Я задрала голову, проследив за вертолетом, который пролетел слишком низко, прогнав слабую, но ощутимую волну ветра, взъерошившего волосы.
— Какое славное местечко, — протянул Мукуро, подойдя слева.
— Так и хочется испоганить? — понимающе улыбнулась ему.
— И-щи-щи, — раздался смех. — Когда ожидается веселье?
— Скоро, — пожала плечами. — Думаю, когда начнется церемония, а до того времени постарайтесь не нажить себе кровных врагов.
Я обернулась, осмотрев всю нашу группу, которая будто разделилась на несколько частей. Тсуна с Гокудерой и Хром стояли отдельно, то ли они, то ли все остальные выдерживали расстояние с ними. Кёя из-за своего характера стоял тоже чуть в стороне. Все были одеты в официальные черные костюмы, как и все здесь присутствующие. Своеобразный дресс-код мафии.
— Сегодня нас будут видеть как Феникс, — посчитала нужным предупредить. — Я надеюсь на вас.
Все парни были мрачны и молчаливы. Едва я обернулась, как заметила мужчину не старше тридцати пяти лет с татуировкой ящерицы на щеке. Он спускался с лестницы в здание и махал нам, приближаясь.
— Прошу прощения, Девятый предупреждал о том, что хочет переговорить с вами лично. Мое имя Найброу, я — хранитель Солнца Девятого.
— Я пойду с Акирой, а вы все держитесь вместе, — Реборн решил взять командование. — На таком мероприятии я не могу отступать от своего подопечного ни на шаг.
Я даже не успела дойти до общего столпотворения, не то что найти варийцев. Как бы странно это ни звучало, я чувствовала бы себя уверенней, будь рядом этот бочонок с тротилом.
— Реборн-сан! — встрепенулся Гокудера, заволновавшийся от такой ответственности. — Доверьте защиту Десятого мне! Но почему Вы уходите?
— Я дал обещание, — поправил шляпу коротышка.
— Я тоже пойду, — сказал Кёя бескомпромиссно.
— Нет, — возразила. — Я возьму Мукуро и Расиэля, а вы пока осмотритесь, кто уже пришел.
Мукуро мог помочь сбежать с помощью иллюзий и оградить от влияния чужого Тумана, а Расиэль мог заметить то, что не увидят другие. Кёя же не столь гибкий. Он умеет держать лицо, но он вспыльчив и прямолинеен в большистве случаев.
— 'Нет'? — повторил Хибари, повернувшись ко мне с явным намерением стоять на своем до гроба.
Так, будто спрашивал, уверена ли я и не послышалось ли ему. Словно давал мне возможность передумать, пока не поздно.
— Нет, — повторила я, нахмурившись, чтобы передать мою уверенность в правильности этого решения. — Поверь мне.
Хибари выглядел до жути недовольным и несогласным. Но все же на его лице появились сомнения. Внутри него, похоже, происходила борьба упрямства и доверия. Мне пришлось пойти на крайние меры, чтобы склонить его в нужную сторону.
— Со мной ничего не случится, — сказала я, и лицо Хибари разгладилось, превращаясь в обычную маску.
Конечно, разумней не идти, но и прятаться не хочу. Интересно, что Девятый вдруг захотел мне сказать прямо перед церемонией? Он ведь что-то задумал на ее счет. Хорошо, что в одиночку мне идти не придется: кроме Реборна будут еще Мукуро и Расиэль. Таким образом я буду обезопасена со всех сторон.
Девятый действительно ждал в одном из внутренних помещений вместе с уже знакомым мне хранителем Грозы, Ганауком, и незнакомым хранителем Дождя, чье лицо все было покрыто резаными шрамами. Оба достаточно молодые, по сравнению с Девятым. Тот третий, худощавый и с татуировкой ящерицы, который остался по ту сторону дверей, тоже не был стариком.
— Проходите, я ждал вас, — приглашающе махнул рукой старик, а когда я настороженно осмотрелась, расплылся в доброжелательной улыбке: — Акира, тебе наверняка интересно, зачем я тебя позвал. Не стану томить неизвестностью — я хочу тебе кое-что показать.
Смерив его внимательным взглядом, подозрительно посмотрела на Ганаука, который скорчил выражение лица, долженствующее означать невинность и доброту намерений, а затем, видимо, чтобы не нервировать, отошел к стене. Странно, что старик начал сразу с того, что подготовил, а не с вопроса о хранителях. Значит, он уверен в решении этого вопроса?
Подошла, увидев рядом с Девятым на столике шкатулку. Мукуро и Расиэль стояли чуть позади, осматривая присутствующих хранителей. Фактически рядом со мной остались лишь Девятый и Реборн.
— Это — Грех Вонголы, о котором тебе должен был рассказать Реборн, — сказал Девятый, открывая шкатулку и отступая в сторону, позволяя рассмотреть. Аркобалено из-за маленького роста с любопытством задирал голову, стараясь делать это незаметно. — Мне неизвестно, что это. Восьмая передала мне, что это кровь войны. Взгляни на него и скажи, что думаешь.
Хоть я и собиралась отказаться от его предложения с обменом хранителями, но узнать что-то новое никогда не прочь. Было, конечно, ощущение обязательного подвоха из-за Девятого, смотревшего на меня с ожиданием, но также было и огромное любопытство. Несмотря на то, что я могу опять не оправдать чужих ожиданий. И Реборн смотрел с таким же выжиданием, что становилось ясно: скорей всего, именно он натолкнул Девятого на такие мысли.
— Опять эксперименты, — с неудовольствием заметила, бросив взгляд на него и Реборна. — Что я могу сказать такого, чего бы Вы сами не заметили? Этот флакон у Вас уже много лет в руках находится, неужели Вы не разобрались, что это такое?
— Просто взгляни, — снисходительно улыбнулся Девятый, — и скажи, что думаешь. Разве это не говорит о моей вере в силу твоей крови Вонголы?
Вот же блин. Красивые слова, но мало ли что там может быть внутри. Причуды Реборна, оказывается, заразны. Ладно, я просто сделаю умный вид и скажу, что ничего не знаю. Мне, конечно, тоже интересно, что это такое, но сомневаюсь, что я могу тут что-то сделать.
— Кровью оно, конечно, не может быть, уже давно бы свернулась за все это время. Могу я взять его в руки? — уточнила.
Хранители Девятого следили за действиями своего босса, когда тот выпутывал небольшой флакон из завязи, в которой тот висел, чтобы не разбиться. Осторожно приняла флакончик, размером с палец, из его рук и посмотрела на свет. Ярко-алая тягучая жидкость всколыхнулась по стеклянным стенкам, поблескивая под светом лампы. Выглядит действительно похоже на кровь, причем только что вытекшую, потому что ни следов свертывания не видно, ни потемнений.
Сверху флакон закрывался вычурной металлической защелкой. Надо же, даже не пробкой, значит, не вакуум.
— Могу я его открыть? — уже с большим интересом повернулась к Девятому, на самом деле сомневаясь, что он позволит мне это.
А Тимотео на удивление кивнул, продолжая молча наблюдать за моими действиями, параллельно обласкивая меня добрым покровительственным взглядом. Удивительно. Ладно, раз мне столько всего позволяют, надо воспользоваться. Посмотрев на него еще некоторое время, чтобы убедиться, открыла крышку с щелчком.
— Осторожней, — заметил Мукуро.
— Не вдыхай его, — посоветовал Расиэль.
— Не под руку, — шикнула на них, так как рука, держащая флакон, действительно подрагивала от волнения.
— Дай я его открою, — предложил Рокудо.
Передав флакон в руки иллюзиониста, стала ждать. Едва он открыл крышку, в тот же самый момент я поняла, что это. Я его почувствовала.
— Это пламя, — выдохнула, подняв над открытым флаконом ладонь.
— Этого не может быть, — напряженно отозвался Ганаук, заставив обратить на него внимание. — Оно жидкое и неподвижное.
— Да, это жидкость, — не стала я отрицать, — и от этого еще интереснее, как его перевели в это состояние.
Прикоснувшись к краям бутылочки, похожей на пробирку, потянула своим пламенем, загоревшимся на конце ногтя, и добилась того, что жидкость поднялась из флакона, зависнув в воздухе, все так же продолжая сверкать насыщенным цветом. Заметив, что Девятый затаил дыхание и напрягся вместе со своими хранителями, решила не доводить и, воспользовавшись контролем над жидкостью, осторожно вернула сгусток обратно во флакон, закрыла, забрала у Рокудо и протянула Тимотео.
— Это все, — сказала ему. — Кстати, я не видела отца. Он придет на церемонию?
Девятый дрожащими, не иначе как от старости, руками забрал флакон и закрепил его обратно в шкатулке, а затем посмотрел на меня. Как он с такими руками еще оружие умудряется держать? Или же все дело в том, что я едва не расплескала целую реликвию? Перенервничал старикан, едва флакон был открыт. Там действительно не яд, а Грех настоящий.
— Он присматривает за делами в Италии на время церемонии.
— Понятно, — кисло выдохнула, опечалившись данному факту. — Что ж, тогда мне остается сказать это только Вам.
Вдохнув воздуха, собралась с силами и постаралась выглядеть непоколебимо. Так, как говорил Хибари — с полной уверенностью в своих словах. Как говорил его отец — с уверенностью в своей силе.
— Мои хранители на церемонии будут со мной. А хранители Тсуны, сколько бы их ни было, будут с Тсуной, как и положено.
Девятый приподнял брови, хотя не выглядел особенно удивленным. Смотрел на меня так, будто примеривался и оценивал. Возможно, сейчас он делал мне приговор, но меня это не волновало.
Хотя ладно, вру: еще как волновало! Но я была готова к этому. Ведь иначе поступить не могла.
— Если это все и у Вас нет возражений, то я вернусь обратно в общий зал и посмотрю, что Вы там приготовили с семьей Шимон.
Я упомянула это неслучайно, все еще надеясь выведать что-то еще. Раньше он охотно отвечал, не отмалчиваясь, и даже если попытается увильнуть, что-то да ответит. Но Девятый молчал. Я не могла понять, почему и что с ним. Видно было лишь то, что он о чем-то размышляет, смотря мне в глаза.
— Ничего особенного, — неожиданно отозвался старик, когда я развернулась, чтобы уйти. — Мне очень жаль, что так получилось с Ямамото Такеши, — я замерла, обернувшись. — Я вовсе не хотел, чтобы так все обернулось. Наверняка это была просто случайность. Кто-то разнервничался и сделал глупость. Я возьму всю ответственность за этот инцидент на себя и сделаю все возможное, чтобы исправить последствия. Лучшие медики Вонголы трудятся сейчас, чтобы мальчик встал на ноги.
Я продолжала смотреть на него, поджав губы. Даже не знаю, что могу ему сказать. Некоторое время назад я говорила с Тсуеши-саном, для которого случившееся оказалось большим ударом, и теперь он практически все время был либо в додзе, либо в больнице. Ресторанчик суши на время закрылся. Конечно, никто ему не мог принести извинения. Тем более не Тсуна, который вообще при виде Тсуеши-сана язык проглотил и сжался. Он-то мог сказать разве что: 'извините, что втянули вашего сына в это'; но братец не знал всего. Тсуеши-сан знал, куда влез сын, да еще и по его вине, но я вроде бы убедила его не рубить сплеча и подождать, хотя бы пока Такеши не очнется. Потому что здраво опасалась за жизнь мужчины, который от горя и вины мог даже себя убить. Мечники — они такие, чуть что — сразу харакири. Я не преувеличиваю. Такеши значит для Тсуеши-сана очень многое, и то, что старший Ямамото вынужденно втянул сына во все это, нешуточно его терзало. Особенно после случившегося.
Врач сказал, что операцию они закончили и внутренности Такеши собрали обратно, но ударом, возможно, повредился хребет, и остался риск, что он не сможет ходить. Что там и как окажется, будет известно, лишь когда наш улыбчивый бейсболист очнется.
— Зачем Вы все это делаете? — не выдержала и спросила. — Почему бы просто не сделать все самостоятельно? Не хочется руки марать?
— Вонгола — моя семья, — не дрогнув, медленно отозвался Девятый.
Я поняла, что он хотел этим сказать. Занзас тоже любил Вонголу, в которой вырос. Так и у Девятого рука не поднималась. А для Тсуны мафиози Вонголы лишь безымянные бандиты и убийцы.
— Все еще пытаетесь быть милым и добрым дедушкой? — не скрывая сарказма, напомнила ему, как его называл Тсуна. — Это случилось из-за Вас. И раньше, и сейчас, и в будущем.
— Я тоже часть Вонголы, — глядя мне в глаза, не стал он отрицать, — но это не значит, что я желал такого развития событий.
Снова хочет сказать, что это получилось случайно? Что исполнители сами проявили инициативу или перенервничали? А старик ни при чем, ему всего лишь жаль.
— Я знаю, что ты думаешь, — добавил Девятый, которому я продолжала смотреть в глаза с гневом, который испытывала. — Хочу тебе сказать, что придет и мое время уйти на покой. Поверь мне. Но я хочу, чтобы после меня остался хороший след.
Совесть его, что ли, заела? Это ведь он Шимон привел и на них надавил чем-то так, что у них нервы, видать, сдали. Или что это он, для меня тут 'след' оставляет? Пытается передо мной выглядеть лучше, чтобы поверила, что он не враг? Да кто я такая, чтобы целый босс Вонголы передо мной белым и пушистым пытался казаться? Я же не Тсуна, ничего не наследую. Это, наверное, уже в его сущности — создавать и поддерживать образ.
— Скажи мне лишь, как ты это сделала?
Ну, кто бы сомневался.
— Вытянула 'Грех' из флакона? — уточнила я. — Просто взяла и подняла, только не рукой, а пламенем. Вы разве так не делали? — показала жестом, как подняла, и получила отрицательное качание головой. Кажется, Девятому просто раньше в голову не приходило открыть флакон. Глядя на то, как над ним тряслись, не удивительно. — Да ладно, Вы же пламенем управляли. Это примерно то же самое, что делал Тсуна, поглощая пламя, только не втягивая в себя, а просто поднимая.
— Для этого требуется сверхвысокий контроль пламени, — заметил Реборн. — Ты требуешь с других то, что умеешь сама, но это не такой уж распространенный навык.
Если подумать, то из нашей компании только Тсуна так умеет. Бьякуран и то использовал Призрака. Да ладно?
— Но Вы же запечатывали мое пламя и пламя Тсуны?! — уставилась на Девятого, который, кажется, очень прибеднялся.
— У меня были записи Первого, и я изучал их всю свою жизнь, — как-то так очень по-доброму улыбнулся Тимотео и как-то так по-стариковски обласкал меня взглядом снисходительным, будто глядя на ребенка, что рассказывает, как забрался на высокое дерево.
— Да ладно, хватит Вам уже шутить надо мной, — возмутилась я, слегка даже разозлившись по этому поводу, пусть и была взбудоражена, как на иголках. — Не хотите говорить, что задумали насчет Шимон, не надо.
— Почему же? — вновь остановил меня Девятый, едва я собралась развернуться. — Шимон выполнили свою основную задачу, пусть и не так, как задумывалось изначально. Тсунаеши-кун согласился на церемонию наследования.
Реборн даже не дернулся, в очередной раз признавая право так действовать за Девятым. А вот его хранители, кажется, были удивлены. Хотя тоже вряд ли что-то скажут по этому поводу.
— Остался второй акт, где Шимон вмешиваются в церемонию и Тсунаеши-кун проявляет себя, останавливая их. Главное, я уже сказал твоим хранителям и скажу тебе: не вмешивайтесь. Дайте Тсунаеши-куну проявить себя.
Когда это он успел сказать? И ни один мне ни словом не обмолвился?! Нет, я, конечно, знала от Адельхейд все, но если Девятый надавил на парней, то разве не нужно сказать мне, что моему брату никто не поможет?! Или просто не хотели, чтобы я опять злилась из-за того, что они не горят желанием помогать?
