Поэтому Азазель постарался успокоить свои нервы, убеждая себя в том, что Тобио наверняка попал в очередную передрягу, вроде тех, в которые ему было привычно попадать — но ничего чрезмерного... Или вообще просто отравился несвежей китайской едой, как уже бывало в прошлом — и в таком случае ему стоило знать, что Азазель не пошел в папашу и не славился своим всепрощением — а значит агенту падших стоило серьезно задуматься о том, в каком именно виде он проведет следующие две недели после того, как Азазель закончит стегать его ремнем ниже спины, как провинившегося школьника!
Продолжить эту мысль дальше, однако, Азазель не успел.
Из всех Кадре Азазель являлся третьим по своему боевому опыту — после Баракиэля и Кокабиэля — первым по силе — и первым по своим знаниям и магическим умениям, а потому ему не составило труда не только опознать личное вторжение в его кабинет с помощью телепортации, но и определить, что за этим вторжением крылся падший ангел, при этом — выдающейся силы, но не слишком значимого магического умения. Из всех подобных на ум Азазелю могло прийти лишь несколько имен — и учитывая неожиданность вторжения в его личный кабинет — несколько имен в конце концов сложились в одно.
За считанные мгновения, что потребовались Кокабиэлю для формирования портальных врат — десятки версий и размышлений успели сформироваться в его голове — и аналитический разум Азазеля, куда более привычный к спокойной обстановке лабораторного эксперимента, взрезал одну за одной.
Покушение на Азазеля? Не невозможно, но маловероятно — Кокабиэль, при всей своей маниакальности, желал втянуть Азазеля в войну, а не убивать его — не в его планах было ослаблять столь сильно падших перед исполнением его планов, особенно учитывая, какой разлом начнется внутри всей фракции падших стоит Кокабиэлю напасть на Азазеля.
Требование отречения от командования? Для этого Кокабиэлю нужна была гораздо большая поддержка — при всем его идиотизме он по крайней мере обладал рудиментарным пониманием того, как именно функционировали интриги — даже если никогда не мог вести их.
Провокация для проверки Азазеля? Крайне вероятно, попытка еще больше ослабить его власть и привести на свою сторону тех падших, что желали видеть "настоящего сильного лидера", считая эффективность управления определяющейся именно подобными варварскими выходками.
Однако все эти мысли мгновенно замерли, когда появившаяся из ниоткуда фигура Кокабиэля, еще до полного проявления сквозь телепортацию, мгновенно дернулась — и объект, до того зажатый в его руке, описал дугу до Азазеля.
Азазель в свою очередь, приняв решение о том, что подобное действие скорее всего не было покушением — и учитывая тот факт, что подготовить взрывчатку или артефакт, способный уничтожить Азазеля сам Кокабиэль бы явно не смог — ухватился за брошенный в него объект... Только для того, чтобы почувствовать омерзительную податливость под его руками.
Едва теплое, мокрое, чуть липкое нечто притянуло взгляд Азазеля к себе, заставив его замереть. Даже его привычный к множествам лабораторных видов взгляд — взгляд ученого и экспериментатора, далеко не все эксперименты которого можно было назвать "удобоваримыми" — а некоторые нельзя было назвать даже "гуманными" — особенно в прошлом, во времена Трехсторонней Войны — не сразу смог признать в брошенном ему объекте то, чем оно являлось.
Мясо. Если точнее, то сердце.
Вырванное без всякого зазрения совести, скорее всего рукой самого Кокабиэля. Еще не успевшее остыть... И судя по мелкому подрагиванию — не успевшее перестать биться. До сих пор живое, пусть и лишь "до сих пор" сердце... Судя по легким эманациям которого — еще несколько секунд назад принадлежавшее демону... Могущественному демону.
Разум Азазеля, до того анализировавший возможное покушение на него со всей методичностью и спокойствием, присущим ученому, остановился — и взгляд падшего поднялся вверх, к лицу Кокабиэля, на котором торжествовало безумие, радость и триумфальное превосходство.
-Что ты сделал... — медленно, одними губами прошептал Азазель, не сумев разжать руку, сжимающую окровавленный "подарок" от Кокабиэля.
-Какая разница, если я уже это сделал? — однако взгляд и огромная ухмылка Кокабиэля в ответ на эти слова стала лишь шире, растянувшись до того, что безумие стало единственной узнаваемой эмоцией на его лице.
Спустя мгновение сирены завыли вновь — но Азазелю не нужны были сирены для того, чтобы ощутить ужас и боль самого пространства, как будто обезумевший зверь вцепился клыками и когтями в ткань реальности, вырывая ее один лоскут за одним. Словно бы обезумевший огнедышащий дракон вознамерился испепелить себе проход напрямую к еще несколько секунд назад бывшему спокойным кабинету Азазеля.
И Азазелю не нужно было даже задумываться о том, кто именно следовал за Кокабиэлем по пятам.
-Я РАЗОРВУ ТЕБЯ НА КУСКИ, КОКАБИЭЛЬ! — Азазель выбросил плоть демона из своих рук мгновение спустя, один за одним активируя барьеры и многочисленные артефакты, готовясь к главному сражению за свою жизнь... Нет, не к сражению — к попытке получить возможность улизнуть от обезумевшего от ярости Сазекса Гремори.
-Но сперва тебе придется отбить меня у Люцифера! — на эти слова только рассмеялся маниакальным смехом Кокабиэль, чувствуя, как с каждой секундой все более и более закручивающегося безумия его мечта начинает приобретать форму.
И в следующее мгновение на земли падших пришло оно.
Стоило только портальным вратам сформироваться в глубине территории падших, как мгновенно во все стороны ударила волна чистой силы и аннигилирующей ярости — [Сила Разрушения], вышедшая из под контроля своего носителя — самого могущественного из всех за все время существования подобных способностей.
Половина выставленных щитов и защит Азазеля перестали существовать во мгновение — и еще половина от оставшихся выдержали только на мгновение больше.
Вырвавшаяся бесформенная волна ярости вгрызлась в камень стен, дерево стола и бумагу отчетов Азазеля, превращая ее в ничто, не разбирая между окружением и бесценными артефактами на своему пути.
Персональная защита Азазеля мгновенно потеряла первый барьер, а затем второй — судя по времени — третьему оставалось держаться не более нескольких секунд... Четвертый мог дать Азазелю еще минуту — но только в том случае, если бы Азазель умудрился не попасть ни под одну атаку Люцифера — иначе даже две секунды было бы непозволительной роскошью.
А после этого Азазелю пришлось бы доставать куда более ценные и тайные игрушки, вроде неоконченного прототипа [Священного Механизма], созданного с помощью искусственного [Контракта] с Фафниром...
Хотя мысли о сокрытии своих способностей сейчас не должны были посещать Азазеля вовсе. Если он сможет хотя бы сбежать от Люцифера — это уже можно было считать превышением всех ожиданий Азазеля от себя самого.
Волна ярости, прокатившаяся по кабинету, мгновенно испепеляя стены — и продвигаясь дальше, испаряя здание — и не успевших даже вскрикнуть от неожиданности секретарей Азазеля — ослабла на мгновение, однако разрушающая все на своем пути [Сила Разрушения] не исчезла полностью. Наоборот, спустя мгновение та поднялась в проходе портала, создавая почти бесформенную массу чистого разрушения и невыразимого гнева, лишь отдаленно похожую на гротескную форму человека, сотканного из переливающихся и пульсирующих черно-красных цветов и багровых оттенков [Силы Разрушения], стремящихся пожрать все вокруг него, прежде чем издать яростный вой, неописуемый в своем безумии — и выплеснуть еще одну волну разрушения вокруг.
Щит Азазеля мгновенно лишился половины заряда — продолжая лишаться нескольких процентов в секунду — минута со стороны Азазеля в его расчетах о своих способностях была не более, чем наивной надеждой...
И вторил безумной ярости Люцифера не менее безумный смех Кокабиэля, что продолжал сдерживать силу Люцифера исключительно своими способностями — но даже так не мог полностью скрыться от той, позволяя быстро перьям на его черных крыльях истлевать под натиском Сазекса.
Спустя еще мгновение пара огромных [Копий Света] вырвалась из рук Кокабиэля, но не смогли даже достать до тела Люцифера, рассеявшись бессильно перед его [Формой Разрушения] — на что Кокабиэль ответил лишь еще более безумным смехом, настолько искренним в своем безумии, что кто-то даже мог решить, будто этот смех являлся детской искренней радостью.
Где-то недалеко, на стерильных пустых руинах, что еще секунду назад были дворцом Генерал-Губернатора Григори падшие продолжили исчезать — многие из них, десятки падших исчезли не успев даже осознать того, что они уже были мертвы — и Азазель не видел возможности остановить это. Не видел возможности остановить Люцифера сейчас, заставить его услышать — и осознание того, что каждая секунда промедления убивала сотню падших — а также приближала самого Азазеля к гибели — заставила его понять.
Кокабиэль, гнойный нарыв Григори, оставленный без присмотра в политических играх Азазеля, желавшего удержать лицо перед заключением Пакта об окончании Трехсторонней Войны, желавшего удержать статус-кво и мир среди падших, бормотавший в безумии о своих идиотских идеях, все же сделал свой шаг. И победил — поскольку Азазель оказался связан по рукам и ногам. Азазель — вся раса падших — оказалась загнана в угол и поставлена перед выбором — сражаться или умереть. Сражение также означало смерть... Но, быть может, на пару секунд позднее, чем в случае простого признания и капитуляции.
И Азазель не мог позволить себе умереть — и, как Генерал-Губернатор Григори, не мог позволить падшим кануть в лету.
"БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ КОКАБИЭЛЬ!" — Азазель взвопил внутри своего разума, но, прижатый к стене, ответил вслух иначе,— [Сияющее Копье Падшего Дракона]!
В ответ на то, как Азазель вступил в бой с Люцифером, Кокабиэль мог ответить только собственным безумным смехом — и десятком собственных [Копий Света].
* * *
"Интересно, когда мне в следующий раз выпадет возможность пообщаться с демонами?" — вернувшись домой Момонга смог зайти в свою комнату и устроиться на своей кровати, задумчиво пытаясь подсчитать в своей голове момент, когда он сможет вернуться к переговорам — "Интересно, почему они вообще так неожиданно сбежали от меня во время встречи?"
Когда трое его потенциальных противников, включая двух неизвестных представителей сотого уровня или даже выше, прибывшие на переговоры с ним неожиданно начали действовать не по плану — Момонга приготовился к началу сражения. В конце концов ложные переговоры, проводящиеся с целью заманить противника и уничтожить того — особенно учитывая видимый перевес в боевой силе на стороне врага — не были вчерашним изобретением и периодически практиковались даже в Иггдрасиле — пусть и не так часто, учитывая, что убитый игрок все еще возрождался спустя небольшой промежуток времени, пусть и в ослабленном состоянии. Обычно в Иггдрасиле подобные действия проводились либо с целью забрать особенно важную экипировку, что более слабый игрок случайно или намеренно принес вместе с собой, либо перед началом нападения, чтобы вывести из игры нескольких переговорщиков и воспользоваться любым шансом на то, чтобы предоставить своей стороне максимум возможного преимущества — и Момонга подготовился к этому, призвав на свою сторону Альбедо, Демиурга и Актера Пандоры, укрывшегося буквально под его ногами. Учитывая самого Момонгу в таком случае перевес на его стороне в существах сотого уровня был фактически в два раза, то есть он мог гарантировать то, что он сможет если не победить, то по крайней мере отбить нападение на него. Если же его противники действительно оказались бы сильнее сотого уровня — по крайней мере Момонга имел все шансы полагать, что он сможет сбежать из-под носа врага и укрыться в Назарике. К сожалению, в таком случае ему явно пришлось бы сжечь мосты и бросить Мики, но к этому варианту Момонга относился куда спокойнее, чем к попытке ввязаться в бой с могущественным противником, о которой он едва ли имел какое-то представление.
Однако когда он уже приготовился к началу сражения — демоны лишь коротко извинились и исчезли прочь — после чего, как донес ему спрятавшийся в тени какой-то из демониц Ханзо, экстренно отбыли куда-то прочь, использовав [Врата]. Учитывая то, что [Врата] в качестве высшего заклятия телепортации — исключая какие-то совершенно специфические ситуации и специфические способности — не обладали максимальной дистанцией телепортации и могли создавать проходы даже в другие миры — для того, чтобы найти сейчас сейчас демонов и попытаться проследить за теми и разузнать причину их отбытия Момонге бы пришлсоь отвлекать Нигредо — то, что он предпочел бы не делать в данный момент, учитывая то, что она в данный момент изучила подходящее место для внедрения следующей порции агентов после Шалти, на другой стороне мира, и ее сосредоточенная работа могла означать разницу между успехом и неудачей подобного мероприятия.
Однако, отбрасывая в сторону размышления о подобном, демоны пообещали в дальнейшем связаться с Момонгой и сообщить ему о своих переговорах — более того, Момонга также мог подумать о том, как отнестись к их действия со своей стороны — в конце концов прервав переговоры они совершили значительный проступок с их стороны, и потому Момонга мог свободно выбирать теперь, стоило ли ему ожидать какую-то компенсацию с их стороны, оставить подобный долг на будущее или забыть о подобном, выиграв немного репутации и расположения со стороны демонов. В любом случае, это было вопросом будущего — вопросом настоящего являлось то, что Момонга должен был делать в данный момент.
Как сообщил ему Ханзо-наблюдатель, в результате воздействия какой-то способности демонов, здание школы на территории академии Куо было фактически уничтожено, заставив Момонгу немного улыбнуться мысли о том, что теперь ему больше не нужно было посещать эту школу...
Однако судя по всему, в подобном акте разрушения не пострадал никто из учеников и учителей школы — судя по всему здание было предварительно полностью очищено от тех и подготовлено демонами как некое подобие их базы в этих переговорах... Что в общем-то не особо интересовало или беспокоило Момонгу — выжившие люди с одной стороны были скорее положительной чертой, расширяя возможное количество его контактов в мире людей, а с другой стороны — Момонга не стал бы переживать даже в том случае, если бы они случайно погибли — особенно если бы это позволило Момонге забыть о школе. Даже тот факт, что ему наверняка придется заплатить за реставрацию здания школы не особенно беспокоил Момонгу — как выяснилось, заработок Рейналь был крайне выдающимся в этом мире... А это в свою очередь означало, что на краткое время Момонга остался фактически в свободном плавании.
Шалти прямо сейчас проводила разведку и поглощение криминального мира в Киото, Нигредо и Себас готовились к отправке в Европу, а Демиург с Альбедо занимались церковью Рейналь и зарабатыванием денег...
Момонга знал, что в такой ситуации он мог взять передышку и отдохнуть — однако, с другой стороны, он не мог допустить этого. Мысль об отдыхающем боссе и трудящихся в поте лица сотрудниках сразу же заставила его вспомнить его собственный опыт из прошлой жизни, бесконечные смены за сменой, в то время как его собственный босс постоянно отправлялся в аркологии на приемы и возвращался из тех только для того, чтобы выписать себе очередную премию.
