— Так вы...
— Да, я один из них. Простите за этот маленький спектакль, ребятки, но осторожность прежде всего. Салли, может, и надёжен со всех сторон, но про вас мы пока слишком мало знаем.
— И вы не боитесь неприятностей? — удивился Дензел.
— Повстанцы правы. — Хозяин опустил голову, нервно теребя манжеты алого старого свитера. Его запах начал тяжелеть и пропитываться горечью. — И я готов им помогать, чем смогу. Я даже позволил им выкопать в наших лесах несколько землянок, чтобы курьеры и бойцы могли перекантоваться. Условие только одно выставил — не охотиться. И без особой нужды к нам в дом не соваться.
— Но зачем вам это? — нахмурился Дон. — Что такого вам сделала Система, что вы готовы так рисковать?
— Едва не свела меня с ума. — Линда встревоженно приобнял мужа, и друзья заметили, как помертвел взгляд Дэнвера. Большая ладонь альфы сжалась в кулак. — Если бы не Аарон, то я бы, наверно, сдох ещё тогда... Брат и Френсис, его тогдашний денщик и помощник, помогли мне разобраться в себе после срыва. Отец и дед меня просто заперли, не желая разбираться с тем, что со мной творится — сбросили со счетов — а Аарон не отвернулся. Именно тогда я и понял, что такое настоящая семья. Захотел, чтобы у меня когда-нибудь появилась такая же. И это помогло мне выкарабкаться. Ведь Аарон с самого детства общался с нашим папой, не опаскудился, как Дигори, наш самый старший брат. Аарон рассказывал, что Глен тоже за ум взялся, когда увидел его семью, и Сид, его мальчишка, тоже вырос нормальным парнем. Мы стали первыми Бейли за последние лет двести, кто разорвал порочный круг, в котором вырастали циники, заточенные только под военную и государственную службу. До нас это смогли сделать только потомки побочной ветви нашей семьи, Монтгомери.
— В... каком смысле? — побледнел Салли.
— Эта давняя традиция. Бейли искали себе омег — достаточно здоровых — заделывали им детей, а потом, стоило только малышам подрасти и встать на ноги, просто отбирали, а самих омег, в лучшем случае, выгоняли на все четыре стороны. Аарон сумел разыскать нашего деда Акселя. Он тогда тоже приехал... Дед умер почти шестнадцать лет назад в доме Глена от старости — о нём успели позаботиться и отблагодарить за его нелёгкий труд. С нашим папой обошлись ещё хуже. Его купили в приюте четырнадцатилетним мальчишкой, дали немного дозреть, а потом он начал рожать нас четверых одного за другим. Я и Аарон пробыли с ним до трёх лет, помнили больше, чем Дигори и Глен... и это нас не покидало всю жизнь. Аарон оказался умнее и настойчивее меня — он уговорил Бэзила, нашего няньку, показать способ видеться с папой. Постоянно навещал его, а мне смелости не хватило. Когда меня отобрали у папы и вселили в незнакомую комнату одного, то мне было очень страшно, а папу не пускали. Потом меня подселили к братьям, за нас взялись отец и дед, да и ненадёжным я тогда был — не умел хранить тайны. Аарон пытался как-то на меня повлиять, поддержать, но отец и дед были слишком сильны. И я начал отворачиваться от единственного своего брата, для которого не был просто очередным подопечным отца и деда. Когда я начал созревать, отец и дед устроили представление, чтобы проверить, как работает их система воспитания — собрали нас вместе и на наших глазах выгнали папу из дома. Аарон один бросился папу защищать, они его избили... а мы трое просто стояли и смотрели. Я только потом понял, что это было, и мне стало плохо. В нашем имении тогда жили Глеб и Полли Андерсоны, и у них сын был — тоже Аарон. "Совёнок", как мой Олли. — Оливер придвинулся ближе к отцу, и Дэнвер ласково погладил его по голове. — Я видел их вместе очень часто, а после того, как выгнали папу, увидел, как Полли прижимает к себе сына и всё твердит, что их никто не разлучит. А ведь папа просился остаться с нами. Он ухаживал за нами, когда мы болели... Я буквально разрывался, но боялся отца и деда. Я не слушался, дерзил, хулиганил, в том числе и в школе. Меня наказывали, а мне было всё равно. Когда я ещё и созревать начал, то совсем вразнос пошёл. А когда Аарона силком увезли обратно в кадетский корпус, то я напился в хлам и убил этого бедного мальчика. — Голос егеря сорвался, и по смуглой щеке покатилась слеза. Линда крепче обнял мужа. — Ему было только два года... Меня отмазали, Глеб и Полли уехали, и я остался совсем один. С каждым годом мне становилось всё хуже, начали загребать в полицию за дебоши. Странно, что я тогда на наркоту присесть не успел. Со службы вышибли. Я как раз тогда волосы и начал отращивать — в знак протеста. Потом сорвался окончательно и загулял так круто, что какой-то извращенец, воспользовавшись тем, что я пьян, попросту отодрал меня как омегу. — Дон и Дензел ошарашенно переглянулись. — И мне даже в голову не пришло, что надо защищаться, вырываться. Что это ненормально. Я просто принял это как кару за совершённое когда-то убийство. — Салли в ужасе зажал себе рот. — Нас обоих забрали, а из участка меня увезли уже в родовое имение, где и заперли.
— Боги милостивые... — только и смог произнести Салли. — Это... это...
Оливер крепче прижался к отцу. На его лице и лице Линды не было ни капли презрения — только сочувствие и понимание.
— После того, что было, я уже не мог оставаться в семье и ушёл. Добрался сюда, попросился пожить. Потом помогать начал. А тут Линда. — Дэнвер ласково взглянул на мужа, который прильнул к нему, поглаживая, и горечь в запахе Дэнвера начала уходить. Салли невольно представил себе, каким Дэнвер был в юности, и подумал, что он, наверно, был очень красивым парнем — об этом говорили черты его лица. Не такие откровенно грубые, как у традиционных альф, и с некоторой омежьей утончённостью. У этого альфы были неожиданно голубые глаза, которые унаследовал Оливер. — Я боялся, что он, узнав всё это, оттолкнёт меня, но этого не случилось. Пусть и без импринтинга, но мы счастливы. У нас двое прекрасных детей, я занимаюсь любимым делом и помогаю бороться с Системой. Пусть моя помощь и незначительна, но зато она существенна и просто есть. Я не хочу, чтобы кто-то ещё переживал то же, что и я. Никому такого не пожелаю.
— Импринтинг? — переспросил Салли. — Это когда альфа хочет только одного омегу?
— Да. Аарон и Мак связаны импринтингом. Риан и его муж тоже. Но любить можно и просто так. И дело даже не в том, что мы тут одни живём. Олли уже пятнадцать лет, он активно созревает, а мне даже в голову не приходит, что можно воспользоваться поводом, а потом всё списать на инстинкты. Я люблю своего сына и никогда не причиню ему вред. — Оливер со счастливым видом потёрся щекой о широкое плечо отца. Дэнвер приобнял его. — Здесь можно гулять сколько угодно, и я всегда ухожу, когда надо и на сколько надо. Это не так трудно, если ты не скотина. Так что всё правильно.
Устраиваясь в гостевой комнате, Салли долго думал над тем, что рассказал хозяин дома. Ещё одна жертва Системы, которая всё же смогла выжить и найти своё место и счастье.
— Рехнуться можно! — высказался Дензел, тяжело опускаясь на край широкой кровати. — Не знал, что и так тоже бывает. Я читал о семье Бейли, их достижениях в военной службе, даже служил под командованием полковника Ричарда Монтгомери в южном гарнизоне "Фаррера", но мне и в голову не приходило, какой ценой это достигалось!
— И не говори. — Дон повалился на спину. — Сколько же жизней Бейли так искалечили за двести лет?
— Много. А что творится в верхах? Ведь из-за чего-то Гиллиан всё бросил.
— Да ходят слухи... — Бета лениво потянулся и широко зевнул. — Омеги тамошние из кожи вон лезут, чтобы заполучить себе партию повыгоднее, и ради этого перед каждым готовы ноги раздвигать. Альфы просто в отрыв идут, пока отцы им мозги не вправят и к делу не пристроят. Беты шустрят, как могут. И все сорят деньгами направо и налево, показывая, что им можно всё. Аристократы от нуворишей нос воротят, даже если те гораздо богаче них, и кичатся своей чистокровностью... В общем, везде одна и та же помойка. Различается это всё только количеством нулей на счетах. Если Гиллиан как-то умудрился вырасти нормальным, то свинтить оттуда, получив достаточный стимул, было нетрудно. Осталось только узнать, что это был за стимул.
— Может, импринтинг? — предположил Салли. — Случайно встретил папу Риана, зацепило, и он отправился его искать.
— Логично, но не совсем. — Дон сел прямо. — Насколько я знаю, Барри активно роднятся с аристократами, политическими кланами и финансовыми тузами. Безродный омега с улицы тут никаким боком не вписывается, ведь "чистая" кровь в таком кругу ценится очень высоко. Скорее, парня бы просто объявили больным каким-нибудь, а не сбагрили с рук, едва узнав, что тот связался с подпольщиками. Ему ведь даже липовые похороны организовали, списав всё на Риана. Импринтинг мог стать причиной, по которой твоего отца к Риану потянуло, а вот решение всё бросить он принял уже сам. Мне так это видится.
— Артур сказал, что их история заслуживает того, чтобы по ней кино сняли. — Дензел покосился на Салли. — Дескать, всё как в омежьем романе.
— В каком, интересно? — фыркнул Дон. — "Любовь сквозь прицел арбалета"? Или "Достать солнце"?
— А ты их читал? — удивился Салли.
— По диагонали. Любовь-морковь, богач и нищий... или убийца и отпрыск заклятого врага... Миленько, но неправдоподобно. Когда между двумя людьми лежит такая социальная пропасть, то жить долго и счастливо просто не получится — кардинальная разница в условиях воспитания и системе ценностей, прививаемых с детства, не позволит. Совместная жизнь изобилует таким количеством подводных камней, что любой глава семьи может дойти до ручки и прибить свою половину. Зуб даю, что Гиллиан как сыр в масле катался, учился в частной школе и всё такое прочее, а в таких условиях не так-то просто остаться человеком. Я не знаю, как он смог не опаскудиться, но хотел бы узнать.
— Ладно, давайте спать ложиться. Завтра нам топать и топать.
Омегу без всяких возражений запихнули в серёдку, и Салли блаженно вытянулся под одеялом. Спать в поезде было не очень-то удобно — билеты достались только в плац-карт, и он буквально наслаждался комфортом. И никаких посторонних запахов рядом, только его ребята... которые, похоже, успели соскучиться.
— Что, уж невтерпёж? — захихикал Салли, чувствуя, как шалые ручонки беты начинают ненавязчиво его поглаживать.
— А что, нельзя?
— Можно. Вот только что хозяева скажут?
— А мы тихонько. — Дон жарко выдохнул над ухом, и Салли сдался.
— И кто будет первым?
— Я, — безапелляционно заявил Дон. — Наш альфа и в прошлый раз неплохо оторвался у всех на виду.
Салли вспомнил, и в паху начало сладко ныть. Одновременно с этим засвербело и в заднице. Аромат Дензела тоже начал густеть, усиливая вспыхнувшее желание.
— Но это не значит, что я в стороне останусь, — шепнул альфа, прижимаясь плотнее.
— Даже не думай! — пригрозил омега и потянулся к нему, поддаваясь ловким, раздевающим его полностью рукам второго любовника.
Очень быстро Салли начал тихо постанывать — Дон спускался чередой лёгких поцелуев всё ниже и ниже, дразня и поглаживая его поднимающийся член. В это время Дензел активно зацеловывал его губы, шею, плечи и поглаживал спину. Омега буквально таял от шквала ласк и охотно отвечал. Резко выгнулся — бета вобрал в рот его плоть, одновременно поглаживая ягодицы, между которыми уже начала проступать обильная смазка. Поняв, что терпеть уже нет сил, Салли быстро перевернулся на живот и привстал, занявшись альфой, пока бета готовил его к проникновению, а потом ахнул, чувствуя, как член беты начинает проникать внутрь, и подался навстречу. Салли как мог оттягивал момент оргазма намеренно, чтобы потом сцепиться с альфой на те самые пять минут. После жаркой случки в "Отвале" это желание совершенно не смущало и не настораживало.
Дон откатился в сторону, переводя дыхание и расслабленно наблюдая, как сплетаются в жарких объятиях его друзья. Он и раньше это видел, и каждый раз это зрелище наводило на невесёлые размышления. Импринтинг, пёс его дери!!! После того, что рассказал Дэнвер Бейли, бета обеспокоился не на шутку. Неужели импринтинг предполагает взаимность? И что теперь делать? И ведь толком не поспоришь! Достаточно просто посмотреть, как этим двоим хорошо вместе! Бету всегда поражало, как в последнее время Дензел умудряется сочетать нежность и ласку с яростным напором. При этом они не произносили ни слова, общаясь одними только глазами, понимая друг друга без слов. Животный секс во время течки был лишь квинтесенцией этой непонятной связи, возникшей между ними. Бете было тяжко и больно от мысли, что Салли, скорее всего, так и не подарит ему малыша. Утешало одно — Салли обещал подумать и выбрать, а, значит, небольшой шанс ещё есть. В конце концов, в ближайшие луны ему точно будет не до проблем любовного треугольника.
Вот Салли опрокинул своего альфу на спину, тихонько урча от удовольствия, оседлал, потёрся истекающей смазкой попкой о багровую головку и сам направил её в себя. Неторопливо и плавно приняв альфу в себя, он блаженно выдохнул и начал покачиваться, подмахивая бёдрами и запрокинув голову назад, прикрыв при этом глаза.
Дэнвер сидел перед жарко натопленной печью и смотрел на огонь. Пёс лежал рядом, с тревогой поглядывая на мрачного хозяина. Линда, перестав позвякивать спицами, поднялся с кресла-качалки и подошёл к мужу.
— Снова накатило? Не стоило тебе всё это вспоминать.
— Они должны знать. Салли особенно.
— Да, он очень похож на своего оми... вот только Риану не понравится, что он себе сразу двоих где-то отхватил.
Дэнвер только хмыкнул.
— "Не понравится" — это слабо сказано. Он сына только одну ночку на руках подержать смог, а эти двое уже вовсю его... А кто из этих двоих тебе больше нравится?
— Альфа. Этот мальчик лучше пахнет и просто очень милый. И мне почему-то кажется, что он для Салли подходит лучше.
Оливер, сонно зевая, свесился с лежанки.
— Кто кому подходит?
— Спи уж, — беззлобно прикрикнул на него отец. — Рано тебе ещё.
— А, понятно... — Оливер снова зевнул и забрался обратно, кутаясь в одеяло.
— Интересно, кого к нам Олли приведёт знакомиться? — Линда с лёгкой тревогой поднял голову.
— Рано ещё, — повторил Дэнвер. — Вот решит, куда пойдёт учиться, сдаст оценочные экзамены, получит профессию, а там пусть думает дальше. И не раньше.
— Но как он будет там совсем один?..
— Ничего, пусть привыкает. До полной победы подполья ещё далеко, так что придётся закусить удила. Главное — чтобы не нарвался, а для этого я его учу, чему могу.
— Против тех уголовников твоя наука не слишком помогла.
— Оно и понятно, но в городах такие кобели не стаями по улицам ходят. Если Олли не будет соваться в сомнительные районы и будет смотреть в оба, то всё получится.
Оливер слушал, о чём говорят родители, и мысленно вздыхал. Учёба — это, конечно, хорошо, но сейчас омежке хотелось другого — сделать что-то по-настоящему полезное. Он уже как-то просил отпустить его на работу в садовое хозяйство, откуда вела прямая дорога на центральную базу повстанцев, но отец упёрся. И не отпустит никогда, даже если ему пообещать, что Оливер с базы не высунется, а будет работать в отделе пережидания или на кухне или в том же садовом хозяйстве. Отца он прекрасно понимал, оми тоже был против, и пока просто духу убежать не хватало. Гости напомнили о заветном желании, и Оливер снова задумался. Может, напроситься с ними? Родители, конечно, рассердятся, но потом наверняка смирятся.
