— Брысь отсюда! — Закричала Деф так пронзительно, что ее, наверное, в соседних вагонах услышали. Алиса исчезла с полки, и в коридоре раздался ее удаляющийся веселый смех. Интересно, она не забыла юбку надеть?
Что было дальше, наверное, понятно и так. А те, кто женат и попадал в какую-нибудь пикантную ситуацию, ставшей известной супруге, прочувствуют и без слов. Единственно, мне было не совсем понятно, почему мне приходится выслушивать подобное, будучи неженатым и, как говорила ранее Деф, даже не в паре, но спрашивать я благоразумно не стал. В общем, когда я спустя четверть часа красный и злой выскочил из купе, застал в коридоре перед ним всю нашу гоп-компанию, за исключением деды, Блонды, Алисы и Кузьки. С каким довольным видом улыбалась Настя, я, пожалуй, промолчу. Деф, негодяйка, даже полог тишины не поставила, в воспитательных целях, мне думается.
— Ну, ты, брат, даешь. — Восхищенно произнес Колька и похлопал меня по плечу. — Дочку миллиардера окрутил, вот это я понимаю. И эльфийка в тебя по уши втрескалась. — Он печально вздохнул. — Вон как орала, и дураку понятно.
— Вот дураку и понятно! — Разгневанно выкрикнула откатившая дверь Деф. — Еще чего не хватало, в эту обезьяну влюбляться! На нее только курицы без мозгов клюнуть могут!
— Но, но, подруга. — Процедила взявшаяся откуда-то Алиса. — Следи за выражениями.
— А то что? — Ехидно поинтересовалась Деф и уперла руки в бока.
— А то я не посмотрю, что здесь дети, — с угрозой заговорила Алиса и ее глаза засияли голубыми огоньками. Мои друзья ошеломленно ахнули, а Колька направил ей в нос палец и восторженно заорал: — Блин, она тоже эльфийка!
Девочка с белокурыми волосами мило заулыбалась и присела в изящном реверансе. — Как долго вы догадывались. — Скромным голосом произнесла она и возмущенно поглядела на застывших ребят. — Ну, знаешь! — С негодованием воскликнула она. — Я тоже, может, эльфийкой быть хочу. Почему ты одна?
— Потому. — Деф гордо отвернулась и скрылась в купе, захлопнув перед нами дверь.
Алиса с обидой посмотрела на замерших ребят, вздохнула и взяла меня под руку.
— Пойдем, мой принц, — печально сказала она. — Нам здесь не рады. Дойдем до вагона-ресторана, заедим горе чем-нибудь сладеньким. И розовое вино мне надоело. — Алиса вздохнула еще печальнее. — К одним прилетает синяя птица счастья, ко мне же пришла розовая птица обломинго. Секс обломали, славу растоптали. Хочу мартини.
— Кто тебе нальет? — Удивился я.
— Пусть попробуют. — Девочка мстительно прищурилась. — В гневе я страшна.
— Верю. — Искренне подтвердил я.
— Но, но. — Она нахмурилась. — В переносном смысле.
— Я это и имел в виду. — Поддакнул я, галантно провожая девочку по коридору.
— Алле, шеф, два мартини. — Усевшись, объявила Алиса и ладошкой припечатала к стойке бара красную купюру.
— Я не буду. — Испугано произнес я.
— Не будь. — Согласилась девочка.
Стоявший за стойкой человек окинул ее насмешливым взглядом и небрежно произнес: — Я могу взглянуть на ваш паспорт?
— Да пожалуйста. — Фыркнула Алиса и жестом, с каким, наверное, в средние века богатые аристократки подавали милостыню, бросила его на столешницу. Бармен не спеша взял паспорт в руки, открыл и замер, переводя подозрительный взгляд с документа на девочку и обратно.
— Дай бухла хлебнуть, командир, — хрипло произнесла Алиса и шмыгнула, — от сигарет в глотке пересохло. Видишь, ростом не задалась, вот и бухаю по черному, что непонятно?
Человек молча, поставил два широких бокала, погремел чем-то под стойкой, бросил щипцами несколько кубиков льда и набулькал на пару пальцев в каждый.
— Живем. — Обрадовалась девочка и строго посмотрела на поджавшего губы бармена. — Оливку подкинь, чувак, негоже достойное бухло по-свински жрать.
— Может, еще и сыр дать? — Ехидно спросил тот.
— Вообще отпадно. — Обрадовалась дама. — Метай харчь на стол. Ты мартышку не будешь, — обратилась она ко мне, — тогда, может, водочки? — Ущипнула меня за щеку и подмигнула бармену: — Тринадцать лет всего, а горяч, как арабский жеребец. — Засмеялась, глядя на его выпученные глаза, и сказала: — Да шучу, шучу. Ему тоже двадцать один. — Сунула руку мне за пазуху неведомо как одетой на меня рубашки и положила на стойку паспорт в толстенной серой обложке с разноцветным металлическим гербом России. — Шоу лилипутов, — громогласно, будто стоя на арене цирка, объявила она, — тринадцатый вагон, гастрольное кругосветное путешествие по миру. — Громко отхлебнула и обычным голосом сказала: — Если не страшно, приходи, но безопасность не обещаю. Народ горячий, чуть что... — Алиса хлопнула кулачком по раскрытой ладошке и провела указательным пальчиком поперек шеи. Бармен сглотнул и налил третий бокал, чуть ли не до верха. — От заведения. — Хрипло произнес он.
— Вот это красава. — Обрадовалась девочка, чмокнула губками в его сторону, цапнула подарок и залпом выдула содержимое. Знакомым кинжалом наколола оливку, отправила себе в рот и зажевала, блаженно зажмурившись.
— Водки? — Спросил человек за стойкой. Я отрицательно покачал головой.
— Сока.
Бармен достал пакетик, воткнул в него соломинку и подвинул ко мне. Я захлюпал сквозь трубочку, с удивлением наблюдая за Алисой.
Такая всегда женственная и возвышенная, и на тебе. Опять прикалывается, похоже, вот только над кем, мной или барменом, непонятно. К нему тем временем подошла какая-то тетка и зашептала в ухо, возмущенно глядя на нас. Выслушав ответ, подошла к нам и мило улыбнулась Алисе.
— Простите, разрешите мне взглянуть на ваш паспорт? — Девочка небрежно швырнула его на столешницу и насмешливо воззрилась на сосредоточено изучающую документ женщину. — Вы из тринадцатого вагона? — Уточнила она.
— Ага, — подтвердила Алиса и радостно заулыбалась, уж не знаю почему. — Из него самого.
Женщина повернулась к официантке, стоящей недалеко от нас и сказала: — Вот видишь, вранье, что в него двери открыть нельзя. Люди же вышли.
— Вышли. — Подтвердила девочка. — Только мы не люди. — И залпом выпила последний бокал, ехидно глядя в расширенные глаза женщины.
— А кто? — Недоуменно спросила она.
— Лилипуты мы. — Алиса печально вздохнула. — Шоу уродцев на всемирных гастролях.
— Эй, попрошу! — Возмутился я. — Где ты уродцев у нас нашла, интересно?
— Как, где? — Девочка даже растерялась. — А дед твой? Я, между прочим, как только ты заснул, ему снотворное дала и в дальнее купе отправила. На всякий случай, как говорится.
— Деда? — Я поник. — Это да.
— А Блонда ваша? — Продолжила перечислять она список подозреваемых.
— А она чем тебе не угодила? — Удивился я.
— Всем. — Алиса шмыгнула и радостно заулыбалась пожилому мужчине в деловом костюме за столиком неподалеку. Тот поспешно склонился над своей тарелкой, а девочка разочаровано вздохнула и оглядела полупустой зал вагона-ресторана.
— Почему Блонда уродец? — Упрямо спросил я. — Хочешь сказать, она некрасивая?
— Некрасивая. — Подтвердила Алиса. — Но уродец она не внешне, хотя там ничего особенного. — Девочка пренебрежительно повела плечиком знакомым изящным жестом. — Уродец она внутри.
— Поясни. — Потребовал я, видя, что продолжать моя собеседница не собирается.
— Мы достаточно четко чувствуем эмоции даже без помощи... — Она небрежно указала на горизонт мелькающего за окном пейзажа. — При испытании того, или иного сильного чувства кожей выделяются различные по запаху вещества, и мы их чувствуем. — Алиса многозначительно мне улыбнулась и ласково проворковала: — Особенно твои. — Я смущенно огляделся и заметил двух белобрысых молодых людей, тихо разговаривающих за столиком вдалеке. Чем-то они меня настораживали. Девочка с белокурыми волосами проследила мой взгляд и лениво произнесла: — Соглядатаи моих сестер по Союзу. Не переживай, никто наш разговор не слышит.
— И что с Блондой? — Вернул я разговор в прежнее русло.
— Ее эмоции не соответствуют ее поведению.
— То есть? Например?
— Например, она очень сильно боится тебя и ненавидит меня. И тщательно это скрывает.
— И что? — Не понял я.
— Скрывает так, словно она довольно опытный агент. — Алиса посмотрела на меня и вздохнула. — Мы часто с ними сталкиваемся, такова специфика нашей жизни и безошибочно их определяем, потому что ни один человек не может полностью управлять своим телом, особенно, его химическими процессами. Но их тренируют определенным методикам симуляции чувств, нам это заметно так же, как, например, будет заметно тебе, если европейца намазать ваксой и выдать за нубийца. И у твоей Блонды столь же характерное поведение. Такое ощущение, что ее долго и тщательно натаскивали для определенной работы.
— Да она только и умеет, что ледяную глыбу изображать. — Не выдержал я.
— Это с тобой. А у нас вчера ночью был достаточно долгий разговор, из которого я поняла, что девочка не так проста, как кажется. Она ведь с бабушкой живет? — Алиса испытующе посмотрела на меня. Я кивнул. — И родители ее погибли этой весной?
— Что? — Я оцепенел. — Кто? Когда?
— В марте этого года. Грузовик на светофоре превратил их машину в лепешку о стоящий перед ними мусоровоз. Вижу, ты не знал. А ты знаешь, где они работали?
— Нет. — Я потрясенно покачал головой. — Блонда никогда о них ничего не рассказывала.
— Есть у вас одна контора. — Задумчиво заговорила девочка. — По документам, частное охранное предприятие, на самом деле, максимально приближенная к Кремлю. В ней они и работали. Между прочим, устроивший аварию водитель грузовика тоже прожил недолго. Странно, да?
— И что? — Хмуро спросил я.
— Ничего. — Алиса радостно помахала кому-то в зале и сказала: — Пойду, развлекусь. — Изящным движением соскользнула с высокой тумбы и, виляя бедрами, не спеша направилась вдаль.
Я сжал голову руками. Натаскивали для определенной работы. Не я ли, часом, эта работа была? Единственный, кому она позволяла быть к ней чуть ближе остальных? Три года я хвостиком бегал за ней в школе и с каждым следующим горячо любимым всеобщим праздником, тот, что с елками, разрыв между нами становился все больше. Я вспомнил нашу первую встречу и невольно улыбнулся.
В моем классе она появилась три года назад. Точно так же, как совсем недавно Деф и Алису, ее представила учительница и предложила, куда она желает сесть. И по какой-то счастливой случайности, она выбрала парту перед нами с Колькой. Пару дней перед этим заболела девочка, сидевшая там, потом она поправилась, как нам сказали, но больше ее мы не видели. И в середине урока Блонда, как мы впоследствии ее прозвали, случайно уронила ручку. Я в лихом вираже опередил соперников, подхватил ее и со счастливым видом протянул скучающей владелице.
— Спасибо. — Высокомерно произнесла она и внезапно улыбнулась настолько искренне, что я и сейчас поневоле застыл, вспоминая. Эндемики творят с памятью чудеса, восстанавливая такие моменты, о которых, казалось, забыл давным-давно. Невозможно так улыбаться по приказу. Или нет? Та ее улыбка и послужила началом моей безответной и безнадежной... дружбы, скажем так. А сейчас мне прямым текстом объявили, что ее долго и скрупулезно готовили для объекта номер один. Это как? Или Алиса опять врет? Я припру ее к стенке и она, не моргнув глазом, скажет, что пошутила. Я посмотрел на девочку, забравшуюся на колени к пьяному мужику и что-то мило ему воркующую, расстегивая и застегивая ему пуговицы на рубашке. Покачал головой и допил сок.
— Ты девицу свою забери. — Негромко произнес мне официант. — Это не те люди, с кем ей стоит дружить. Поверь, я знаю, о чем говорю.
Я еще раз окинул взглядом столик с Алисой, тяжело вздохнул и подошел.
— Алиса, пойдем. — Позвал я.
— Куда? — Она недовольно надула губки. — Не хочу.
— Не хоти. — Согласился я, повернулся и пошел прочь.
— Ты куда? — Растеряно крикнула девочка. — А я?
Я остановился, обернулся и поманил ее пальцем. Она раздраженно посмотрела на лыбящегося мужика, стукнула ему кулачком в грудь, спрыгнула с коленей и пошла, виляя бедрами, будто на подиуме. Я покачал головой. И что за представление, не понимаю. В дверях я повернулся, пропуская Алису вперед, и увидел у столика с пьяным мужиком еще двух, глядящих нам вслед. Что за человек такой, раздраженно подумал я о девочке, невозможно с ней в люди выйти, обязательно какую-нибудь гадость выкинет. То машины копытами пинает, то людей на опыты ворует, теперь вот в вагоне-ресторане непонятное шоу устроила, зачем только, непонятно. Хотя Алиса и не человек, вспомнил я, какие у нее тараканы в голове, одному Отцу известно. Пропуская девочку в наш вагон, я увидел, как один из тройки заходит в соседнее купе, внимательно наблюдая за нами. Мне это очень не понравилось.
— Минуточку! — По коридору спешила знакомая по ресторану тетка и двое мужчин в железнодорожной форме. — Подождите нас!
Алиса втянула меня в тамбур и захлопнула железную дверь. Компания подергала ручку и принялась ковыряться с замком. Девочка показала им сквозь стекло язык и преспокойно ушла. Я пожал плечами в ответ на жесты открыть дверь и последовал за ней.
В вагоне я медленно пошел вдоль дверей. В этом купе скороговоркой бормочущая молитвы тетка. Здесь деда. Он спит. Здесь пусто. И тут. И в этих. Так. Я остановился и втянул носом воздух около щели двери. Блонда здесь, запах ее духов я не перепутаю ни с чем. Откатилась дверь соседнего купе, выглянула Деф и громко прошептала: — Уши убери. — Я растеряно поднял руки, нащупал на голове здоровенные локаторы и тихо чертыхнулся. Из открытого купе послышался веселый смех Алисы. И что веселится, спрашивается? Наверное, про поход в вагон-ресторан рассказывает, блудница вавилонская. Я недоуменно посмотрел на выглядывающую из купе девочку. Она довольно кивнула и исчезла внутри. Я удивлено покачал головой. Блудница, да еще вавилонская, надо же так назвать было. Постучал и нерешительно откатил дверь, проверив еще раз, не торчат ли из моей головы треугольные радары ушей.
— Привет. Можно? — Спросил я у сидящей на диване, скрестив ноги, Блонды. Она кивнула, не отрываясь от телефона. Я осторожно сел недалеко от нервно дернувшихся пальчиков ног. — Как спалось? — Поинтересовался я.
— Спасибо, хорошо. — Нейтральным тоном ответила девочка.
— Алиса вчера вечером тебя не... — Я замялся, а Блонда отвела взгляд от экрана и внимательно посмотрела на меня. — Не обижала, все нормально было? — Закончил я.
— Спасибо, нормально. — Вежливо произнесла она. — Ты волновался? — Я кивнул. — Почему же тогда так спокойно отправил нас в одно купе?
— Я? — Я совершенно растерялся. — Ты же сама ее позвала.
— И ты не вмешался, хотя помнил, что она сделала в школе.
Я растерялся еще больше. — Но Алиса с тех пор изменилась, теперь она совершенно не такая.
— Изменилась за сутки? — Девочка спросила это совершенно серьезно, и я понял, как глупо прозвучит ответ 'да'.
— Ты входишь в круг лиц, равных с ней. — Неуверенно сказал я. — Поэтому теперь она относится к тебе иначе.
— Значит, теперь я круче, чем Дима Билан? — Блонда даже не улыбнулась, но улыбнулся я.
