-За вас! — яростно повторила девушка. — А вы предаете нас! Ты говоришь, что ты не богиня? Сними плащ, Минис! Я покажу тебе шрам от удара черного меча на твоем правом боку. И шрам от копья, пригвоздившего тебя некогда к золотому песку пляжа... Не богиня, говоришь? Да испокон веков дети Ндекростры молятся перед сном: — И девушка, прикрыв глаза, процитировала: — "О, добрая мама Минис! Пошли мне хороший сон — я была послушной девочкой"... И все знают, что если вознести тебе молитву от души — ты пошлешь красивый сон... Так, значит, ты — не богиня?
И, тихо и безнадежно, уже себе, не Минис, Рвирсто прошептала:
-Ну и пусть... Пусть вы предали нас. Мы вас не предадим.
Минис положила руку на плечо Рвирсто.
-Слушай, девочка! Не знаю, богиня я или нет, но я приду. Обязательно приду. Мы все, выжившие в Рагнарекке, придем. Урсула, я и Твати. Не могу обещать за Наву, за ... Милькара. Урхр не придет — он погиб. Отец тоже погиб. Но мы придем. Чтобы погасить костры. Чтобы, как говорят наши северные братья-волки, перегрызть войне глотку.
Иртэлонна
-Фрау Иртэлонна! Нас больше нет. Отходите... — прохрипел воин, протягивая ей автомат. — Поймайте коня и попробуйте прорваться на север, ко второму озеру. Там русский генерал Говоров со своими парнями... Славный военачальник! Умный, талантливый... Жаль, что в той войне... А! Не важно... До них километров сто восемьдесят... Слева от них — корпус Келегорма, справа — Сиявуш из Сканты... Они помогут... А нас уже нет... Прощайте, госпожа...
И снова она закрывает глаза погибшему. В который уже раз. И старается запомнить все имена. Все двенадцать.
-Рихард. Гюнтер. Вальтер. Эрвин. Эрих. Карл. Фридрих. Хайнц. Иоганн. Вилли. Зепп. Генрих.
Двенадцать парней в серых мундирах, вместе с которыми она держала оборону на этой высотке... Двенадцать братьев, по которым она завоет на холме. Если останется жива.
-Прости, Генрих. Каждый должен сражаться своим оружием. И отходить мне некуда — на полсотни лиг вокруг — только враги. Мертвецы Муспельхейма, йотуны, огненные великаны...
И против них — лишь она одна, Иртэ, с мечом в руках.
Чей-то голос прозвучал прямо в ее мозгу:
-Не одна, Иртэлонна...
Иртэ обернулась и замерла. К ней подходил отряд ... крабов.
Но каких! Это были огромные, трехметровые черные крабы. Их клешни, подлиннее ее меча, перерубали мертвецов Муспельхейма пополам. За несколько минут ситуация вокруг высотки резко изменилась: потеряв несколько тысяч солдат, командиры армии Муспельхейма сочли полезным оттянуть оттуда войска.
И Иртэлонна смогла "поговорить" с командиром крабов.
-Кто ваш командир?
-Я! Ты как раз на меня смотришь. А что?
-Спасибо.
-Не за что. Иди, Иртэлонна. Гауптманн Генрих Пфафф был прав: твое место на холме.
-Как вы ... говорите?
-Крабы не говорят. Они думают. Не теряй времени, госпожа. Его у нас нет.
-А почему на холм?
-Потому, что судьбу Рагнарекка решает и решит музыка. На холме собрались все, кто сумел туда прорваться. Слушай, госпожа. Слушай музыку!
Иртэлонна прислушалась.
Над грохотом битвы неспешно плыл знакомый перезвон струн. Если закрыть глаза, то покажется, что течет ручей. Кружась, опускается в стремительный поток зеленый лист, и чистая вода уносит его в даль. Зачерпни воды ладонью, поднеси ее к губам! Ощути сладковатый вкус, улови далекий полынный аромат ледяной воды... И журчит, постукивая камешками, плещет редкими брызгами весенний веселый ручеек...
С шипением вскипает вода! Клубы пара, окрашенного кровью! Черный дым! Резкий звон лопнувшей струны!
И безмолвно течет дальше мертвый ручей крови, шуршит по камням. Дрожит, не затихая, струна лютни.
-Браги! — мертвея лицом, прошептала Иртэлонна.
...Огромная клешня осторожно поддерживала ее, не давая упасть.
-Иртэлонна! Нам жаль.
И женщина, второй раз здесь состарившаяся, второй раз потерявшая мужа, бросила меч в ножны и потянула из-за спины гитару.
Взламывая спекшуюся корку земли, рвется на свет источник. И течет ручей опять. По мертвой, сожженной и окровавленной земле, среди мертвых тел. Находит тех, кто еще жив. Течет ручей по Боргильдсфольду...
-Пойду...
-Постой! Ты не дойдешь... Я дам тебе провожатого.
-Спасибо.
-Не за что, госпожа...Удачи!
Краб протянул ей клешню.
-Забирайся на спину! И держись!
Тот, кто думает, что крабы ползают, просто никогда не ездил верхом на крабе.
Иртэлонна вцепилась в гребень панциря обеими руками, ветер свистел в ушах, а гигантский черный краб несся по полю, щелкая клешнями. За ними оставалась просека из обрубков тел. Живые мертвецы Муспельхейма становились обычными мертвецами.
-Проклятие! Как некстати! Иртэлонна, прыгай! И беги на холм! Вот он, перед нами!
Краб резко затормозил, и Иртэлонна скатилась с него на землю.
Гитара? Ага. Гитара в порядке. А что случилось-то?
Краб стоял в боевой стойке, поняв клешни, а перед ним... Огненный гигант Муспельхейма! Сурт?
-Нет, не Сурт. Его брат. Третий из двенадцати. Уходи...
-Я не оставлю...
-УХОДИ!!!
Гигант расхохотался и поднял ногу, чтобы раздавить дерзкого краба. Краб увернулся и полоснул по ступне гиганта ребром клешни, острым, как бритва. Огненный грохнулся на землю. Пока он пытался встать, краб рванулся в атаку. Он уклонился от кулака гиганта и нанес удар по огненному мечу. И сломал его у рукояти. Обезоруженный гигант с трудом встал и ушел, хромая.
Краб горел.
-Из-за меня! — простонала Иртэлонна, сжимая кулаки.
-Нет, Иртэлонна, не из-за тебя! - прошелестел знакомый голос в ее мозгу. - Война есть война! Я счастлив, Иртэ. Меня выбрали из многих сотен воинов, и я так боялся позора... Я доволен! Я лишил меча одного из гигантов. И ранил его. Теперь его добьют. И, значит, я погиб не зря. Прощай. Я ухожу. Иди и ты. Холм перед тобой. Там — твоя настоящая битва. Там!
Дальма
Дальма, тяжело дыша, осмотрелась. Да-а-а! Вот это бойня! Лиг на десять вокруг никого живого не оставалось. Ни своих, ни чужих... Княгиня вдруг вспомнила, как перед началом битвы попыталась оценить размеры поля... Она неделю бежала на север, сбила лапы, отощала, как лошадь скупердяя. До края так и не добралась. Потом один из драконов рассказал ей, что края у Боргильдсфольда нет. Это же только по названию — поле. А на деле — целый мир! И в этом мире сейчас идет грандиозная война. Последняя война!
Ни порядка, ни единого управления многомиллиардными армиями не замечалось.
Дальму даже рассмешила мысль о том, что обеими армиями командуют такие же Дальмы, как и она... Однако подумав, Дальма сообразила, что такими массами людей управлять нельзя. Самый великий полководец не справится. Не то, что она...
И Дальма снова засмеялась, вспомнив, как о ней говорили, что командир из нее, как наконечник стрелы — из дерьма. Увы! Что верно — то верно.
Однако, пора было и делом заняться! Нашла место, дура — на поле боя воспоминаниям предаваться!
Обратившись, княгиня огляделась и побежала к ближайшему пригорку, где кто-то с кем-то рубился.
Е — мое! Там было около четырех сотен пехотинцев из различных разгромленных частей, не связанных единым командованием. Они, заняв высотку, с трудом отмахивались от атакующих всадников противника, теряя людей. Дальма начала закипать: она от природы была женщиной хозяйственной, и убытков не терпела.
-Каре, троллево отродье! Ставь каре! Первый ряд — щитники. Второй — копейщики. Сзади по ряду — на замену! Лучники в середину! — завопила неожиданно для себя княгиня, протискиваясь внутрь.
И ее приказ вдруг начал выполняться.
-О, нет! — испугалась Дальма. — Только не я! Эй! Командиров ко мне! Остальным — стоять крепко!
Как оказалось, пехотинцы принадлежали к разным расам и мирам. Были там даже хэйжэни.
Первым делом Дальма представилась и закатила вдохновенную речь о причинах, по которым ей командовать противопоказано. Закончив речь советом немедленно выбрать себе командира, Дальма собралась было встать в строй. Оказалось однако, что командира уже выбрали! И именно ее. Просто потому, что она уже приняла командование. А любой солдат знает, что нельзя менять командира в разгар боя!
Дальма пришла в ярость. Она снова разразилась речью, в которой озвучила все версии месторасположения их мозгов, а также все способы самоизнасилования всех этих остолопов.
В самый разгар своей пламенной речи Дальма обнаружила, что все слушатели восхищенно глядят на нее. Тогда княгиня слегка смутилась, заметно покраснела и совсем умолкла.
-Вот это да! Талант! Сколько лет уж воюю, а такой ругани слушать не довелось! — восторженно воскликнул смуглый воин с висячими усами. — Командуйте же нами, Ваше Высочество!
Дальма расхохоталась. А потом, еще давясь от смеха, прокомментировала: "Какое счастье, что она вовремя, всего лишь через полтораста лет после смерти, узнала волшебные слова, помогающие командовать войсками!"
И Дальма приняла командование. Она учила своих воинов различным приемам боя в окружении, знаменитым и непревзойденным воинским построениям хэйжэней, руководила лучниками. Постепенно ее отряд разросся до трех тысяч бойцов.
В тылу врага не продержаться, оставаясь на месте. Но, понимая, что при попытке прорваться к своим ее отряд потеряет, как минимум, две трети состава, Дальма приняла решение к своим не прорываться. Наоборот! Ее отряд прошел с севера на юг по прифронтовой полосе, нанося удары в стык армий врага, давая возможность Армии Радуги прорывать фронт, громил тылы... Несколько раз только своевременный удар ее полка предотвращал наступление Армии Предначертания... Командование Предначертания было вынуждено снимать с фронта очень крупные силы, чтобы уничтожить неуловимый полк. И не преуспело.
Когда хан Джагатай, сын Чингис-хана, прорвал фронт и помог Дальме вывести свой полк из окружения, он явился лично, чтобы познакомиться с нею... Да-а-а! Хан ошеломил всех, кто его знал в прошлой жизни! Он низко поклонился женщине, сумевшей на пустом месте создать грозную силу, с которой так и не справились великие и всемогущие. Женщине, своей стратегией и тактикой так напомнившей ему его великого отца.
Как ей удалось научиться? В ответ на невысказанный вопрос вейра, знакомого с ней еще по той жизни, Дальма предположила, почти дословно угадав слова, сказанные когда-то Вариорой:
— Наверно, поумнела. Ведь сама жизнь учит уму-разуму. Даже таких безмозглых учениц, как я. И она — беспощадный учитель!
-Глянь-ка, командир! — встревоженно бросил Сигэмицу, протягивая ей бинокль.
Дальма глянула.
Три воина прорывались к ним, и один из них... Нет!... Не может быть!...
-Ахто! — подсказало ей сердце.
Воины не успевали. Они отступали под натиском четырех десятков мертвецов, но до расположения ее полка им оставалось слишком далеко. Поднять полк? Нет, поздно!
И, не раздумывая, Дальма кинулась на выручку. За ней побежали пятеро желтокожих узкоглазых воинов — лучших бойцов в ее полку, лучших мечников...
...
-Мама! — звал ее Ахто, вытирая кровь с ее лица. — Не умирай...
-Я не... — ком в горле не дал ей закончить фразу. — Я — Дальма. Не Вариора.
-Я знаю, мама. У вас одно лицо и один запах, но я вас различаю... Мама, не умирай... Пожалуйста... Я так виноват перед тобой...
-За что? — искренне не поняла Дальма. — Это же я виновата перед тобой!
-Я плохо о тебе думал, мама. Прости меня.
-Брось, сын. Вари — твоя мама. Как была когда-то и моей мамой... Прощай. Я была в долгу перед тобой. Я вернула долг...
-Мама!!!
Две Баки
Баки дотИнгрид прорубалась к Иггдразилю, точнее, к его пню.
-М-м-мать-перемать! Фантазеры хреновы! — Злость Баки была совершенно обоснована: мертвецы Муспельхейма осадили Атласа. Убить они его, разумеется, не могли, но... Баки даже поежилась, представив, что случится, если гигант, обезумевший от боли, уронит небо... В этом диковинном мире все было как-то не так! Небо вполне могло огреть тебя по черепу, лист, упавший с того же Иггдразиля, мог пробить грунт и уйти в землю на полметра. В другое время она бы заинтересовалась такими чудесами природы, но сейчас все это вызывало только озлобление. Из-за этих чудес сотню спецназовцев снимают с линии обороны у пятой речки и посылают играть роль мухогонки для Атласа.
И снова!
-Да чтоб вас Йотун во все дыры!... Их же тут тысяч сто! Они ж, если плюнут, то мы утонем!
Все однако оказалось не так страшно: умница Атлас отломал от рухнувшего ясеня пару веток и орудовал ими, как дубинами. Каждый удар стометровой дубины вбивал в грунт несколько десятков мертвецов Муспельхейма. В километре к востоку валялись трупы четырех йотунов...
-А! Иггдразиль вам в афедрон! — по привычке благословила Баки начальство. — Остолопы! На помощь прислали! Вот Атлас счастлив-то! Жизнь спасли бедолаге! ... Муха пришла спасать медведя...
-Хватит материться-то! Прислали, значит охраняй! — отозвался Атлас. — Сейчас тут всем хватит работы. Гляди, эти покойнички сваливают. А взамен...
Баки даже присвистнула: с тысячу троллей, сотня йотунов, два Суртовых братца...
У нее даже ругаться пропало желание. Подойдя к Атласу, она заорала снизу вверх:
-Слушай, брат Атлас! Троллей мы возьмем на себя. С йотунами справляться тебе придется. А что делать с огненными великанами — не знаю...
-Не ори, подруга: я не глухой. Что с Огненными делать — я знаю. Тут у источника куча глиняных горшков. Набирайте воды и кидайте... А что до йотунов — плохо дело... До хрена их больно!
К вечеру стало ясно, что им не устоять. Огненных гигантов обезоружили, йотунов Атлас ополовинил, троллям спецназовцы вышибали глаза стрелами... Но йотуны теперь швыряли глыбами в Атласа издали... К счастью, подоспела сотня всадников мира Итош. Их знаменитые стрелы были начинены какой-то дрянью, от которой плавился камень. За час они перебили троллей и атаковали йотунов.
Баки вспомнила, что в Итоше все хищники — не слабее йотунов. Всадники управились мечами.
Все! Можно отдохнуть.
Командир всадников Итоша повернул коня к Баки, соскочил на землю и снял шлем. Оп-па! Вейра!
-Привет, волки! — весело крикнула она. — Вовремя мы, а?
-Вовремя! — признала Баки. И представилась: — Я — Баки, княгиня вейрмана.
-Что? — опешила вейра. — Ты — Баки? А я в таком случае кто?
Пришлось называть жену Вимме — Баки вторая, а мать Вимме — Баки первая.
-Командир, гляди! — кивнул спецназовец на Атласа.
Атлас уже несколько минут внимательно смотрел на запад.
-Что там, друг? — спросила Баки вторая.
Вместо ответа великан поправил небосвод на плечах, потер руки и выставил их ладонями вперед.
-Все — за мою спину! Быстро!
-Что там? — рявкнула Баки первая.
-Копье!
-Мать-перемать! — не сдержалась Баки первая.
