| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Можно яблок нарвать пока... — предложил он. — Некоторые уже спелые почти...
Но Рио, застыв, точно собака в охотничьей позе, приложила палец к губам.
— Сам жуй свою кислятину... — шепотом отказалась она и, согнувшись, подкралась под окно.
Прислонившись к прохладной стене, она вся обратилась в слух.
Толстяк вздохнул и, бухнувшись на четвереньки, на удивление проворно подполз к ней.
-... Они явно готовили вторжение... — говорил отец Себастьен. — Мне пришлось закрыть канал...
— Хранители Времени?.. Вторжение? — усмехнулся очень знакомый им голос. — Они стояли здесь форпостом на страже Провала, так же как и Смотрители у Ворот города... Вы уничтожили их базу. Спрашивается: зачем?.. Впрочем, я догадываюсь... Кстати, куда вы дели камень?..
— Камень я спрятал. Я слишком долго искал его и слишком многим пожертвовал дабы найти... Потому будет трудно убедить меня отдать его... — горячился священник. — Разве только вы объясните: зачем они открыли проход?
— Они сделали это по моей просьбе...— сухо и жестко отвечал голос.
— Но зачем?!
— Так было нужно... — кратко отрезал собеседник.
Потом была долгая пауза.
Ребятишки, затаив дыхание, сгорали от нетерпения, гадая, что же там происходит.
Потом голос сказал:
— И теперь я знаю — кто...
— И ... кто же? — сорвавшимся голосом спросил священник.
И снова — пауза, точно собеседник наслаждался его нетерпением.
— Кто?! — простонал отец Себастьен.
— Палач...
И на колокольне сам собой вдруг ударил колокол...
* * *
* * *
* * *
**
Когда маленькие шпионы поняли по доносившимся звукам, что гость священника уходит, они опрометью бросились в ближайшие заросли. Дверь медленно приоткрылась. Но никто не вышел. Потом дверь сама собой закрылась снова.
Они просидели в кустах с полчаса, и Рио не вытерпела:
— Идем! — подтолкнула она Толстяка. — Что мы прячемся, в самом деле! Сделаем вид, будто только пришли... — и первая полезла обратно.
Наскоро отряхнувшись и придав лицам постное выражение, они поднялись на крылечко и, постучавшись, вошли...
В домике было тихо и прохладно. Спокойно тикали настенные часы... Где-то у окна жужжала пчела. Свистали птицы... В распахнутое окно смотрелся сад, дальше — зеленела долина, опоясанная синей дугой реки... Над долиной зарождался вечер — тихий, хрустальный, — прекрасный, как все летние вечера, напоенный таким умиротворением, такой благодатью!..
Освещенный угасающими лучами, отец Себастьен сидел у окна, словно хотел насладиться заходом солнца.
Жаль только, что у него не было головы, — тот закат был воистину великолепен...
* * *
* * *
* * *
* * *
...Агил и Гилленхарт долго двигались вслепую — кругом была кромешная тьма. Потом им показалось, что потайной ход стал уже: теперь их руки касались стен. Постепенно он сузился настолько, что они с трудом протискивались вперед.
— Боюсь ... мы здесь застрянем... как крысы ...в мышеловке! — натужно выговорил Юстэс.
— Тут нам и конец будет... — поддакнул агил. — Да только это лучше, чем попасть в сети Теней...
Через сотню шагов идти стало невозможно. Юстэс протянул руку: впереди был тупик.
— Ход кончился, — сказал он, — а где же выход?..
— Вдруг это ловушка? — предположил агил. — Вернемся?..
Но тут Юстэс случайно задрал голову вверх — далеко-далеко светилось белое пятнышко.
— Нам — туда...
Упираясь руками, ногами и спинами в стены — путь наверх тоже был узок, но теперь это обстоятельство играло им на пользу, — друзья стали карабкаться наверх. Подъем был долгим, но торопиться им было некуда...
Поднявшись, они очутились на скале. В темных небесах висела золотая монетка луны — она-то и указала им путь. Вокруг шевелилось, мерно и тяжко вздыхая, море.
— Куда нас занесло? — пробурчал агил. — Смотри, осторожнее, а то навернешься со скалы в воду! Тут, сдается мне, высоко!..
-Я вижу свет... — неуверенно сказал Юстэс.
— Где? — удивился его спутник. — Да где же?..
— Иди за мной... — приказал Гилленхарт: он-то ясно видел впереди что-то светлое.
— Но я ничего не вижу! — заупрямился агил. — Это какой-то подвох!.. — но все же нехотя последовал за ним.
С каждым шагом свет разливался все сильнее, но Юстэс слышал, как его товарищ продолжает сетовать, что он, дескать, по-прежнему ничего не видит. Его голос становился все глуше, словно отдаляясь, а потом и вовсе пропал... Но Гилленхарт упрямо двигался вперед, как зачарованный, а навстречу ему из светлого тумана проступали контуры огромных каменных глыб, в очертаниях которых угадывалось некое подобие замка...
Там, в пустом огромном зале, сидел на каменном троне тот, кого они вызвали вместо отца Нордида.
— Сядь... — приказал он и, повинуясь едва заметному движению его пальцев, перед Юстэсом появился каменный куб. Юноша опустился на него, и почувствовал, как его покинули последние силы — камень словно забрал его волю и силу.
Тезариус долго молча разглядывал сидящего перед ним человека.
— Мирта не ошиблась... В этот раз брат Або выбрал крепкого бойца... — задумчиво произнес он. — Никто прежде не добирался до Акры. Кто же помог тебе?..
— Не... знаю, о чем ты говоришь... — еле ворочая языком, проговорил юноша. Каждый слог давался ему с превеликим трудом.
Вместо ответа, Тезариус нахмурился и протянул к нему руку. Над головой Юстэса возникло бледное сияние. Делая пассы, чародей переместил это сияние так, чтобы оно оказалось между ними. Юстэс почувствовал дикую боль в голове.
— Сейчас посмотрим... — вполне благожелательно пообещал Тезариус.
Перед глазами юноши понеслись призрачные картины его долгого пути: вот они с монахом сжигают тело несчастного Якоба... Фурье тогда выдернул распятье из глазницы убитого и тот ожил прямо у них на глазах, но костер одолеть ему не удалось...
....Вот он скитается по пустыне...Гибель каравана... Морской шторм... Пиратский корабль...
Когда сияние погасло, Тезариус долго молчал, о чем глубоко задумавшись...
— Где свиток с заклинанием, что дал тебе монах?.. — спросил он после.
Юстэс в ответ лишь страдальчески поморщился. Тезариус поднялся и, подойдя к нему, сорвал с его шеи вновь невесть откуда взявшийся кожаный мешочек. В нем оказался знакомый уже Юстэсу кусок пергамента. Но у юноши не было сил, чтобы удивиться.
Чернодел пробежал свиток глазами. Его лицо озарилось мрачной радостью.
— Вот как? Ха-ха!..Это мне на руку....
Словно не в силах больше спокойно оставаться на месте, он закружился по каменным покоям, что-то вполголоса бормоча и жестикулируя. Потом остановился перед Гилленхартом и хлопнул в ладоши. Юстэс тотчас пришел в себя.
— Само провидение послало тебя ... — проговорил колдун, хитро прищурившись. — Они хотят использовать предсказание о белом и черном рыцаре... Я им помогу...
— Что тебе нужно от меня? — с вызовом переспросил юноша.
— Этот мир издавна принадлежал моему народу — и народу Вальгессты... — глухо заговорил чародей нараспев, словно читая текст по книге. — Племя Вальгессты — древняя, ныне почти вымершая раса. В те времена, когда сюда пришли мы, их было уже очень мало, но ведомо им было — многое!..
Они в совершенстве владели искусством претворения в жизнь своих желаний: одним лишь мысленным приказом сдвигали с места целые горы, обращали вспять реки, возжигали огонь, оживляли умерших... Мы называли это колдовством и почитали их за богов.
Постепенно мы стали их рабами. Они относились к нам свысока, но некоторые из них, нарушая все запреты, брали потихоньку самых смышленых из "низших" и обучали азам своего мастерства. Кое-кому из этих учеников удалось достичь небывалых высот, и они, в свою очередь, посвящали других. Нескоро, но мы сделались намного сильнее и могущественнее, чем прежде... Боги стали нам не нужны...
Последние из настоящих вальгесстов укрылись где-то в недоступных местах — изредка они еще являются нам, но очень редко... — чародей вздохнул. — Дальше все пошло своим чередом. Мирные времена сменялись периодами раздоров, единый народ распался на множество племен, общий язык — на множество наречий... Одно из племен до сих пор носит имя исчезнувшей расы Древних, ибо наиболее близко подобралось к высшим тайнам бытия, но между ними и истинными вальгесстами — огромная пропасть...
Потом пришли чужие...
Среди пришельцев были не только мужчины, но и женщины, и вскоре под лучами Зеленого Солнца появилось небольшое, но сплоченное племя Людей. Чужаки были сильны и агрессивны, их вождь Ахайя знал многое из того, что было доступно лишь сильнейшим. Они изрядно потеснили настоящих хозяев этого мира — и Белоглазым, как они презрительно называли нас, — пришлось уступить. Люди отвоевали себе земли в дельте Великой реки, но этого им показалось мало, и они двинулись на запад, — к горам.
Воины Ахайи вытеснили Белоглазых к Побережью. Уцелели немногие... Погрузив женщин и детей на корабли, остатки племени Белоглазых бежали за море...
Тезариус замолчал, а когда он снова заговорил, в его глазах вспыхнули багровые огоньки:
— И вот представился подходящий случай отомстить и тем и другим... — почти промурлыкал он.
Держа в руках пергамент, исписанный монахом, он длинным острым ногтем что-то подправил на нем...
В темном небе вспыхнула длинная молния...
Чародей повел рукой: сбоку от него на каменном выступе появились маленькие фигурки. Скрестив руки на груди, Тезариус в задумчивости уставился на них. Юстэс несмело подошел ближе. Это были скульптурные деревянные изображения разных существ: одни смахивали на людей, другие — на животных, третьи — и вовсе какие-то диковинные.
— Узнаешь? — спросил чародей, показывая ему одну фигурку черного дерева.
— Али?!— удивился юноша, вглядевшись.
— А это? — спросил колдун, снимая с каменной полки что-то, отдаленно напоминающее птицу.
Юстэс сморщился, припоминая: да... что-то... Что-то ведь было такое...
— Ты был совсем еще мальчишкой... — подсказал колдун. — Черная птица... Огромная черная птица приземлилась вечером на твое окно — в комнате, где вы спали с братьями... Была зима, вы спали все на одном огромном соломенном тюфяке, чтобы согреться, — Гилленхарты, кроме пышного титула да маленькой крепостенки, не имели ничего за душой, — и птица клюнула тебя в голову... И с тех пор тебе снятся странные сны... Не из-за них ли тебе вздумалось покинуть отчий дом?
— Э-э... — уклончиво протянул юноша. — Там была еще одна история...
— Да... — похотливо осклабился Тезариус. — С женой твоего старшего брата...Она, кстати, родила девчонку...
Юстэс вспыхнул до корней волос.
— Аньес?.. Девчонку? — пробормотал он.
— Мы отвлеклись, — сварливо заметил чародей. Снова повернувшись к своим фигуркам, он запорхал над ними пальцами, о чем-то размышляя. — Эту?.. Не-ет! Это нам не подойдет... Тогда... Нет...
Наконец, он протянул юноше большую конскую бабку:
— Вот!..
Гилленхарт машинально взял ее.
Откуда-то из складок своих одежд колдун извлек часы, напоминающие песочные, только вместо песка в них были голубоватые светящиеся снежинки. Поставил часы рядом с фигурками, отошел чуть назад, полюбовался на медленный танец снежинок внутри, потом обернулся к юноше и проговорил скороговоркой, тая в воздухе:
— Время пошло... Не успеешь — пеняй на себя. Восставший мертвец даст тебе оружие... Им ты сразишь того, кто разделит с тобою вино из одного кубка! Прощай, человечек!..
Пустота разразилась громовым хохотом и налетевший вихрь сбил юношу с ног и поволок в темноту...
* * *
* * *
* * *
*
...Юстэс очнулся от раскатов грома. Кругом по-прежнему была ночь. Выл ураганный ветер, норовя сбросить человека со скалы в бушующее море. Сквозь стремительно несущиеся рваные облака нехорошо усмехался мертвый глаз луны.
— Где ты был?! — голос агила едва перекрывал рев шторма.
Снова ударила молния, — она расколола скалу надвое. Огромные глыбы полетели вниз — в пасть беснующихся волн. Вдогонку грянул гром, — и они на несколько долгих мгновений оглохли...
Юстэс почувствовал что-то в своей руке... Подарок колдуна!.. Он сердито отшвырнул ненужную кость — и, ударившись о землю, она в тот же миг обернулась огромным конем.
— Держись! — взлетая в седло, крикнул Юстэс. Агил в одно мгновенье оказался рядом с ним — и черный скакун прыгнул прямо в бездну, унося их прочь от плавящихся камней...
И неминуемо сгинули бы в ревущих глубинах и конь, и его седоки, но плащ за спиной Юстэса превратился в тугие белые крылья — и ветер понес их к луне...
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
... Ночью — вьюга, потом все стихло, обессилевший ветер уснул среди печных труб. Из просветов белесых облаков робко выглянуло солнце, — снег тотчас вспыхнул мириадами алмазных бликов. Тогда, успокоившись, солнышко осмелело, поднялось повыше, — вот вам и новое утро...
Каггла проснулась, но вставать не хотелось, и она нежилась в постели, размышляя, как бы убить очередной день. В камине потрескивали дрова. На столе сиял влажными лепестками огромнейший букет свежих роз, — она сама вчера нарисовала его. Теперь цветы ожили и благоухали на всю спальню.
Протянув руку, она нашарила серебряный колокольчик.
— Что бы такого сегодня придумать? — спросила, зевая, у появившегося на зов слуги.
— Можно устроить бал...
— Скучно!.. — поморщилась Каггла.
— Катанье на лошадях... каток... ледяные горки... — перечислял Заяц.
— Нет... — капризно отвечала хозяйка.
За время пребывания в зачарованном замке все эти невинные забавы успели изрядно ей наскучить, равно как и большинство гостей, посещавших ее.
— ...охота?.. — продолжал слуга.
— Фу-у!..
— Настоящая охота... — вкрадчиво добавил Пьеттро.
Она внимательно посмотрела на него. Человечьи глаза слуги светились звериной хитростью.
— Настоящая? И на кого же?..
— У госпожи — богатая фантазия, — уклончиво отвечал он. — Всякое можно придумать...
Каггла перевела взгляд на букет роз.
— Именно об этом я и говорю... — мурлыкнул Пьеттро.
— Кофе, ванну и... все для работы!.. — властно распорядилась хозяйка, вскакивая с постели. Утренняя лень и скука тотчас исчезли: новая идея захватила ее без остатка, подобно тому, как огонь охватывает стог сухой травы.
Она отказалась завтракать в столовой, где Заяц собирался накрыть как обычно.
— Не нужно мне этих твоих церемоний! — отмахнулась она в ответ на возражения дворецкого.
Наскоро, обжигаясь, проглотила чашку кофе прямо на Кухне, и полетела в Западную башню, где под самой крышей устроила себе с недавних пор мастерскую.
Холст и краски уже ожидали ее, но стоило взять в руки кисть, как все возбуждение тотчас угасло. Образы, роем теснившиеся в голове, разом куда-то исчезли.
— Что за напасть! — воскликнула она в сердцах, ломая кисти одну за другой. Промучившись еще с час, но, так и не притронувшись к холсту, она подскочила к окну и распахнула тяжелые ставни. В лицо ударил морозный ветер. Она оперлась руками о подоконник, глубоко вдохнула...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
