Семён: 'А другие методы переноса в рамках этой теории?'.
Мирослав: 'Никаких иных возможностей и методов в рамках этой теории быть не может. Проверял. Опять всё завязано на фундаментальные законы Природы'.
Семён сильно и надолго задумался. Но потом, покрутив ручку всё-таки написал:
Семён: 'А второе решение?'.
Мирослав: 'Вот смотри: (идут несколько строк уравнений). Это их базовая система уравнений ты её уже видел. У этой системы, есть две ветви решений. Одна — это, назовём её — 'звёздная'. Она связана с решением вида: (ещё несколько уравнений и выводов). Как видишь, здесь нужны очень большие затраты энергии, но не такие большие, чтобы не быть технически осуществимыми. Вот здесь (Мирослав подчеркнул одно из маленьких уравнений), элементарно получается расчет для энергозатрат по переброске массы. Ну m как раз и есть масса, а Е — это потребная энергия. L — расстояние.'
Семён: 'А точность?'
Мирослав: 'А что точность? Точность в 50-60 миллионов километров, по сравнению с межзвёздными расстояниями — чепуха! До цели после скачка можно добраться и на обычном ядерном движке типа того самого газофазника, что разрабатывался на НПО 'Луч'. Ну ты же знаешь![46]'.
Семён: 'Ты о втором решении забыл рассказать'.
Мирослав: 'Ха! Вот здесь — совершенно иная картина. Если изменить кое-что вот здесь (снова несколько уравнений с выделением нужных мест), то получается, что можно попасть в иные, как у нас дебилы выражаются 'иные измерения[47]'. Суть поставленной проблемы — вот эта дрянь: (снова несколько уравнений). Если идти прямолинейно, то получим 'пену' из дырок во все миры, что только возможно. А надо чтобы была одна и стабильная. Вот этим ребятам как раз это решение (Мирослав выделил эти слова подчёркиванием), и нужно.
Семён: 'Подожди, но не получается ли так, что если решать уравнения для перемещения в пространстве для максимальной точности, то получается, что мы получим не перемещение в пространстве, а перемещение в другой Мир?'
Мирослав: 'Ты правильно заметил. Задавая точность до метра, мы тут же получаем не другую, координату нашего мира, а такие же координаты, но мира другого'.
Семён: 'Ты таки решил?'
Мирослав: 'А как же! Часа два назад закончил последние расчёты. Вот базовое, из которого можно получить аж несколько (снова строка уравнения). Одно из решений, слишком длинное, чтобы тут приводить — то, что нужно этим ребятам. Думаю звонить им чтобы уже завтра с утра, пришли за решением'.
Семён: 'Дерзкие ребята. Даже удивительно, что у нас среди этих купипродаев, ещё сохранились такие!'.
Мирослав тут слегка задумался, постучал тихо ручкой по листу и неожиданно написал:
Мирослав: 'А ты уверен, что мы имеем дело с ребятами 'из этих купипродаев'?'.
Семён: 'Что ты имеешь в виду?'
Мирослав: 'Элементарно Сёма! Во-первых, сама постановка задачи как ты правильно заметил, фантастически дерзкая. Во-вторых: если те самые вероятностные линии в виде иных Миров, иных Вселенных имеют место быть, то не имеем ли мы дело с теми, кто случайно попал сюда и пытается вернуться домой?'.
Семён: 'Ну это вообще уже фантастика'.
Мирослав: 'А почему фантастика? Только потому, что мы с этим никогда прежде не имели дело? Вот уравнения, и вот люди, что активно прорывается 'на ту сторону' Вселенной! Зачем это им понадобилось?'.
Семён: 'Ну, например, свалить из этого сраного мира'.
Мирослав: 'Но если только просто свалить, надо иметь УВЕРЕННОСТЬ что там, куда сваливаешь, лучше чем здесь. Иначе подобная авантюра — полная глупость. Ведь и к динозаврам же можно попасть, и в пустыню, и в мир, где вообще никогда жизнь не возникала'.
Семён: 'А эти ребята, что, не знают, что решение системы имеет сразу две ветви?'.
Мирослав: 'А вот и нет! Определённо знают! Слишком настойчиво они упирали именно на эту ветвь решений прямо указывая в граничных условиях на конкретные решения ДРУГИХ вероятностных линий. Иного объяснения тут не может быть — слишком элементарные соображения ведут к этому разделению по ветвям решения. А то, что мы видели в их решениях как раз предполагают очень высокий уровень мышления.
Семён: 'А может по запарке в энтузиазме, пропустили?'
Мирослав: 'Вряд-ли. Слишком элементарно. И слишком уж хорошо видно, что ищут. Смотри на изначальное уравнение. Там это ясно видно'.
Семён: 'И из этого ты сделал вывод, что они 'не наши'?'
Мирослав: 'Конечно!'.
Семён: 'А ты уверен, что тот Мир, куда они так стремятся — лучше нашего?'
Мирослав: 'Вернуться в Ад может мечтать только закоренелый мазохист! '.
Семён: 'Логично, но всё равно слишком невероятно. Думаешь к ним напроситься? '.
Мирослав: 'Ага!!! '.
Семён: 'Хотелось бы всё-таки взглянуть на твоё решение'.
Мирослав: 'Оно у меня в портфеле. Лезть далеко и кажца наш дятел-докладчик истощился. Счас 'прения' будут. И будет всегдашний аттракцион с нашей мадам-доктором. Ужо она им покажет! Давай посмотрим! Хоть какое-то развлечение!'.
'Мадам-доктор' их ожиданий не подвела. Докладчик разве что не обделался у доски. Старая доктор, не зря имела высокую репутацию. Уж интеллектом кого-кого, а её бог не обидел. И язычок у неё был весьма острый. Досталось всем. И докладчику, и декану с завкафедрой, и 'нынешнему воровскому режиму'.
Уж коммунисткой та была убеждённой и ярой. Её и терпели на факультете только потому, что лучшего специалиста в её области никого в городе и районе не было. Единственный кандидат физматнаук, кто являлся одним из её учеников, кто мог бы её заменить, уже лет десять как уехал в Канаду. Она этим и пользовалась беззастенчиво.
Пока она митинговала, и Семён Викторович, и Мирослав Фёдорович получили истинное удовольствие. Впрочем, остальные также. Ведь знали, что всё это комедия. И комедия с заранее известным результатом — пропустят того 'дятла'. Ибо деньги нужны. Для выживания.
Когда уже покидали стены политеха, их догнала всё та же самая доктор физматнаук. Заметив, что оба физика жизнерадостно ржут на свежем воздухе она тут же к ним прицепилась.
— И чего ржёте? Жеребцы!
— Да над дятлом-соискателем!
— И что смешного?! Ведь полная липа! И соискатель, и работа и звание!
— Наталья Александровна! Кто бы спорил! Но ведь деньги нужны. А папаня у 'дятла' богатый.
— Но ведь липа же! — с болью в голосе сказала Наталья Александровна.
— Да и чёрт с ним! Ведь ему нужно это звание для того, чтобы после им на выборах козырять. Типа он крутой учёный. А наукой он как ни занимался, так и не будет заниматься. Так что с нами пересекаться не будет и путаться под ногами у приличных людей тоже не будет. Всё хорошо!
— А кто хоть писал эту ахинею?
— Да кто... известно кто! Фёдор! Аспирант-стажёр.
— Делать ему больше нечего как богатым дебилам хвосты заносить!
— Да вы слишком строги к Фёдору, Наталья Александровна, ему просто для жизни деньги нужны. Вот и подрабатывает написанием дисеров... для богатых дебилов.
— Теперь понятно, почему у него вечно времени нет. Даже для собственной диссертации — Наталья Александровна махнула рукой досадуя на эту несправедливость и зашагала к автобусной остановке.
— Мирослав! Ты кажется, собирался тем ребятам звонить.
— Ах да! Надо!
Мирослав посмотрел на часы и увидел, что уже больше восьми вечера.
— Поздновато... Да ладно! Сейчас позвоню, и назначу, если у них ничего срочного не будет на завтра в двенадцать. Будешь завтра?
— Конечно. У меня две лекции и одна практическая во второй группе. А с одиннадцати до часу я буду свободен.
— Ну тогда завтра и выясним вместе, зачем им именно вторая ветка понадобилась и не обманываются они.
— Ударив по рукам они разошлись каждый в свою сторону.
До дому, Беленькому дойти было не судьба. В подворотне дома, где он жил, его ждали трое. Неожиданно отделившись от стенки они схватили профессора и швырнули на землю. Но даже в этой ситуации он не выронил из рук свой портфель с драгоценными листами решения. Он вцепился в него мёртвой хваткой, что заставило гопников подумать, что в портфеле хранится что-то очень дорогое и ценное.
Естественно, дорогое и ценное — для профессора — только для самих этих гопников никакой ценности не представляющее. Только истинный учёный будет мёртвой хваткой держаться за плоды своего труда. И не зря. Слишком уж часто случается так, что ясное решение, мысль, вовремя не запечатлённая на бумаге, уходит и не возвращается больше.
Примерами таких казусов пестрит история науки. Да и жалко было Беленькому тех трудов, что он потратил на выведение этого многотрудного решения. Потому и реакция его была предсказуемой — спасать самое ценное для него: листы с уравнениями.
Гопники же решили по своему. Видя, что жертва вдруг оказала сопротивление, они поступили в соответствии со своей логикой. Старший из них бьёт в спину упавшего профессора ножом и вырывает из слабеющих рук портфель. Через секунду, вся троица срывается с места и бросается наутёк, а человек, лежащий на утрамбованном бесчисленными прохожими грязном снегу, ещё долго, теряя сознание от боли и потери крови ползёт им в след, тянется рукой за ушедшим сокровищем: небольшой пачкой исписанной простой бумаги, лежащей в унесённом бандитами портфеле.
Примерно через час на него наткнулся патруль милиции. Они осмотрели лежащее тело, 'конфисковали' портмоне с только что полученной зарплатой, всё ещё лежащей у Беленького во внутреннем кармане пиджака, и только после этого вызвали 'Скорую' и дежурных криминалистов.
В это время, распотрошённый вдоль и поперек портфель профессора, валялся посреди тёмной аллеи и тихий ветер медленно гнал вдоль неё рассыпанные листы исписанные убористым почерком.
Утром следующего дня Юрий и Эля тщетно ждали Мирослава в политехе. Его отсутствие удивило всех сослуживцев, но никто не придал этому большого значения — всё могло случиться в эти морозные дни. Мог человек просто поломать ногу и оказаться в гипсе, мог и просто простудиться и заболеть.
Звонки домой ничего не дали — никто не брал трубку. Это было ещё более странным.
Не пришёл он в политех и на следующий день. Но уже на следующий день всех оглушила новость: профессор Беленький Мирослав Фёдорович, умер в больнице, не приходя в сознание. Причина смерти — ножевое ранение в спину. Сообщил эту новость пришедший в политех следователь. К тому времени, убийц уже изловили. Ими оказались банальные местные наркоманы, ищущие денег на покупку очередной дозы.
Помогла же их поймать случайная старушка, заметившая, как именно в то самое время, из подворотни выскользнула тройка молодых людей приметной наружности. Уже по этим приметам, тех трёх очень быстро изловили, а уж 'расколоть' их вообще не составило труда. У всех троих была ярко выраженная 'ломка'. Чем следователи и воспользовались.
Дело было закрыто. Тем самым, Эля и Юрий избегли опасного для всей группы внимания следователей к ним. Вполне возможно могло всплыть то, что их паспорта не слишком уж и реальные.
Как минимум, то, что они в городе недавно, и прибыли неизвестно откуда с неизвестными целями, могло доставить им кучу хлопот со стороны 'правоохранительных органов', любящих 'доставать' тех, кто явно не принадлежит крупным криминальным структурам и чьё происхождение достаточно тёмно, чтобы дать возможность назадавать кучу неудобных вопросов и раскрутить на взятку.
Тем не менее, так как всё равно надо было выяснить не передавал ли Мирослав кому-либо свои записи они волей-неволей вынуждены были снова явиться в политех.
— А, это вы... — Семён Викторович Вайсман, краем глаза заметив и опознав давешних посетителей снова отвернулся к окну.
— Проходите — мёртвым голосом выдавил он из себя. По всему было видно, что ему до сих пор больно за потерю друга.
— Вы за решением? — тем же мёртвым голосом спросил Вайсман.
— А Мирослав Фёдорович его вам не передавал? — после некоторого молчания с надеждой в голосе осторожно спросила Эля.
— Нет! — вдруг резко ответил Семён Викторович.
— К сожалению нет... — уже мягче, и с извиняющимися нотками в голосе добавил он.
Чернов тут же опустил голову. Было видно, что на это решение, которым его обнадёжил Беленький, он поставил всё. Теперь же у него пропала последняя надежда. Тяжело опустившись на стоящий рядом стул он опёрся локтями на стол и охватил голову руками. Видя его тяжёлое состояние Эля подошла к нему и мягко положила руку на плечо.
Семён Викторович резко обернулся и с болью во взоре посмотрел на пару молодых людей.
— А... к чёрту! — выпалил он, решительно прошёл к двери и запер её. После также решительно прошёл к сейфу, отпер его и достал початую бутылку коньяку. В мгновение ока появились и три рюмки.
— За упокой души великого человека, ребята! — сказал он разлив по рюмкам коричневатую пахучую жидкость. После также решительно опрокинул в себя свою.
Юрий и Эля нерешительно взяли свои рюмки и медленно выпили. Эля, несколько непривычная к такой крепости напиткам чуть не закашлялась.
Вайсман рухнул в кресло, стоящее напротив и с болью в голосе спросил ни к кому не обращаясь.
— Вот зачем, зачем им понадобилось нападать на Него?! Ведь его зарплаты им бы и на один визит в кабак бы не хватило! Зачем? Ведь мы и так нищие. А тут...
Вопрос был риторическим и отвечать было нечего. Мразь, отбросы общества, уничтожили ради грошей может быть последнюю надежду у восьмерых человек, и лишили науку великого учёного. Если была бы возможность его отсюда вытащить, то возможно там, в новом для себя мире он бы горы своротил. Как наверняка ворочает его двойник, работая в одном из крупных родных институтов, или просто преподавая студентам то, к чему пришёл сам и к чему пришла современная наука.
Некоторое время сидели молча. Вайсман сосредоточенно жевал дольку лимона и, казалось, колебался сделать или не сделать что-то. Наконец, придя к каким-то своим выводам, он решительно поднялся на ноги, прошёл к тому же самому сейфу и вынул оттуда несколько листов. Быстро просмотрел, отделил от них несколько, а остальные взял с собой.
— Вот — Семён Викторович, бросил на стол пачку листов — он это написал в тот самый вечер. Может вы из этого что-то выжмете. Хотя я сомневаюсь. И сам вам помочь не могу. Я не настолько талантлив как Он.
Юрий пододвинул к себе листы. Было сразу видно, что это не оригинал, а фрагменты, скопированные на ксероксе.
— Я из них убрал фрагменты, что личные. Это вам не нужно. Но остальное... берите, решайте. Может, пригодится.
Юрий подавленно кивнул и протянул листы Эле, которая, также молча и аккуратно, упаковала их в свою сумочку.
— На тех листах... он расколол и вашу проблему и вас, ребята.
Юрий вопросительно воззрился на него, но Вайсман смотрел в сторону и этого не заметил. Семён Викторович вместо этого схватил бутылку, снова наполнил свою стопку и нервным движением опрокинул её в рот.
