— Особенно сейчас, когда никого не нужно спасать, и рядом цветут розы, — съязвила она сама себе.
До её слуха донёсся звук, шедший от прачечной. Она прислушалась. Там какая-то женщина тихо напевала слегка надтреснутым голосом старинную балладу о любви. Баллады всегда казались Маргарет более интересными, чем те песни, которые теперь вошли в моду при дворе и которые она терпеть не могла. Правда, своё мнение она держала при себе и тщательно старалась выглядеть восхищённой, когда Гарри пел ей свои сочинения. В конце концов, это были хорошие композиции. Не его вина, что ей они не нравились. Не только композиции Гарри, но и вообще музыка такого рода. И пусть голос певицы сдавал на переходах, была в нём какая-то щемящая прелесть. Маргарет тихо стукнула в дверь прачечной и вошла в слабо освещённое помещение.
Конечно, они все были там — и Робин, и Дикон, и пара незнакомых ей мужчин. И, кроме того, семейство музыкантов, которое она уже видела вечером в таверне. Компания расположилась со всеми удобствами, рассевшись на перевёрнутых бочках и корытах, расставив тут и там кружки с элем и закуску. Дикон, обернувшийся на стук, подмигнул Маргарет, и весело сказал седоволосому толстяку, опустившему лютню:
— Бог ответил на ваши молитвы, мастер Джузеппе. Вот перед вами истинно английская девушка, которая умеет петь, и знает баллады, и к тому же красива. Если вы заплатите достойно, она ведь не откажется помочь вам в лондонском выступлении, правда, мистрисс? Единственная английская певица в группе маэстро застудила горло и теперь громко петь не может.
Маргарет, мгновенно сообразившая, что беспроблемный проезд до Лондона и въезд в сам город находятся прямо перед ней, подбоченилась и с достоинством сказала:
— Петь я могу, и баллады знаю, да и не только. Могу сыграть даже несколько сценок про Веселого Робина и деву Мэрион, их все любят. Но это — если в цене сойдёмся.
Насколько она могла судить по обтрёпанной внешности заболевшей певицы, быстрое исцеление от болезни горла, вызванной, несомненно, чрезмерным потреблением горячительных напитков, ей не грозило. Так что можно было смело выжимать из труппы все возможное. Или... превратить их в невольных союзников.
Старый музыкант хитро сощурил глаза:
— Разве папаша Джузеппе поскупится для такой красавицы? Но потешь старика, милочка, спой что-нибудь.
— И спою, и даже сыграю! — Маргарет взяла из рук старика лютню, уселась поудобнее на опрокинутое корыто, и завела развесёлую простонародную песенку из тех, которые пели странствующие менестрели, приезжающие на ярмарку в места её детства. Песенка была двусмысленной и не подходила, конечно, для репертуара фрейлины её величества королевы Англии, но ведь не королеву же собирались развлекать эти музыканты! Она видела, как хитро улыбается в кулак Дикон, как ошеломлённо глядит на неё Робин, но только бойчее представляла в лицах идущих на дойку девиц, пела про их развеваемые ветром подолы, и про кукушечку в кустах. Мастер Джузеппе и остальные музыканты начали отстукивать ритм, а незнакомые Маргарет англичане подхватывали припев.
— То, что нужно, красавица! — воскликнул Джузеппе, отдышавшись. — Ударим по рукам, но не забывай, что люди мы бедные, а семья у нас большая. Ты и вправду хороша, но краской мы кого угодно красоткой сделаем, так что не добавляй цену за своё хорошенькое личико!
— Я вас не разорю, мастер, — улыбнулась ему Маргарет. Идея примкнуть к труппе нравилась ей все больше. — Договоримся, что мы с подругой едем в столицу за ваш счёт, и участвуем там один день в ваших выступлениях. Тогда мы будем в расчёте, и сможем или договориться заново, или разойтись каждый своей дорогой, как угодно.
Было решено, что все они позавтракают утром вместе, после чего отправятся в путь. Маргарет притворно зевнула и сказала, что отправляется в свою комнату немного поспать, а Дикон галантно вызвался её проводить. Не сказать, чтобы Маргарет привели в восторг понимающие улыбки итальянцев, но она предпочла сделать вид, что ничего не заметила.
— Вы шокировали Робина до глубины души, миледи, — весело сказал Дикон, когда они вышли из прачечной. — Бедняга и не подозревал, что вы можете знать такие песенки.
— Я выросла среди простых людей, ваше ... сир, — пожала плечами Маргарет. — Не думаю, что придворные песни уместно прозвучали бы на рыночной площади.
Дикон кивнул, взял её за руку и подвёл к скамейке, притулившейся к каменной граде.
— Вы в хорошем настроении, моя милая, — задумчиво сказал он, внимательно рассматривая лицо девушки при свете луны.
— О да, — оживилась Маргарет, — музыканты пришлись очень кстати, и ещё я увиделась с названным братом, и узнала один секрет Агаты.
Дикон несколько замялся, словно ожидал услышать что-то другое, но решил поддержать разговор. Постепенно Маргарет рассказала ему обо всем, что произошло после их последней встречи, и о некоторых своих соображениях.
— Неплохо, — похвалил Дикон. — Возможно, именно это нас и разбудило — король, действующий под магическим подчинением.
— Как вы думаете, сир, что нарушало защиту?
— А что вы по этому поводу думаете?
— Ээээ... Святое масло протухло? — хихикнула Маргарет.
— Это вряд ли, — присоединился к её смеху Дикон. — Оно же святое! У меня один ответ: корона.
— Ваша корона, сир? — недоуменно переспросила Маргарет.
— С моей короной все было в порядке, — обиженно ответил тот, кто когда-то эту корону носил. — Может, этот чёртов бастард Скряга продал из неё камни, обратив в звонкую монету? Он вполне мог подумать, что один камень или другой, разницы нет, сойдёт и подешевле. Какой короной короновали вашего короля, Марго?
— Понятия не имею, — призналась Маргарет. — Но с камнями действительно что-то происходит.
И она рассказала Дикону про удивительный красный камень, который видела у Ричарда.
— Кровь Христова... Вы описываете рубин Черный Принц, один из камней короны, защиту от уязвимости! — воскликнул Дикон.
— Он не помог вам, сир, — грустно ответила девушка. — Все знают, что сэр Уильям Стэнли достал вашу корону из-под какого-то куста и протянул Генри Тюдору на копье.
— Стэнлиии... — протянул Дикон. — Из-под куста??? — Бывший король расхохотался. — Милая Марго, я не знаю, какую именно корону отдал Генри Тюдору Уилли Стэнли, но моя была при мне до конца, и кустов поблизости не было. Конечно же, корона, пусть даже волшебная, не защищает ни от предательства, ни от смерти в бою, дорогая девочка. Защита королевских символов — магическая. Надеюсь, у Скряги хватило ума хотя бы не касаться других драгоценностей, если уж ему подсунули фальшивую корону?
— Гарри их изменил, — тихо ответила Маргарет. — Он сказал, что они — старомодные... То есть, это Анна так захотела, а он подчинился.
— Господи всемогущий, — выдохнул Дикон. — Так вот в чем дело. Любопытно... Как наградил лорда Стэнли Его Величество Скряга?
— Сначала возвысил, а потом казнил.
— Думаю, он узнал, что его надули. В какой-то момент он узнал. Просто не успел рассказать наследнику. Похоже, после моей смерти произошло много чего интересного. Вы мне все расскажете, миледи, хорошо? — В глазах Дикона светилось воодушевление, которое показалось Маргарет несколько неуместным. Лично она твёрдо знала, что относительно себя никаких новостей в послесмертии ей услышать бы не хотелось. Мало ли что люди придумают...
— Сир, давайте не будем говорить об этом, — взмолилась она. — Я не хочу быть той, кто расскажет вам, что случилось после битвы. Это было... безбожно.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Дикон, — поговорим о другом. Например, о том, что сегодня вы впервые использовали некоторые свои способности. Что вы думаете по этому поводу?
— Ничего, — угрюмо ответила она, скрестив на груди руки.
— Совсем ничего? Вы совсем ничего не думаете, убив незнакомого вам человека таким любопытным способом? Бедняга Беллами, он — единственный известный мне человек, которого убили дважды. Сначала вы, а потом — Робин. То есть его Дикий Кот, конечно.
— Лорд Беллами был чудовищем! — с вызовом ответила Маргарет.
— Был. Он — был. — Дикон пристально посмотрел на неё. — Но вот представим себе, что в таверну мог прискакать предатель-слуга, убивший семью господина по чьему-то поручению. Представим себе, что когда-нибудь какая-то неверная жена расскажет вам о том, как зверски с ней обращается муж. Вы что же, разделаетесь с людьми просто так, на основе оговоров?
Маргарет упрямо смотрела на ближайший розовый куст. Конечно, Дикон был прав. Он, кто был королём, а до этого — полководцем и правителем половины королевства, привык сначала думать, а потом делать. Как объяснить ему, что времени на раздумья просто не было? Промедли она секунду, и лорд успел убить бы ребёнка, вины которого не было в том, что благонравие его матери оказалось под сомнением, заслуженным или нет.
— Дикон, ты занудствуешь! — голос Робина, подкравшегося, как обычно, бесшумно, звучал обвиняюще.
— Занудствую, — согласно кивнул бывший король. — Когда такие силы задействованы, занудствовать кому-то необходимо. Кстати, ты должен был за ней приглядывать, а что стал творить?
Робин плюхнулся на травку, скрестил ноги и со вздохом ответил:
— Положим, леди была в данном случае права. Ты же знаешь, что нюх у Дикого Кота — штука совершенная. От этого взбесившегося лорда так разило смертью, кровищей и дьявольской злобой, что я чуть не задохнулся.
— Но Марго остановила его кровь, не зная этого, — продолжал упорствовать Дикон.
— Кровь Христова! — Маргарет вскочила с лавки, упёрла руки в бока и зло сощурила глаза. — Можете препираться здесь хоть до утра, но что сделано — сделано, и, слава Богу, сделано правильно!
— Сядь, Марго, — Дикон, неожиданно отбросивший обычную формальность своего обращения, потянул Маргарет за плащ к скамейке. — Я понимаю, что тебя магическим премудростям не учили и что ты сама не знаешь, на что способна. Все, о чем я тебя прошу, — быть осторожнее. Мы с Робом и остальными ограничены в том, что можем сделать. Наш долг — исправить то, что пошло неправильно, вернуть события в естественное русло, а не переделывать их по своему пониманию. Чтобы ручей вернулся в своё русло, надо или разрушить запруду, созданную на его пути, или придать силы ручью, чтобы он сам решил, куда направиться. Это может быть или прежнее русло, или совсем новое, но ручей потечёт по нему по своей воле. Что касается твоей силы, то она велика, очень велика. Но пойми, что чем больше сила — тем тяжелее последствия её применения. Для всех тяжелее, и для тебя тоже.
— И как вы могли бы вернуть в естественное русло мою жизнь? — грустно спросила Маргарет.
— А божественная уверена, что её жизнь вышла из естественного русла, а не вернулась в него? — хихикнул Робин.
— Не называй меня так, Кот, — тихо попросила Маргарет. — Из меня такая же божественная, как и миледи. Большую часть своей жизни я была просто мистрисс Маргарет, или Марджери, или просто Марго. Я не люблю незаслуженных титулов и галантной лести.
— Незаслуженных титулов... Хотелось бы познакомиться поближе с твоим опекуном, Марго, — задумчиво проговорил Дикон, недобро прищурив глаза. — Я понимаю, как мне кажется, его затею, но, клянусь, он слишком много на себя взял, если я прав в своих подозрениях.
— В таком случае, вы умнее меня, сир, — ответила ему Маргарет. — У меня нет ни подозрений, ни понимания. Но мне тоже захотелось поговорить с опекуном по душам. Я, видите ли, узнала, что он солгал о месте моего рождения, и мне очень хочется спросить его, зачем. Вы ничего не хотите мне рассказать по этому поводу? — спросила она своих собеседников, совершенно точно зная, что и Дикон, и Робин знают о её прошлом больше, чем она сама. Робин молча возвёл глаза к луне на начавшем уже светлеть небе, а Дикон отрицательно помотал головой:
— Не сейчас.
— Нам пора, Дикон, — незнакомый голос заставил Маргарет подскочить.
— Миледи... — согнувшийся перед ней в поклоне мужчина был одним из тех двоих незнакомцев, которые участвовали в ночной попойке в прачечной.
— О, Пёс, ты принёс нам выпить, или вы там всё вылакали? — оживился Робин.
— Тебе хватит, а Дикон у нас предпочитает водицу! — Второй из присоединившихся, румяный, воинственного вида светловолосый мужчина поболтал флягой.
— Ты по своей мерке, Крыс, не суди, сколько мне хватит, — шутливо возразил Робин.
Пока они препирались таким образом, Маргарет украдкой разглядывала мужчину, который ей поклонился. Насколько она понимала, шумный блондин был Ричардом Рэтклиффом, Крысом, а этот — Фрэнсисом Ловеллом, Псом. Коротко остриженный брюнет с округлыми бровями и круглыми, совиными глазами, ей определённо не понравился.
— Позвольте, миледи, представить вам моих друзей, — Дикон снова вернулся к своей дружелюбной, но формальной манере. — Сэр Ричард, который храбр не только в сражениях за столом, и сэр Фрэнсис, мой родич.
— Зовите их Крыс и Пёс, божественная, — посоветовал Кот между двумя глотками из фляги.
Маргарет несколько напряжённо улыбнулась, надеясь, что со стороны не видно, насколько глупо она себя чувствует. Сидеть на скамейке, босой и в одной рубашке под грубым плащом, когда покойный король представляет тебе своих знаменитых соратников, причём вытащенных из послесмертия из-за тебя же, было неловко. Но не настолько неловко, чтобы она не удивилась, почему Дикон так мало знает об эпизоде с короной и всем тем, что последовало после его гибели. Ведь Ловелл не мог не знать всего этого. И почему Дикон назвал его родичем? Маргарет от души чертыхнулась про себя на лень и безразличие к делам аристократов, которые помешали ей так хорошо знать родословные, как это подобает каждой благоразумной девице, задумывающейся о своём будущем. Ладно, придётся навёрстывать. Ей крайне редко кто-то не нравился с первого взгляда, поэтому неприязненная реакция на Ловелла, несомненно, заслуживала внимания.
— А теперь нам действительно пора, — сказал Дикон, поднимаясь с лавки. — До Лондона мы доберёмся своим способом, а вас, миледи, доставит мастер Джузеппе. Думаю, с ним вы будете в полной безопасности. Встретимся, когда встретимся, а если срочно понадобится помощь, то вы знаете, где её искать. — Он многозначительно посмотрел в сторону Робина, сосредоточенно слизывающего с горлышка фляжки последние капли.
— Сними сон, Кот, — приказал он. Робин очень по-кошачьи тряхнул левой рукой, и воздух вокруг начал немедленно наполняться звуками наступающего утра. Маргарет проводила глазами удаляющихся друзей и поспешила вернуться в комнату, где ещё спала Агата.
* * *
В лучах восходящего солнца Маргарет впервые смогла толком рассмотреть браслет, обвивающий запястье Агаты. Это было изображение свернувшегося кольцом дракона, тот самый браслет, который она заметила, когда они мылись, и Агата демонстрировала ей письмена на своей спине. "Слуга Дракона..." — вспомнила она слова Мардж. Эти слова, похоже, стоили молодой ведьме жизни. "Ты спроси её, девушка, что ещё припасено в её рукавах и для кого...". Уж не этот ли браслет? Маргарет подошла поближе. Браслет мог быть просто украшением, но, как сказал ей Джон Кем, некоторые украшения — не просто украшения. Если отсутствие Черного Принца в короне лишило Гарри магической защиты, а Арагонка никогда не расставалась со своими ониксами, то чем может быть этот странный браслет? Он, кажется, засветился до того, как начали светиться письмена на спине женщины.
