— В моих карманах она вообще впервые, — я улыбнулся.
— Быстро ты с ней расстался... Но, что ж поделать! — он спрятал её в свой фартук и по одной монете отсчитал мне сдачу: три серебряных и шесть медяков. Спустя полминуты передо мной появилась кружка с элем. — Наслаждайся!..
— Спасибо! — я улыбнулся и немного отпил... Великолепно... почти, почти то же, что я пил на родном Изумрудном острове... Но одному сидеть... далеко не лучший вариант. К хорошей выпивке нужна хорошая компания, а то придётся отдать себя в распоряжение грустных воспоминаний и мыслей, которые так и дожидаются своего часа...
— Парень, — меня хлопнули по плечу, — здесь не занято?
Я повернулся на голос и увидел мужчину с бакенбардами чёрного цвета в пыльном фартуке поверх светло-бежевой рубашки... Как вовремя-то!..
— Нет, не занято, — я улыбнулся и чуть подвинул стул, чтобы ему было удобней сесть. Отряхнув руки об тёмные штаны, он покопался в карманах, достал оттуда пару медяков и опустился на стул, стукнув монетами по стойке. Перед ним вырос "бармен" и, приподняв брови, спросил:
— Как обычно?
— Да, — человек кивнул и, вручив монеты, повернулся ко мне. — Как жизнь, приятель?
— Терпимо, — я вздохнул и взялся за кружку.
— Дай угадаю, что-то не так по женской части?
Я задумался и негромко сказал:
— Похоже на то...
— И что стряслось? — он взял свою кружку и отпил из неё.
— Долгая история... — и я довольно подробно пересказал всё то, что случилось со мной по пути от деревушки на южных склонах до Клертола...
— А закончилось всё тем, что я вернул её домой, и теперь от неё просто нет спасения! Особенно по ночам! Видите ли, меня надо отблагодарить, а это — "лучшая награда"!..
— Эй! Спокойней, друг! — он засмеялся. — Она же не тянет тебя под венец!
— Да кто её знает...
— Ты ведь из соседнего графства?
Уже по привычке я кивнул.
— Надолго здесь?
Помотал головой.
— Так просто уйдёшь домой, и она тебя, естественно, оставит в покое, — он хлопнул меня по плечу.
— Есть одна проблема: не думаю, что она вот так просто меня отпустит...
— Да брось ты! Отпустит! Видно же, что ты не хочешь оставаться здесь, и, тем более, с ней, да и без неё прекрасно проживёшь, ведь так?
Я поднял на него глаза и, столкнувшись с его радостным лицом, сам невольно улыбнулся.
— Видимо, да... так.
Он кивнул.
— Женщины приходят и уходят до тех пор, пока рядом с тобой не останется та единственная, которую ты назовёшь своей женой... Ты можешь уйти от каждой из них или же отпустить каждую, если они хотят уйти. Другое дело то, на что идёт твоя жизнь. От этого точно никуда не убежать и не спрятаться... Вот ты кто?
— Никто, — со вздохом ответил я.
— Не смеши...
— А что с бродяги взять?..
— Вот! Бродяга. Дело тяжелое, но чем не дело?
— Мне что, до конца дней своих по дорогам пылить? — я усмехнулся.
— Кто тебя знает! — мой собеседник допил кружку и заказал ещё одну. — Я всю свою жизнь с шестнадцати лет работал на каменоломне... Она на западе от города. Этот фартук достался мне от моего отца, и я никогда не помышлял сменить его на новый... Каждый день, кроме одного из семи, я обтёсываю глыбы, превращая их в кирпичи. В день по десять штук для крупной кладки, или по двадцать, если поменьше... Кто-нибудь со стороны может подумать, как так можно? Всё время одно и то же! Как же я от тоски не удавился? А вот так. Мне нравится моя работа. Мне нравится то, что я делаю. Я высекаю кирпичи, из них сложат стены домов, которые станут приютом для новых семей... Или же они станут частью городских стен, которые нас защищают... да от кого угодно! То, что я делаю, я делаю не зря...
— Какая же от меня польза? — удивлённо спросил я. — Я совершенно бесцельно хожу из города в город... Вот кому это нужно?..
— А бродяги всегда нужны! — каменщик отпил из кружки. — Они несут на своих плечах вести из других земель, новые истории и песни... Многие из них встают на путь героев, кое-кто, по воле случая, закладывает новые города, поднимается до таких высот!..
— Да какой из меня герой... Единственное, что сделал, так это устроил маленький погром в Слау, переспал с королевой эльфов и чуть не отправился на тот свет у Драконьих клыков...
— И это далеко не всё? — он изогнул одну бровь.
— Далеко не всё...
— И ладно... А чем это не свершения? — он посмеялся. — Да хоть погром в Слау!.. Это где, кстати?
— На юг отсюда. Восточнее Тёмных скал, а город стоит на берегах Красной реки...
— А без тебя я бы этого не узнал! — он снова хлопнул меня по плечу. Я улыбнулся. На душе стало как-то теплее...
— Так что, приятель, не унывай... А что насчёт той дамы — не придавай такого значения. Оно того не стоит, поверь.
— Хорошо, — я кивнул.
— Вот и славно, — он поставил опустевшую кружку на стойку и поднялся со стула. — Тебя, кстати, как звать?
— Патрик.
— Что ж, Патрик, — он протянул мне руку, — удачи тебе. Повезёт, ещё свидимся...
— Удачи, — я кивнул ему, последовало рукопожатие, и я вернулся к своему элю...
— А ну, стой! — за спиной прокатился чей-то крик. От испуга я даже чуть не подавился.
— Это ты мне? — уши уловили удивлённый голос каменщика. Я повернулся и увидел, что его к стойке теснит мужчина с коричневой бородкой, блестящей лысиной и красным от гнева лицом.
— Тебе! — он схватил каменщика за воротник. — Ещё раз приблизишься к моей жене, клянусь, переломаю тебе все кости!
— Чего? — каменщик улыбнулся и изогнул брови.
— Не прикидывайся дурачком!
— Эй! — он схватился за его руки. — Я тебя даже не знаю!
— Моё имя — Долир!..
— Очень рад знакомству, — каменщик кивнул. — И буду ещё сильнее рад, если ты меня отпустишь...
— А имя моей жены — Альра!..
В течение нескольких секунд висела пауза.
— Высокая, с каштановыми волосами? Живёт в доме у рыбацкой пристани?..
— ДА! — взревел Долир.
— Так она замужем? — глаза каменщика округлились, но его слова лишь спровоцировали "обиженного мужа". Он прорычал и попытался ударить своего "обидчика" по лицу, но он нагнулся и, схватив Долира за поясницу, протолкал его до ближайшего столба...
Намечалась занятная драка. Я развернулся на стуле и опёрся на стойку, попивая эль. Остальные посетители тоже отвлеклись на сражающихся и постарались очистить от себя пространство рядом с ними.
— Каменщику несдобровать, — сказал пожилой мужчина с начавшими седеть волосами рядом со мной. — Он с женой Долира уже полгода спит, и, Небесами клянусь, получит по заслугам...
Я задумался и выдал:
— Не такой уж он и слабак, чтобы его сейчас так легко побили. Злоба — вещь хорошая, но Долиру она не поможет...
— Спорим? — на его лице появилась ухмылка. — Спорим, Долир его побьёт?
— Спорим! — я протянул ему руку.
— Ставлю два серебряных. Долир победит! — он сжал мою ладонь.
— Отвечаю!
Мы выложили на стойку по две монеты и продолжили наблюдать за дракой...
Пока мы обсуждали условия пари, оба соперника успели подбить друг другу по глазу. Долир порвал себе рубашку на плече, каменщик лишился почти всей пыли с фартука, видимо, после нескольких полученных ударов. Сейчас же оба продолжали обмениваться любезностями...
А драка вызвала огромный восторг у наблюдающих! Все что-то кричали, аплодировали каждому удачному удару, сопровождая это громким "хэй!". Я болел за каменщика, мой соперник по спору не на шутку начинал переживать, стоило Долиру получить от своего "обидчика"...
Всё закончилось так же внезапно, как и началось... Каменщик размахнулся и попал Долиру в челюсть, отправив его на пол. Бой окончен, паб взорвался аплодисментами и радостными криками.
— Да что ты будешь делать? — мой соперник по спору хлопнул по коленям, поднялся и протянул мне руку. — Что ж, поздравляю...
— Спасибо, — последовало рукопожатие. — В другой раз повезёт...
Я сгрёб к себе в карман выигрыш и переключился на каменщика с Долиром.
Первый помог второму подняться. Сейчас они довольно-таки мирно беседовали друг с другом, явно не планируя продолжать драку. Обменявшись рукопожатиями, они вышли из паба... Подозреваю, сейчас кому-то будет не очень хорошо. Я был в такой ситуации, уж мне-то не знать!.. А было бы смешно, если бы оба сейчас оказались в Карлоу, на Туллоу стрит, рядом с пабом "Reddy's"...
А каменщик прав. Я в этом городе не на всю оставшуюся жизнь. Рано или поздно (лучше рано) я отсюда уйду и постараюсь побыстрее забыть Гвелу и почти всё, что с ней связано — избиение Тарка с Свэра просто нельзя выбрасывать из головы!.. Осталось только опеределиться с днём и сказать об этом...
— Послезавтра!.. — мелькнуло в голове. Я залпом допил эль, кинул на стойку медяк и как можно быстрее вывалился из паба. Решение можно назвать принятым, и желания затягивать с его высказыванием не было...
Не помню такого количества слёз, которое меня встретило по возвращению домой. Видимо, стоило убрать с лица выражение радости, а из голоса — мажорные нотки. Родители Гвелы куда-то вышли, так что, она была единственной, кого я встретил и кому сообщил дату своего ухода. Хлопок дверью, море слёз, нескончаемый плач... Ту ночь я провёл свернувшись в кресле в гостиной...
Следующий день, к счастью, оказался спокойным. Гвела любезно нагрела воду, чтобы я напоследок помылся, помогла мне со сборами, вместе мы набрали еды для дальнейшей дороги...
Её лицо ничего не выражало. Оно казалось каменным. Видимо, весь запас печали и тоски вышел за остаток вчерашнего дня и ночь. Надеюсь, она полностью примет то, что завтра утром я покину эти стены, и не бросится творить необдуманные вещи. Кто её знает, что она потом может учудить?.. Очень надеюсь, ничего подобного не произойдёт...
К слову, и ночь прошла спокойно. Я всё-таки выспался (думаю, и Гвела тоже), смог встать чуть ли не с первыми лучами и, раскрыв окно и высунувшись в него, понять, пора идти. Свет ярок, небо чисто, и воздух свеж... Соль, чувствовавшаяся в нём, как никогда ласкала нюх... Гвела проснулась сразу же после меня и помогла собрать последнее: положить в сумку узел с едой, проверить, как запаковано остальное...
Я натянул лямки сумок, накинул сюртук на плечи и спустился вниз, к самому порогу. Остановившись, я обернулся и встретился с наполненным печалью взглядом Гвелы.
— Ты никогда не вернёшься, — со вздохом и горечью сказала она.
— Кто знает... — я пожал плечами.
— Я не хочу тебя отпускать, я не верю, что это даётся так легко, — она сделала шаг в мою сторону. — Я понимаю, иначе никак, но...
— Гвела, — я улыбнулся, — пройдёт совсем немного времени, и ты вспомнишь обо мне лишь, как о ком-то там, кто однажды привёл тебя домой. И всё. Появится кто-то другой, кому ты полностью отдашь своё сердце, и что тебе отдаст своё...
Она всхлипнула и бросилась мне на плечи. Я чуть обнял её.
— Надо прощаться, Гвела. Чем дольше ты меня будешь держать, тем будет хуже.
Она кивнули и, посмотрев мне в глаза, сказала:
— Прощай, Патрик... Спасибо тебе... Ты был со мной так добр...
— Прощай, Гвела, — я поцеловал её в щёку и, выпустив из своих рук, шагнул за порог. Гвела махнула мне рукой и всплакнула. Я ответил ей кивком, салютовал снятым беретом и, когда она уже закрыла дверь, бодро зашагал к восточным воротам.
Как же легко прошло это прощание, и как же легко несли меня ноги навстречу столь близким горным склонам! Гвела осталась позади, с ней — и Клертол. Спасибо этому милому тихому городу за приют, но, увы, слишком узкие его улочки. Моя душа просила что-то другое. И между ними будут лежать высокие луга и склоны гор, обдуваемые бризом величественного и холодного моря...
Следующая остановка — Туманный порт!..
Байка Семьдесят Первая
Молодой граф
На радостях день пролетел так незаметно, что наступление темноты стало для меня баналиным выключением света... в рамках отдельно взятого морского побережья и прилегающих окрестностей. Я углубился в придорожный лес, кое-как нашёл дров и развёл костёр...
По мере движения по горной дороге я всё дальше уходил от моря. Сейчас его гладь уже окончательно скрылась за склонами и вершинами. Само же полотно придерживалось примерно одной высоты, тем не менее, немного уходя вверх. Да, к слову, горы здесь казались куда более пологими и низкими, чем на юге от Клертола...
Никогда ещё у меня не было так легко на душе. Дорога с радостью приняла меня в свои объятия и звала вступить на себя снова чуть ли не с первыми солнечными лучами. Я не смел ей отказать и, обрадовав себя скромным завтраком, отправился в путь при первой же возможности...
Горы постепенно пропитывались еле заметной осенней желтизной. Это было видно и среди травяных стеблей, и среди листьев деревьев и кустов. Непоколебимо зелёными оставались лишь ели и сосны, гордо демонстрирующие свои цвета, неподвластные дыханию осени.
Как же хорошо, что в далёком Кожжоте руками Келры в мою сумку был запакован этот замечательный свитер. Воздух стал уже не таким тёплым, солнце, хоть и грело, к сожалению, давало не так много тепла, как какие-то полторы две недели назад. Сюртук почти всё время приходилось застёгивать на все пуговицы... кроме тех случаев, когда мне хотелось, чтобы его раздувало ветром, а сами воздушные потоки проникали между сукном и шерстью свитера...
Озарив далёкие горные вершины алым кантом, солнце опустилось за горизонт, предоставляя свои владения новой хозяйке, ночи. Понятия не имею, что именно её не устраивало, но вступление во власть она отметила дичайшим холодом. Я с носом зарылся в воротник свитера и ускорил шаг: через пару поворотов отсюда я заметил лесок, а там можно было заночевать, разведя костёр поярче...
Как же я был приятно удивлён, когда разглядел на казавшихся чёрными древестных стволах бойкие отсветы костра, горевшего в паре десятке ярдов от опушки. Отсюда я даже мог разглядеть людские фигуру у огня. Чуть отряхнувшись от пыли и поправив сюртук с лямками сумок, я вдохнул поглубже и шагнул по направлению к костру...
Моё удивление было таким несказанным, когда, спустя каких-то две секунды, передо мной вырос широкоплечий человек выше меня на голову, направивший в мою сторону обнажённый меч. Выдавив из себя испуганное "ой", я отскочил назад, столкнувшись спиной с деревом.
— Стой, где стоишь, — сурово прогремел его голос. — Назови себя!
— Патрик О'Шентли... я тут... мимо проходил и увидел огонь... и...
— Подними руки так, чтобы я их видел.
Вдавив в себя комок, я поднял ладони на уровень глаз. Жестом человек приказал мне двигаться к огню, и я, боязливо посматривая по сторонам, осторожно зашагал в указанном направлении... И почему из головы вылетела возможность и такого варианта развития событий? Я ж мог так нарваться на кого угодно!..
У костра сидело десять человек. Все в плащах, с оружием, кто-то возился, настраивая инструмент, похожий на гитару, кто-то — с готовящейся над огнём едой. Наше появление никого не оторвало от их занятий, дрёмы и довольно весёлой беседы, пока задержавший меня человек не сообщил:
