*
Но — уважительная приставка к имени у незамужней орки (Илирна-но).
Ри — уважительная приставка к имени у замужней орки (Илирна-ри).
Глава 22
Старая цитадель, Греческий зал.
Окончание пира.
Галивартан (Айсмен).
Решение отправиться на Север окончательно созрело у него во время ночной битвы за Уугнанглан-рок, когда осатанелые орки уже практически мертвой орды пытались лезть на остров по воде, а универсалы под его руководством шпиговали их арбалетными болтами, потом аккуратно добивали подранков топорами и стаскивали трупы в кучи (для последующей отправки в Старую цитадель). В тот самый момент Айсмен понял, он снова может командовать воинами, он больше не боится отдавать им приказы и вести за собой в бою. Но в то же самое время с не меньшей ясностью он осознал, что устал, смертельно устал: устал от ответственности, устал от постоянной гонки со временем, устал от своего положения в клане (еще не старейшины, но близко), устал от клана, устал от друзей и даже от родных, устал от слишком много ждущего от него Главы, да и от себя самого тоже устал, устал от жизни — ему требовался перерыв хотя бы от части этих вещей, длинный перерыв, передышка, возможность подумать, разобраться-перестроить себя, найти в душе новые силы. А еще ему до волчьего воя хотелось свободы и приключений, путешествий, новых мест, новых лиц, хотелось пожить для себя и только для себя! Путешествие на Север давало такую возможность и в то же самое время никто не смог бы сказать, что он сбежал от ответственности, бросил клан в такие сложные времена, ведь отправляясь на Север, он исполнял поручение Главы и делал важное для клана дело.
Приняв решение Айсмен... как ни в чем не бывало продолжил выполнять свои обязанности одного из заместителей Муллкорха, но одновременно начал готовиться и готовиться тщательно. К тому времени война уже во всю катилась к своему закономерному финалу, войско клана безвылазно сидело на острове, вследствие чего у не загруженного обязанностями ледяного эльфа образовалась масса свободного времени, и вот какое дело, в отличие от многих других оказавшихся не у дел членов клана он знал на что его употребить. Работа с книгами из библиотеки цитадели — все, что есть по северу континента, монстрам, населявшим его народам и племенам; карты (из той же библиотеки) — древние и более-менее современные, вполне достоверные и не очень; бумаги из папки в кабинете Главы (как Дримм и обещал их ему по первому требованию передала Дочка); многочисленные заказы мастерским клана на вещи для похода в такой суровый и холодный край. Когда надо очень дотошный Айсмен не удовлетворился бумажными источниками, а поспрашивал в клане и сумел отыскать двух игроков из побывавших в тех местах и хорошенько их расспросил, еще выкроил время плотно пообщаться с Альдороном и выудить из него максимум информации, которой тот мог дать. А дать столь старый и весьма внимательный к мелочам игрок мог не мало: про обычаи разных рас, про ритуалы тамошних жрецов-шаманов-колдунов, про легенды, про самые распространенные пути-дорожки, про зверье и монстров, про опасности, от которых не отмашешься мечом — многое из того что рассказал ему Папаша (Альдарон) невозможно было найти в книгах. Готовился варвар и по-другому — несколько поездок в Узел, немалая куча потраченного там золота, но зато в активе у него появилось какое-то количество полезных в предстоящем путешествии фишек: полдюжины редко встречавшихся вне севера языков; три новые рунные татуировки (от холода, от колдовства гонзо, от мертвого взгляда ледяных великанов); десяток амулетов; две редкие дополнительные книги о народе льдов, о его собственном народе (ледяных эльфах); два десятка новых, способных пригодиться навыков, столько же умений (ни те, ни другие не прокачены, но лиха беда начало). В общем Айсмен не терял времени зря и смог не плохо подготовиться к предстоящему путешествию.
Позади остался долгий и неприятный для обоих разговор с матерью: Раирихиэль совершенно искренне не понимала, зачем сыну куда-то уходить, и явно расстроилась, когда он сумел настоять на своем. А вот сестра как всегда его поняла и поддержала его решение, попросив лишь не пропадать надолго и присылать весточки при первой возможности. Одной лишь просьбой она не ограничилась и презентовала брату специальный амулет связи, созданный пусть и не ее руками, но зато ментально завязанный на нее, на сильнейшего менталиста клана. Айсмен пообещал сестре раз в неделю сообщать как у него дела. Неплохо сложился разговор с Ай-Тулином: его старый учитель в теле молодого эльфа как и мать не понимал его мотивов, но в отличие от нее он давно не считал своего ученика ребенком, а потому отнесся к решению Айсмена как к решению взрослого мужчины — надо, так надо. И не только принял его сам, но приложил все силы, чтобы убедить в этом Раирихиэль (за что Айсмен был ему несказанно благодарен). Разговор с Сарилиэль оставил после себя странное послевкусие — вроде бы поговорили не хуже чем с ее отцом, а вроде бы и не сказали друг другу всего чего хотели, осталась какая-то повисшая в воздухе недосказанность.
И вот в самом конце пира Айсмен подошел к Главе, чтобы сообщить ему о своем решении и попросить его благословения на время покинуть клан.
Все-таки решился? — Дримм опередил не успевшего ничего сказать варвара — проницательный фейри догадался обо всем без слов, по выражению лица. Хотя возможно Глава все заранее знал, как знал практически про все что происходит в клане, особенно в его Старой цитадели. Впрочем не важно — знал и знал, главное для Айсмена получить его добро.
Да, я все обдумал, готов к путешествию, — прямо, не отводя глаз посмотрел на Главу ледяной эльф.
Дримм переглянулся с сидевшими рядом с ним Октароном и Таурохтаром, вздохнул и спросил, одновременно самим этим вопросом давая разрешение:
Когда хочешь выходить? —
Не позже чем через неделю, — поделился планами варвар. — Дочитаю последнюю книгу, дождусь пары заказов из мастерских и сразу выступлю. —
Смотри как бы твои ледяные родичи не припомнили тебе старые обиды, — не поленился предупредить его Таурохтар.
Да не должны вроде, — за Айсмена ответил Октарон, — все было по-честному, к тому же ледяные эльфы уважают храбрых и сильных. —
Уважают, — усмехнулся рейнджер, — ТАК уважают, что всегда готовы сердечко из груди вынуть и АМ! Смотри, Айс, не попадись родичам тех, кого ты тогда прибил, королевство Лирг обходи десятой дорогой и вообще стерегись — ты у нас парень видный, так что рано или поздно слухи о твоем появлении в северных краях достигнут нужных ушей и за тобой вполне могут снарядить отряд мстителей, возможно даже не один. —
Могут, — согласился и Октарон.
Айсмен поблагодарил обоих за заботу.
С матерью, с сестрой поговорил? — напомнил о его обязательствах Дримм.
Да, — кивнул Айсмен, — мы все обсудили. —
Тогда хорошо, перед самым уходом зайдешь ко мне, — попросил Дримм и, с хитрой улыбкой посмотрев на ледяного эльфа, предупредил: — Не удивляйся, если вскоре найдешь у себя пару полных жезлов с заклинаниями школ Огня и фейри и пару амулетов. —
Спасибо, — от души высказался ледяной эльф, приложив руку к сердцу.
Дримм не ответил на ''спасибо'', лишь улыбнулся глазами. В общем-то как-то буднично все прошло, с другой стороны, все было давным-давно обговорено, чего зря воздух сотрясать? Тем более перед уходом предстояла еще одна встреча с Главой. Так что Айсмен оставил Главу и старейшин заниматься тем, чем они занимались до него (обсуждали какие-то связанные с армией вопросы), покинул шумный и хмельной Греческий зал и отправился к себе. Напоследок Октарон и Таурохтар пожелали ему удачи (вдруг больше не представится возможности).
Этой же ночью к Айсмену пришла Василиса, причем пришла не одна, а в компании Сарилиэль. Страж и эльфийка удовлетворили все самые горячие и потаенные его желания: скакали на нем и под ним, любили его губами, руками и всем чем могли! Айсмэн дал жару и превзошел сам себя, вертел обеих и так, и этак, и поперек, был груб и ласков, и снова груб, щедро залил в обеих подруг по ведру воплощенной страсти!
А утром он проснулся и осознал, что все творившееся ночью — всего лишь сон... Как жаль...! Впрочем нет, не жаль — Айсмен помнил все произошедшее с кинематографической точностью, все позы, стоны-крики, поцелуи, каждый круг, помнил в ярких, вызывающих желание воспоминаниях. Как оказалось о ночном безумии помнил не только разум, но и тело и даже постель — варвар проснулся в поту и уставший, как будто всю ночь грузил мешки с углем, ну а что касается постельного белья, то его пришлось менять, словно ночью на кровати и в самом деле случилось все то, что произошло во сне...
*
Четыре дня спустя Галивартан покинул Старую цитадель через ведущий в Узел портал. Покинул один, ну не считая питомца-великана. Ему конечно пытались навязать десяток-другой спецназа, отряд эльфов-стрелков, нескольких универсалов в качестве слуг, но он не захотел никого брать. В Узле он также не задержался: за пару часов приобрел кое-что для похода и отправился к Гильдии магов, где купил телепорт до самого северного из городов, куда дотягивалась гильдейская транспортная сеть. Посланца клана, одновременно беглеца от самого себя ждал суровый, жестокий, полный опасностей и загадок север континента.
*
Покои Менелтора и Туллиндэ.
После пира.
Василиса (Дочка).
Василиса любила Туллиндэ со всей страстью, на которую была способна! Не только со страстью, но яростью, желанием, силой и даже грубостью, в первую очередь подстраиваясь под запросы любимой, ну и во вторую, удовлетворяя свои! Некромантка скучала, сильно скучала по мужу, и Василиса прикладывала все свои силы для того, чтобы прогнать ее грусть, про себя на все лады костеря Менелтора за то, что заставляет свою жену и ее любимую скучать-переживать (по правде говоря Василиса и сама немного по нему скучала).
Ну а сейчас, в этот самый момент любые переживания остались где-то далеко-далеко — для пребывающей на пороге нирваны Туллиндэ имели значение лишь пальцы Василисы, что жестко и сильно ходили внутри нее, заглушая любые мысли и чувства, кроме самых простых животных инстинктов и даже боль от вцепившейся в волосы ладони. Эльфийка стонала, дико, до треска ткани комкала простыни, елозила уже покрасневшими коленками по ней же и подчинялась ритму проникшей в нее сзади руки. Василиса же жестко за волосы фиксировала эльфийку в нужной позиции и так, с такой силой насаживала ее на свою правую руку словно хотела пробить ее насквозь. Довольно жесткий секс, скорее даже настоящий тр...х, но именно это сегодня нужно было Туллиндэ, и Василиса как всегда старалась-спешила исполнить любое ее желание. Не только старалась, но и тешила свои потаенные инстинкты, ведь она всегда мечтала о том, чтоб Туллиндэ была ее и только ее, но никому кроме отца не позволено было узнать ее сокровенную мечту. Сейчас и здесь Василиса была на вершине блаженства — сейчас и здесь Туллиндэ думала только о ней и ни о ком больше!
Василиса отпустила волосы эльфийки, тем самым позволив ей упасть на живот и грудь, навалилась на нее, вжимая ее в простыни, лаская ее лицо ладонью ранее сжимавшей волосы руки, другой рукой заработала еще быстрее и яростнее, все ускоряя ритм, целуя ее спину, своим животом и бедрами терлась о ее ягодицы, как бы дублируя задаваемый рукой ритм...
Туллиндэ глухо стонала в простыни, целовала-ласкала-кусала руку любовницы, когда могла до нее дотянуться, умирала от ощущения тяжести на себе, горела, ощущая кожу на свой коже, поцелуи и елозивший по ягодице горячий пульсирующий бугорок. Про пальцы внутри нее не стоит и говорить — разум отказал эльфийке, осталась только самка в момент брачных игр — один гольный инстинкт... хотя нет, еще где-то совсем уже близко ощущался океан блаженства, и Туллиндэ на всех парах спешила в него нырнуть...
Когда Василиса почувствовала уже неостановимой волной надвигавшийся взрыв, то выдернула руку и тут же изо всех сил навалилась на содрогавшееся тело под собой, задвигалась с ним в унисон, вплела свои хриплые от страсти стоны в голос эльфийки...
Два тела долго бились о мокрую постель и друг друга, потом несколько минут лежали не шевелясь, взаимно наслаждаясь ощущениями плотского восторга и полной пустоты в головах.
Василиса с восторгом вдыхала запах кожи любимой, запах ее волос, ласкала губами мочки ее ушей, шептала разные ласковые глупости...
Туллиндэ наслаждалась ощущением ставшего столь родным тела на себе, чувствовала его каждой своей клеткой, слушала ритм сердца в прижавшейся к ее спине груди...
Спустя какое-то время немного отошедшие любовницы зашевелились: Василиса слезла с эльфийки и легла на бок; в свою очередь Туллиндэ повернулась к ней лицом, вновь обняла-прижалась всем телом, подарила глубокий благодарный поцелуй; Василиса ответила на поцелуй и по-собственнически забросила ей ногу на живот. Взаимные ласки тесно сплетенных тел не привели к новой вспышке страсти, а лишь явились прелюдией ко сну: сперва уснула усталая эльфийка, минуту спустя отправилась в страну снов и Василиса. Но есть нюанс: если Туллиндэ позволила себя сморить любовной усталости и просто уснула, уснула и все, то Василиса осознанно нырнула в пучину сна, как опытный пловец без всплеска входит в знакомую воду...
Измерение сна (непрописанная программистами плоскость Серединного мира).
Василиса — страж древних фейри, Оберегающая сны.
В Серединном мире закрыла глаза и погрузилась в сон Василиса... а там, куда не доехать, не дойти, не доплыть, не долететь, где не возможно открыть портал, широко распахнула глаза Василиса... Да, Василиса, но совсем, совсем иная! Кожа ее красна как кровь, вместо глаз алые светящиеся костры, вместо волос рыжее жаркое пламя, доспех из яркого почти до белезны огня облек ее красную плоть, на поясе пламенеющий меч. Не тот привычный меч, каким она в битвах рубит врагов отца и клана, совсем другой меч — словно застывший и в то же время вечно горящий язык пламени. Этот меч отражение ее души, ее сути, смелости и воли — пока она крепка, крепок и меч, но стоит ей оступиться, испугаться, усомниться в себе и меч исчезнет из ее рук. Впрочем пока что такого ни разу не случалось и меч-пламя служит ей верой и правдой не хуже чем тот первый-другой. Тот меч тоже с ней, Василиса как всегда ощущает его внутри себя, но здесь она не может его призвать, как не может призвать пламенеющий клинок вне этого места. Оба меча — часть нее, даже больше, не часть, а она это каждый из мечей, а каждый из мечей это она.
Василиса потянулась всем телом, и весь окружающий мир потянулся вместе с ней! Потускневшая, словно выцветшая спальня вокруг нее начала таять, уходить, меняться, превращаться в фиолетовый туман. Огненный взгляд уперся в то место, где еще мгновение назад находилась растрепанная постель, на зверски взбитых простынях которой лежала обнаженная эльфийка, ну а теперь там клубиться бесформенное облако. И в то же время это не облако, а дверь, что ведет в недлинный пронизанный фиолетовыми и зелеными огнями коридор, с того конца коридора пробивается вполне обычный дневной свет, слышен смех и знакомый, любимый голос. Василиса не пошла на желанный голос, хоть и хотела всей душой, вместо этого она отвернулась и сделала шаг, один лишь шаг, но ей хватило для того, чтобы покинуть фиолетовый туман и ступить на горящую зеленым огнем дорогу. За спиной у пламенной фигуры остался похожий на облачко шар фиолетового света, перед ней целый мир из сотен, тысяч зеленых путей-дорог и еще большего количества шаров, подобных тому, что остался у нее за спиной, над фиолетово-зеленым миром царит абсолютно беззвездная, безлунная тьма. Сотни туманных фигур-силуэтов, что спешили по зеленым дорогам, остановили свой бег и низко склонились перед огненной фигурой с пламенеющим мечом на поясе, тем самым они поприветствовали свою госпожу, свою создательницу, владычицу всего вокруг...
