— Слишком уж вы рассудительный для пьяницы. Как вам это удаётся?
— Мозги регулярно прокачиваю, как это сейчас игроки называют.
— Какие игроки? Которые в видеоигры играют?
— Ага. Сейчас начали делать игры с возможностью что-то улучшать, вот это и называют прокачкой. Я сам иногда играю, когда не слишком пьян. Обычно вместе с мальчиками из прислуги — пусть приобщаются, мне не жалко. По большому счёту, я для них и покупал... Ирен, Томми и Сэм так заботятся обо мне, терпят все мои пьяные выходки, ни капли не сердятся, и с ними мне становится легче, хочется сделать что-то в ответ. Полезная штука эти игры! Я всегда находил, чем мозги занять — много читал. Мне ещё в школе говорили, что я особенно смышлёный, и я очень этим гордился. Когда реально начал тупить от вина, то понял, что так не годится. Что Лео скажет, если я его всё-таки найду? Да и как мой сын и внуки будут жить, зная, что их дед и отец всего лишь тупой выпивоха? Мои мальчики мне регулярно газеты и журналы покупают, книги по списку, листовки подпольщиков приносили, когда была возможность. Штудирую всё это и обдумываю. Отличный способ не отупеть с концами.
— А у меня даже образовательные фильмы по телевизору смотреть не всегда время есть, — пожаловался Аполло. — Не говоря уже про обычные книги. А я учиться хочу! Всякий раз, как при мне что-то обсуждают, а я вообще не вдупляю, о чём речь, чувствую себя полным идиотом!
— Такой плотный график? — дёрнул бровью Кинг.
— Ещё бы! Если бы не консультанты на съёмках и короткие справки...
— У тебя какое образование вообще? Раз ты из приюта, то какая-никакая, а школа там должна была быть.
— Да разве это школа? Четыре класса и пять коридоров! Это если кто-то обнаружит реальные способности и хорошо себя ведёт, его пристраивают в нормальную. Мне это не светило.
— Так хулиганил? — хмыкнул бета.
— По их понятиям, да. А я всего лишь защищался сам и Авеля в обиду не давал, как и других ребят. Омегам, видите ли, драться нельзя!
— Идиотизм, — согласился Кинг, прихлёбывая абсент мелкими глотками. — Одни уверяются в том, что им можно всё, других подавляют, лишая возможности поднять голову, а потом эти мальчишки вырастают, и начинаются настоящие проблемы. Об этом в своё время Рейган говорил в своих листовках. Идея, что ненасилие — это лучший способ достичь компромисса, конечно, хороша. Договариваться лучше, чем потом разбираться, кто кому крепче морду набил, но если твоё желание договориться принимают за слабость, а в наше смутное время перемен это обычное дело до сих пор, то никакие компромиссы не помогут — оппонент только ещё больше наглеть будет. Иногда надо пускать в ход не только слова, но и кулаки. И это право должно быть и у вашего брата тоже. В конце концов, все мы одинаковые.
— Омеги не такие, как альфы или вы...
— Не такая уж и большая разница, — поморщился Кинг. — Так уж распределены роли в нашем размножении, к ним прилагаются свои особенности, только и всего. Артур рассказывал, что в древности, ещё до Великого Холода, все считались равными. По-настоящему. Адам считался силой нашего народа, Рослин разумом, а Иво воплощал душу. В детях это всё перемешивается, и кому-то, случается, достаётся больше одного и меньше другого-третьего, а кому-то всего в равных долях. Каждому по-своему. Вот и вся разница. Когда грянул Великий Холод, всё это рухнуло из-за каких-то идиотов, у которых с голодухи мозги перекосило, а мы теперь расхлёбываем.
Какое-то время они просто сидели молча — Кинг допивал абсент, Аполло курил. За дверями курительной становилось всё беспокойнее, и Двуликий — так Аполло решил себя называть — забеспокоился за свой кордебалет и других артистов второго и третьего эшелона, которые на подобных гулянках всё чаще становились дармовым развлечением для богачей. Казалось бы, проще к определённому времени заказать заранее отобранных шлюх из ближайшего борделя, однако, похоже, здешним хозяевам это успело приесться.
— Пожалуй, мне пора.
— Да, иди, а я ещё посижу и домой двину, — кивнул бета, допивая. — Здесь мне больше нечего делать, а дома хотя бы мои ребята. Будет с кем пообщаться, пока не засну. Хорошие они у меня.
— Вы так говорите, будто любите их.
— Я действительно их люблю. Как родные мне стали. Они славные, а в жизни видят так мало хорошего — успели дерьма хлебнуть. Пусть хоть у меня порадуются. Слушай, а ведь если ты прямо так выйдешь, то никто не поверит, что я тебя развлечься зазвал.
— Не проблема.
Аполло огляделся и уверенно двинулся к бару. Выхватил с полки бутылку подороже, откупорил и брызнул-плеснул на себя. Поморщившись, прополоскал рот для запаха и фонтаном выплюнул на пол. Потом виновато покосился на собеседника и начал стягивать с себя шорты.
— Надо, чтобы смазкой пахло, а то проколемся.
— А запах семени?
— Моего будет достаточно. Думаю, все уже там так перепились, что и разбираться не будут.
— Мне отвернуться?
— Не стоит, я привычный.
Кинг понимающе кивнул.
— Да уж... Я тоже когда-то снимался в таких фильмах.
— Да сейчас все знаменитости так и норовят в порнухе засветиться, чтобы показать, что они ого-го какие.
Бета с любопытством наблюдал, как Двуликий пристраивается на столе и яростно мастурбирует в обоих местах. Уважительно кивал. Потом Аполло опытной рукой навёл последний марафет, в том числе и с помощью салфеток, которые потом были сожжены в пепельнице, пепел ссыпал в мусорную корзину под столом, повернулся к ближайшему зеркалу, критически оглядел себя с головы до ног, поправил волосы, скудную одежду и остался доволен.
— Молодец, — похвалил его Кинг. — Знаешь своё дело.
— А куда деваться? Я должен выдержать это всё, чтобы поймать удобный момент, освободить Авеля, и мы убежим как можно дальше от этого прогнившего города. Один раз нам это почти удалось.
— Может, у тебя и получится — ты парень с головой. — Кинг вздохнул, и его выцветшие глаза уставились на Двуликого с грустью. Бета начал ощутимо пьянеть. — Но если что... Наши хозяева держат нас на цепи за счёт наших привязанностей и слабостей. Они не знают такого понятия, как "любовь". Для них это всего лишь слово, с которым можно обращаться, как захочется. Они истрепали его значение так, что некоторым даже произнести простое "я люблю тебя" сложно — кажется до отвращения банальным или глупым. Но не таким, как мы. Мы знаем цену этому понятию и боимся потерять тех, кто нам дорог. Это наше уязвимое место, по которому они так любят бить. Это и наше желание жить. Однако есть способ показать им нашу силу — дать им понять, что мы не боимся всего этого. Нужно лишь изменить точку зрения. Я раздобыл свою порцию цианида не так давно, чтобы уйти из жизни по собственной воле, а не так, как решит хозяин, вот только никак повода не найду. Умереть я не боюсь — я приму это как освобождение. Здесь останется только моя бренная оболочка, а душа пойдёт дальше. В древности учили, что наш путь — это бесконечная цепь перерождений, призванная для того, чтобы мы учились, приобретали некий опыт, а для этого память о предыдущей жизни стирается. Смерть для меня — это повод начать всё сначала, а не потерять. Быть может, мои омеги снова будут вместе со мной... — В глазах старика блеснула слеза. — И поэтому я не боюсь смерти. Пусть они думают, что наше стремление к смерти — это слабость, трусость. Это далеко не так. Умереть по собственной воле — это не трусость, а отвага, поскольку не каждый сможет сделать этот шаг осознанно, твёрдо и уверенно. Нужен повод, порыв, толчок, иначе просто духу не хватит, и ты будешь жить с клеймом труса. Кроме того, жизнь входит в привычку, как и ощущения сами по себе. Терять это — значит терять целостность, как говорят психиатры и атеисты, и означает неполноценность, болезнь. Пусть попы говорят, что не нами наша жизнь создана и не нам решать, как и когда умирать. Что самоубийство грех. Это бред. Нам с рождения дана свобода выбора. Всем. И мы имеем право решать, что делать с нашей жизнью и как, и никто не вправе нас осуждать — жизнь сама наказывает или поощряет самыми разными способами. Поэтому не бойся показать им свою силу. Если твой план провалится — подумай об этом. И за себя и за своего Авеля. Быть может, это единственный способ освободиться от того Ада, в котором мы живём. Поверь, они потеряют гораздо больше нашего, если правильно разыграть эту карту. И я собираюсь это сделать, чтобы отомстить и за себя и за Людвига. Как только подвернётся момент. Поэтому я тебя и позвал сегодня — другого повода поговорить может и не быть.
Аполло поджал губы и крепко обнял старика.
— Спасибо, сэр.
— Удачи тебе, Риан Девро. — Кинг ласково погладил его по голове. — И терпения. Ты парень достаточно импульсивный, иначе бы не смог так танцевать. Береги себя.
Аполло кивнул, выпрямился, набросил личину пресыщенного омеги, только что покинувшего любовника, и направился к дверям. В спину ему полетел тихий голос Кинга с сонными интонациями:
— Ты и впрямь хороший актёр, малыш.
В "Кармине" уже творилось Деймос знает что. Изрядно опьяневшие гости во главе с юбиляром медленно, но верно, превращались в диких зверей. Вроде бы не так долго отсутствовал... Когда они успели ТАК нализаться??? И это уже было похлеще всего того, что Аполло видел прежде. Или после услышанного от Кинга кажется гораздо страшнее и омерзительнее? Двуликий инстинктивно затаился и ступал очень осторожно, чтобы его не заметили невовремя. Он то и дело натыкался на парочки, в том числе и подневольные, в концертном зале, судя по звукам, происходило что угодно, но только не культурная программа, откуда-то тянуло кальяном, однако табаком и не пахло — в колбу заложили какой-то дурман. Сколько раз Аполло становился свидетелем таких гульбищ, но ни разу ещё не было так страшно при виде творящегося у него на глазах. Именно тогда омега полностью осознал, что именно говорил ему Билли Кинг. А ведь всё на виду... всё на виду...
Шагая по коридорам, Аполло вдруг услышал истошный крик и рванул на голос, узнав ещё одного парня из своей сегодняшней подтанцовки — его звали Тони. Нашёлся бедняга буквально за ближайшим поворотом, где стоял большой ящик с живыми пальмами — его активно раздевал Геринфорд Обертон. Он откровенно выламывал Тони руку, однако тот несмотря на боль ещё пытался как-то сопротивляться, и всё же силы были неравны. Омега заметил прославленного сородича, и мольба в его слезящихся глазах словно чем-то щёлкнула в мозгу Двуликого. Изнутри начала подниматься неведомая доселе ярость, словно Обертон держит в своих лапищах Авеля. Без лишних слов Аполло схватил альфу за плечо, резко развернул к себе лицом и изо всех сил нанёс ему такой мощный удар кулаком в солнечное сплетение, какой только смог. Этому приёму его обучил один из каскадёров на съёмках фильма "Дитя Тьмы" — по сюжету, в финале его персонаж, опутанный молитвами экзорциста, терял демоническую силу и пытался обороняться простыми способами, однако противник-журналист оказался сильнее физически и ментально. Но если на площадке Аполло учили вовремя останавливать кулак, чтобы не повредить партнёру, то сейчас он и не думал останавливаться. Обертон охнул и сложился пополам, задыхаясь. Аполло огрел его по затылку сцепленными в "замок" руками, а потом ещё и стоящей рядом декоративной вазой, расписанной под минский фарфор, с пышным букетом искусственных цветов припечатал, да так сильно, что ваза разбилась. Обертон беззвучно начал оседать на пол. Аполло вцепился в руку Тони и решительно потащил за собой к курительной, надеясь, что Кинг сможет успокоить парня, если ещё не заснул или не ушёл.
Они уже почти добежали до нужной двери, когда Тони опомнился и начал вырываться.
— Отпусти!!! — заверещал он. — Отпусти меня!!!
— Да уймись ты! Я помогаю...
— Пусти...
Пришлось остановиться и отвесить сородичу пощёчину. Этого Тони не ожидал и быстро сник. Аполло схватил его за плечи и встряхнул для пущей уверенности.
— Успокойся, это я. Я. Смотри на меня. Ты живой?
— А...пол...ло... — кое-как выговорил Тони.
— Да, я. Ты как?
— Не знаю...
— Спрячься здесь и сиди тихо, пока я не пришлю кого-нибудь за тобой. Обязательно запрись. Там только Билли Кинг, но он тебя не обидит, обещаю. А я подумаю, как спасти остальных, пока ещё не слишком поздно. Понял меня? — Тони кивнул. Он постепенно приходил в себя. — Отлично. Заходи.
Аполло дождался, пока щёлкнет замок, и помчался искать единственного человека, который сейчас мог бы ему помочь. Это был риск, но иного выхода Двуликий не видел. Рассчитывать здесь он мог только на него.
На Эндрю Филлипса.
Филлипс нашёлся у дверей банкетного зала. Альфа стоял и бессильно взирал на творящийся у него на глазах ужас, но ничего не предпринимал. Хвала Светлейшему, он был трезвый. Аполло метнулся к нему и схватил за руку.
— Эндрю, помоги мне!!!
Альфа обернулся и недовольно нахмурился, прикрыв нос.
— И ты тоже?..
— Да трезвый я, трезвый!!! Брызнул исключительно для запаха!!! Приглядись!!! Я же Двуликий!!!
Последние слова вырвались сами собой, но на Филлипса они подействовали удивительным образом. Альфа перестал хмуриться и тут же потащил омегу за угол.
— Серьёзно?
— Ну, конечно! Надо же было сделать вид, что я не только плясал для Билли!
— Билли Кинг... — Лицо альфы просветлело. Похоже, что он частично в курсе знаний древних...
— Да. Кстати, в курительной сейчас Тони, парень из моей подтанцовки — Обертон его едва не искалечил. Слушай, Эндрю, надо уводить ребят отсюда, пока никого не убили!
— Как??? Ты видишь, что тут творится??? Незаметно это сделать не получится!..
— Я отвлеку этих кобелей на себя, раз они так падки на зрелища, а ты поймаешь момент и выведешь ребят отсюда. Сможешь?
— А они тебя самого не заломают? — обеспокоенно уточнил Филлипс.
— Если добавить побольше света и пиротехники, то и близко не подойдут — страх перед огнём у большинства животных вшит на уровне инстинктов. Как только ты дашь мне знак, что все выведены, свет надо погасить, и я выберусь. Кто из технического персонала ещё трезвый?
Филлипс широко улыбнулся.
— Да почти все — они же на работе. Разве что охрана себе позволила...
— А официанты?
— Уже по домам разошлись — у нас чётко прописано, что после завершения концертной программы гости переводятся на самообслуживание, а за всем присматривает охрана. По окончании, как только всех развезут по домам, вызывают уборщиков. Когда гости напиваются, то риск случайных увечий и смертей для омег будет слишком велик, и где мы персонал наберём? И это не считая скандалов. В этом плане наша дирекция ещё не совсем безнадёжна...
— Отлично. Передай Оливеру, чтоб готовили сцену и быстро. Я сейчас вернусь. Надеюсь, что ваших запасов хватит.
— А ты куда? — крикнул альфа уже в спину Двуликому.
— За реквизитом!
План сложился в голове практически моментально. Это была чистой воды авантюра, однако думать долго было некогда — Двуликому казалась ценной каждая минута. Если кто-нибудь ещё погибнет...
В комнате для реквизита стоял большущий стеклянный ящик со змеёй-альбиносом толщиной больше его руки и такой длинной, что вдоль уложился бы самый здоровенный альфа. На выступление в честь юбиляра пригласили небольшую труппу циркачей, и после выступления змею тут же заперли снова. Аполло змей почти не боялся — приходилось иметь с ними дело на съёмках фильма "Принц цирка", в котором он играл второстепенную роль. Снова подлый персонаж, способный на всё, включая убийство, и распущенный сверх меры... Змея была тяжёлой — даже тяжелее, чем его костюмы с перьями. На съёмку тогда пригласили самый настоящий цирк, и один из дрессировщиков на пару с консультантом объясняли Двуликому, как правильно себя вести в искусственном серпентарии. Аполло знал, что змеям, которые используются в кино и цирке, удаляют ядовитые железы, однако многие породы могли убивать плотным захватом своих гибких длинных тел. Эта змея была родом с далёкого юга, обитала в тропических лесах Мина на деревьях и владела как удушающим захватом, так и ядом. Для пущего ознакомления Аполло даже показали несколько фрагментов из документальных фильмов о змеях, и омега смотрел это всё очень внимательно. Для его задумки была необходима какая-то эффектная вещь, и змея подходила как ничто лучше. Кстати, в сценарий "Принца цирка" всерьёз подумывали включить нечто подобное, однако после долгих обсуждений от идеи отказались в виду непредсказуемости результата — лишние жертвы на съёмочной площадке были ни к чему.
