— Значит, ты всё-таки решилась?
— Приять управление кланом?
— И это тоже. Хотя я почти не сомневался в твоём решении. Всё-таки я тебя немного знаю, — я не видела, но чувствовала улыбку в голосе моего спутника. — Я про Бергеля. Ты действительно решила связать свою жизнь с ним? Объединение родов, брак, дети, "жили долго и счастливо"?
— Видишь ли, взяв на себя роль главы Эйнхери, я автоматически подписалась на брак с Бергелем. Даже если Грим внезапно передумает следовать Договору, теперь уже от него не откажусь я. Изенгрим Бергель стал слишком опасен, чтобы позволить ему стать врагом моей Семьи, а разрыв Договора приведёт именно к этому. Хотя вряд ли он передумает. Изенгрим считает, что он свяжет меня и Эйнхери этим союзом. Но ведь и он сам окажется связан им! А уж я то постараюсь извлечь для этого выгоду для всех нас. Так что да, Изенгрим Бергель станет моим мужем.
Я так и не смогла скрыть свою горечь, признавая, что мои мечты на счастливую личную жизнь растоптаны, и молчание Анхельма приняла за сочувствие. Но как оказалось, всё это время он обдумывал совсем другое.
— А что если нет? Ты можешь остаться главой Семьи, и тебе даже не придётся нарушать Договор. Союз кланов будет расторгнут по естественным причинам, а Изенгрим не будет представлять для твоих планов угрозу.
— О чём ты?
Я остановилась, вглядываясь в слабом свете фонарей в лицо некромага. Что оно сейчас выражало? Но даже способности менталиста не помогали мне сейчас прочесть его эмоции.
— Он мог бы просто умереть. Ты была бы свободна. Никто никогда не узнает, и никто не сможет доказать. Я сделаю это для тебя, и ты будешь чиста.
Взмах руки, и на щеке Анхельма отпечаталась моя ладонь. Ударила с душой — оставайся Анхельм человеком, уже бы валялся на камнях. Но Лорд Хаоса даже не шевельнулся, лишь глаза его на мгновение блеснули бирюзой, напомнив мне, с кем я имею дело.
— Никогда, слышишь, никогда, не смей мне оказывать таких услуг! Даже не предлагай. Не пачкай меня бесчестьем.
Неприятная улыбка скользнула по губам мага.
— Я же сказал, что знаю тебя. И знаю, что такие мысли бродили в твоей голове. Я лишь озвучил их, избавив тебя от необходимости меня просить.
Он протянул руку к моему лицу, чтобы убрать со лба прядку, выбившуюся из причёски, но я отстранилась.
— Что ты здесь делаешь, Хель? — прямо спросила я его недоверчиво.
— К чему такой вопрос? Раньше ты была не против моего присутствия, — приподнял брови некромаг.
— Раньше ты не был Лордом Хаоса.
Я вздохнула, и быстро, боясь передумать, выпалила:
— Уходи, Хель. Тебе не место здесь.
— Ты... ты гонишь меня?
Меня бросило в дрожь от скрытых ноток угрозы в его голосе, хотя и знала, что он не причинит мне вреда. Даже теперь.
— Я не вправе решать, где тебе находиться. Я обязана тебе всем. Жизнью, свободой. И я готова отдать тебе долг, кем бы ты ни был. Поэтому мне остаётся только просить — не пытаться управлять моей жизнью. Если для этого тебе придётся уйти, сделай это. Не разрушай остатки нашей... дружбы.
Анхельм бесконечно долго смотрел мне в глаза, пытаясь что-то в них прочесть. Проверяя на прочность, проверяя на искренность. Отказываюсь ли я от него в минутной прихоти, или действительно не рада ему.
— Ты отказываешь вправе тебе помочь, — грустно сказал он, отступая, и моё сердце кольнуло сожаление. Значит, он смирился с ответом.
— Анхельм Нидхёгга я бы просила помочь. От Хеля Пустынника я бы хоть опасалась её, но всё же приняла помощь. Но не от Лорда Хаоса. Ты не принесёшь мира моему народу, моей стране. Прошу, пойми меня...
Лорд Хаоса, мой Открывающий Пути, исчез, растворившись в темноте. А я, бессильно оперевшись о грязную каменную стену, плакала, не опасаясь, что кто-то меня увидит. Затем за мной не пришёл Стик.
— Ты всё правильно сделала, — шепнул мне дух города. — Лорд Хаоса не принёс бы тебе счастья. Он бы выпил твою душу и лишил тебя воли, сам того не желая.
— Он... он ушёл?
— Я его больше не чувствую.
Рорик, Анхельм... нити, связывающие меня с близкими людьми, безжалостно рвались, но мне предстояло пережить ещё один разрыв.
Я знала, что Джаред хотел меня видеть: хотя Бергель по непонятным причинам не рассказал о своём разговоре с новым консулом, Нортон оказался гораздо более честен со мной.
Я подозревала, что Джаред Хаккен всё ещё хотел, чтобы я была с ним. Если даже не из-за наших с ним чувств, так ради моих способностей. Повелителя Перекрёстков лучше держать при себе как можно ближе. Это обижало не больше, чем интриги Бергеля. Но я не могла позволять думать, что между нами что-то может быть. Ни себе, ни ему.
Хаккен сразу это понял, с первых минут нашего разговора.
— Так вот какова расплата за моё желание, — лишь сказал он.
— О чём ты?
Джаред пожал плечами.
— Ты не помнишь, но когда ты обещала мне даровать свободу. Теперь выше меня в Гарме никого нет, и я действительно свободен. Но ты потеряна для меня. Знаешь, приз после этого кажется не таким сладким.
— Неудивительно, — не удержавшись, я фыркнула. — Твоё понятие свободы весьма ущербно. Быть выше всех? Стать новым тираном Гарма? Я думала о тебе лучше.
Кажется, некромаг совсем не обиделся.
— Ты делаешь то, что делаешь ради долга, а я ради удовольствия. Так почему же я становлюсь хуже тебя?
Он встал так близко к зеркальной границе, отделявшей нас сейчас, что я увидела едва намечавшуюся щетину на его щёках и глубокие тени, залёгшие под глазами. Последние месяцы дались ему нелегко.
— Агния, это не обязательно должно закончиться вот так. То, что между нами есть, слишком прекрасно, чтобы так легко это отбрасывать. Если ты...
В голосе его слышалось мольба и нежность. Мне не хватило смелости его дослушать.
— Твоё обещание. Помнишь? Ты сказал, что если наш план исполнится, ты освободишь меня и остановишь войну. Но гармцы всё ещё поддерживают Алискан, а люди Тайрани умирают.
— Не переводи разговор на другие темы! — возмутился Джаред.
— Ты ещё скажи, что оккупация моей родины не так важна, как наши чувства, — я резко взмахнула рукой, давая понять, что не собираюсь больше обсуждать личные темы. — Прости, Джаред. Но если ты не выполнишь своё обещание, я буду вынуждена применить все свои ресурсы, чтобы тебя остановить. Не только как арэнаи. Ты знаешь, что я могу на самом деле. Не делай меня своим врагом.
— Меньше всего я хочу видеть тебя своим врагом! — воскликнул Джаред. Голос его зазвучал мягче, соблазняя и убеждая: — добровольно вернись в Гарм, Агния. Будь со мной. И тогда я с удовольствием забуду о самом существовании боевых магов.
— Я не обещала быть с тобой, Джаред, — напомнила я жёстко. — Но ты обещал мне, что остановишь противостояние боевых магов и магов смерти. Не играй со мной, не заставляй меня считать тебя таким же, как Велор Рейвен.
— Я человек слова, — стиснул зубы некромаг. — Я бы мог обсудить с условия мирного соглашения, но не уверен, что у тебя есть для этого полномочия.
Ха, скрытые оскорбления! Вот теперь я узнаю Джареда Хаккена. Следующий час мы пререкались только по поводу текущей военной политической ситуации. Было сложно отстоять свои позиции: превосходство Гарма было несомненным, а положение Тайрани было более чем шатким. Но мне удалось убедить консулов в том, что став моими врагами, они сами подпишут себе приговор. Неизвестность пугает, и призрачная угроза возвращения Велора Рейвена заставило Хаккена и Зикрахена быть более покладистыми. Ну а что? Я тело моего прадеда не видела, и свидетельствовать о его смерти не могу.
Остальным, пока я принимала на себя все дела главы дома, уже занимались Бергель и Эйнар, и от них же ко мне в родовое поместье доходили новости. Я сознательно отстранилась от дальнейшего общения с Хаккеном, боясь, что он всё-таки заставит меня забыть о долге.
Между тем с самоустранением гармцев дела тайранцев пошли на лад очень быстро, подтвердив тем самым, что кроме некромагам арэнаи никто противостоять на равных не может. Мы изгнали степняков и алисканцев с наших территорий в течении месяца, а затем вторглись на запад Алискана, почти дойдя до вражеской столицы к концу лета. Затем позорное "принуждение к миру" и казнь младшего князя Лайсо Агата, которого всё же уличили в убийстве Элоизы. В быстро состряпанном деле упоминался и Асет Орани, вот только по причине его смерти (так гласили официальные источники) привлечь его к ответственности не было возможно.
Император Алискана отказался от трона в пользу своего старшего сына, по слухам, не совсем добровольно, и Астарт стал новым правителем. Правда, не думаю, что он был счастлив, получив власть таким путём. Тем более что страну Астарт Агат получил в более чем плачевном состоянии. ЮгАлискана страдал от набегов степняков, часть северо-восточных территорий, на которых располагались богатые рудники, забрал себе Гарм за ими же навязанные военные долги, а плодородные земли запада аннексировал Тайрани в компенсацию за нанесённый ущерб. Так что по итогам военного противостояния мы даже остались в выигрыше. На этом военно-патриотическом подъёме некоторые из боевых магов заговорили даже о том, что неплохо бы отъесть и кусок Великих Степей, а то и пойти войной на Салдор, но были осажены Бергелем, которому гармцы весьма непрозрачно намекнули, что нам стоит пока довольствоваться тем, что мы получили. И Эйнар на какое-то время это проглотил, хотя я знала, что он отлично понимал, что на этом ни мы, ни гармцы не остановятся, и наши интересы рано или поздно вновь столкнутся. Улей уже был разворошён.
Впрочем, пока гармцам было чем заняться. Получив от нас всю информацию по Шаноэ, что наши шпионы смогли добыть, гармцы истово начали охотиться за ведьмами. Я слышала, Адиель Зикрахен, один из консулов, достиг в этом весьма впечатляющих успехов, не просто разорив их главное гнездо, но взяв многих из ведьм живьём в плен. Что он будет с ними делать, мне было даже тошно представить. Мы кинули гармцам кость, надеясь их отвлечь и успокоить, но возможно, в итоге взрастили ещё более страшного зверя.
Впрочем, меня не оставляет мысль, что гармцы допустили ту же ошибку, дав оправдание арэнаи использовать и развивать опасную магию метаморфов. Так что боюсь что следующий виток древнего противостояния современных метаморфов и некромагов, усиленных возможностями магии Ша, вполне может закончиться полным уничтожением одной или даже двух сторон.
Но все тревоги о будущем отходили на задний план перед гораздо более близкой, и реальной проблемой. Объединение Семей оказалось гораздо более сложным делом, чем мне это думалось. Даже изучив вдоль и поперёк Договор, в реальности я столкнулась с рядом неучтённых или опущенных вопросов. Надеясь отдохнуть от месяцев путешествий в тишине дедушкиного поместья, я была, мягко говоря, немного наивна.
После поспешного, совсем не торжественного избрания меня официальной главой дома Эйнхери, я то и дело моталась между родовыми домами Бергелей и Эйнхери, налаживая отношения и сглаживая шероховатости. И мне совсем не помогало то, что делать это приходилось без весьма занятого в столице Изенгрима, а большая часть известных мне Бергелей относилась ко мне с той или иной долей враждебности. Пожалуй, лишь муж Уны, Викар, был ко мне дружелюбен, тогда как сама Уна практически меня ненавидела. Она была сломлена смертью одного из своих сыновей, попавшего в ловушку алисканцев, и даже возвращение мужа не давало ей душевного спокойствия.
С дочерью Грима, Ингрид, всё было тоже весьма и весьма непросто. Я не слишком-то любила детей, тем более таких болезненно капризных, но ради мира в доме сочла нужным хотя бы попытаться наладить с ней общий язык. Безрезультатно. Войдя в сложный подростковый возраст, и отчего-то виня меня в вечной занятости отца, она использовала любой повод, чтобы показать, что я здесь чужая. По сравнению с этим милым ребёнком даже главы Семей арэнаи, которым я упорно втиралась в доверие, пытаясь доказать, что молодость отнюдь не означает слабость и неопытность, казались весьма сговорчивыми. Эйнар оказался прав — стоило мне спасти несколько жизней тех, кто застрял в животной или половинчатой форме, вернув им человеческий образ, и из подозрительной полукровки я превратилась в единственного эксперта, единственного разбирающегося в механизме полного превращения. Ради того, чтобы учить других, мне самой пришлось забыть о страхе застрять в животной шкуре. Доказывая другим, да и себе тоже, что от метаморфов может быть польза, я совершенствовала свои навыки. Раз за разом расширяя возможности своего тела. Чтобы однажды птицей взлететь в небо, почувствовав под своими крыльями ветер. Этот момент — абсолютной свободы, абсолютного счастья, оправдал для меня все трудности последних лет.
Я не ожидала, что первым, и к тому же единственным, свидетелем моего полёта станет Изенгрим Бергель. Он приехал в поместье Эйнхери, не предупредив меня. Пока я одевалась, неловко скрывшись за дубом, у которого оставила свою одежду, он деликатно ждал в стороне.
— Изенгрим, — окликнула я мага негромко.
Меня удивило и весьма смутило восхищение в глазах Бергеля в тот момент, когда он ко мне подошёл.
— Твой полёт был прекрасен, а трансформация совершенна. Но почему ястреб?
— А кто же тогда? Может перепёлка? — попыталась за нелепой шуткой скрыть свою неожиданную нервозность я. Почему-то одобрение Грима показалось мне необычайно важным. — На самом деле, я не знаю, почему я выбрала облик ястреба. Не слишком незаметная птица, так что использовать этот оборот в разведке будет не так уж удобно. Да и большие расстояния ястребы обычно не покрывают. Но мне снится иногда, что я лечу, высоко-высоко в небе, и слышу ястребиный клёкот, чувствую мощь своих крыльев, знаю, как остры мой клюв и мои когти...
— Возможно это воспоминание из твоей прошлой жизни, — предположил Грим, предлагая мне руку. Я благодарно о неё опёрлась, так как после трансформации всё ещё чувствовала лёгкую слабость.
Если это и воспоминание, то едва ли моё, скорее других несчастных, что до меня были Повелителями Перекрёстков. В последнее время многие мои способности эмиссара хаоса обострились, сильно осложняя мне жизнь. Впрочем, я не собиралась обсуждать это с Гримом. Мы неторопливо прогуливались по дорожке во влажном августовском лесу. Я помнила, как подростком я пряталась тут от суеты дедовского дома, лишь изредка беря с собой на прогулку такого же молчаливого Гэлина. Впрочем, иногда за нами увязывался и Эрик, и тогда наше мирное любование природой сменялось очередным соревнованием на ловкость, скорость или меткость. Когда-нибудь и мои дети будут лазать по этим деревьям, азартно обирать кусты с ежевикой и выискивать следы диких животных на влажной земле. Они будут расти на родной земле, среди тех, кто их любит. Зная, кто они есть, и гордясь своими предками. Я много раз говорила себе это, убеждая саму себя, что сделала правильный шаг, выбрав не зыбкие чувства к гармцу, а свою Семью и союз с Бергелями. Я сделала правильный шаг, последовав за долгом...
