Проверка удалась! С первым же болтом, влетевшим в тучу-облако, что напоминало чёрную краску, с маху вплеснутую в воду, Олега чуть не снесло с места, где он стоял. Рык был таким, будто по всем небесам раскатился-прогрохотал гром. Разница одна: весь звук врезался в Олега... Итак, что теперь известно? А то, что в туче всё-таки прячется нечто живое и уязвимое!

Устояв на ногах, Олег торопливо спустил следующий болт, благо и целиться не надо было — туча свистела ему навстречу в нескольких шагах.

Он даже не понял, спустил ли тетиву: туча врезалась в него — по впечатлениям, грязная и мокрая вата окружила его со всех сторон и попыталась задушить. Именно так Олег воспринял положение, при котором ему не давали дышать, а какая-то дрянь лезла в нос и в рот, когда он пытался им дышать. Задыхаясь, он отчаянно пытался разобраться, что делать дальше, а времени оставалось всё меньше и меньше: он втягивал в себя вместо воздуха жидкую грязь!

И тогда арбалет выпал из рук — отбрасывать ещё, силы тратить. Парень принялся судорожно, слепой в этой грязи, искать хоть что-то, за что можно ухватиться руками. Время от времени он отирал лицо ладонью, сбрасывая в сторону ту ватную мокреть, которая лезла в организм вместо воздуха.

И только когда сделал шаг вперёд, инстинктивно ища твёрдую опору для рук, почуял, что пару раз пальцы наткнулись на нечто, что показалось более жёстким, чем основное тело взбесившейся тучи. И это жёсткое нечто старательно удирало всякий раз, едва только Олег дотрагивался до него. На остатках сознания парень сообразил, шагнуть чуть влево — и вцепиться... в руку?! Нет, эта штука была без костей — и она немедленно рванула в сторону вновь удрать.

Ещё шаг — и Олег вслепую цапнул левой рукой то ли ту же конечность, то ли уже другую, и, хрипя от нехватки воздуха, на последнем издыхании, врезал в неё одним из мечей, между которыми пошатывался.

Ужасающий вопль ударил по ушам, а конечность, за которую он цеплялся, выдралась из его ладони, заставив тоже закричать — от боли: невероятно сухая кожа невидимки взрезала человеческую кожу.

Следующий вопль неведомого чудища его, Олега, вынужденно отпустившего конечность, отнёс в кусты, которые только и остановили полёт. "Будто семена одуванчика сдули..." — вконец ошалел он, отплёвываясь от грязной ваты и чихая, и на этой волне обалдения и совершил последний жест — швырнул пару дротиков из наспинного колчана в середину чёрного облака.

...Спина жутко болит от врезавшихся в неё веток.

Еле повернувшись, Олег тупо смотрел на лежавшую сбоку от тропы Лилю. На два мешка, наверное раздавленных им, пока топтался с тем чудищем. Мертвячка тоже лежит.

А чёрного облака нет.

Странно, что Олег всё видит.

С трудом выкарабкался из двух кустов, между которыми до сих пор вис на ветвях. Отдышался, отплевался, высморкался — и медленно, сторожась, приподняв мечи, пошёл по тропе — проверить, где там чудище-то затаилось. Дошёл до места, где граница между лесом и равниной, которое несколько минут назад (несколько?! Всего несколько минут назад?!) прочувствовал, а не увидел. И, продолжая учащённо дышать, уставился на равнину, на едва заметные вдали домишки той деревеньки, о которой говорила Лиля.

Тьма ушла?

Солнца нет.

Тогда как понимать, что он видит то, чего не должен? Он не маг.

Оглянулся. Поднял брови: видел тропу так, как будто с неё ушла тьма. Может, и правда так? И поспешил к Лиле. Девушка лежала настолько неподвижно, что из ошеломления он мгновенно перешёл к страху. Но, когда приподнял её головой уложить на свои колени, заметил еле видную жилку на её шее. Жилка вяло дёргалась.

Олег осмотрел девушку и пришёл к выводу, что порезы на её лице подождут, но вот откуда-то появившаяся рана на боку — вряд ли. Кажется, мертвячка "подсобила".

Без Лили смысла нет куда-то идти. Значит...

Он уложил под её голову один из мешков, дотянувшись до него, и встал, чтобы ещё раз взглянуть в сторону деревни. Неужели там никто не живёт? И похолодел: над далёкими домишками медленно, но упорно поднимались три чёрных облака!

Забыл дышать, в уме стремительно обдумывая всё, что знал и что сказала Лиля — в основном. Она сказала: там, где дважды рассыпана смесь, прогоняющая тьму, нормальный мир (а как ещё обозвать его?!) будет пребывать достаточно долго. Они шли сюда медленно, потому что, как ни подгоняла девушка мертвячку, та не могла идти быстро из-за отощавших ног. И сделали две остановки. Значит, если Олег поторопится, он успеет донести Лилю до того места, где безопасно.

В первую очередь он обвешался всем оружием, которое вынужденно перед боем с чёрным облаком снял с себя. Затем — на плечо привычно два увязанных между собой мешка-котомки. На другое плечо взвалил Лилю. В каком-то смысле — повезло, что она без сознания: плакать от боли не будет.

Ещё одна оглядка на равнину: деревенские домишки скрылись за растущими тремя чёрными облаками.

Эта оглядка как пинок хороший: подхватился и заспешил по тропе — туда, где его с Лилей не тронут. Оборачивался посмотреть, что за спиной, на каждом мало-мальски повороте тропы. А когда дошёл до границы света и тьмы, когда перешагнул эту границу, снова замер в полном остолбенении: если он видел во тьме, значит...

Олег вспомнил рукописи Лилиных "лекций" и решил не думать о том, что с ним произошло после столкновения с чёрным облаком. Пока не доберётся до дома лесничего.

А когда добрался, в первую очередь сделал всё, что необходимо, лишь бы Лиля выжила — или, как минимум, пришла в себя: промыл ей рану, залепил её найденными в сумках девушки бактерицидными лейкопластырями, невольно усмехнувшись им. Потом сидел рядом с ней, брезгливо морщась от грязи на себе, но не отходя от Лили до тех пор, пока она не задышала, как будто недавно уснула.

Успокоившись, что на некоторое время девушку можно оставить в доме без присмотра, Олег забрал с собой джинсы, хлопковый джемпер и тот лоскут-простыню вместо полотенца, который ему дала вчера Лиля. Вспоминая холодрыгу-воду, он со вздохом отправился было к ручью. И остановился перед порогом. Обернулся к камину.

Топлива он ещё с вечера набрал в очаг. И Лиля велела перед выходом с проводником-мертвячкой повесить над очагом котёл с водой. Олег развернулся и, положив взятые вещи на ближайшую скамью возле двери, подошёл к камину.

Рукописей Лили он пока не выучил — до последней страницы. Но кое-что запомнил. Присел перед дровами в очаге и, протянув руку, прошептал одно из бытовых заклинаний. Вчера вечером он его тоже пробовал. Так что сейчас это новая проверка, в самом ли деле случилось с ним нечто после стычки с чёрным облаком.

Не мигая, Олег смотрел на слабое пламя, побежавшее поверху дров.

Получается, он столкнулся с порождением тёмной магии — и стал магом?

Встал, глядя, как всё веселее разгорается огонь в очаге. Признался себе, что пока ещё в полной мере не понял, что обрёл. Единственное... Он глянул в сторону и подхватил дужки вчерашней бадьи, с которой бегал на ручей. Единственное, что он понял твёрдо: теперь он может себе обеспечивать горячую воду для помывки. И теперь не надо нервничать, что придётся купаться в ледяной воде маленькой запруды возле ручья.

Час спустя после комфортной помывки, после нагрева воды в чайнике Олег положил отданные ему Лилей рукописи на стол в "кабинете" Лили, поскольку только здесь был чистый и сухой стол. Проверил, как чувствует себя спящая девушка, и устроился с большой кружкой за столом, теперь уже не только читая записи, но и проверяя каждую.

Как же он психанул, когда только в третьей рукописи нашёл упоминания тех снадобий, которые Лиля заставила его нести в котомке очень осторожно! Вооружённый иным зрением, Олег теперь легко определил, в какой склянке какое "лекарство" находится. Так что в подступающих сумерках он снял пластыри с раны Лили и заново обработал порез, чтобы тот не просто подсыхал, но ещё и получил воздействие снадобий, которые девушка сама здесь же сотворила...

Ну, и заодно — себя обиходил.

Ему понравилось.

И ухаживать за раненой девушкой.

И обходить временные владения, проверяя, все ли невольные постояльцы довольны пребыванием на подворье домика лесничего.

И даже выходить с этого подворья на тропу, ведущую к страшным чёрным облакам, чтобы проверить, нет ли на тропе явления тех трёх страшилищ. Но Лиля, кажется, была сильной ведьмой-некроманткой: тропа, на которой она дважды сыпала свою смесь, так и оставалась свободной от колдовской тьмы. Как она и обещала. А дальше — в видимую теперь ему тьму, Олег ходить всё-таки не решался.

"Вот когда научусь всему, что и она умеет... — мрачно думал он и нехотя улыбался. — Хотя я и без магии здорово так мечом помахал. Сдуру-то. Наверное, я везунчик. Или тому чудищу не повезло, что встретился с таким оптимистичным дураком, как я..."

Вернувшись во двор, он выпустил коз из загона. Всё-таки во дворе им было вольготней гулять. Посмотрел на них, обрадованно побежавших к поилке (ишь, а у себя в загоне не допили!), и усмехнулся. "А ещё надо бы научиться коз доить. В конце концов, если мы здесь так и останемся... — И задумался, глядя на белку, скакавшую по дереву. — А мы останемся? Ещё одно странное — мы. Чем больше вопросов по нашим отношениям, тем больше вопросов о здешнем будущем. Совместном..."

Он вошёл в дом и снова посмотрел, как спит Лиля. На столе стояла кружка, в которой отстаивалось новое снадобье, сделанное по рукописям Лили. Легко его использовать — всего лишь разбавить готовую микстуру тёплой водой. Лиля спала, и жалко было её будить. Но Олег присел рядом с ней и слегка приподнял её за плечи. Заставить выпить — не сразу получилось. Она почему-то так и не просыпалась. Половина снадобья была пролита, прежде чем Олег уловил, что девушка сглотнула. Ладно, сойдёт на первый раз — решил он и укрыл её всем, чем только смог найти.

Перед сном он подошёл к калитке и покачал её, крепко запертую. Кивнул себе: на этот раз ошибок он не допустит.

Но и входную дверь в дом он тоже запер, благо были скобы, в которые можно вставить нечто вроде засова. Постоял рядом с этой дверью, раздумывая, что без Лили ему всё равно страшновато здесь одному. И пошёл к своей скамье.

Бабочку в качестве ночника сотворить ему не удалось, хотя он нашёл "рецепт" по ней среди записей Лили. Но он уже знал, что некоторые "рецепты" девушка писала очень кратко, наверное запоминая сразу все действия. Так что пусть сама объяснит в следующий раз, как делается огненная бабочка.

Узкие окна, тьма в доме... Ёжась, Олег полежал немного на своей скамье. Сел. Посидел, глядя в кромешную тьму. Не колдовскую.

— Может, снова зажечь огонь в камине? — прошептал себе, лишь бы услышать хоть что-то в пустынном мраке.

Передёрнул плечами и приблизился к камину.

Но и разожжённый огонь не дал возможности чувствовать себя уверенно, чтобы уснуть спокойно.

Тогда он снял постель со своей скамьи и положил её у кровати Лили. Не параллельно, а так, чтобы головой туда, где Лилина подушка. Если девушка захочет встать, на него не наступит.

— Спокойной ночи, Лиля... — прошептал он.

И закрыл глаза в недавнее прошлое, из-за которого они оба здесь оказались.

И мать снова вырвала у него из рук айфон, чтобы швырнуть его куда-то.

А он плюнул на эти её "психи" и заорал, что он уже взрослый и сам знает, что ему нужно, а что — нет.

И только последний вопрос: как давно мать была в коттедже? Как давно она выгоняла девушку, на что не имела права?

Мать в ответ издевательски расхохоталась и показала свой айфон, где Олег увидел просторную кухню, переходящую в гостиную, а там, за столом, сидела Лиля, перед которой высилась пачка денег.

И мать сказала, что девчонка лучше него понимает ситуацию.

А Олег понял только одно: надо немедленно спешить к Лиле.

И помчался к ней, дурак, даже не подумав, что надо найти свой айфон и позвонить ей. Что так не только легче, но быстрее.

И тогда Лилька останется дожидаться его в коттедже, и он скажет ей, что они оба: она и будущий ребёнок — любимы им.

Что он не понял, как мать может воспринять новость о том, что он и Лилька вот-вот станут семьёй, а потому они собираются искать себе дом, если мать откажет им от коттеджа. Да ну нафиг — этот коттедж. Комфортный, но не свой...

И старался забыть о смехе матери в спину...

Но смех подстёгивал.

А на улице зима. И недавно было потепление. На дорогах, особенно окраинных, не успели рассыпать ни соли, ни песка.

И он не вписался в поворот, лишь чуть превысив скорость.

Потому что не хотел слышать того смеха...

А хотел побыстрее заглянуть в глаза своей девушки, обнять её и объяснить, что мать неправильно поняла. Что только его объяснения должны волновать Лилю, а не слова какой-то там женщины, которая тоже не всё понимала в этой жизни...

Его бросило на ветровое окно, пока машина переворачивалась в первый раз. Било обо все стены, хотя ремень на нём был, но что этот ремень в аду...

И где-то там, в каком-то невероятном мире, машина вдруг остановилась на очередном повороте, и кто-то странный выдрал дверь, а потом вынул Олега, грубо стащив его за плечо с кресла... Этот некто легко держал его за шкирку, вдумчиво разглядывая — в языках ревущего пламени, будто и не подозревая о них.

А потом — тьма...

И Олег открыл глаза в иной мир, где его немедленно взяли в обработку — по-другому не выразишься. И сделали из него здешнего солдата-личника. Иногда он хмуро думал: зачем ему оставили память о прошлом? Зачем ему оставили возможность сравнивать два мира — и жалеть о прошлом? И верил, что это карма: он не сумел оберечь любимую — теперь ему предстоит жизнь человека без опоры за спиной.

...Посреди ночи, когда Олег уснул так, что не разбудить даже чёрными облаками, Лиля проснулась. Зная, что он лежит рядом, на полу — на мостках-настиле, она с трудом села на кровати и некоторое время всматривалась в его сны.

Хотелось на двор. Она тихонько встала и, благодаря затухающему огню в камине — легко сняв засов, вышла из дома.

Вернулась, держась за растревоженный бок, осторожно легла.

Поняла, что бок перевязан. Мало того — судя по запахам, Олег обработал его снадобьями, которые она сделала, будучи у старухи-некромантки.

Как он это сделал? Впрочем, подождать до утра — сам всё расскажет.

Счастье, что он сообразил удрать с лесной тропы в дом лесничего.

Сна ни в одном глазу. И не только потому, что выспалась.

Вот, оказывается, как всё было.

Он возвращался к ней. Он хотел быть с нею.

И погиб.

Всё, что было подоплёкой их появления здесь, в этом мире, ей неинтересно.

Она закрыла глаза и прошелестела заклинание сна.

Утром придётся разбираться со многим.

Седьмая глава

Ночью Лиля спокойно восприняла огонь в очаге. Днём-то, ещё до похода к деревне, Олег показал ей артефакт, которым пользовался, разжигая костерок. Но сейчас она недоверчиво проследила, как он отчётливо прошептал заклинание из её рукописей, глядя на дрова, которые успел заменить взамен сгоревших.