В первый момент я решила, что это — Алора. Именно 'узнавание' заставило меня перебросить в руку Синее Пламя, и, прислушиваясь, напрягшись всем телом, оглядываясь лихорадочно вокруг, пробраться внутрь, к ней. Комната напоминала гостиную, в серебряных и черных тонах, с небольшим добавлением лазури. Одна рука девушки, белая и нетронутая, почти просвечивала на мягком ворсе ковра, вторая, в черных синяках и следах от веревки, силилась прикрыть грудь. Преодолевая отвращение, слыша, как из-под моих сапог доносятся чавкающие звуки, а на ковре остаются более светлые пятка, медленно наполняющиеся цветом, я вдруг поняла, что шагаю по крови. Мне стало плохо. Нервным жестом подобрав плащ — почему-то сейчас измазаться в этой крови казалось немыслимым делом — я медленно опустилась на корточки рядом с ней. Неужели это и вправду Алора? Я отправила ее на смерть?!
Преодолевая внутреннее сопротивление, я протянула руку, отвела прядку волос с ее виска. И выдохнула, только тогда обнаружив, что задерживала дыхание. Неправильно чувствовать радость, обнаружив, что умер кто-то еще. Но я все равно была рада, что не подтолкнула ее к смерти. Я не желала Алоре зла. Но эта девушка была так похожа на Алору! Оглядевшись, я стянула с кресла покрывало и быстро накинула на женщину, прикрыв и ее лицо. Стало легче. Открытые раны — это что-то куда более интимное, чем стриптиз, даже перед лицом смерти. Или, может быть, мой учитель был прав, и так кажется, только пока не убьешь первую сотню? Понятия не имею — не пробовала.
Отступив на пару шагов, я заставила себя отвлечься. О чем-то ведь говорила Алора тогда, в трактире... Глазки как брульянты... Мне стало тоскливо. Женщина и вправду оказалась прекрасна. Я все-таки нашла ее мать... Но если Алора полукровка... Я нахмурилась и вернулась к телу. Думать о ней как о живом человеке не получалось, чтобы не потерять над собой контроль, но и как о трупе говорить было вроде бы рано. Труп еще и поднять могут. Это соображение заставило меня прерваться и наложить на умершую женщину третий шит — будто стеклянный купол. Какая-никакая, а преграда. И разрушается с жутким звоном. Для этого заклятия почти не требовалась магия, а потому были основания подозревать, что обитатели покоев не заметят моего вмешательства.
Обитатели?! Я снова напряглась. Но, все же, подошла к телу. Осторожно коснулась оставшейся неповрежденной руки. Маленький спектральный анализ показал действительное наличие фейрийской крови, но вот о ее процентном содержании я ничего сказать уже не могла. Она уже умерла, кем бы ни являлась.
В остатках ауры вокруг тела слишком ярко читались боль, паника, страх, и непонятное счастье. Глупо, наверное. Но я сдвинула покрывало с ее лица, осторожно закрыла ей глаза и прошептала, коснувшись лба:
— Теперь уже все в порядке, — влив в пустеющую оболочку немного силы.
Громкий треск заставил меня подскочить. Я взвизгнула, и вдруг обнаружила, что стою в нескольких шагах от собственного тела, склонившегося над трупом, а по бокам от меня курят два ангела, белый и черный, почти одинаковые на вид, если б не цвет одежды, крыльев и глаз. Еще у черного взгляд был добрым. У белого — холодным и беспощадным.
— Нет, это невозможно! Какого дроу ты вмешалась?! — звонким от злости голосом вскричал белый ангел.
Ангелы, ругающиеся именем дроу? Надо запомнить. Тириэл будет в восторге.
— Тихо, — негромко, но с силой, властно, приказал темный. — Что сделано, но сделано. И не тебе закатывать истерики, Натаниэль! Вир, зачем ты это сделала?
— Что — это?
Я ничего не понимала. Оба ангела посмотрели на тело. Повинуясь их взгляду, я тоже взглянула на нее. И с новым визгом отшатнулась. Поверх тела сидело что-то серое, похожее на сгусток желе, а от него отбивалась полупрозрачная худенькая девушка. Она была обнаженной, светлые волосы растрепались, вспыхивали лучистые зеленые глаза, пока она изо всех сил колотила серое нечто кулачками, всеми силами вырывалась из-под его власти.
— Что — это? — повторила я, но теперь вкладывая в вопрос совсем другой смысл.
Ангелы переглянулись. Темный усмехнулся.
— Это то, что должно было поглотить ее душу... — неохотно пробурчал светлый.
— Не должно было, — темный был куда педантичней. — Давай уж откровенно — что поглотило ее душу.
Тем временем девушка, будто не видя нас, постепенно высвободила из хватки серой субстанции одну ногу, и тут же принялась еще и пинаться, ругаясь на чем свет стоит.
— Душу? Фейри? — я уже привычно ничего не понимала.
— Угу, — буркнул светлый, теребя край очень простого камзола, совсем лишенного вышивки, застегивавшегося столько на три пуговицы. — Вир... У фейри нет души. До сих пор они, после смерти, к нему отправлялись... — небрежный кивок на кошмарный комок серой плесени.
— Когда-то он был их богом. Давно. Но теперь это — все, что от него осталось, — пояснил Темный, снова закурив.
Сигары у него были лучше, и с золотым ободком.
— Так она... снова сможет жить?! — обрадовалась я.
Темный засмеялся.
— Будет, Вир, может и будет — если мой незадачливый оппонент придумает, как уместить фейри в их чрезвычайно урезанный пантеон...
Натаниэль в ярости топнул по полу, метнулся, выдрал прозрачную девушку из липких объятий серого нечто, с остервенением пнул субстанцию куда-то, будто футбольный мяч, и с ревом, непонятно чем издаваемым, взмыл вверх, почти сразу исчезнув, проносясь сквозь потолок.
Фейри ничего мне не сказала. Только посмотрела; я знала, она меня видит. Ив тот миг, когда он тащил ее вверх, она улыбалась.
Темный рассмеялся негромко.
— Не шали, — погрозил мне пальцем и провалился вниз, сквозь пол.
И я очнулась. Странно — но теперь лицо мертвой женщины выражало покой.
Появление ангелов подстегнуло мою мыслительную деятельность, и я огляделась. Да, так и есть. Сквозь кровь проступал узор. Круг и вписанный в него многоугольник. Некромантия посреди Двора Светлых?..
— Как жаль, миледи. Я надеялся, наша встреча состоится иначе, — проговорил знакомый голос.
Что-то острое кольнуло мне шею сзади, чуть ниже линии волос.
Так как никто не просил не двигаться, я медленно обернулась. Лис, в черном роскошном камзоле, с кружевами на пышных манжетах, стоял рядом со мной и улыбался, прижимая острие меча к моему горлу. За его спиной, странно бледный, мялся принц Джулиан. А в дверях, свирепо скалясь, весь в разводах синего и черного, возвышался Эстебан, в одной рубашке. И уродливый шрам на его лице ото лба до губ заживал на глазах.
Почему-то на сей раз соображала я быстро. Аура растворяется в течение 3-5 минут после смерти, быстрее в случае убийства. Когда я вошла, аура еще гасла. Спускаясь, я слышала стоны. Ну, в тот момент я расценила их несколько иначе... Но, судя по слабости звучания, это уже начиналась агония. Наверняка и кровь, пропитавшая темный ковер, еще теплая — а значит, они ее убивали, пока я спускалась. Получается, начали раньше. Судя по символам и изогнутому кинжалу на бедре Лиса, убийство было не бессмысленным актом вандализма, а ритуалом. Ну да, во дворце Монсальват любое деяние такого рода — ритуал сам по себе, это понятно. Но собравшиеся имели в виду несколько иное, чем простенькое осквернение...
Это сколько же наглости надо иметь, чтобы собраться втроем на два уровня ниже Императорской спальни, для свершения темного ритуала! Ладно, хорошо, не столько темного, сколько некромантского. А та же некромантия бывает нескольких видов.
Наверняка со стороны коридора любой, пожелавший б войти в эти покои, ничего б не увидел. Для меня с запозданием дошло — воры по стенам тут тоже не просто так не лазают. Получается, меня спасло лишь то, что я — Консорт-Императрица?
Когда я уже повзрослею?!
Эстебан. Рана на его лице. Я вспомнила свой меч, Синее Пламя легко нагрелся. Кто-кто, а оружие всегда узнает нанесенную им рану. Сказать не скажет, но довольно ухмыльнется — точно. Кого я била этим мечом?
Только дракона.
Лис. Во дворце. Покинул расположение мэйнийских войск, прибыл наверняка под благовидным предлогом. Кажется... Да, понимаю. Они убили женщину, еще и чтобы залечить раны дракону. Вероятно, не было другого выбора. М-да, им явно не встречались сумасшедшие паладины. Но что должно было подтолкнуть троих теперь уже очевидно заговорщиков собраться вместе, пусть и приняв все меры предосторожности? Только ли излечение одной из ключевых фигур?
Размышляя, я растеряно моргала, глядя на мэйна. Нельзя было дать им понять, как многое я поняла, о скольком догадалась. Иначе у меня даже шанса выжить не будет.
Лис рассматривал меня с преувеличенным интересом.
Джулиан. Зеленоватый цвет кожи безошибочно указывал бы на слабость в коленках, но я уже знала, какой он хороший воин. Значит, здесь сделали что-то такое, что комом встало и у него в горле. И легкий страх... Он действует не совсем добровольно? Судя по общему впечатлению от их присутствия, иерархию я бы выстроила так: Эстебан, Лис, Джулиан. Или... Лис, Эстебан и принц?!
Оставалось только сыграть ва-банк — если хоть кто-то из присутствующих увидит во мне хоть толикой больше, чем непоседливого подростка, я даже Тьму призвать не успею. Может, разве что из-за грани — близкая смерть всегда делает тоньше границы.
Стоп. Тоньше?! Границы?!!
Тириэл, принц Кастеллы
Застрять мы умудрились капитально. Не вдохнуть, не выдохнуть толком. Причем, если сначала еще оставался шанс повернуться и змеей выползти из неудобного каменного плена, то вскоре и этот шанс был утерян. Окно уменьшилось, вдавив Императора в меня так, что что-то захрустело в груди, а его волосы закрыли мне обзор, забравшись даже в ноздри.
— Не дергайся... — прошипел владыка всея светлейшего царства.
А горло его было так близко! Ах, как прогадали все те, кто не догадались нанять меня для его устранения... Получилось как-то фальшиво, даже мне не понравилось. А уж я последний, кто склонен критиковать собственную нежно боготворимую персону, не обзаведясь альтер-эго и каким-никаким, но зеркалом. И что он себе позволяет? Я хотел было послать его подальше и разом пресечь все попытки собой командовать, но вовремя сообразил, что сам Император уже последовал собственному приказу, и дрыгаюсь тут только я один, причем совершенно бессмысленно. Как хозяин дома, о замке он знает в любом случае больше меня. А потому я застыл.
К счастью, мы застряли не лицом друг к другу, а чуть под углом — его плечо упиралось мне в грудину. Кажется, наше послушание было учтено, и проем перестал сжиматься.
— Не двигайся, — повторил Император, и медленно, понемногу стал поворачиваться, немилосердно отираясь об меня сначала плечом, а потом и всем телом. Оказаться притиснутым с ним лицом к лицу мне не улыбалось, но стоило проклятому проему заподозрить нас в сопротивлении — и вполне могло б раздавить нас обоих. Или, может, только меня — кто знает, какие у Монсальвата еще в запасе хитрости?
— Замок в боевом режиме, — пробормотал Каэрдвен мне на ухо, так, будто это если не все, то многое, объясняло.
Объясняло, конечно. Но вопросов вызывало еще больше! Вместо ответа я зло оскалился и укусил его за плечо. С наслаждением и каким-то остервенением запустил в мягкую плоть зубы, зацепив с двух сторон широкую мышцу. Сейчас не утро, да придавит Тьма его Светом!
Кусачих дроу он тоже явно никогда не видел — визг был так хорош, что я б заслушался, если б не нелепая ситуация, в которой мы оказались. Кровь Императора была чуть сладковатой на вкус. Он почему-то нахмурился, разглядывая мои губы. Я чуть помялся и кровь сплюнул. Вниз, вдоль стены замка.
Императоры умеют визжать?! Надо же! Тут это прохладное и склизкое нечто, по ощущениям мерзко напоминающее щупальце, достигло и моей ноги, но, наученный горьким опытом моего невольного соседа, я от воплей удержался, только отпихнул это от себя ногой, и зло сощурил глаза.
— Отключай систему, или что там у тебя! — пробурчал Императору на ухо гневно.
— Выдохни, — отрубил он.
— Чтоооооо?!! — я так удачно начал заводиться, что таки вырвавшийся визг гармонично влился в гневное завывание, позволив мне сберечь честь, гордость и достояние.
— С-свет, да выдохни же... — простонал оглохший на одно ухо Император.
Вот это сила голоса, вот это я понимаю!
— Я выберусь, и вытащу тебя, — продолжил он.
Тут до меня с запозданием дошло, что это не была экзотическая форма посыла. Подбадриваемый чем-то склизким, упорно хватавшим меня за ноги, я послушно выдохнул, и даже еще раз выдохнул — у меня, если кто не в курсе, два комплекта легких, — сдвинул руки ему на бедра и стал подталкивать вверх. Так как сцепились мы плечами, а руки остались с внутренней стороны окошка, пришлось толкать его наружу до тех пор, пока Император не сможет воспользоваться своими ладонями и подтянуться. Вынуждено притиснутый к нему, я невольно ознакомился с большей частью светлейшей анатомии. От очередного, уверяю, зверского, укуса его спасло только что, что как раз в этот момент он схватился за край проема и вытащил себя наружу.
Получив каблуком в висок, я мысленно пообещал себе устроить ему достойные похороны...
Впрочем, сознание быстро переключилось. Каэрдвен вылез — а я все еще застрял. Непонятное нечто накрепко обернулось вокруг моего левого сапога, и чем-то там чмокало. Проклятое окно и не думало ослаблять объятия. Я представил, как Император, с довольной ухмылкой, взбирается по отвесной стене, снисходительно поглядывая на облепленную мокрыми волосами голову, идиотски торчащую из проема, вполне возможно, еще и вопящую, если эта сволочь в кабинете не свалит в Свет от моих ног, и... Оказался вдруг свободен.
Император держал меня за шкирку, цепляясь за карниз и какой-то странный сияющий знак прямо на стене. Внизу клубился туман, проплыло облачко...
— Да держись ты уже! — процедил он.
К стыду своему, только тогда я очнулся и намертво прилип к стене. Из щели — отсюда она казалась не больше слухового оконца — букетом муторно-розовых и грязно-зеленых стеблей полезли какие-то щупальца. Мы с Императором синхронно переглянулись.
Выберусь — кому-то сделаю плохо! И... навсегда отучусь от этой дурной привычки — переглядываться.
Пока я злился и продумывал грядущие кары, Каэрдвен что-то негромко произнес, погладив белую стену — и вдруг окошко сомкнулось. Изнутри долетел скрежещущий вопль, мигом оборвавшийся, отростки попадали вниз, а по стене расползлось маслянистое пятно грязно-бурого цвета.
Начинался ураган. Ветер раскачивал веревку, оставленную Вир. Мы, машинально среагировав на движение, зацепили ее взглядами, снова переглянулись (Тьма-Тьма-Тьма), потом я тихонько позвал ветер, и край скрученного из постельного белья каната сам лег в мою ладонь. Поиграть Воздух всегда горазд. Не то, что пламя...
C другой стороны — а может, у меня лишь разыгралось воображение? Мужчины перебросились несколькими фразами на аэтерни, языке, сохранившемся лишь среди фей и малых народцев, которых в Темной Империи совсем не много. Говорят, здесь эти расы выполняют функции соглядатаев и шпионов — во всяком случае, их правитель владеет кукольным дворцом посреди Имперского пруда и наделен правом сидеть в присутствии Императора. Игрушечный замок — уменьшенная копия когда-то разрушенного Альбиона, предшественника Монсальвата, где Свет и Тьма еще смешивались в одно. Кстати, не смотря на внешнюю простоту жеста, власть маленького короля отнюдь не номинальная.
