— Он никогда не трогал меня, дядя Сири, клянусь. Но... — он быстро рассказал им о том студенте Рейвенкло, которого он видел вместе с ним, отбывающим наказание. — Вы думаете, он... делал с ним что-то?
Ремус и Сириус обменялись обеспокоенными взглядами.
— Я не знаю, Гарри, это возможно. Ты знаешь, кто был тот мальчик?
Гарри покачал головой.
— Нет, но Локхарт назвал его Дэмиеном.
Ремус кивнул.
— Тогда я поговорю с Флитвиком, и мы проследим, чтобы кто-нибудь поговорил с Дэмиеном. Мерлин, это просто кошмар! Как никто не мог понять, что это происходит? Это больше, чем некомпетентность — это преступно и отвратительно.
Сириус снова обнял Гарри.
— Давай, иди в класс. Прости, что мы тебя беспокоили. Мы просто... мы должны были убедиться.
Гарри улыбнулся им.
— Я знаю и... я бы сказал вам.
Сириус улыбнулся.
— Хорошо. Иди в класс. Мы поговорим позже.
Гарри закрыл за собой дверь кабинета, уходя, а Сириус и Римус с облегчением посмотрели друг на друга. Слава Мерлину, с Гарри все было в порядке, но в Хогвартсе оставалось еще двести семьдесят девять студентов, и с каждым из них нужно было поговорить.
Учителям и аврорам предстояла большая работа.
* * *
Следующие несколько недель Гарри посвятил изучению загадочного Тома Риддла. Разговоры о Локхарте в основном утихли, хотя появились еще два ученика. От Ремуса он знал, что школа делает все возможное, чтобы имена не были известны, но обвинений против Локхарта все больше и больше.
Гарри решил, что лучший способ не слышать так много об этом человеке — провести исследование о Риддле, которое он все откладывал.
Он попросил мадам Пинс помочь ему просмотреть старые записи студентов Хогвартса, и она направила его в карточный каталог. К Гермионе за помощью он пока не обращался. Он до сих пор не знал, почему ему казалось, что он должен сам выяснить, кто этот таинственный мальчик, но он был полон решимости узнать о нем все, что можно. Просто в нем было что-то такое, что беспокоило его, и если быть честным с самим собой, ему не нравилось, что Джинни писала ему. Ему не нравилось, что она обратилась за советом к этому таинственному другу по переписке, и он хотел убедиться, что он хороший человек, которому она может доверять.
Он искал в течение трех часов, добравшись только до конца 1950-х годов, прежде чем решил сделать перерыв. Он снял очки и прижал руки к глазам.
— Гарри, я собираюсь начать называть тебя Гермионой, — сказал Рон, садясь на сиденье напротив него.
Гарри ухмыльнулся, снова надевая очки.
— Не думаю, что я еще не достиг ее уровня.
Рон лишь поднял бровь на горы книг на столе.
— Ты уверен? — Он поднял одну из книг с вершины стопки, до которой Гарри еще не добрался. — Ты прячешься здесь уже несколько дней. Записи Хогвартса за 1945-1950 годы? Зачем ты их ищешь?
— Я слышал это имя, и оно не дает мне покоя. Я хочу узнать, кем был этот мальчик.
— Как его зовут?
— Том Марволо Риддл. Я думаю, он учился здесь.
— Был. Он получил награду за особые заслуги перед школой, — просто сказал Рон.
Глаза Гарри расширились в недоумении.
— Откуда, мать твою, ты это знаешь?
— Что? Я не могу иногда разбираться в вещах? — спросил Рон. На укоризненный взгляд Гарри он пожал плечами. — Ну, ты бы тоже это помнил, если бы чистил его трофей столько раз, сколько я. Меня постоянно рвало слизнями, и приходилось начинать все сначала. Филч тоже гордился этим, я просто знаю это, этот ублюдок.
— За что была награда? — потребовал Гарри, его ухмылка расширилась.
Рон пожал плечами.
— Понятия не имею. Там было написано, что за особые заслуги перед школой, его имя и июнь 1943 года.
У Гарри открылся рот, и он запихнул все книги в свою сумку, перекинув ее через плечо.
— 1943? Ты уверен, Рон?
— Э, да — эй, куда ты идешь? — Рон бросился за своим другом, схватив его за руку, прежде чем он добрался до холла. — Что происходит?
— Мне нужно увидеть эту награду, — сказал ему Гарри.
Рон только кивнул, и они вдвоем поспешили в зал трофеев. Рон подвел Гарри к витрине и указал на награду, где было написано имя Риддла.
— Видишь? Здесь не написано, за что эта награда.
Гарри кивнул, с волнением обращаясь теперь уже к своему другу.
— Рон, помнишь, дядя Сириус говорил мне, что Тайную комнату уже открывали раньше, в 1943 году? Что если награда Риддлу досталась потому, что он "остановил" нападения?
Рон нахмурил брови.
— Но ты сказал, что обвинили Хагрида, а Хагрид никак не мог открыть Тайную комнату. Он бы никогда никому не причинил вреда.
— Обвинили — да, но... Я думаю, что нам нужно поговорить с Хагридом. Я думаю, что нам нужно выслушать его версию. В конце концов, у него есть репутация человека, который пытается подружиться с довольно чудовищными существами.
Рон фыркнул.
— О, ты имеешь в виду Норберта и Пушка? Да, мне тоже пришла в голову эта мысль. Но кто такой этот Риддл, на котором ты так зациклился? Где ты слышал его имя?
Гарри колебался. Джинни рассказала ему о дневнике по секрету, и он не был уверен, хочет ли она, чтобы он рассказал об этом ее брату.
— Я просто услышал его где-то.
Рон уставился на него.
— Лжец.
— Я не могу сказать тебе, Рон, пока не могу. Это не совсем мой секрет. Но нам нужно поговорить с Хагридом.
Рон некоторое время наблюдал за своим другом, а потом кивнул. Он знал, что Гарри в конце концов расскажет ему, поэтому не волновался, наблюдая за колебаниями друга. Рон никогда бы не попросил своего друга выдать секрет.
— Согласен. Но уже почти комендантский час, так что придется подождать до завтра, если только ты не хочешь пробраться под плащом?
Гарри вздохнул.
— Нет, это может подождать. Пойдем; ты поможешь мне вернуть все эти книги обратно. Мы увидим его завтра.
— Я так и думал, что будет подвох.
Гарри просто усмехнулся.
* * *
Но на следующий день у них не было времени повидаться с Хагридом.
Из-за возросшего объема школьной работы они были вынуждены находиться в библиотеке, учебном зале и общей комнате. Не говоря уже о том, что Вуд увеличил количество тренировок по квиддичу до четырех вечеров в неделю. Гарри учился очень усердно, к радости Гермионы, но он был полон решимости добиться хороших результатов во всех своих классах, поскольку у него было обещание научиться водить мотоцикл, когда он вернется домой.
Он так и сказал Невиллу, который рассмеялся и усмехнулся.
Он также сдержал обещание, данное Римусу, и начал вести дневник. Сначала не каждый вечер, но теперь у него вошло в привычку засиживаться до поздней ночи в своей постели и исписывать страницы. Он должен был признать, что записывать все было довольно приятно, и он действительно чувствовал, что с его груди словно сняли груз, когда он писал обо всем — от своего прошлого до настоящего, о своих тревогах и заботах, о деталях своих кошмаров. Он почувствовал себя легче, и, к его удивлению, оказалось, что это действительно помогает от кошмаров.
Вместо того чтобы будить Сириуса после страшного сна, он переводил дыхание и доставал дневник. Записав все, он перечитывал его, и тогда все казалось не таким страшным, не таким пугающим и не таким опасным для жизни, как в его воображении. И он обнаружил, что после этого он может снова лечь и заснуть без каких-либо проблем.
Кошмары тоже стали сниться реже, но все же чаще, чем он хотел признаться. Он хранил дневник под подушкой, и ему было приятно держать его там, как будто его мысли были под защитой.
Учебный год продолжал быть суматошным и сумасшедшим, не говоря уже о том, что квиддич по-прежнему был номером один в списке приоритетов Гарри. Матч по квиддичу против Рейвенкло стал победным для Гриффиндора и вывел их на первое место. Если они выиграют следующий матч с Хаффлпаффом, то для получения Кубка им нужно будет победить либо Рейвенкло, либо Слизерин. Вуд очень волновался из-за такой возможности.
Пока Гарри входил в напряженный график домашних заданий, Римус привыкал к роли учителя для такого количества студентов. В течение пяти дней у него было двенадцать уроков, и он находил это совершенно потрясающим. Ему нравилось преподавать. Он действительно любил это занятие, и наблюдать за тем, как каждый ученик пытается понять концепцию или сразу же усваивает ее, было для него удивительным чувством. Он уделял время и терпение, чтобы убедиться, что каждый студент усваивает то, что ему нужно.
Пятый и седьмой курсы были самыми сложными, они беспокоились о своих СОВ и ЖАБА и о том, как отсутствие преподавания у Локхарта повлияет на их оценки. Ремус ввел для них систему проверки знаний и даже организовал учебную группу по средам и четвергам, чтобы прорабатывать все, что их волновало на предстоящих экзаменах Министерства.
У него был свой личный учительский кабинет, куда можно было попасть из его кабинета через портрет, охраняемый паролем. У него была приличных размеров спальня, ванная комната, гостиная и крошечный кухонный уголок на случай, если он не захочет есть в Большом зале. Это было идеально для него, и он сразу почувствовал себя как дома. Он дал Гарри пароль от своей новой квартиры, чтобы его сын знал, как найти его, если ему что-то понадобится. А на время лунного цикла он возвращался в свой собственный коттедж, где Сириус, как обычно, сидел с ним в форме Анимага, после того как он принимал зелье у Снейпа.
Оно действовало на него великолепно.
Впервые за долгое время, которое он не мог вспомнить, он почувствовал, что живет той жизнью, о которой всегда мечтал. Он делал то, что любил. У него были друзья и семья, которые любили его. И самое главное, у него была вторая половинка.
Он не мог себе представить, что может любить кого-то так, как Нимфадору.
Был конец марта, и он сидел в своем кабинете, раскладывая бумаги за четвертый курс, когда она вошла через камин, улыбаясь ему.
— Вотчер, — сказала она, когда он поднял палец, чтобы закончить чтение предложения, над которым он работал.
Он знал, что если остановится сейчас, то не успеет дочитать эссе до конца. Но когда он поднял голову, он был один в своем кабинете, и нахмурился. Он оглянулся на камин, но тот был пуст. Он встал, отодвинул стул от стола и подошел к открытой двери, чтобы выглянуть, но ее нигде не было видно.
Он всегда оставлял дверь своего кабинета открытой, чтобы студенты знали, что к нему можно обратиться, если им что-то понадобится. Правило гласило: "Не беспокоить, когда дверь закрыта", но он оставлял ее открытой до восьми вечера.
Ремус пожал плечами от того, что остался один. Зная Тонкс, она, вероятно, ушла перекусить, пока он был занят отметками. Она заходила к нему почти каждый день, дразнила его по поводу его преподавания и проводила ночи, катаясь на нем верхом или обвиваясь вокруг него в его новой квартире. Когда она приходила рано, она иногда забредала поговорить с МакГонагалл или иногда, чтобы получить немного еды от кухонных эльфов, чтобы он мог закончить с отметками. Он всегда ценил то, что она давала ему время и пространство для работы.
Она вернется.
Он пододвинул стул к столу и сел, как раз когда в открытую дверь кабинета постучали.
— Войдите!
МакГонагалл вошла внутрь, на ее лице сияла улыбка.
— Привет, Римус, как у тебя дела сегодня вечером?
— Хорошо, — ответил он, тепло улыбаясь ей. — Делаешь свой обычный осмотр, Минерва?
МакГонагалл усмехнулась, прислонившись к дверной раме его кабинета.
— Мне нравится заходить и узнавать, как у вас дела и как идет преподавание, вот и все. Я знаю, что вы здесь в своей стихии, и мне нравится ваша политика открытых дверей.
Римус улыбнулся, когда знакомое прикосновение к его ноге заставило его замереть.
— Что я могу сделать для тебя, Минерва? — Он почувствовал, как затылок нагрелся, когда молния скользнула вниз и мягкие руки освободили его от джинсов.
Он подумал, что она не станет этого делать, не с МакГонагалл, стоящей прямо в дверях.
— Я просто хотела проверить, как ты справляешься, ведь прошло уже почти два месяца. Я знаю, что в этом году у вас много работы, особенно с учетом того, что ученики так сильно отстают в учебе из-за некомпетентности нашего последнего учителя, да и со всем остальным, что происходит.
Ремус кивнул и прикусил нижнюю губу, когда руки его девушки освободили его от боксеров, чтобы он мог почувствовать ее горячее дыхание на себе, а ее рука медленно и мучительно скользила по его члену.
— Да, это так, но я думаю, что у меня достаточно хорошая система. Я стараюсь пока не давать слишком много домашних заданий, но я подчеркиваю, что объем работы будет увеличиваться из-за количества материала, который нам еще предстоит пройти.
МакГонагалл улыбнулась.
— Мне нравится идея проводить занятия с репетиторами по средам и четвергам для ваших студентов сдающих в этом году СОВ и ЖАБА. Похоже, они это оценят. Я слышала об этом только положительные отзывы.
Ее рука обвилась вокруг его основания, а ее язык прошелся по нему, пока он старался не издать ни звука, его растущая эрекция была слишком довольна вниманием, которое она получала, чтобы беспокоиться о том, что МакГонагалл стоит в дверях и разговаривает с ним, в то время как его стол загораживал происходящее от ее взгляда. Маленькая шлюшка заплатит за это, подумал он.
— Да, но я подумала, что они заслуживают дополнительного обращения. Я помню, какими напряженными могут быть эти два года, и вдобавок ко всему, что они не выучили за этот год — я подумала, что они оценят помощь.
— Согласна, — сказала МакГонагалл. — Если вам нужны еще какие-нибудь книги, я нашла несколько старых учебников по защите в задней части комнаты персонала. Я оставила их на столе, чтобы вы могли полистать их, когда представится возможность. Я знаю, что вы не хотели назначать новые учебники в середине семестра.
— Спасибо, — заикнулся он, когда его кончик оказался у нее во рту. — Я обязательно проверю их, как только смогу.
МакГонагалл медленно подняла бровь.
— Ты выглядишь немного покрасневшим, Ремус. Ты хорошо себя чувствуешь сегодня вечером?
Он кивнул, сильно прикусив нижнюю губу, когда ее рот обрабатывал его, ее проворные пальцы разминали его мешочек и щекотали основание, проскальзывая под его яйцами, чтобы подразнить его.
— Я в порядке, просто здесь немного жарко от огня. Я могу его потушить.
— Ты это сделаешь, — сказала она, внимательно глядя на него.
Кончик ее пальца скользнул в него, и он вздрогнул.
— Я сделаю.
МакГонагалл бросила на него еще один обеспокоенный взгляд.
— Как вы с Сириусом справляетесь с тем, что Питера отправили в Азкабан? Сириус говорит, что все в порядке, когда мы пьем чай по воскресеньям, но я знаю, как он любит все скрывать. Прошло почти два месяца с тех пор, как все было завершено, а мне до сих пор трудно поверить, что это он предал Поттеров.
Ремус кивнул, стараясь не задохнуться вслух, когда она начала сосать сильнее, ее мягкие губы облизывали и всасывали половину его члена в рот, а ее рука продолжала накачивать его основание. Он чувствовал на себе ее взгляд, но отказывался смотреть вниз. Если он сейчас посмотрит ей в глаза, то испытает оргазм, а он не собирался кончать, когда рядом стоит МакГонагалл.
