Девушка с наузой

— Качало, — признался молодой колдун. — То силы были, то пропадали. Но, когда появилась Алёна, стало легче. Вы знаете, что это была за тварь?

— Бука-Букачка. Тварь навьего хаоса, — задумчиво ответил Виталий Олегович. — Если бы не вода под домом, не уверен, что сумел бы тебе помочь.

— Впервые слышу... — прошептал за спиной тот.

А старик хмуро подумал, что придётся-таки заняться обучением всех тех, кто ещё остался в "семье" Кудренцовых. Дед у них, конечно, был той ещё сволочью, но молодые колдуны не должны умирать из-за невежества. И тянуть за собой его внучку.

— Виталий Олегович... — услышал он шёпот.

— Что...

— Если бы не науза, я был бы... мёртв?

Парень сделал открытие. Значит ли это, что он в следующий раз будет более осмотрителен?

Они выбрались из подвала. Молодой колдун повертел головой, рассеянно принимая объятия отца и брата, а потом покачал головой и прошагал к машине, единственной на приподъездной площадке. Дверь открытая. Алёна сидела — ногами на асфальт. Держала в руках непривычно огромную наузу, которая свешивалась на дорогу.

Молодой колдун постоял немного перед ней, пока она с усилием не подняла голову взглянуть, кто подошёл. Парень опустился на колени перед ней, взялся за её руки — за запястья — и ткнулся лицом в наузу.

Глава шестая

Рабочий день в зале раскроя прошёл как обычно. Разве что Алёна, не выспавшись, часто зевала и опасалась присесть даже на минуту — засыпала мгновенно. А тут ещё погода, как специально, меняться начала: вчера вечером ещё то и дело капельно грохотало с крыш по карнизам, а сегодня с утра сначала невесть с чего обозлившийся ветер досушил дороги, а потом нагнал на полнеба скучных серых туч, притесняя солнце, лениво проглядывавшее в облачные прорехи. С падением снежной крупы сразу и похолодало... И сразу захотелось долгих и горячих чаёв с вареньем, каких-нибудь горячих булок, промасленных, со сладкой начинкой...

Бабуле, что ли, позвонить, чтобы напекла?

В ателье-то тепло. Но постоянно открывались-закрывались двери, и на сквозняках девушка ощутимо продрогла.

Пошмыгивая носом, злилась что надела лёгкий джемпер, а не солидный толстый свитер, в котором чувствуешь себя, как в шубе.

Порой казалось, что промозглый холод она ощущает из-за событий в конце ночи. Из-за тех событий, в которые она до сих пор не верила, предпочитая думать, что видела страшные сны. Особенно те, что появились, когда своим подарком она подсоединила к себе того Станислава. Так мельком упомянул дед — о том, что подсоединила. Да ещё сурово наказал ей:

— Запомни, внуча! Никаких подарков, если они наполнены силой!

...Принесли последнюю на сегодня ткань. На платье. Алёна взглянула на неё. Тонкая. Капризная. С её сегодняшними подрагивающими руками — напрочь испортит. Вздохнув, она направилась в кабинет заведующей залом раскроя.

— Нина, — виновато сказала она пышной даме с блондинистым облачком химии на голове, — мне там принесли... Не смогу, честно... Пусть Вера сделает, ладно?

— А ты... — начала Нина и резко замолчала, уже внимательно разглядывая девушку. — Ну-ка, ну-ка, что это с тобой? Бледная вся, да ещё шмыгаешь! Заболеть, что ли, хочешь?

— Да я...

— Никаких "да я". Ты права. Вера тебя заменит, а ты шагай домой и лечись! Ещё мне всех баб здесь перезаразить не хватало! В общем, выгоняю я тебя! Поезжай домой. Завтра утром позвонишь — скажешь, ушла на больничный или выйдешь на смену.

Возражать против внезапного решения непосредственного начальства Алёна не стала, только горячо поблагодарила и быстро вышла из кабинета, чтобы сразу одеться в уличное: трясти от озноба начинало "не по-детски", хоть и не чувствовала себя больной.

Плащ был холодный, так что девушка с тоской подумала, что придётся согреться, передвигаясь до остановки чуть не бегом. А за время перемещения до маршрутки — зябнуть. Пожалела, что не взяла перчатки. Заранее нахохлившись, открыла дверь на улицу. И чуть не врезалась в кого-то, кто решительно собирался войти в ателье.

Поймав за плечи, её аккуратно отстранили от себя, а потом заглянули в лицо.

— Алёна?

Стиснув плечи, она подняла голову. Узнала не сразу.

— Я за тобой приехал. Твой дедушка обещал провести что-то вроде урока, — объяснил Станислав, беря её за руку и ведя куда-то в сторону.

— А ты? — спросила она сипловато. — Ты меня сейчас куда...

— У меня машина.

— Тёплая! — выдохнула она, веселея от одной мысли, что сейчас сядет — и согреется. И секунды спустя уже не упиралась, а бежала чуть ли не впереди парня.

— А ты замёрзла?

— У нас помещение — сплошные сквозняки, — объяснила она, с облегчением плюхаясь на сиденье, едва только парень открыл дверь машины. И проследила, чтобы он эту дверь быстро закрыл. Чтобы тепло не улетучилось.

— Если хочешь — можем заглянуть в кафе, — предложил он.

— Не-ет, — покачала она головой. — Я сегодня весь день чаями напиваюсь. Не хочу.

Когда он улыбнулся, глядя на неё, а потом занялся машиной, она подумала: "А кто ему сказал адрес ателье? Дед? Чтобы меня мог привезти сразу с работы?"

В машине и в самом деле оказалось довольно тепло, и Алёна, сама того не замечая, начала расправлять плечи, зажатые от желания согреться.

Станислав вроде на неё не смотрел, но, судя по впечатлениям, тепла в машине добавил. Расслабляясь, Алёна постепенно впала в дрёму, где напрочь отсутствовал предутренний кошмар, зато вспомнилось, как дядя Захар довёз её и деда до дому, как испуганная бабуля поила их, привезённых, успокаивающим отваром, а потом, словно вспомнив что-то, заставила внучку выпить ещё один чай, настолько горький, что с первого глотка захотелось плеваться. Но бабулю Алёна знала очень хорошо, так что выпила хоть и через силу, но беспрекословно. А потом поплелась к себе в комнату и на слабом озарении попыталась сплести себе наузу, чтобы бодрила. Пыталась и так и этак.

— Что ты делаешь? — спросил дед, невесть когда появившийся в комнате, а после объяснения внучки покачал головой: — Даже не думай. Не выйдет сейчас у тебя такая науза. Да и любая другая тоже. Ты в последнюю наузу всю себя бросила, чтобы помочь с той тварью. Нет у тебя сейчас колдовских сил для себя. Подожди немного.

— А как же я? — с обидой спросила Алёна.

— Дня два тебе надо бы, чтобы в себя прийти. А потом посмотрим. Колдовство — это сила не физическая, хоть и связаны они. На что бы ты его ни пустила сейчас, всё обманкой будет. Наузу сплетёшь, но в ней силы для тебя не будет. Вроде и почуешь что-то сначала, а потом снова сникнешь.

Кто бы другой начал деду возражать, что, мол, и этого хватит для восстановления сил. Но Алёна сегодня стала свидетелем такого события, что все ночные кошмары померкли перед ним. Ну, почти померкли.

И дело не в том чудище, которое ей пришлось видеть чужими глазами.

Когда этот парень, что сосредоточенно сидел сейчас рядом, за рулём, встал ранним утром перед ней, перед Алёной, на колени, положив ладони на наузу силы, даже сама наузница не сразу заметила, что тесьма, из которой она плела наузу, внезапно... постарела. Будто из неё вытянули силы. Девушка помнила, что плела её из энергичной красной тесьмы, вплетая ярко-жёлтую. А увидела в электрическом свете посеревшую, с торчавшими из неё дряхлыми, если не трухлявыми нитями. А когда Станислав встал, не заметив происходящего, и отошёл, наузница сама, словно заворожённая, проследила, как науза силы рассыпалась в сухие, пыльные клочья, будто пролежала где-то на чердаке лет сто пятьдесят...

Хотела спросить у деда, что это такое, но за жуткими впечатлениями многое забылось, о чём хотелось узнать. А потом и вовсе не до того стало.

...Хорошо — ремень безопасности пристегнула, как уселась. Носом клюнула нехило. Если бы не ремень, лицом в панель угодила бы точно.

Сконфуженно покосилась на водителя. Тот тоже глянул и кивнул:

— Спать хочешь? Почему дома не осталась? Отпроситься с работы нельзя?

— Можно. Просто я решила думать, что это как новогодняя ночь... — неловко объяснила Алёна, думая, поймёт ли он её.

Помолчал какое-то время, снова кивнул.

— Дошло.

— А вы далеко живёте? В смысле — далеко ещё ехать?

— Нет, минут двадцать ещё — с этими пробками. Попробуешь уснуть?

— Не хочу, — проворчала девушка и вздохнула. — Потом буду вообще, как... Как сонная тетеря...

— Поговорим? — предложил он.

Она сразу насторожилась: это он ей предлагает не засыпать так — на время беседы? Не хотелось бы, чтобы он болтал, как будто клеил себе подружку.

— О чём?

— Ну, мне интересно, когда у тебя наузы начали получаться.

— А, это, — с облегчением, что он не стал сердиться, сказала Алёна. Ведь недавно она наврала ему: типа, это дед подарил ей наузы. — Я в больницу попала. Зимой на асфальте катанок (дорожек ледяных) было много. А мне тринадцать лет — обожала по ним скользить, особенно если с разбегу. Ну и доскользилась — до множественного перелома. Сейчас точно не припомню, что и как, только мне ногу в аппарат Илизарова сунули и велели в больнице сидеть, домой не отпускали. Правда, недолго сидела. А там ребята из трубочек для систем делали всякие фигурки плетёные. И меня научили. Я тогда двух чертят сделала — дико гордилась, что они у меня получились. А на следующий день бабуля пришла ко мне. Ну, я и похвасталась, что у меня есть, а она как увидела их... А уже утром следующего дня примчался в больницу дед. И принёс мне тесьму. Показал, как первые узлы делать. Раньше-то, когда совсем маленькая была, наузы тоже плела, но совсем простенькие. А с больницы серьёзно начала вязать узлы. А ты?

— Что — я?

— Как ты узнал, что ты... колдун? И какая у тебя специальность?

Станислав ощутимо смутился, и Алёна мгновенно оживилась-взбодрилась, сообразив, что у него интересная история — любопытней, чем у неё.

— Ну... Ничего особенного, — неохотно проговорил он.

— Ой, а врёт-то — глазом не моргнёт, — скептически оценила девушка. — Говори уж. Никому не расскажу, если что...

— Мне тоже было тринадцать. Мы с Романом — единственные внуки, я старше. Дед очень доставал нас, всё время приглядывался и злился, что дара нет. Родители не очень любили нас к нему возить, а дед всё требовал. И однажды он меня... достал. Прицепился не ко мне, а к брату. Обзывал его, что он тоже, как я, пустышка. Брат-то у меня погодок. В отличие от меня, дед его быстро доводил до слёз. Бабушка пыталась защитить Ромку... В общем, они оба ревели от дедовых слов страшно, и я обозлился. У него дома тогда были. В гостиной. — Станислав на Алёну не смотрел — жёстко в ветровое стекло, на вечернюю дорогу. — А в гостиной чего только нет. Стекла и хрусталя много. Я не помню, что тогда сделал или подумал, а то и... пожелал. Только дед тогда тоже попал в больницу. Из него несколько часов вынимали осколки стекла и хрусталя. — Он покосился на Алёну, открыв рот, слушавшую его. Кажется, решил, что она не очень испугалась, и закончил: — На лице у него несколько шрамов так и остались. Ну а потом... Он сказал, что я хороший оморочник — морок наводить могу, только ему этого не надо, и искал во мне другое. Нашёл только... — он пожал плечом. — Нашёл умение уничтожать порчу и всякое другое... на уничтожение.

— Здорово, — уважительно сказала Алёна. — А Роман? Твой брат? Тоже оморочник?

— Нет, он больше шептун. У него заклинания хорошо получаются.

— Ваш дедушка много с вами занимался?

— Да нет. Не сказать, чтобы много. Его больше практика интересовала. Брал нас на дела, с колдовским связанные. Показывал, как и что делать в нужном случае. Считал, что этого достаточно. А твой? Учил тебя много?

— Нет, он только показал первые узлы, а потом дал книги со схемами. Но всегда говорил, что я должна интуитивно плести, потому что сохранившихся узоров мало. А потому дар должен развиваться и в том, что я должна придумывать собственные узоры.

— А вчера? То есть ночью? — спросил Станислав. — Это был твой узор?

— Нет. С обычной схемы. Но он потребовал иной... — Алёна затруднилась объяснить, а потом хмыкнула. — Другой величины и другого цвета.

— Почему твой дедушка решил, что мы тёмные колдуны?

— Ну и вопрос у тебя! — даже возмутилась девушка. Подумала и пожала плечами. — Твой дедушка заставлял на него работать тех, кто этого не хотел. А когда кто-то отказывался... — Она вспомнила бабулю и непроизвольно вздохнула. — Не знаю, знаешь ли ты о том, но он... вредил тем, кто отказывался с ним работать... Нам ещё долго ехать?

— Ещё две улицы — и приедем. А что?

— С чего у вас вчера всё началось?

— А, в том доме? — Станислав помолчал немного. — После смерти деда у нас много дел оставалось, с которыми к нам люди приходили. Из-за одного всё звонили и звонили. Ну, вот из-за этого. Отец посчитал, что дело лёгкое. Люди жаловались, что в квартире что-то нечисто. Что кто-то постоянно качает люстру. И всё время слышался шёпот. Роман вообще решил, что это дело по его части. Ты-то наузы плетёшь. А он умеет шепотки расплетать — по шёпоту идти, чтобы найти, кто издаёт такие звуки. Ну и приехали на всякий случай — хоть от чего-то отделаться, что полегче. А вышло вон как.

И замолчал, хотя девушка с любопытством ждала продолжения.

Но Станислав так сосредоточился на дороге, что, кажется, забыл о своей истории.

Только Алёна хотела обидеться, что он не рассказывает, что именно произошло, как машина свернула в небольшой переулок и подъехала к внутреннему углу высотного дома, построенного буквой "г". Станислав вышел и помог выбраться девушке.

Запрокинул голову к верхним этажам.

— Это квартира дедова, — сказал он. — Двухуровневая. Он её в прошлом году отписал отцу, а потом велел нам свою, то есть нашу, продать и переселиться к нему.

— Зачем? — удивилась Алёна.

— Ему надоело, что нас постоянно приходится вызывать. А тут мы всегда под рукой. — И уже в лифте спросил: — А ты? Тоже живёшь с дедом?

— Квартирный вопрос, — ответила она. — У нас двухкомнатная, а у меня ещё брат с сестрой младшие. Дедушка и предложил переехать. У них с бабулей комната свободная — мне её и отдали, когда я школу закончила. Мне у него комфортно, — усмехнулась. — Я книг по специальности много читаю. Чего не поняла — есть у кого сразу спросить.

— Счастливая, — вздохнул парень. Вышли из лифта — он вдруг остановился и как-то нерешительно спросил: — Тебя это не напугало? Что я своего деда... так?

— ...Нет. Я поняла, почему так произошло, — после краткого молчания откликнулась она.

Кажется, он попытался улыбнуться, но резко отвернулся и пошёл по лестничной площадке к двери слева. Дверь оказалась открытой. Станислав пропустил девушку вперёд. Почти одновременно она начала снимать плащ и оглянулась, закрыл ли он дверь. И уловила странное: парень всё ещё не закрыл дверь, да и сам стоял на пороге, всматриваясь в полутьму лестничной площадки. Свет-то на площадке отключался, едва жильцы заходили к себе... Алёна, почему-то сама затаив дыхание, забыв, что рукав плаща лишь наполовину съехал с руки, замерла на месте.

Но Станислав спокойно закрыл замок на два оборота и обернулся к ней.