Дальше оябун напоказ поговорил с лечащим врачом о самочувствии раненного учителя младшей школы. Именно его, Юдзиме Юрие-сана, и пришёл проведать сам босс якудзы.
На улице среди обывателей галдёж шёл уже на полной громкости. Кто-то снимал любительское видео, чтобы загрузить в сеть, кто-то надиктовывал текст статьи, другие звонили своим знакомым и приятелями, звали поскорей бежать к Джунтэндо, смотреть "Одуванчика".
Весть распространилась, как пожар.
То, что молодой талантливый педагог подвергся кошмарному нападению гулей, было давно широко известно токийской общественности.
Как был известен и тот факт, что в школе, в которой работал герой, учился сам наследник оябуна Нагачи-кай.
Ситуация стремительно обрастала деталями и выдуманными подробностями.
Вспышки фотоаппаратов сверкали, не переставая, хотя снаружи остался только застывший строй бандитов.
А в это время в холле Джунтэндо всё снова пришло в движение. Нагачика милостиво позволил главе больницы проводить его к больному.
По дороге между ними вёлся неспешный диалог. Лечащий врач Юдзиме Юрие-сана шёл рядышком, постоянно приотставая. Бедняга раз за разом обтирал мокрый лоб салфетками и заикался, отчего основной удар приходился на его начальника.
Вежливый и добродушный босс якудзы тактично "не замечал" панику собеседника и легко вёл разговор туда, куда ему надо.
Так на полпути Тетсумару негромко и веско заметил, как хорошо отзывается его юный наследник о своём школьном учителе.
Слова Нагачики явно понравились шуршащим следом журналистам. Завтра это его замечание будет повторено десяток раз всеми новостными каналами.
Уже у входа в палату больного босс якудза с одухотворённым видом заявил, что, мол, уважаемый Юдзиме Юрие-сан "вспыхнул ярко и теперь горит, освещая путь молодым".
Нагачика объяснил доктору (а матёрые репортёры записали всё на камеру), что молодой сенсей пытался сражаться с могучими гулями, чтобы не допустить их в младшую школу!
Юдзиме Юрие-сан — настоящий герой.
И за этот проявленный героизм у маленького сенсея есть бесконечная человеческая благодарность любящего отца, Нагачики Тетсумару.
Вот так-то.
Сделав такое заявление, оябун почтительно постучался в дверь палаты раненного учителя.
Палата класса "люкс" была размером побольше многих токийских квартир.
Вместо наружной стены в помещении был огромный стеклянный витраж с открытым широким балконом. Оттуда открывался потрясающий вид на Токийский Залив.
Просторная рекреационная зона была опоясана деревянными панелями отделки, в свободному углу уместилось два кожаных дивана для посетителей.
Всю примыкающую стену занимал огромный широкополосный телевизор.
Сам Юдзиме Юрие полусидел на медицинской койке самого фантастического вида.
Койка из будущего, заправленная сверкающе-белой простынёй, имела по бокам целую приборную панель управления с кнопками, огоньками и интерактивным сенсорным дисплеем.
Над головой героя нависал дополнительный плафон в стиле хай-тек.
Единственное, что можно было узнать во всей этой электронной утопии — осциллограмму пульса на дисплее.
Начинка вип-палаты была кричаще-богатой.
Обстановка, казалось, подавляла бедного маленького героя, заставляя вместо какой-либо радости, нервничать и жаться к углу.
Юдзиме Юрие-сенсей кособоко ютился на троне в своей президентской палате госпиталя, полностью оплаченной из кубышки якудзы.
Об этой "проявленной гражданской ответственности клана Нагачи-кай, верных потомков самураев, помогающих пострадавшим соотечественникам" уже было выпущено несколько заказных статей в главных газетах страны. После сегодняшней пиар-акции ожидается ещё пара недель передач про якудзу и их традиции.
Нагачика мимолётно подумал, что, возможно, они переборщили с помпезностью. Сам облагодетельствованный пациент не очень доволен сервисом.
Но он потерпит.
Как говорится, если жизнь подсовывает лимоны, учись делать лимонад.
Секретарь Тетсумару подал оябуну корзину с фруктами, и Нагачика непринуждённо поставил ту на вычурную деревянную тумбочку.
Вежливое приветствие, объявление о намерениях, похвала с благодарностью.
Наконец, Оябун осведомился о самочувствии достойного педагога, получил невнятный положительный ответ, после чего, вежливо улыбаясь, попрощался и покинул палату.
Собственно, вот и всё.
Формальности завершены.
Снаружи лидер Нагачи-кай позволил себе, наконец, небольшое интервью.
Короткое.
Подбежавшим матёрым журналюгам из главных телеканалов страны он сообщил, что высоко ценит несгибаемый дух и твёрдость в тяжёлую минуту, которую показал благородный учитель младшей школы.
Мягко и по-доброму улыбнувшись, он задвинул ещё пару пафосных фраз напоследок.
После чего попрощался, и всё явлении Нагачики народу покатилось в обратном направлении.
Босс неторопливо и вальяжно покинул госпиталь.
Машинки якудзы оперативно завелись, старшие и младшие братья быстренько залезли по сиденьям, и весь кортеж торжественно и молниеносно укатил в закат.
Шоу заняло не более часа, но зеваки ещё долго стояли рядом с Джунтэндо. Впечатлений всем хватило с избытком, причём самых положительных.
Мероприятие успешно завершилось.
Один Юдзиме Юрие, признаться, ожидал от этой встречи чего-то большего.
Оставшийся в одиночестве герой несмело взял из корзинки персик и потёр его ладонями.
Фрукты были свежими, сочными. Доктора заботливыми, медсёстры — предупредительные красотки в коротких халатах.
Но встреча с якудза оставила горькое, тревожное послевкусие. Она прошла слишком быстро.
Юрие-сенсей не сумел задать ни одного вопроса господину Нагачике. Не успел поделиться своими догадками.
Якудза разбежались столь же быстро, как появились.
А Юрие так и не понял, знают ли они, эти люди-бандиты, что наследником их клана интересуются людоеды.
Моральная дилемма и гражданская ответственность маленького сенсея не давали ему спать по ночам.
Май.
Госпиталь Университета Джунтэндо.
Юдзиме Юрие-сенсей
"Встретить босса якудзы нужно один раз в жизни. Он будет вежлив, но ты не обманывайся. Твоя задача — выполнить свою работу наилучшим возможным образом, и лишь тогда тебе сохранят жизнь. Наверно".
Юдзиме-сенсей не знал, как его старший коллега Минако-сенсей пришёл к такому выводу. Нагачика Тетсумару-сама в начале показался молодому учителю человеком располагающим, общительным и добрым.
Но это было прежде, до больницы.
Поначалу Юрие-сенсей вообще думал, что попал в какой-то странный футуристический рай. Потом выяснил, что это всего лишь палата такая, подарок от благодарных родителей его учеников.
От одного конкретного родителя.
Телевизором Юрие не пользовался, не знал, как включать. Прочих приборчиков он вообще опасался. Если где-то и были полезные кнопки, сенсей боялся на них даже смотреть.
В голове раз за разом проносились воспоминания о произошедшем. Юрие днями смотрел на Токийский залив, на пролетающих мимо птиц и на плывущие облака. И думал, думал...
А тут — Нагачика.
О визите большого босса Юдзиме предупредили за считанные мгновения. Перепуганные медсёстры прибежали, поправили подушки и убежали прочь.
Юдзиме принял новость о визите с чувством мрачной целеустремлённости. Ему нужно рассказать про интерес гулей!
Нагачика нагрянул, как цунами. Несмотря на то, что до оябуна было рукой подать, тот оказался так же недостижим, как вершина горы.
Голос Нагачики мощным, сдержанным баритоном признал, что был впечатлён смелостью Юдзиме-сенсея из младшей школы Тодзики.
Спасибо.
Тот же могучий ораторский голос добавил, что Нагачи-кай оплатит любые медицинские счета сенсея. Порукой тому слово оябуна.
Э... Спасибо?
Пошутил, что самое время заказывать хоть стоматолога, хоть пластического хирурга, потому что слово воина крепко, как скала.
Э... а... э... может, не надо?
Юрие был растроган. Юрие был ошеломлён. Юрие благодарно кивал...
И только когда речь оябуна завершилась, а сам Нагачика собрался уходить, до сенсея дошло, что про гулей-то он не предупредил!.
— Эти гули!.. — торопливо подал голос молодой учитель, надеясь успеть, пока Нагачика не ушёл. — Они...
Возглас получился похожим на мышиный писк.
"Встретить босса якудзы нужно один раз в жизни. Он будет вежлив, но ты не обманывайся".
Бритвенно-острый взгляд бандита мгновенно заставил сенсея подавиться фразой. По спине потёк ледяной пот.
Босс якудзы на мгновение замер.
Словно время застыло.
— Мы найдём виновника, — спокойно улыбаясь, сообщил Нагачика Тетсумару, уходя. От этой улыбки вдоль позвонков маленького учителя пробежали очень большие мурашки. — Отдыхайте, друг мой. К вам скоро зайдёт мой человек, ещё поинтересуется вашим самочувствием. Я горд, что именно вы педагог моего сына. Отдыхайте.
И, снова "тепло" улыбнувшись, Нагачика попрощался и покинул люкс-покои ошеломлённого молодого человека.
Сенсей же так и остался дрожать.
Кажется... кажется, бояться больше нечего. Якудза разберутся. Да, разберутся.
Но без него. Без него как-нибудь. Ему бы ещё эту встречу пережить.
А так бояться совершенно нечего.
* * *
Но и ночью сон праведника не настиг его. Едва стемнело, зашевелились тени у балконной двери витража.
Его "бояться нечего" оказалось весьма преждевременным.
Потому что ночью к нему в палату заглянула Она.
Она пролезла тихо и незаметно. Сложно сказать, что разбудило Юдзиме до Её прихода.
Но он очнулся от беспокойного сна и заметил Её ещё на балконе. Женский силуэт в ночи был подсвечен луной и огнями города. Ярко-алые глаза горели слабо на фоне городского освещения.
Юдзиме как в фильме ужасов наблюдал за происходящим.
Окна были открыты на щёлочку для проветривания. В эту щель могла пробраться разве что муха.
Или что-то ещё.
Тонкий красный щуп проник внутрь и наощупь заскользил к оконной ручке.
Щёлк!
Балконная дверь медленно отворилась. В свете луны изящная женская фигурка скользнула внутрь. Словно танцуя, она грациозно приблизилась к кровати.
За спиной прекрасной фурии, как крылья падшего ангела, раскрылись тонкие нити кагуне.
Итори-сан.
Девушка-гуль.
Юдзиме-сенсей застыл, ни жив ни мёртв.
Ему казалось, что он спит и видит кошмарный сон.
Но это был не сон.
Девушка-гуль молча приближалась. В сумрачной темноте можно было увидеть её чувственную, нежную улыбку. Она придвигалась всё ближе, как кошка.
Оценив затравленный вид больного героя, девушка-гуль поняла, что ещё миг — и он закричит. А этого у неё в планах не было.
Итори молниеносно метнулась вперёд и приложила маленькую ладошку ко рту молодого человека.
Юдзиме подавился криком.
Нежная девичья ручка тут же стала ещё нежней, погладила щёку учителя, опустилась на шею, прошла по жилке и заскользила ниже.
Ошеломлённый Юдзиме-сенсей с открытым ртом наблюдал за красавицей, поглаживающей его. Та кокетливо улыбнулась в ответ. В следующую секунду она наклонилась, поймав губами губы сенсея. Глубокий и чувственный поцелуй выбил из головы мужчины последние связные мысли, пока шаловливые прохладные руки оглаживали разгорячённое тело.
— Привет, солнышко, — прошептала Итори, покрывая шею сенсея поцелуями.
Ошеломлённый, он протянул руки вперёд, обнимая её.
Кажется, он умрёт счастливым.
— Итори-сан... — пробормотал молодой человек, дурея.
— Ты запомнил моё имя! — просияла девушка, сверкая светло-карими глазами, — Рада, рада, Юрие-сан. Как твои дела, как здоровье? Тебе... можно?
И с явным намёком погладила пальчиками поверх тонкого одеяла прямо между ног сенсея.
Ох-х-х-х...
Дыхание юноши сбилось. Кажется, Юрие разучился дышать
Стыд, робость, страх — всё смешалось и полетело в тартарары. Юдзиме Юрие дрожал, как осиновый лист, закусив губу. Алая краска залила ошеломлённое лицо молодого героя -двадцатишестилетнего девственника, успешного учителя младших классов.
Весь жизненный опыт отказал, разум приказал долго жить, а мучительное томление потянулось вслед за шаловливыми пальчиками девушки.
— Я пришла извиниться, Ю-ри-е, — томно прошептала соблазнительница ему на ухо. — Загладить вину, уж как смогу... а уж ка-а-а-ак я смогу!..
Молодой человек не выдержал. Его от обилия ощущений выгнуло дугой, а в штанах стало горячо и влажно.
Итори рассмеялась.
— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас?.. — потянула она за край одеяла. Юрие вцепился в ткань, как в спасительный круг.
— Мы не можем! — испуганно крякнул он.
— Можем! — азартно возразила ночная гостья.
— Нас заметят!
— Неа... — игриво и ехидно разулыбалась она.
— Я не знаю, как!
— О-о-о-о! — протянула девушка, и, слава богам, не стала смеяться. Лишь выражение её красивого лица стало ещё более жадным, — Научу! Нья, сенсей... Я обучу тебя со всей страстью!..
Мурлыкая, она нежно и легонько принялась отдирать пальцы молодого человека от его щита-одеяла, прерываясь лишь на слабенькие шлепки и поглаживания. Когда это "не получилось", Итори нашла новое занятие и взялась расстёгивать пуговицы больничной пижамы сенсея.
Как она и ожидала, цепкие пальцы мужчины тут же отпустили ненужное одеяло и попытались остановить её посягательства. Но тут Итори была настойчивей, а попытки сопротивления куда слабей.
Сгорающий от стыда и распирающего желания Юдзиме Юрие попытался рыбкой вынырнуть из рук девушки. У него даже что-то получалось: Итори не держала его, а лишь последовательно расстёгивала пуговицы и, хитростью сорвав одеяло, дёргала за штаны.
Все попытки сенсея вылились в то, что он оказался ничком на одеяле рядом с собственной кроватью. И оказался там он уже расхристанным, промокшим и без штанов.
— Я несовершеннолетний!
— Что, правда?.. — не на шутку развеселилась Итори.
В этот момент Юрие, наконец, дал себе труд задуматься. Помогла очевидная ложь: несовершеннолетним он перестал быть лет шесть назад. Или восемь?
— Вы несовершеннолетняя! — он додумался до второй отмазки.
— Ха-ха! — рассмеялась девушка в ответ и уселась на больничной койке в позе лотоса, сверху вниз глядя на Юрие. Руки Итори до локтей были измазаны в чём-то блестящем, и она, словно кошка, принялась вылизываться.
Одета она была в лёгкий топик и короткие шорты. Около оконных штор остался свитер. С балкона шёл прохладный сквозняк, и доносился далёкий шум улиц.
Итори открыла глаза — и их цвет сменился на яркий какуган — отличительный признак гуля. Вокруг чёрного глазного яблока расплылась сеточка капилляров, а алый зрачок горел не хуже лампы накаливания.
— Законы ко мне не относятся, Юрие-сан. Но, если тебя это успокоит, мне пятнадцать. Ты мне нравишься. Я достигла возраста согласия. И я согласна. А ты согласен? Скажи: да.
— Нет, я не могу, — твёрдо ответил сенсей.
Ну, насколько твёрдо можно ответить, прилипнув попой к кафельной плитке пола.
