Эпоха холода

* * *

Лейтенант милиции Максимов с не проходящим удивлением рассматривал разложенные на столе монеты — и все дальше терялся в догадках. И на то было сразу несколько причин...

Во-первых, он совершенно не понимал поведения преступников. Пытаться сбыть в киоске давно выведенные из обращения древние монеты... Зачем? Это ведь любой продавец определит! Рисковать попасться ради того, чтобы купить парочку газет? Даже если б кто и захотел делать фальшивку — он бы предпочел подделывать современные монеты, на которые никто не обратит внимания. Банально никто и задумываться не будет, что монета может быть фальшивой. Так что если суметь достаточно качественно штамп повторить, то никаких проблем со сбытом не будет... Так в чем смысл пытаться сбыть дореформенку? Клад нашли и сдавать не хотят? А покупка в киоске была проверкой — заметят или нет? Тогда надо срочно давать ориентировку по всем торговым предприятиям, чтобы уделили особое внимание проверке монет на предмет их дореформенного происхождения. Что он, на всякий случай, и сделал.

Однако очень вскоре выплыло и второе — что вмиг разбило в пыль все предыдущие логические построения. Рассматривая одну из монет, лейтенант внезапно обратил внимание на год ее выпуска. 1 копейка 1969 года... Третьего года Долгой зимы. Дата, которой попросту не могло быть. Ведь каждому школьнику известно, что во время Долгой зимы денежное обращение было полностью прекращено, ни о какой эмиссии денег в то время не могло быть и речи. И было возобновлено лишь после денежной реформы 1971 года...

Однако даже этого оказалось мало... Перевернув еще несколько монет и посмотрев на даты выпуска, лейтенант Максимов почувствовал, что у него на голове начинают становиться дыбом волосы. 1968, 1974, 1975 и даже 1984 годы... Даты, которых просто не могло быть. Но они были. И если самому факту появления дореформенных денег еще можно было придумать какое-то логическое объяснение, то объяснить столь странные даты выпуска на монетах он был уже не в состоянии... Зачем подделывать несуществующие монеты? Зачем, в конце концов, пытаться расплачиваться ими? Понимая, что чем дальше — тем меньше он понимает, лейтенант встряхнул головой, одним движением сгреб в кулак половину монет со стола и двинулся на доклад к начальству...

* * *

Вчерашняя передача, как оказалось, вызвала в обществе настоящую цепную реакцию! Ее обсуждали буквально везде. Утром на остановке трамвая, в забитом битком вагоне, на проходной и в цехах завода. Еще бы! По сути, это был первый раз, когда климатологи наконец-то дали более-менее конкретный прогноз по окончанию глобального похолодания. Пусть названные сроки и были весьма приблизительными, пусть даже по словам ученых требуются дополнительные исследования для дальнейшего уточнения информации. Но это была хоть какая-то конкретика! Хотя бы становилось понятно, что в ближайшие десятилетия наступление ледников наконец-то прекратится.

Впрочем, если оно уже сейчас стало больше чем на порядок меньше... Во вчерашней программе даже показали карту, по которой четко было видно скорость продвижения ледников на юг. Территории, где снег и лед так и остались с самой Долгой зимы. Территории, которые ушли под лед за следующее десятилетие. И так далее до современности...

С некоторым удивлением Владимир вспомнил и то, что его недавний попутчик по поезду оказался целым доктором наук... Неожиданно так. Однако как раз он был одним из главных участников передачи, рассказывая о данных последних исследований. И хоть далеко не все из сказанного Владимир понял, но главную суть уловил каждый. Большого похолодания больше не будет. А, значит, больше не будет и никаких масштабных эвакуаций. Не придется бросать все нажитое, уезжая за тридевять земель в более теплые края. Не будет неурожаев и голода. Призрак Долгой зимы отступил на несколько шагов подальше — и оттого в обществе буквально царило всеобщее воодушевление.

Да, давненько климатологи не оглашали таких вот радостных новостей. Все стремились уходить от конкретных прогнозов... И вот вдруг такое сообщение! На этой волне и работать-то было куда веселее — и Владимир даже сам не заметил, как пролетел весь рабочий день... Словно само время вдруг понеслось вперед — наверстывать все то, что было бесполезно упущено, потеряно за предыдущие годы, а хмурый день вдруг стал солнечным...

— Здравствуйте, товарищ Митяшев! — внезапно окликнули Владимира уже на выходе с завода.

Встреча с той самой девушкой из отдела кадров в планы Владимира не входила совершенно. Однако сейчас перед ним стояла именно она. Все то же милое лицо и те же спадающие на плечи русые волосы, та же улыбка и те же зеленые глаза... Только одета уже по-осеннему, в бежевую болоньевую куртку и утепленные брюки, а на голове — легкая вязаная шапка.

— Здравствуйте, товарищ эээ... — только сейчас Владимир вдруг сообразил, что и не знает ее фамилию.

— Солнцева, — улыбнулась девушка. — Или можете просто по имени... Меня Тоней зовут.

— Ну тогда и вы зовите меня по имени, — смутился Владимир.

— Хорошо, — улыбнулась девушка.

И снова эта милая улыбка, за которую можно было б отдать все. Да что он, влюбился что ли? Вроде давно взрослый мужик, успел и жениться, и развестись, а тут смотрит на девушку как пацан-школьник на одноклассницу. И ведь и не знает ее фактически! Или это спермотоксикоз на фоне долгого воздержания так действует? Да не должно бы, вроде. Тогда он бы в первую очередь смотрел в сторону более доступных 'объектов'... С кем можно было б связаться без лишних обязательств. А ведь встреча-то их явно не случайна, хоть со стороны и выглядит таковой...

— Я тут спросить хотела... — вдруг смутилась своего порыва, продолжила девушка. — Вы ж смотрели вчерашнюю передачу?

— Смотрел, — согласился Владимир.

Впрочем, если бы даже и не смотрел — за прошедшее время уже узнал бы все из разговоров людей.

— Неужели это все правда? Что скоро все закончится?

— Ну как скоро — сложно сказать. Это уж к климатологам вопрос. Но что закончится уже на нашем веку — это теперь уж точно...

— И это самое главное! Помните ведь, что нам раньше говорили. Что неизвестно, что дальше будет. Наступает ледниковый период — и никто не мог ничего спрогнозировать. Ни когда же все это закончится, ни куда дойдет в конечном счете ледник... Может скоро, а, может, и через тысячу лет. Может до Вологды, может и до Москвы, а может и вовсе до Саратова...

— Знаю, — согласился Владимир.

— Ну вот. А теперь мы знаем, что этого уже точно не будет! Что все закончится уже на нашем веку.

Ну да, появилась наконец-то хоть относительная, но уверенность в будущем... Надежд на то, что осталось недолго. Вот только, в этом Владимир признался себе честно, вряд ли хоть кто-то из ныне живущих на свете дождется, когда же наконец отступят ледники от тех же Мурманска или Норильска, Тикси или Иультина... А поскольку он привык говорить то, что думает, то и об этом он честно сказал девушке. Обманывать ее, приукрашая реальность, он посчитал бесчестным. Как, впрочем, и кого-либо другого.

— Согласна, — несмотря на некоторое огорчение, Тоня после недолгих раздумий признала правоту его позиции. — Обидно... Но наши дети, может быть, уже увидят то время.

— Возможно, — согласился Владимир.

Однако следующий ее вопрос оказался для Владимира и вовсе полной неожиданностью и на какой-то миг даже вогнал в ступор.

— А расскажите мне про север? Вы же работали там?

— А зачем? — удивился Владимир.

— Мой дед когда-то жил под Мурманском, — улыбнулась девушка. — Он ведь на флоте тогда служил, на военно-морской базе... Подводные лодки ремонтировал. А как Долгая зима началась, и Северный флот расформировали — приехал в Саратов в эвакуацию. Тут у него родственники были. В Саратове он и с бабкой моей познакомился. А в 69-м году у них дочка родилась. Моя мама.

— 'Дети Зимы'? — удивился Владимир.

— Угу. Так уж вышло. Хотя дед и говорил, что не планировали они тогда детей — не до того было. А папа мой на третий день после Катастрофы родился. Накануне Долгой зимы...

Детей в Долгую зиму рождалось очень мало... Впрочем, это и понятно. В условиях беспрерывной борьбы за выживание, когда нет уверенности в завтрашнем дне, у людей как-то не возникает особого желания рожать детей. Тут бы самим-то выжить. Да тем, у кого есть уже дети, их сберечь. И на том-то спасибо... да еще и атмосфера постоянной неуверенности в завтрашнем дне давит... Целое десятилетие в итоге ознаменовалось настоящим провалом в рождаемости. Детей родилось на порядок меньше обычного. В школах даже где в прошлые годы было по три-четыре класса по тридцать-сорок человек — там набиралось хорошо если по одному классу по десять-пятнадцать человек, чье рождение пришлось на Долгую зиму. А то и меньше. Мало их очень было — тех, кого почти официально стали называть 'Детьми Зимы' или даже 'Детьми Снегов'... Разве что первый год еще можно было считать исключением. По вполне понятным причинам... Но в целом ситуация начала выправляться лишь спустя десятилетие.

— Понятно. А ведь мои-то родители и вовсе из эвакуированных... Из Челябинской области сюда приехали. Правда, они еще детьми тогда были.

— Ну так вы старше меня, — улыбнулась девушка. — Ну так расскажите?

— А давай!

За разговором они дошли и до трамвайной остановки — и даже не заметили, как ушли сначала 'семерка' Владимира, а затем и 'восьмерка' Тони.

— Может, пройдемся куда? Что на остановке торчать... — вдруг спросила девушка. — Я тут вон около депо живу, тут и пешком недалеко.

И они пошли параллельно линии трамвая в сторону железной дороги. И Владимир рассказывал девушке про север. Про полярные день и полярную ночь, про северные сияния, про снежную пургу и пятидесятиградусные морозы... Про заброшенные города — и про тех людей, кто, не смотря ни на что, остался в родных городах и поселках. Не променял свою суровую родину на теплый юг. Вспоминал различные забавные истории из своей работы, и девушка звонко смеялась. Иногда уточняла некоторые заинтересовавшие ее моменты. Как-то незаметно и 'на ты' перешли... Расставались около Сталинского трамвайного депо. В отличие от Владимира, Тоня жила в частном доме буквально в двух шагах от депо.

— Давай... дружить? — уже расставаясь, спросила девушка.

Дружить... Владимир-то догадывался, какое слово она так и не решилась произнести. Вот только нужны ли ему эти отношения? Да, девушка ему очень нравилась. Вот только... Не выйдет ли так, что, пойдя на поводу у чувств, он лишь испортит жизнь и себе, и ей? В конце концов, даже по возрасту она ведь ему пусть не в дочери, но уж в очень младшие сестры годится точно...

— Посмотрим... — уклончиво ответил Владимир и постарался поскорее ретироваться.

Мысленно он уже обругал себя за то, что пошел работать именно в это место. Ведь волей-неволей им все равно еще не раз придется встречаться, как-то общаться... Блин, да что она в нем нашла-то?

Глава 6.

— Ну что, — усмехнулся Карякин, когда Владимир в очередной раз зашел к нему в кабинет. — Поработали вы в этот раз неплохо, наши специалисты буквально пищат от восторга... Так что велено всем участникам операции по премии выдать.

— Это за что же? — удивился Владимир.

— Как за что? — усмехнулся подпол... а нет, уже цельный полковник. — За доставленную командованию развединформацию, разумеется! Да ладно, — усмехнулся он, взглянув на вытянувшиеся от удивления рожи собравшихся. — В город вы сходили нормально, без всяких происшествий. Газеты доставили. В них, кстати, сто-о-о-олько интересного нашли...

— Это что же? — заинтересовался Владимир.

— Ну, в первую очередь — вот это, — щелкнув кнопкой, Юрий вывел на экран картинку с какими-то людьми. — Это — состав политбюро ЦК КПСС на настоящее время. Удивительно четкие, кстати, фотографии. Наши специалисты их оцифровали, прогнали через базу. Так вот больше половины из этих людей есть и в нашем мире. Только судьбы у них другие совершенно. Лишь один, — показал курсором мышки на нужного человека полковник, — тоже занимает руководящую должность. Замминистра по сельскому хозяйству. Остальные же никакого отношения к власти не имеют. Кто-то из них на заводе за станком работает, кто-то мелким бизнесом занимается. Но вот главного их, того самого товарища Нестерова, мы не нашли. Нет у нас такого человека. Не рождался никогда. Не только у нас, но и вообще на всем постсоветском пространстве, проверили через наших людей.

Ну так и ничего удивительного... Все же даже если не считать те расхождения истории, что уже накопились до 1966 года, то одна только их Катастрофа так изменила судьбы людей, что к нашему времени уже очень много людей совсем других будет. Кто-то в их мире так никогда и не родился. И, наоборот, родились те люди, кого в нашей истории не было. Это-то Владимиру было очевидно...

— И какие теперь дальнейшие планы руководства? — поинтересовалась на этот раз, со слов Карякина, 'его ненаглядная' Ленка.

О предположении поработать на ФСБ он сообщил ей сразу по возвращению из прошлого выхода — и поначалу она, естественно, не поверила. Даже посоветовала обратиться к психиатру. Больно невероятно все звучало. Хотя и полностью соотносилось как с его 'командировками', так и с работой в 'турфирме'... Наконец, последним аргументом стало для Ленки то, что хочет она того или нет, но теперь уже является носителем охренеть каких государственных секретов. И от ФСБ теперь уж не уйдет никуда — все равно найдут и стрясут подписку

Которая, кстати, в качестве прикрытия туристов и впрямь водили. И Владимир даже числился в списке экскурсоводов — вот только его-то на экскурсиях никто и никогда и не видал. Более того, турфирма почему-то принципиально не допускала никого на территорию своей главной базы — там, согласно легенде, размещались склады фирмы. Другие, правда, поговаривали, что основная деятельность так называемого ООО 'Базис' заключается вовсе не в организации турпоходов, а в самой что ни на есть отмывке распиленных из бюджета средств. Нашлись даже некоторые блогеры, кто попытался провести 'собственное расследование' и сделать себе имя как борцам с коррупцией — но все они быстро попадали в поле зрения ФСБ. После чего в ходе последующей разъяснительной работе им разъясняли 'политику партии'. Контору, дескать, держат очень уважаемые 'в верхах' люди — и они не потерпят никакой огласки. А потому выбор невелик. Можно внять предупреждению и жить долго, спокойно и, может быть, даже счастливо. А можно и дальше продолжать совать свой нос в дела 'больших дядек', но тогда жить придется плохо и недолго... Вопросы есть? Вопросов нет! Топай! И больше не суйся куда не следует. А то ведь может и машина сбить, прямо во дворе дома... Или еще какая неприятность случиться...

— Ну поехали... Знала б, что в такую историю меня втравишь — пешком бы тогда в город ушла.

— Но твою-то проблему с бандитами они очень эффективно решили...

А дальше был непростой разговор с Карякиным... Предложенную было ей лейтенантскую зарплату Ленка решительно охарактеризовала как 'курам на смех' и начала торговаться на счет условий труда. В первую очередь предложив, как она выразилась, разрешить 'мародерку'.