Сердце Города (в соавторстве)

Мужчина приветственно кивнул Кёр и переключился на Анишу, которая представила ему Крисса. Кёр с удивлением обнаружила, что во взгляде Дорна больше нет былой подозрительности по отношении к ней. Не было в нем и осуждения. Выглядеть дружелюбней Глава Оборонного района от этого не стал, но ее предубеждение против него начало улетучиваться. Тем не менее, наблюдая за тем, как Дорн общается с Криссом, девушка с удивленным удовлетворением отметила, что несмотря на примерно одинаковый рост и проигрышное изящество фигуры, Ледяной Король каким-то неуловимым образом кажется выше ростом и его естественная отстраненная манера держаться заметно подавляет мощную неприступность огромного Дорна. Вскоре Дорн предложил им продолжить путь в координационный центр Города в его сопровождении. Кёр спросила его про Дайму. Тот ответил девушке, что его жена занята в Медицинском районе. Девушка спросила разрешения временно покинуть компанию, чтобы ее навестить. Поскольку Кёр, не получившая должной подготовки по функционированию Города, все равно ничем им помочь не могла. Никто не возражал. Аниша спросила, помнит ли она дорогу и, получив удовлетворительный ответ, попросила вызвать ее, когда Кёр вернется в Оборонный район. Крисс задержал на девушке необычно долгий взгляд, в котором на несколько мгновений явственно заплескалась тень беспокойства за нее. Но так ничего и не сказал. Потом они попрощались, и Кёр отправилась к ближайшему портеру.

Оставшись в одиночестве, девушка переключила все свое внимание на то, что ее окружало. Руины и разрушения, зиявшие в кремовом небе огромные дыры с хаотичными пластинчатыми краями, действовали на Кёр угнетающе. Каждое повреждение казалось ей воспаленной раной. Город больше не дышал вездесущей жизнью, ранее необъяснимо чувствовавшейся в каждом строении. Казался безнадежно мертвым. Зрелище когда-то уютного и прекрасного, но изувеченного теперь Города, начало причинять Кёр почти физическую боль. Все это казалось ей непоправимо искалеченным телом погибшего существа. Таким же навсегда искалеченным, как душа Крисса. Кёр почувствовала пробуждение иррациональной ненависти к Чужаку. Она знала, что Город жив, хоть и другой уже жизнью, но все равно испытывала эту непримиримую ненависть к разрушителю. Она не могла простить ему, что тот сделал ее своей невольной соучастницей. Слезы против воли начали наворачиваться на глаза. Поняв, что сейчас заплачет, Кёр спряталась в портере, сдвинув его с места и через несколько минут остановив. Единственное место, которое не просматривалось в проекции ключа. Теперь, сидя в уединении, сложив руки на коленях и прижавшись лбом к скрещенным рукам, она могла выплеснуть из себя негативные чувства, раздирающие ее на части. Ненависть. Одиночество. Предательство. Обида. Непрощение. Ненависть.

И, вдруг, в какой-то момент она осознала, как в ее бушующее сознание проникло чужое присутствие. Окатывающее царапающими волнами диссонанса и хаоса. Отталкивающее, скользкое, враждебное.

— Кто ты? — возник в ее разуме жесткий и требовательный мужской голос.

Сработавший инстинкт самосохранения моментально изолировал пришельца в ее сознании. Оставив ему безликое ограниченное пространство разума. Девушка не знала, сколько успел узнать о ней вторженец, не знала, хватит ли у нее сил сопротивляться, если тот будет намерен проникнуть дальше установленных для него границ. Но она не собиралась легко сдаваться, наслаивая на созданные барьеры новые, один за другим. И одновременно лихорадочно соображая, чем можно отвлечь чужое присутствие от идеи проверить их на прочность.

Часть 13.

Сердце девушки бешено колотилось от страха где-то у самого горла. Но она упрямо закусила губу и изо всех сил постаралась успокоиться. Нельзя было выдать страх пришельцу. Она окунулась в спасительные мысли о Криссе. Ледяной Король являлся для нее символом спокойствия и надежности. Она надеялась, что мысли о нем помогут сформировать необходимый источник стойкости для противодействия чужому влиянию на ее сознание. Кёр начала вспоминать Крисса, его визуальные записи, вспоминать, как тот проявлял себя в тех или иных ситуациях. Потом она призвала на помощь и вдохновляющие воспоминания о светлом времени мира Крисса, когда никому в нем еще не угрожала надвигающаяся катастрофа. Но в ее воспоминания бесцеремонно вмешался незваный гость. Его взорвавшееся как бомба раздражение разбило на мелкие осколки экран ее воспоминаний, которые девушка непроизвольно превратила во внешний щит. И даже их, с каким-то болезненным упорством пришелец стер в пыль все до одного. С глубоким изумлением девушка почувствовала замешательство чужого сознания, и даже странное беспокойство. Она отчетливо осознала, что ее барьерам ничто не угрожает. Вторженец не захочет сквозь них проникать. Он явно испытывает подозрения найти там нечто неприятное. Почувствовав себя уверенней, девушка спокойно ответила незваному гостю:

— Я Кёр-де-Виль. А ты кто?

— Кёр. Де. Виль, — игнорируя ее вопрос, медленно повторил за ней голос, не лишенный, как оказалось, богатого спектра тональностей, — твое прошлое не может быть прошлым ни одного теплокровного существа. Но для Города твое сознание слишком мелко. Я хочу знать, что ты такое.

— А я хочу знать, что спрашивает меня об этом, — холодно отстранилась от его требований Кёр.

— Справедливо, — наконец согласился голос, — я Город.

— Го. Род, — копируя интонации пришельца, медленно повторила Кёр, — это же не твое имя?

— У Городов нет имен, — отрезал пришелец.

— Как же вы различаете друг друга? — задала давно интересовавший вопрос девушка.

— По координатам контролируемой территории, — отмахнулся голос и вернулся к интересующей теме, — Теперь отвечай. Что ты такое?

— Я не знаю, — осторожно начала Кёр, стараясь не врать, потому что прямая ложь пришельцу грозила опасными последствиями, — когда я очнулась в этом странном мире, то не помнила о прошлом ничего. Иногда, какие-то фрагменты памяти пробуждаются. Но до сих пор не знаю кто я.

— Вот как, — задумчиво начал пришелец, — ты не теплокровное, и не Город. Остается только один вариант, ты — Пробудившаяся.

— Что за пробудившаяся? — удивилась Кёр.

— Новый несформировавшийся Город, — каким-то автоматическим отстраненным тоном ответил ее странный собеседник, — Я слышал, что такие бывают. Но не встречал уже очень давно.

— А когда пробудился ты? — искренне заинтересовалась девушка.

— Давно. Во время первых волн Пробуждений.

— Сколько всего было волн?

— Много. Но закончились они тоже давно.

— Что надо делать после Пробуждения? — распрямляя спину спросила Кёр. И поудобней прислонилась затылком к стене портера, настраиваясь на возможную долгую беседу.

— Формировать оболочку.

— А как ее формировать?

— ... Я... не помню, — после некоторой заминки ответил пришелец со странным оттенком удивления в голосе, — сейчас мне кажется, что она была всегда. Но разумеется это не так.

Последовала относительно долгая пауза, в течение которой Кёр пыталась из кучи мучавших ее вопросов выбрать тот, который следует задать первым. Но пришелец ее опередил:

— Я должен тебя уничтожить...

Однако, энтузиазма в равнодушном голосе не чувствовалось. И необъяснимая незаконченность этого приговора воодушевила Кёр.

— Зачем? — обиженно возмутилась девушка, — разве я мешаю или угрожаю тебе?

— Сейчас нет, но когда-нибудь будешь.

Снова повисла пауза. На этот раз довольно гнетущая. Притихшая во время разговора беспорядочная какофония хаотично сменяющих друг друга чувств пришельца начала вновь набирать силу. Грозя стать невыносимой для восприятия. Девушка растерялась, но не испугалась. Сейчас ее больше пугала угроза потерять неожиданно представившуюся возможность узнать то, о чем больше не мог рассказать ей Крисс. Узнать что-то о прошлом Городов. Пока она думала, пришелец вновь проявил инициативу:

— Когда-то я мог бы даже помочь тебе развиться. Но не теперь. Один раз я уже создал себе врага. И он стал слишком сильным.

В голосе появились зловещие нотки... ревности? Мести? Девушка поняла, что молчать больше нельзя:

— Твой враг где-то рядом?

— ...Он был рядом. Но... исчез. Я найду его. На планете спрятаться негде. Поэтому, возможно, сейчас я могу оставить тебя в живых. Пока у меня нет времени возиться с тобой. Тебя я могу найти позже.

Девушка почувствовала, что неприятное чужое присутствие намеревается покинуть ее сознание. Но она не могла дать ему уйти:

— Что он сделал тебе? Тот Город. Если ты учил его, вы должны были быть друзьями...

Ощущение чужого присутствия вновь усилилось. Кёр понимала, что искушает судьбу, но не видела у себя иного выбора. Она ждала. На этот раз пугающее молчание было довольно долгим. И вдруг, в один момент, оно разлетелось вдребезги от резкого, как выстрел, злого саркастического, скрежещущего смеха пришельца:

— Друзьями?! Нет. Мы были одним целым. Одним Городом. Мы Пробудились одновременно на одной территории. Нас пробудило из небытия одно и то же взаимодействие. Ролевая визуализация боевых действий. Мы поняли что можем быть друг другу полезны. Поэтому остались вместе и сформировали Город. Я отвечал за нападения, он был защитой. Среди Городов нам не было равных, мы даже не нуждались в Сердцах. А потом этот слабак сказал, что не хочет нападать на другие Города. И когда понял, что я не поддамся на его трусливые уговоры, он ушел, разорвав Город пополам и оставив меня в одиночестве. Я никогда его не прощу. Я уничтожу его. Вселенная на моей стороне, однажды она уже наказала его за предательство. Его предали собственные Сердца.

Чужак, — стрелой пронзила Кёр слепящая мысль. Это Чужак. Волна возмущения и нетерпимости чуть не вырвалась за границу спрятанного от пришельца сознания. Но теперь ненависть девушки к Чужаку уже не была такой категоричной как раньше. Он сам был болен ненавистью. Как Рания Иниза. И представлял собой неприятное зрелище. Кёр не хотела выглядеть также, производить такое же отталкивающее впечатление на встречных существ. Поэтому она задумалась об оправдании его болезни. Она не стала напоминать Чужаку, что Крисс тоже ушел в одиночество, когда понял что и так одинок в одном Городе с тем, кто не может его понять. Оскорбленному эгоизму Чужака это была бы лишняя соль на древние незажившие раны. Изначально Города Пробуждались как чистый лист бумаги ни злыми и не добрыми. В жизни случается всякое. Случается и проходит. Но, если проблему чем-то усугубить, то она превращается в болезнь. Возможно, если бы в то время, когда Чужаку было трудно, он встретил кого-то, кто мог бы разделить его боль, все бы сложилось совсем иначе. Но скорей всего, в его состоянии, взаимодействие выловило из бесконечных просторов Вселенной родственное ему на тот момент Сердце — уязвленное обиженным самолюбием и больное ненавистью. Которое использовало его обиду в качестве силовой поддержки для собственных обиды и ненависти. На этой планете, злым или добрым Город может сделать Сердце, которому тот доверяет.

— Почему ты думаешь, что сила в нападении? — задумчиво спросила Чужака девушка.

— Потому что нападение пополняет ресурсы и избавляет от возможных врагов, — как-то нехотя выполз из болота своих тяжелых мыслей Чужак.

— Чем больше ресурсов, тем больше нужно защищать... А нападение на возможных врагов — это страх того, что они могут напасть первыми. Сильному не нужно суетиться. Он и так знает что сильный, что справится с любым нападающим.

— Ты только что назвала меня слабаком? — с затаенной угрозой холодно протянул Чужак.

Но Кёр уже не боялась его. Она поняла, что его больным самолюбием не так уж сложно управлять. Ее окрылила новая надежда на возможность помочь Криссу вспомнить прошлое его Города. Если Крисс не хочет пускать ее в Темную Бездну своего сознания, то она может попытаться пройти сквозь Темную Бездну сознания Чужака. На непримиримой ненависти и нетерпимом самолюбии последнего можно было сыграть. Она уже поняла, что эта Бездна есть у всех Городов. И они называют ее Небытие. Однако, настоящим небытием оно не было. Поскольку до него у каждого из них была обычная человеческая жизнь. Убедившись, что страх Бездны не позволит Чужаку лезть рыться в ее прошлом, она спокойно сказала:

— Да, я назвала тебя слабаком. Я не Пробудившаяся. Я Сердце Города. Города, который вспомнил Небытие. Того самого Города, который ты ищешь. Все воспоминания, которые ты у меня увидел, принадлежат ему.

Часть 14.