— Проснулся? — губы Фернандо коснулись макушки легким поцелуем. — Как себя чувствуешь?
— Да, спасибо, хорошо, — герцог не шевелился, затаившись в руках короля и опасаясь вообще говорить. Звуки давались с трудом. Сердце стало стучать, как сумасшедшее.
Мужчина чувствовал, как испуганно трепещет юноша в его руках. Это было очень плохо. В следующую секунду он перекатился так, чтобы мальчик оказался под ним. Вглядевшись в кристаллики страха и паники в голубых глазах, Фернандо мягко улыбнулся и провел рукой по щеке Луиса:
— Тогда встаем, проверю, как тебя обучили твоему ремеслу.
Луис перестал дышать. Затаился. Пальцы на руках похолодели. Губы побледнели. От близости у него наступила паника. Еще недавно он мог ощущать гамму эмоций: тепло, радость, сладость, а теперь лишь лед, который... его уничтожал и рвал на кусочки.
— Моему ремеслу... — повторил и отвел взгляд.
Твердые пальцы подняли его за подбородок так, что юноше пришлось встретиться взглядом с Фернандо.
— А теперь отвечай, что ты подумал.
— Ничего, — глаза были полны новых слез. В ране на щеке пульсировала кровь. Тело Фернандо казалось тяжелым и невыносимым.
Мужчина смотрел на мальчика, а в голове билась одна мысль: "Плохо". Он легко поднялся и начал облачаться в одежду, которую им, не потревожив сна, принесли с рассветом. Усевшись спиной к Луису, кинул:
— Вставай.
Рядом с костром стояла еда на двоих. Он любил завтракать один или только с любовником, и, зная его вкусы, еду приносили заранее — хлеб, холодное мясо, легкое вино, по возможности свежие фрукты.
Фернандо задумчиво налил себе вина.
Луис поднялся, вернее сел, прикрываясь покрывалом, потянулся рукой за длинной рубахой, не поднимая глаз. Натянул ее... Затем — шоссы... Теперь он неуверенно выполз на свет. И продолжил сидеть на месте, ничего не говоря и продолжая смотреть вниз. Мысли стали сумасшедшей волной, которая затопляла голову. В ней полыхал стыд и ненависть к себе. Луис так долго думал, что способен сопротивляться, а он, как и доказал король, никто. Юноша положил руки на колени и задумчиво провел по рукаву рубашки. Лучше сразу надоесть. Быть скучным. Тогда его выкинут, как ненужную вещь.
Фернандо кинул короткий взгляд через плечо:
— Иди сюда. Ешь, силы тебе понадобятся.
Мужчина внимательно, но как можно более незаметно наблюдал за своим мальчиком, отслеживая реакции.
Луис пересел. Он не мог скрыть страха. В голове пробегали картинки избиений и измывательств. Рука потянулась за хлебом и зеленью. Юноша откусил кусочек и стал медленно жевать, но его тошнило... Вернее, есть было почти невозможно, потому что... Герцог понял это внезапно... у него болела челюсть. От удара. Показать свою боль он не мог, а потом продолжал очень медленно прожевать пищу.
— Луис, — тихо позвал король, — мальчик мой, выпей.
Он протягивал юноше кубок.
— Здесь взбадривающий отвар. Ты хотел быть дипломатом. Сейчас ты сможешь показать, на что способен.
Внимательный взгляд короля не отпускал мальчика. Он никак не мог решить, каким именно способом вывести сейчас юношу из ступора. Все варианты имели свои отрицательные стороны.
— Благодарю, ваше величество, — Луис принял кубок и стал пить, не заботясь о том, что намешано в воде. Ему было абсолютно на это наплевать. Взбодрит ли, убьет ли, вызовет ли приступ желания, усыпит... Как там сказано — послушная собака должна вилять хвостом и благодарить? — Я очень благодарен за вашу милость и желание возложить на меня столь высокие обязательства, но я совершенно не годен к дипломатии. — глаза неотрывно смотрели теперь на костер.
— Почему? — Фернандо смотрел, как легкий румянец возвращается на щеки мальчика.
— Я убедился об этом на личном опыте, ваше величество. Благодарю за завтрак. Все было очень вкусно. — Герцог поднялся и отправился к одному из котлов, чтобы умыться, вспомнил о повязке и потянул ее прочь. Припухлости почти не было, но след от удара потемнел. Юноша плеснул на лицо воды. Взял ивовую ветвь, чтобы с помощью нее почистить зубы. Он думал над тем, каким образом сейчас сообщить о намерении отправиться к жене. И продолжал нехитрую процедуру, которая делала зубы чистыми и здоровыми.
Мужчина неслышно встал и, бесшумно ступая, подошел к Луису.
— И каким же образом ты в этом убедился? — выдохнул он вопрос в волосы мальчика.
Герцог вздрогнул. Выпрямился в струну. Такую тонкую и изящную. Остановился, опуская медленно руки.
— Простите, ваше величество, вы подошли слишком близко. Я не могу отвечать вам, когда вы стоите за моей спиной. — Луис сделал шаг вперед и в сторону. Повернулся. — Я не умею изъяснять простые вещи. Возможно, мне недостает убедительности, возможно, мои слова пропускают мимо ушей. В любом случае я не способен убедить ни вас, ни даже простолюдина в том, что мои намерения и желания не в том, чтобы искать общения, а, напротив, избегать его.
— Зачем? — просто спросил король. — Мальчик мой, это же больно. Для тебя больно.
Луис непонимающе посмотрел на короля.
— Вы опять все прослушали, ваше величество. Вот и доказательств не нужно. Я с вашего соизволения желаю отправиться к своей жене и провести с ней время, чтобы потом отправиться домой.
Фернандо улыбнулся.
— Это просто доказывает, что вчера меня больше беспокоила твоя безопасность, чем размышления. Садись, — он кивнул на подушки около костра. — Объясни своему глупому королю еще раз. Может быть, сейчас я смогу понять.
— Мне ничто не угрожает. — Луис вздохнул и отправился к подушкам. Присел, и отвел взгляд. — Я прошу вас о том, чтобы отправиться к жене и быть с ней... не надо говорить про убийства и другие ужасы... Я вчера уже... их видел... — голубые глаза посмотрели на Фернандо. — Что вы хотите от меня? Скажите честно?
— Знаешь, Луис, я тебе уже говорил, — Фернандо задумчиво смотрел на мальчика. — А теперь ответь ты мне честно — почему ты мне не поверил?
— Да-да, так честно... ваше величество... — голова у Луиса окончательно просветлела от снадобья, на смену апатии пришло желание бежать. Но герцог его подавил. — Я тоже был честен с вами.
Фернандо рассмеялся, в глазах заплясали чертенята.
— Придерживайся такой же тактики и при беседе с дядей твоей жены. А это тебе для придания сил, — король обхватил лицо Луиса двумя руками и стал целовать.
Герцог не ожидал. Он вцепился в ответ в запястья короля. Взвыл от боли, которая стала безумной. Челюсть словно разорвало на сотни осколков.
— Больно... Нет, — юноша побледнел.
Мужчина мгновенно отстранился, пробежал пальцами по лицу юношу, вызвав еще один всхлип с его стороны. Выматерившись про себя, Фернандо влил в мальчика несколько глотков граппы, бутылка с которой осталась стоять с прошлой ночи, чтобы он меньше чувствовал. Вправив вывих, король прижал к себе трясущегося Луиса, приложив к его лицу кусок ткани, смоченной в той же граппе — так отек должен был пропасть быстрее.
— Мальчик мой, почему ты сразу не сказал? — спросил Фернандо, легко целуя его в волосы.
Бедный Луис уткнулся в грудь короля, вцепившись пальчиками в его рубаху. Спрятался там, не желая отвечать на вопрос. Боль, такая резкая от того, что челюсть поставили на место, отступала, но перед глазами еще некоторое время мерцали разноцветные круги.
Наконец юноша отстранился, но он еще все находился в руках короля, который теперь обнимал его с очевидной нежностью и желанием. Это смутило герцога неимоверно. Смены гнева на милость, удары и мягкость чередовались, пугая... У Луиса было слишком много вопросов к мужчине. А тот спрашивал, почему не сказал: да потому что не доверяет, потому что боится, потому что...
— Я думал, само пройдет, — забормотал, уходя от гипноза темных глаз.
— Луис, — мужчина нежно гладил мальчика по волосам и поцеловал в висок. — Когда встречаешься с чем-то незнакомым, что ты делаешь?
Фернандо постарался поймать взгляд юноши. Ему очень хотелось обнять посильнее маленького и не отпускать.
— К чему вы это спрашиваете, ваше величество? Я не понимаю, — герцог теперь практически лежал в объятиях мужчины. От поцелуев краснел. Его не отпускают, его не слушают, дают понять, что избежать дальнейшего общения невозможно. — Я бы поинтересовался у того, кто знает больше меня, — все же ответил он на вопрос. — Но я все равно не понимаю...
— Луис, мальчик мой, — Фернандо, едва касаясь, провел по щеке юноши пальцами, — я знаю о теле, о травмах, о боли больше, чем ты. Спрашивай меня, я тебе всегда отвечу и помогу.
Мальчик, сам того не понимая, выглядел безумно соблазнительно, и глаза короля стремительно темнели от желания. Они становились темно-коричневыми, оставаясь такими же мягкими — ярость бешенства или вожделения еще не залила их чернотой.
— Хорошо, — еще большее смущение от ласковых рук. — Я буду спрашивать.
Тонкие черты Луиса, заостренные постоянными переживаниями, казались нежными и мягкими. Бутон, закрытый до поры до времени, распустился внезапно. Казалось, в это утро он обернулся в прекраснейшую птицу, которая даже не понимает, что может вызывать при одном лишь взгляде. Юноша не мог оторвать взгляда от Фернандо, теперь любующегося попавшейся в его руки добычей.
Король не выдержал, склонился над герцогом, и аккуратно поцеловал, вкладывая в поцелуй всю нежность, на которую был в тот момент способен, всю ласку, которую хотел дать своему мальчику. Негу разморенного полуденным солнцем луга. Ему очень не хотелось опять увидеть в глазах юноши льдинки страха, парализующие не только Луиса, но и его самого.
Губы герцога, мягкие, сладкие, податливые, как тонкие лепестки, как дорогой шелк, как подаренный глоток, они приоткрылись. В чуть потемневших глазах появилось новое непонимание оттого, что происходит, от того, каким образом Фернандо ищет путь к закрытой двери. Как его мягкость отражается в ледяных зеркалах бесконечных миров Луиса. Юноша, образованный для своего времени, среди зверей всегда был изгоем, не способным на защиту. Поцелуи, которые они принимал и от Легрэ, и от короля отличались. Сейчас Фернандо позволил себе показать беззащитность, восторг, отождествление Луиса с божественным даром. И это безумно смутило разум, словно только что сам король признался в любви.
Мужчина продолжал целовать юношу, открывая в своей душе все то, что было заперто, грубо заколочено, завалено камнями, когда он получил власть. Фернандо тогда поклялся, что у него не будет слабостей, не будет того, на чем его можно поймать, на чем его можно будет сломить. И теперь, держа в своих руках мальчика, король начал понимать, что его вел не только интерес — интерес создать достойного партнера из прекрасной заготовки, не только желание обладать редким цветком. Это было что-то большее. И ему становилось страшно. Если это кто-то заметит, Луису не поздоровится — им манипулировать гораздо проще, чем королем. И защитить получится далеко не всегда. Он еще не может понимать и противодействовать тонким манипуляциям, тем более физическому воздействию. Нужно вырастить его как можно быстрее, иначе может быть поздно.
Фернандо все больше все больше углублял поцелуй, теряясь в свои чувствах, мыслях, желаниях. Но главное было — защитить его мальчика. Ото всех, от всего мира. Пока он сам не научится это делать, пока не станет равным ему. Свободным.
— Я... ваше величество... — смущение перепуталось с недоумением, скрытым восторгом и страхом, безумством робости и отчаянием смелости. Чуть отстраниться. — Вы... совсем не слушаете меня, не понимаете. Не желаете меня понимать. Я юноша. Я не могу... я мужчиной рожден. Неужели вы думаете, что это правильно? Как можете так думать? Как можете?.. — новый ответ на очередной поцелуй, на объятия, на ласку. Луис даже застонал.
Мужчина самозабвенно целовал мальчика. В тот момент слова были не нужны, они были вредны. Слова воспринимаются головой, и там же остаются, если в душе, в теле живет страх и отчаяние. Фернандо сейчас говорил с душой юноши. Говорил языком тела, но не так, как он привык в обычной жизни. И не той странной лаской, которую он использовал во время одного из этапов привязывания очередного фаворита, без которой потом становилось трудно обходиться. Нет. Он говорил языком нежности, которая прорастает из самой сути человека. Каменная душа короля дала странную трещину, и причина была одна — юный герцог Сильвурсонни.
— Ваше Величество! — раздался крик около входа в шатер. — Герцог Аталийский просит Вас уделить ему время для обсуждения поправок к договору!
Фернандо с трудом оторвался от мальчика. Еле удержавшись, чтобы еще раз его не поцеловать, спросил:
— Пойдешь со мной? Или хочешь пообщаться с падре Себастьяном?
Луис секунду медлил, все еще находясь в нежности поцелуев и ласк.
— С вами? Пойду с вами... — как завороженный, кивнул согласно. — Или лучше к Алисии? Я... — он окончательно запутался в своих эмоциях, как в сетях, свитых из солнца. Не понимал опять. — Пойду с вами, — уже более твердо. — Но зачем я там нужен?
Герцог высвободился из рук, вспоминая опять безумную ночь, удар по лицу тыльной стороной ладони, поднялся на ноги. Не до конца одетый, в длинной белоснежной рубахе и алых шоссах из атласа, которых достойны лишь короли, с безумными голубыми глазами.
— Договор. Я хочу, чтобы ты посмотрел на договор и высказал по нему свои замечания, — Фернандо любовался, буквально упивался словами юноши и открывшейся картиной. Через минуту он поднялся и, откинув полог шатра, велел передать горцогу Аталийскому, что прибудет через полчаса и дал распоряжение принести из шатра Луиса одежду для юноши и сумку и зельями и свое оружие.
Луис удивленно посмотрел на короля, загадочно улыбнулся. ему улыбки давались сейчас с большим трудом, но в данном случае она была не лживой, а полной сомнений. так иногда улыбаются дети, которые не умеют понимать простых вещей, но при этом пытаются одарить даже хищника своей любовью ко всему жестокому миру. "Договор, — пронеслось в голове. — Доверить мне договор? Ведь я нахожусь с той стороны... И практически от моего лица заключают союз". Герцог принял от слуги одежду. Торопливо начал одеваться, стараясь не думать о судьбе Легрэ и при этом только и видя его перед глазами — мужчина представлялся пронзенный мечом, лежащий в канаве с открытыми синими глазами, смотрящими в небо. Страшное видение. из-за него происходят беды. Из-за него случаются несчастья. Отец говорил, что дьявол принял в Луисе самое прекрасное свое обличье — оно вызывает любовь.
Через полчаса король с Луисом вошли в палатку, выделенную для переговоров, чем немало удивили герцога Эдуардо, которым там уже находился. Мужчина передал полный текст договора Луису, а сам принялся просматривать поправки, внесенные после вчерашней встречи. Краем глаза он наблюдал за сосредоточенно читающим мальчиком.
Луис читал, вникая в смысл договора, в котором Аталья становилась частью империи Фернандо. Читал о том, как будут строиться отношения между княжествами, какие налоги требуется платить в казну. Про общую армию... Пункт за пунктом сознавая, что попал в бесконечную ловушку. Его роль в государстве прописывалась определенным образом. Близость ко двору.
