачки, но это не помешало ему среагировать единственно верным образом. Мгновенно оценив обстановку, он сложил такую же!
Мы явились одновременно. Я в облике человека и шесть странных химер, словно выпавших из чьего-то кошмара. Уродливая на первый взгляд, но неуловимо гармоничная помесь нескольких животных — тело тигра, голова орла, хвост скорпиона... и глаза... такие знакомые красные глаза о двух томоэ.
— А ты непрост, джоунин. Гляжу, Данзо довел до ума свою идею? Вот бы Итачи узнал...
Взгляд шиноби потемнел. Отчетливо пахнуло сырой землей. Он не подал никакого сигнала, но его шесть химер разом бросились вперед. Всем было все ясно.
Главная трудность была в сопутствующем ущербе. Пришлые могли не стесняться — и не стеснялись, а вот я старался минимизировать разрушения. И тем не менее... Очереди Чидори Эйсо вспахивали землю, когда цель успевала уклоняться от лучей, джоунинские косы Ветра мне зачастую не удавалось поглотить, и приходилось их отражать, большей частью в небо, но иногда и в стороны.
Внезапно плечо вспыхнуло ослепительной болью. Оторванная рука не успела начать свое падение, как с глаз словно спала пелена. Все противники находились на метр левее, чем я считал еще миг назад. Гендзюцу! Я попал под гендзюцу! М-мать, я попал под гендзюцу! Прикрывшись плазменной стеной — и плевать уже на ущерб! — начал отступление, хаотично перемещаясь среди деревьев. Я использовал не ту Плазму, что есть плод союза Огня и Ветра, а физическую плазму, "разогнанный" до безумия огонь. Система прицеливания уже снова захватила цели, на этот раз в режиме автосопровождения, получая сенсорные данные по параллельным каналам. Гладкомышечные кольца пережали сосуды, нервная система получила команду игнорировать сигналы от места ранения. Сама рана окуталась покровом ирьен-чакры, спешно формирующей "заплатку" из соединительной ткани. Одновременно я проводил работу с сознанием. Гендзюцу противников мне ранее не встречалось, оно принципиально отличалось от известных примеров, основанных на помещении чакры в район головы цели. Видимо, это и было знаменитое искусство Учих... что-то часто стало встречаться название этого клана. Защиту от него еще только предстояло разработать, а для этого следовало сперва выжить в этом бою.
Ну, то есть, нужно было сохранить жизнь Хаку, я-то от утраты частичного воплощения ничего не терял, а вот парню приходилось туговато. На него наседало сразу два химерических монстра, и не сказать, чтобы они сильно уступали ему в скорости. При массе под триста килограмм химеры могли не особенно заморачиваться выбором ударов, любой из них по умолчанию являлся сметающим... если бы попадал по юркой и ловкой фигуре. Хаку вновь спасали гибкость и маневренность, он танцевал смертельный танец на острие ножа, раз за разом проскальзывая между массивных лап тигро-орло-скорпионов. Вслепую.
Да, веки парня были плотно смежены, чтобы даже случайно не взглянуть в затягивающие омуты "глаз демонов". Хвала ему и позор мне. Оба монстра уже были утыканы иглами от ушей до хвостов, но видимых неудобств им это не доставляло, лишь сильнее ярило. Мой ученик не мог знать их уязвимых мест и втыкал сенбоны и ледяные иглы наугад, руководствуясь лишь общими соображениями анатомии; а силы, чтобы проткнуть насквозь и причинить обширные повреждения, еще не имел.
Мда. Пожалуй, этот бой останется за противником. Конечно, так и свербит добыть второе додзюцу, пока оно само плывет в руки, так сказать, но уже пора отступать, пока Хаку не выдохся. Развеиваю призыв... и ничего. Джоунин разорвал стену плазмы чем-то очень хитрым и криво усмехнулся. В его кулаке — обрывок свитка, украшенного характерной спиралькой в круге. Ясненько...
Похоже, пришло время для тяжелой артиллерии. Тянусь к Рью-но Кьюкейсо... вновь ничего! Одновременно с этим ощущаю, как страшно напрягается канал связи, на тонкую пуповину наваливается неодолимая мощь, и через миг она лопается. Удар отзывается хлынувшей из носа, глаз и ушей кровью. Шинигами! Как точно подгадал момент, гад! Уставы ведь писаны кровью, а я непозволительно расслабился в отпуске. Ряд наиболее параноидальных протоколов безопасности был отключен, что позволило основному сознанию перелиться в аватару — где меня немедленно и подловили. Убью! Когда вернусь...
Джоунин, видя глазное кровотечение, понял, что дела мои плохи, и попытался воспользоваться ситуацией. Зря. Лучше бы тварей наслал, а самому без разведки нападать на неизвестного противника — чревато. Я не замедлил доказать это. Рука-копье протыкает грудь вражеского шиноби, превращая сердце и легкие в кашу. Но моя цель в другом. Его Очаг! Помнится, одна из Ев любила пожирать ядра Ангелов, ну а мне сейчас сойдет и такое. Неизвестно, сколько я буду находиться в Срединном Мире, поэтому буду грести все. Одновременно с ударом в рану проникла моя чакра и через поврежденные магистральные каналы устремилась к центру. Я не церемонился. Потоки чакры многократно превышали пропускную способность каналов, разрывая их в клочья и причиняя невообразимую боль. Джоунин захрипел, забился в короткой судороге, как нанизанная на иглу бабочка, потом обмяк — его сознание погасло, не выдержав подобной боли, но сам он был еще жив. Идеальное сочетание. Я быстро обрубил еще не разрушенные каналы и мгновенным усилием на живую выдрал Очаг из кейракукей конохца. Ох, тяжело-то как... По ощущениям Очаг напоминал жидкий металл, все время приходилось концентрироваться на удержании, чтобы не "расплескать" его, не "пролить", иначе все зря. Руку пронизывала страшная боль, казалось, даже кости обугливаются в расплавленном металле, пока я тянул Очаг в себя, и источник этой боли перемещался по телу вслед за ним. Кисть, рука, плечо, грудь... Наконец, Очаг достиг центра. Я отключил внутреннюю защиту и направил туда волну из специфичной чакры, образованной очень сложным сочетанием тонких ее компонентов. Ирьен, сен, определенным образом измененная инь... Со слышимым лишь моему уху шипением сгорающей чакры Очаг встал на место. Потом произошло маленькое чудо. Как бы глубоко не проник я в тайны Онмьётона, лицезрение этого было подобно созерцанию весеннего рассвета. Очаг укоренился, прирос — не к телу, а к самой моей сути. Из него хлынул поток новой, незнакомой чакры, омыл тело подобно теплому дождю, проливающемуся на иссушенную землю, и с ним от Очага начали прорастать новые каналы! Они разрастались, ветвились, мельчайшие...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
