Зверь лютый. Книга 37. Дедовщина

Красивые места: сочетание крупных куполообразных холмов и слоистых понижений, глубокое расчленение, разнообразные формы, значительные высоты... приятно посмотреть. Правда, скакать по такому рельефу...

Впрочем, тут уже сильно скакать нельзя — до Минска 30 вёрст, можно нарваться.

С утра по холодку отмахали вёрст двадцать, передовой разъезд тащит мужичка.

— Княже, тут чудак попался. Клялся и божился, что надобно тебе пуговицу отдать. Вот эту.

Во. Знакомая пуговица. От кафтана Миссионера.

— Давай его сюда. Ну здравствуй, вестник несчастий. С какой гадостной новостью ты пришёл ко мне нынче?

Знакомец мой по Луческу. Галко-подобный мужичок, галичанин. Человек Миссионера. В Луческе он мне рассказал про боярский заговор им. Конятина. Отчего меня понесло посмотреть на "сожжение Анастасии".

Сбегал-посмотрел. Эффективно: Настя осталась жива — сдохло Галицкое княжество.

В тогдашних перипетиях боярин, у которого мой знакомец служил, волей божьей помре, мужичок остался без службы. Напросился к Миссионеру, вместе с ним отправился в Минск и вот, встречает меня на дороге.

Миссионер вышел из Берестья в то же утро, что и я, на пару часов раньше. Но у него команда сам-пят, шёл быстрее.

— Князь-то твой где?

— В Менеске. В порубе.

М-мать!

— Подробнее.

Коллеги, не пытайтесь играть в секретики в этой стране. "Здесь всё секрет и ничего не тайна" — я про это уже и многократно...

Любая новость идёт со скоростью 30-40 км в день. Если специальная, гонцом — вдвое-втрое быстрее, если зимой — вдвое медленнее. Но — каждая. Тайна обеспечивается в трёх случаях: слишком далеко, никому не интересно, все умерли.

Едва я вышел на Двину, как народ по реке начал принюхиваться. "И для кого-то сразу жареным запахло". А когда от Велижа скаканул в Витебск — многие напряглись. Вопрос мой Кандальнику в Витебске на пиру:

— А не хочешь ли сесть князем в Менеске? — в два дня доскакал до Минска.

Там задёргались. Начали войско собирать. А мы побежали к Луцку. В Минске выдохнули:

— Авось Ванька-лысый сдохнет.

Виноват, не оправдал.

Луцк мы взяли, всякого чего там наворотили. Глебовичи Минские снова обеспокоились. Но я оставил Кандальника князем в Луцке, а сам ушёл дальше, к Галичу. Тот же "авось" пошёл уже рефреном.

По-настоящему они взволновались, когда я пришёл в Берестье. Да и то. Берестье — Волынское княжество, не Полоцкое. Но главное: собственные заботы. Точнее: Подвинские.

Ещё в Велиже, под исполнение приказа Боголюбского задавить мятеж Луцкого Ярослава, я выцыганил передачу мне Подвинья. С двумя княжескими городами: Витебском и Полоцком.

Переписка шла шифровками. Текста никто не видел. Но я сразу начал отдавать команды, перемещать людские и материальные ресурсы к "новым владениям". Такое заметно со стороны, а аборигены отнюдь не дураки.

Были и прямые "утечки" из Боголюбова. Князья и бояре туда приезжают, набираются новостей и слухов, и, частью, возвращаются в "родные пенаты". Где и несут... что к носу ближе.

Слухи получили подтверждение, когда Кандальник прислал гонца к своим в Витебск. С извещением о передаче города "Зверю Лютому" и приглашением всех желающих в Луцк.

Витебск Ваньке отдали. Как и болтали давеча на торгу.

Народ витебский возмутился, собралось вече, покричали. Но... Самые воинственные да азартные — ушли в Луцк. Князя нет. Кто войском командовать будет? Звать другого князя? А не хуже ли станет? Да и вообще — ничего ж не меняется. Будет на горке в замке наместник от Ваньки. И что?

Пример Велижа, где мой наместник Урюпа вел себя разумно, и отдалённость, малоизвестность Мологи, где я повёл себя... неразумно, не провоцировал на резкие движения.

В Полоцке картинка иная.

Большой город. На Руси есть крупные крепости: Чернигов (160 га), Псков (150 га), Владимир (145 га), Смоленск (100 га), Белгород (97,5 га), Торческ (90 га), Переяславль южный (80 га), Полоцк (58 га), Рязань (53 га).

Для сравнения: Минск — 3 га. Большая "стратегически важная" крепость. 100-150 дворов. Остальные города, которые я тут вспоминал — Туров, Берестье — 1 га.

В Полоцке пара тысяч дворов. Нормальные, не выжженные в последнее десятилетие, предместья. Три богатых пригородных монастыря. Столица княжества и центр епархии. Полно аристократов, духовных, побирашек, похабов, редких мастеров и разных фриков. Есть опыт изгнания и призывания князей. С навязываемым им крестоцелованием по типу новгородского.

Проще: толпы придурков, попробовавших уже вкус и силу дерьмократии. "Накипь общества".

Вече в русских городах много чего может. Одного оно не может: "взять власть в свои руки". Нужен князь. Обязательно. Тот-другой-третий. В Полоцкой земле — "рогволдович". Ещё 6-8 десятилетий — станет можно "гедиминыча". Не сейчас.

Ни Государь Всея Руси Андрей Юрьевич, ни мутный братец его Ванька-лысый — в князья Полоцкие не годны. По происхождению. Да они и сами сюда княжить не придут, пришлют каких-то ярыжек-наместников. Отчего всему обществу Полоцкому — унижение тяжкое и обида смертная.

Вече шумит, бурлит и пованивает:

— Не согласные мы! Не желаем! Долой!

Дальше должно звучать "Бей их!". Но непонятно кого.

Зовут князя, Всеслава Васильковича.

Будучи тёзкой своему великому прадеду, полностью отличается характером.

О Чародее:

"Аще и веща душа въ дръзе теле, нъ часто беды страдаше".

У этого Всеслава и душа — не "веща", и тело — не "дръзе". Только — "часто беды страдаше".

Антоним к слову "чародей" — "простак". Не рискуют. Называют описательно-иносказательно: "Нечародей".

Лет 50, "компромиссная фигура". Когда девять лет назад Минский Ростислав сильно побил Друцкого Рогволда-Васю, так что тот вообще не рискнул вернуться в Полоцк, полочане призвали этого Всеслава из Витебска. А кого? Ростислава и Рогволда уже недавно призывали и выгоняли. Весьма нецивилизованно, по-народному: били (физически), грабили (беспощадно), пытались убить (неудачно). Обоих.

Пришлось звать третьего.

На традиционный вопрос: "третьим будешь?" — Нечародей молча кивнул. Он вообще... помалкивает. По приходу в город его пытались заставить принести присягу Полоцку, как прежде заставили Ростислава Минского. Нечародей послушал, помолчал... и поехал с города.

Ап-ап... А как же? А чего он сказать этим хотел? А... а как же без князя? А других-то нет...

Бросились догонять, упрашивать... Князь вернулся. Молчки.

Четыре года назад, ощутив наступление "воли по феодальному" после смерти Ростика Смоленского, уже младший из Глебовичей, Володарь, набрав множество литовцев, сильно побил Нечародея. Очередной пример противоположности предка и потомка: у Чародея литва воевала на его стороне.

Володарь занял Полоцк, заключил с вечем условия, крест на том целовал. Всеслав бежал в родной Витебск. Володарь кинулся за ним. Но убоялся: Ромочка Благочестник прислал со Смоленска дружину — любимую доченьку оборонить. И зятя заодно. Володарь в Полоцк не вернулся, ушёл в родной Минск.

Интересная культурная традиция: как только очередного полоцкого князя бьют — ему становится так стыдно... нафиг тот Полоцк, бежит в родной удел.

Ни князь городу, ни город князю ничем не обязаны. "Любовь" только в "сытые" времена.

Полочане снова подрались на вече. И вернули князем Нечародея. Нецелованного. В смысле: без крестоцелования вольностей.

Нечародей осторожен, никаких резких движений, громких заявлений... Совсем не в прадедушку.

Со Смоленскими Ростиславичами в дружбе. До такой степени, что уходя в Полоцк, отдал родной Витебск Давиду Попрыгунчику. Правда, не надолго.

Союз Полоцка и Смоленска кое-кого сильно раздражал. Роман Подкидыш из Новгорода на Полоцк войной ходил. Закономерно, что и полоцкие дружины ходили на Киев в войске Боголюбского вместе со смоленскими.

Нечародей оружно и лично поддержал Ропака в походе на Новгород прошлой зимой. Посмотрел на суздальские и государевы полки в деле. Понял, какая сила верх берёт. Присягнул Боголюбскому, исполняет установленные законы. Без рывков и надрыва, по мере возможности.

Нечародей — против. Аж до бешенства. Против решения Боголюбского о передаче мне Полоцка и Витебска. Это же их владения! Родовые! Васильковичей. Он — князь Полоцкий! Законный! Народом призванный!

Опять, как полвека назад, мономашичи пытаются отобрать у рогволдычей отчизну! Вотчину-дедину. Не позволю! Не дам! Дедовщина — моя!

Но...

Опыт двух последних лет показал: с Боголюбским спорить — вредно для здоровья. А тут ещё этот... "пёс цепной", "Княжья Смерть".

Семь лет назад братца меньшего, Володшу, на пиру зарезал. И — ничего. Как так и надо. Нынче одного ярослава за шею повесил, другого с удела согнал... чертовщина там какая-то... то с осами замороженными в железо, то с чудовищным волком, который головы отрывает...

Своя-то голова... жалко. Да и ради чего? Ради веча Полоцкого?! Ради вольностей их боярских?! Крикуны и баламуты. Сколь много они крови попортили! Сколько раз унижали да ущемляли. Да они ни про что едино не скажут! Одни за друцких, другие за минских. И все — против всех. У них же за город, за землю Полоцкую душа не болит! Они ж лишь своё майно, свою гонорею лелеют. Дай им волю — сами перережутся.

И вот за этого зверя стоглавого, хулу да брань изрыгающего, в бой идти?! Главу свою под мечи "Зверя Лютого" подставлять?!

Эти-то покричат да разбегутся-попрячутся. А самому? Как прадед-тёзка? В литву бежать? Так прадед Чародеем был. Сто лет прошло, та литва ныне... не та. Под рукой не ходит, клятв не держит.

А вот брат Брячислав пишет, что "Зверь" ему Менеск предлагал. А отдал Луческ. Менеск, как владение... нищета. Но извести Глебовичей... Если "Зверь" такое сумеет — в ножки поклонюсь. Они ж — вороги заклятые!

Глебовичи Государю не присягали. Так что ж, мне с ними заодно быть?! Нет уж, хоть с чёртом-дьяволом, прости господи, но с этими на одной стороне... ни за что!

А город... Полоцк, конечно, богатый городок. Да только вечевики всё под себя гребут. Службы хотят много, а сами...

Интересно: а что этот "Зверь Лютый" взамен предложит? Не, это так, чисто из любопытства. Если брату — Луческ, то мне... Владимир-Волынский? Город, конечно... нищеват. Но стол — вровень. А без вечевиков, без забот порубежных с набегами дикарей, без опаски от братанов, Минских и Друцких...

Был бы этот Всеслав позадиристее, погонористее... просто — моложе. А так... вся несгибаемость этой семейки досталась Евфросинии Полоцкой. Вот была бы та бабушка — дедушкой... "Кабы эта кобылка коньком была — ей бы цены не было". И история Руси пошла бы иначе. Но Y-хромосомы на ребёнка не хватило.

Вече ругалось, кричало и било морды. Требовали от Нечародея крестной клятвы. В духе: "Не сдадим родного ...ля". В смысле: "...цка".

Князь послушал. Помолчал. И уехал. В монастырь. Помолиться.

Постоянная фишка русских государей. Иван Грозный очень это занятие любил. Типа: бояре бегают, кричат. Пора! Штурмовать! Сща-сща! Казань наша! А Иван Васильевич — молиться изволит. Приказа нет, ждите. Ну и дождались. Пока мина в подкопе рванула. Теперь — можно.

Нечародей отъехал. Недалеко — в Борисоглебский Бельчицкий монастырь.

* * *

Основан на левом берегу Двины в нач. XII веке. В то время пятеро Всеславичей (Глеб Минский с ними в ссоре, строил у себя) на своих дворах полоцких возводили каменные храмы, друцкий Рогволд-Борис, в том момент — князь Полоцкий, построил храм Бориса и Глеба.

"Борис и Глеб" ещё не канонизированы. Но — святые покровители. С оттенком: покровители не рюриковичей вообще, а именно "ярославичей". Это ж Ярослав Мудрый отомстил за убийство братьев, угробил, милостью божьей, Святополка Окаянного.

Ставя Борисоглебский храм "рогволды" подчёркивают своё согласие с киевскими рюриковичами.

Храмы в монастыре построены киевскими мастерами. Большой собор, Пятницкая и Борисоглебская церкви, храм-триконх. Большой собор — с усыпальницей полоцких князей. Триконх — по образцу храмов балканских провинций Византии.

Самый ранний — Большой собор, 20-е — 30-е годы XII в. Шестистолпный крестовокупольный, с крещатыми столбами, плоскими лопатками на фасадах и тремя притворами. По типу близок к церкви Спаса на Берестове в Киеве, несколько упрощен: не выделен нартекс (вестибюль), отсутствует башня с крещальней. Аналогична и техника строительства — кирпичная кладка с утопленными рядами. Эта киевская традиция в полоцкой архитектуре удерживается на протяжении всего XII в., когда в других областях Руси так уже не работают.

Про варианты каменной кладки на Руси, про разницу в связующих составах по разным землям, про изменение архитектуры в 12 в. — я уже и подробно...

В Бельчицах в 1159 г. шёл конфликт между полочанами и Ростиславом Глебовичем. Это когда князь "кольчугу в порты" одевал.

* * *

Я уже цитировал Карамзина: почему новгородское вече не призывало прежде изгнанных князей. Сперва наплюют человеку в душу, выгонят. А потом назад? С оплёванной душой? Такой накняжит.

Но деваться некуда: лучше князь оплёванный, чем Ванька-лысый. Пошли по второму кругу: шлют гонцов всем трём князьям, кто у них за последние 12 лет правил.

* * *

"Хочется чтобы кто-нибудь пришёл и пожалел. Пожалел, что пришёл".

Судя по опыту: кто бы ни пришёл — пожалеет.

* * *

"Не-рогволдыча" земля не примет. Хоть бы и семи пядей во лбу и золото из мешка полной горстью. Из полусотни взрослых рюриковичей остаётся десятка полтора. Тоже немало. Но младшие — сыновья-племянники — поперёд старших не пойдут, патриархат же! Старшинство же!

Остаётся трое. А они уже пробованные.

В эту мешанину неопределённости въезжают мои гонцы к Нечародею и Василию Алибабаевичу. Ой, виноват: к Рогволду-Василию. Типа: иду к Минску, присоединяйтесь. Всё излагается в грамотках длинно, вычурно и неопределённо, смысл: ожидаю драки, кто не придёт — фу, бяка.

А в Минск я шлю Миссионера. С доброжелательными словами. Типа: ребята, давайте жить дружно. В смысле: ну-ка быстренько подняли задницы и топ-топ в Боголюбово присягать Государю.

Ничего конкретного: ситуация меняется быстро, тут у меня самого "крестовый поход польского идиотизма" вдруг образовался. Но Глебовичей надо убирать по любому — нехорошо себя ведут, законы не исполняют. Будут гадить в самый неподходящий момент.

От Минска до Полоцка чуть больше 200 вёрст, до Друцка — чуть меньше 200. Сразу, как пришёл в Берестье, послал гонцов — князья должны придти одновременно.

Пример "упреждающего воздействия".

В смысле: мои игры с поляками — фон. Возникший временной лаг. Конечно, и проповеди епископа Краковского, и встреча с "принцессой" — важны. Но — "час". В поговорке: "делу время, потехе час". А "дело" — подчинения Подвинья. Этапом которого является устранение враждебной семейки в Минске.

Факеншит! Я с ними не враждую! Но они, по их собственной природе, стремятся, так исторически сложилось, по их системе родства и старшинства, к захвату Полоцка. А оно теперь — моё. Мне надо или лично убедиться, что от них не будет гадостей, или... иллюминировать. Заранее во избежание.