— "Ну, началось, и да помогут нам боги", — подумал Балак, взяв в руки пульт управления минами и нажимая кнопку.
В рядах наступающих мятежников вспыхнуло несколько взрывов. Звуки были негромкими взрывчатки в закладках не было, но сделанная из подручных средств огнесмесь выполнила задачу сокращения поголовья рабов ничуть не хуже — всепожирающее пламя охватило наступающих, с жадностью пожирая броню и плоть. Над полем боя раздались ужасные вопли заживо сгорающих разумных, сопровождающиеся запахом прожаренного мяса.
— Рота, открыть огонь!
Дружно застрекотали винтовки подростков, выкашивая не успевших укрыться наступающих. А через секунду из здания бывшей школы к танкам протянулось семь дымных хвостов, оставляемых летящими ракетами. Преодолев положенное расстояние, ракетные снаряды закончили свой путь в двух танках. Одна из машин, получив четыре снаряда, сразу взорвалась, а вторая, поймав ракету ходовой частью, пережила товарища секунд на семь — один из расчетов, перезарядившись, добил танк. Это было последним действием гранатометчиков — один из оставшихся танков, повернув башню, послал снаряд в укрытие. Взрывом вынесло кусок стены здания, выживших не было.
— Твою мать, — заорал Балак, — говорил же, менять позиции после выстрела!
Положение с каждой минутой становилось все хуже. Сориентировавшиеся мятежники залегли, шквальным огнем подавляя подростков. Орудия танков без перерыва обстреливали позиции роты, медленно, но верно сокращая число защитников.
— Балак, нас обошли с фланга! — вызвал Чжон капитана, — у них ААААА!!
— Чжон! Чжон! Сержант, ответь, чтоб тебя! — напрасно вызывал Балак товарища по оружию.
— Комнадир, мы отступаем, — голос одного из подростков отдавал паникой, — тут огнеметчики, фланг прорван!
— Проклятье, — инстинктивно пригнувшись от близкого взрыва, выругался Ка'Хаирал, — всем в здание! Отступаем в два этапа. Нечетные номера — пошли!
Половина защитников, укрывавшихся за побитой оградой тут же рванула к зданию, прикрываемая огнем товарищей. Оставшиеся солдаты, как и те, что уже заняли огневые точки в бывшей школе, накрыли наступавших мятежников яростным огнем из всего, что вообще может стрелять. Многоголосый хор штурмовых винтовок прерывался гулкими хлопками револьверных гранатометов, хлесткими выстрелами снайперских винтовок и рокотом немногочисленных оставшихся в строю пулеметов. Но, несмотря на стену вольфрама, до здания добрались отнюдь не все лоялисты — во дворе школы осталось лежать семеро несчастных подростков, причем четверых отправил к богам меткий выстрел танкового орудия.
— Гранатометчики, *б вашу мать! Вы там что, заснули?! — заорал Балак в гарнитуру шлема, — какого х*я эти танки еще не стерты в порошок?!
— Господин капитан, — раздался в ответ надрывный голос одного из подростков, — они... погибли. Боги... тут кровь везде...
— Так возьми этот е
* * *
*й гранатомет и пальни сам в сраный танк! — вызверился Ка'Хаирал на распустившего сопли подростка, — Если ты этого не сделаешь, я лично, гаденыш мелкий, тебе башку оторву и в задницу засуну! Соберись, тряпка!!
Слова Балака возымели действие — из здания школы вылетели ракеты, спустя секунду подбившие один из оставшихся танков. Остальные тут же отреагировали на угрозу, перенеся огонь на бывший штаб. Чего капитан, собственно, и добивался
— Четные номера — отходим!
Бойцы тут же покинули позиции и побежали к спасительному входу. Наверное, их скорости в этот момент позавидовал бы любой спринтер — довольно большой двор вчерашние школьники преодолели за каких-то четыре секунды.
Бунтовщики, явно озверевшие от понесенных потерь, перемахнули через ограду, и тут же попали под плотный огонь оставшихся в живых солдат. Потеряв около десяти бойцов, рабы поняли, что школу нахрапом не взять, и спрятались за оградой школы, изредка высовываясь, чтобы послать неприцельную очередь.
— Все от окон! — Балак понял, на что рассчитывают враги.
— Но командир, мы же их всех сейчас перебьем, — возразил один из подростков.
— Делай, что я сказал, если сдохнуть не хочешь! — рявкнул Ка'Хаирал на юношу, — у них еще есть танки.
Слова капитана оказались пророческими — бронетехника противника, вычислив, где укрылись солдаты Гегемонии, начала вести беглый огонь по окнам здания. Бывшие школьники отпрянули от окон, но помогло это отнюдь не всем — мятежники тоже имели какой-никакой опыт в применении оружия, и стреляли осколочно-фугасными снарядами. Список потерь роты в одно мгновение пополнился еще пятнадцатью именами.
— В коридор! — крикнул Балак, но подростки и без его команды сообразили, где им находиться безопаснее всего. К сожалению, повстанцы, как оказалось, тоже имели план по уничтожению защитников бывшего штаба.
Оказавшиеся в коридоре подростки лицом к лицу столкнулись с ворвавшимися в здание штурмовыми группами бунтовщиков. Явно не ожидавшие такого поворота солдаты растерялись и потеряли инициативу, что обернулось самой настоящей бойней. Штурмовики мятежников открыли ураганный огонь по вылетевшим в казавшийся спасительным коридор, буквально сметя защитников первого этажа потоком вольфрама. Не теряя времени, мятежники забросали гранатами комнаты, после чего, явно перестраховываясь, выпустили в аудитории потоки пламени из огнеметов.
Зачистка первого этажа заняла у восставших от силы секунд пятнадцать, но именно этих пятнадцати секунд хватило оставшимся в живых защитникам, чтобы организовать хилую оборону переходов на верхние этажи. Поднимавшихся по лестницам штурмовиков встретили огнем из винтовок и бросками гранат. Но мятежники в очередной раз показали, что они далеко не так просты, как хотелось бы лоялистам — перегруппировавшись, штурмовики бросили с отскоком от стен гранаты, заставив подростков укрыться, а затем, не теряя времени, буквально влетели вверх по лестнице, перестреляв зазевавшихся защитников.
— Твою налево! Они снова прорвались, — скрежетнул зубами от ярости Балак, — все наверх. Взрывайте лестницы, так мы хоть ненадолго задержим.
Подростки послушно выполнили команду капитана, и откатились на третий этаж, прикрывая друг друга от огня наседающих рабов. Грохнул взрыв, и один из лестничных пролетов полетел вниз, похоронив под собой трех штурмовиков. К сожалению, план Балака удался лишь частично — защитникам школы удалось обрушить лишь одну лестницу из двух. Впрочем, Ка'Хариал радовался и такому успеху — теперь мятежниками ничего не оставалось кроме как штурмовать единственный путь наверх.
И они штурмовали. Бойцов мятежников словно подменили. Это была уже не та слабоподготовленная толпа пушечного мяса, которая завалила трупами подходы к школе. Нет, остатки роты столкнулись с профессионалами своего дела, неумолимо продвигавшимися вперед. И, пожалуй, впервые за этот бой ярость и ненависть к восставшим сменилась страхом.
— "Это не рабы", — понял Балак, — "это — профессиональные солдаты".
Балак был прав лишь отчасти — нападавшие были, безусловно, профессионалами, но вот солдатами они стали относительно недавно. Советники Альянса, понимая, что за короткий срок в тайне от официального правительства из рабов солдат не сделать, пошли на компромисс, который разумные, далекие от армии, назвали бы циничным. В каждом подразделении повстанческой армии собирались отдельные отряды, состоявшие из бывших наемников, солдат и даже гладиаторов — в общем, всех, кто держал в руках оружие и, главное, умел его применять. В отличие от остальных солдат, у таких отрядов были свои специализации — разведка, кибервойна, штурм зданий... И именно они составляли костяк любого отряда мятежников, в то время как остальные были лишь толпой — быстро восполняемым пушечным мясом, чьим единственным предназначением было прокладывать ядру подразделения путь к цели. И именно с такими "спецами" и столкнулись бывшие школьники, для которых этот бой был первым в их жизни. И противопоставить подростки, буквально оторванные от учебных терминалов, специалистам, чьим основным занятием была война, ничего не могли. Балак даже не был уверен, что штурмовые группы потеряли больше пяти разумных убитыми, в то время как от его роты остались жалкие ошметки. Три минуты — на это время его бойцам удалось сдержать нападавших, прежде чем оставшихся в живых бойцов Гегемонии вытеснили на крышу.
— Похоже, это конец, командир, — невесело хмыкнул чудом уцелевший в этой мясорубке Се'Лиан Чарн, — знаете, для меня было честью сражаться с Вами.
— И для меня, — откликнулся один из подростков.
— Для меня тоже, — приподняла винтовку единственная девушка.
— И для меня.
Балак оглядел своих солдат. Да, всего один бой, а его рота осталась небоеспособной. Девять школьников. Восемь юношей и одна девушка. Вот и все, что осталось от сотни добровольцев. И Ка'Хаирала не утешало то, что на девяносто трех (если считать вместе с сержантами) погибших защитников пришлось более трех сотен мятежников. Не пройдет и двух недель, как бунтовщики наберут новых солдат, полностью восстановив списочный состав. Как не радовало то, что его рота продержалась целых тринадцать часов против превосходящих в семь раз сил противника.
— Солдаты, — поднялся капитан, — скажу прямо. Вряд ли мы переживем этот день. Но уж если мы умрем, давайте сделаем это так, чтобы нас запомнили.
— Да!!— воодушевленно взревели подростки, — давайте убьем как можно больше ублюдков! Покажем, из чего мы сделаны.
Уцелевшие приготовились к последнему бою. По какой-то причине мятежники не торопились наступать, и вскоре выяснилось, почему. На въехавший во двор танк вскарабкался батарианец без шлема со знаками отличия полковника мятежников, и, поднеся к голове гарнитуру, заговорил через мегафоны:
— Солдаты Батарианской Гегемонии! Вы проявили доблесть, достойную внесения в военные хроники нашей страны! Но кровожадный антинародный режим продавшегося Цитадели Мансена Ишкая плюнул на вас. Гегемону все равно, кто проливает кровь за него и его покровителей. Я призываю вас не воевать за того, кто своими действиями предал свою страну! Сложите оружие, и я от имени Армии Освобождения гарантирую вам достойное героев обращение, дабы после окончания освободительной войны мы смогли вместе построить общество, достойное каждого гражданина!
— Да пошел ты н
* * *
й, ублюдок! — выкрикнула девушка, — твои сраные освободители убили всех наши друзей и товарищей. А ты, полковник, сам ничем не лучше! Сколько тебе заплатил Альянс, чтобы ты повернул оружие против нас? Что тебе пообещали, что ты стал из танков расстреливать школы?! Вы, выродки, все одним миром мазаны!
И с этими словами боец вскинула винтовку и выстрелила в переговорщика. Вольфрамовая пуля, замедленная кинетическим экраном, не пробила брони, но повстанец свалился с танка, на котором стоял, неудачно ударившись головой о землю. Раздался влажный хруст ломаемой шеи, и полковник замер на земле с неестественно вывернутой головой.
Выстрел девушки послужил сигналом к началу штурма. Дверь, ведущая на крышу, распахнулась, и подростки, не теряя времени, открыли огонь по темному проему. Один из солдат удачно распорядился последним зарядом гранатомета — противопехотная граната рванула лестничной клетке, убив наповал троих штурмовиков и тяжело ранив еще двоих. Мятежники упали на землю, и бойцы тут же добили раненых, нашпиговав их вольфрамом.
Выстрел танка прозвучал как гром. Снаряд, пробив ограждение крыши, раскидал последних защитников школы, убив наповал трех подростков, в том числе и девушку. Балак, оглушенный ударом, сквозь пелену перед глазами увидел, как ворвавшиеся на крышу штурмовики одного за другим короткими очередями прикончили троих бойцов.
— "Похоже, это конец", — отстраненно подумал капитан, видя осторожно подходящего бунтовщика, наводящего на него ствол винтовки, — "жаль ребят. Еще свист какой-то странный. Вот значит, как звучит смерть".
Но выстрела не произошло. Неведомая сила приподняла собравшегося выстрелить штурмовика и отбросила метра на три. Повернувший голову Балак с удивлением увидел зависший над его головой ганшип с эмблемой Гегемонии на боку. Летательный аппарат был не один — его копия кружила над двором школы, поливая разбегающихся бунтовщиков огнем из бортовых пушек. Из-под крыльев машины стартовали ракеты, превратив уцелевшие танки повстанцев в пылающие костры.
— "Так вот откуда свист", — догадался Ка'Хаирал", — а я думал, что все ганшипы выбили еще в начале войны".
Чьи-то руки подхватили оглушенного капитана и понесли на борт висящего прямо возле крыши медэвака. Угасающее сознание батарианца успело выхватить, что медики точно так же, как и его, затаскивают на борт выживших солдат.
— "Ну все, теперь, наверное, можно немного отдохнуть", — облегченно выдохнул Балак, прежде чем провалиться в беспамятство.
* * *
Некоторое время спустя.
В сознание Балак пришел рывком, словно кто-то включил свет. Во всем теле была слабость, будто капитан вручную разгрузил несколько челноков с нулевым элементом. Раны, полученные в бою, давали о себе знать мерзким зудом, прекратить который усилием воли военный не смог. Через силу повернув голову, батарианец огляделся. Помещение, в котором он оказался, привлекало стерильной чистотой, буквально режущей глаз после семнадцати дней грязи и пыли. Надо сказать, Балак не был единственным "постояльцем" — компанию ему составляли еще три батарианца, отдыхавшие на соседних койках,
— "Похоже, я в госпитале", — сделал вывод Ка'Хаирал, — "интересно, на какой планете я нахожусь и сколько времени прошло".
— О, вы очнулись, — в палату вошел саларианец со знаками отличия экспедиционного корпуса Цитадели, — вы не представляете, как мы за вас беспокоились. Вы, капитан, пролежали целых три дня...
— " Ну вот и ответ на второй вопрос", — перестал вслушиваться в скороговорку земноводного Балак, — "боги, как они могут трещать с такой скоростью? Не понятно же ничего".
— Доктор, а что с моими солдатами?
— Вашими? — выпучил глаза саларианец, — так вот же они, рядом лежат.
— Командир, это вы? — раздался знакомый голос с соседней койки.
— Чарн? — удивлению Балака не было предела, — ты живой?
— Вашими трудами, капитан, — усмехнулся Се'Лиан, — меня хрен убьешь.
Палату сотряс смех. Похоже, пришедший в сознание командир окончательно уверил подростков, что теперь с ними точно будет все в порядке. Балак улыбнулся — подобная вера очень сильно подкупала.
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату в сопровождении двух охранников вошел батарианец, одетый в форму военного флота. Взглянув на нежданного посетителя, Балак инстинктивно попытался встать. Пусть флотская форма была без знаков отличия, капитану это не мешало — каждый батарианец знал Гегемона в лицо.
— Лежите, не вставайте, — присел на стоявший рядом стул Мансен Ишкай.
— Господин Гегемон, чем простой капитан обязан Вашему визиту? — чтобы там Балак не думал о политике, уважение к правителю было у каждого батарианца в крови. Ну или почти у каждого.
— Обязан? — Гегемон негромко рассмеялся, — это я обязан Вам, капитан, и вашим солдатам, — поймав недоуменный взгляд Ка'Хаирала, Ишкай пояснил, — если бы не ваша тринандцатичасовая оборона школы, те семьсот мятежников вышли бы нам в тыл и перерезали единственную уцелевшую к тому времени дорогу к космопорту. Так что я вам обязан жизнью, не больше и не меньше. Как обязаны вам все те, кто смог уйти из столицы.
