Посох опустился. Тело позволило Джошуа утереть слезы.
Подскочивший к нему Горм недовольно ткнул в плечо.
— Добей же их! — крикнул он — Чего остановился!
— Хозяин зовет, — сказал голос Джошуа.
Разгоряченный зрелищем Горм то ли не расслышал, то ли не воспринял его слов.
— Я сказал, добей их! — рявкнул он.
Посох ткнулся ему в грудь, разгораясь алым.
Джошуа почувствовал тень радости. Это убийство он совершил бы с удовольствием.
Тело, увы, имело другое мнение.
— Хозяин зовет, — повторил голос, и Горм отступил.
К сожалению, гигант не оказался дураком. К сожалению.
Джошуа сошел со стены, и окружающие приветствовали его как героя. Люди радостно хлопали по плечам, а гоблины одобрительно клекотали.
Во рву под стеной плавали сломанные осадные лестницы и тела убитых.
От следов недавней схватки на полу осталась только кровь. Мечи, щиты, слетевшие сапоги и перчатки растащили.
Башня встретила его безмолвием.
Лестница привела на второй этаж, хотя по высоте он был скорее пятым.
Зал наверху оказался вдвое больше прежнего. У дальних стен Джошуа увидел обломки кровати и полок с книгами. Разорванные и целые фолианты валялись на полу.
В центре, поблескивая кармином, горела исполинская руна. Присмотревшись, он увидел вторую, вписанную в нее, а во второй — третью. Никогда не знавший древнего, забытого и проклятого языка, он ясно понимал их значение.
Первая была Тайной, она включала в себя знания, сокрытые во тьме.
Вторая — Целью, она приоткрывала завесу Тайны, показывала путь, которым можно пройти, если хватит сил и мужества.
Третья была Сутью, той, чья истинность ложна, правдива и неясна, поскольку непостоянна. Как разум и души людей во все века и во все времена.
Внутри руны, разрывая идеальную точность рисунка, вспучились четыре алтаря.
На трех были распластаны Майриэль, Паки и Рамил. Четвертый пустовал.
Многорукие големы застыли у их изголовий, безмолвные и неподвижные.
Хозяина нигде не было видно, но тело подсказывало, что ждать нужно именно тут.
Он подошел ближе.
Алтари имели вид пятиконечных звезд. Как бы то ни было, это позволяло распластать на них жертву, закрепив руки и ноги специальными цепями, сделать наемников абсолютно беспомощными.
— Джошуа? — слабо спросила Майриэль. У нее была рассечена бровь, а на скуле наливался синяк. — Скорее, помоги нам!
— Он не может, — грустно отозвался Паки. — Он не наш теперь.
— Что ты бормочешь, ящерка, конечно, он наш!
— Призрак владеет им, — подтвердил Рамил, повернув голову, чтобы лучше разглядеть младшего мэтра. — Я был глуп и самоуверен, раз не разглядел этого.
— Вы все сошли с ума. — Майриэль помотала головой, отгоняя дурные слова. — Джошуа, освободи нас!
— Я не могу, — с трудом выдавил из себя Джошуа. Тело сопротивлялось как могло, не давая ему произнести лишнее слово. — П-простите меня, хозяин велит мне подчиняться.
— Какой еще хозяин? — возмутилась эльфийка. — Где Кай и остальные?
— Уб-биты...
— Что? Нет! Ты лжешь, глупый мальчишка!
— Он не лжет, — сказал мэтр Гаренцворт. — Он говорит то, что видел.
— Призрак убил Кая? — спросила Майриэль почти спокойным тоном — Или ты? Скажи мне, я должна знать!
— Горм приказал застрелить его.
— Древо и Пепел! Я вырву его сердце, проклятый ублюдок!
— Прошу тебя, успокойся, — мэтр Рамил закашлялся, — сейчас не время.
— Не время?! Ты не слышал? Они убили Кая! Паки! Превратись уже в себя и разорви этих выродков! Только Горма — слышишь?! — Горма оставь мне!
— Паки не может, — вздохнул парень. — Колдун владеет сутью Паки. Паки человек, пока колдун не разрешит иное.
— Как это возможно?!
— Он знает слова Подчинения.
Майриэль грязно выругалась по-дворфски.
— Джошуа, подойдите ко мне, — позвал старший чародей.
Младший мэтр не двинулся с места.
— Кажется, мои путы ослабли.
Тело среагировало мгновенно. Секунда, и пальцы Джошуа уже проверяли кандалы Рамила.
— То, с чем вы боретесь, очень сложно победить, — зашептал бывший архимаг Арана. — Сила подчинила вестибулярный аппарат и матрицу личности, но сознание ваше пока еще при вас, и вы можете самостоятельно мыслить.
Он снова закашлялся.
— Вам не победить это силой воли, мой друг, — продолжил старший мэтр, сплюнув сгусток крови в бороду. — Одной ее не хватит. Прежде поймите, с чем боретесь, поймите, что вам противостоит. Измените его... свое отношение...
За спиной раздались шаги.
— Все так же говорит загадками? — непринужденно спросил Ассантэ. — Эта наша общая черта. Можно сказать, семейная. Хотя знаешь, в чем тут загвоздка? Часто, когда говорят загадками, хотят просто отвлечь внимание от того, что сами ничего не смыслят в теме беседы. Признайся, Рамил, скажи, что я прав.
— Если бы я знал, с кем говорю, мне бы было легче, — отозвался волшебник, — признавать что-либо.
— Ты почувствовал, — похвалил Ассантэ. — Молодец. Честно, будет жаль, очень жаль, если ты умрешь в процессе обряда. Обещаю, я постараюсь этого не допустить, но наши ритуалы намного жестче ваших, так что гарантировать ничего не могу.
— Ты так и не ответил, кто ты.
— Мое имя ничего тебе не скажет. Даже ты не можешь знать историю своего рода так глубоко. А... я понял, надеешься, узнав мое имя, как-то повлиять на меня? Забудь, силенок не хватит. Даже имей ты силенки, все равно не смог бы ничего сделать. Я отказался от своего имени, когда воссоединился с Призраком.
— Ясно, — ответил мэтр Гаренцворт. — Нужна была душа для того, чтобы стать каркасом чар.
— С полуслова понимаешь! Я так много хотел бы тебе рассказать, но увы-увы. Ты последний из рода, и других ключей у меня нет. Мне жаль.
— Выродок! — рыкнула Майриэль. — Сукин сын! Дай только добраться до тебя!
— Прикрой ротик, девочка. Ты не единственная Арайне под этим небом, и уж точно не единственная Алувинель. Будешь шуметь, и я вернусь в твой лес и разрушу Барьер.
Упоминание таинственного Барьера заставило Майриэль испуганно застыть.
— Ты не сможешь, — как-то неуверенно сказала она.
— Я собираюсь опрокинуть законы мироздания. Думаешь, чары возрастом в полтора века меня остановят? — осклабился колдун. — Спроси у своего мэтра, если не веришь.
— Рамил? — жалобно позвала лучница.
— Боюсь, он не лжет, — отозвался старший чародей. — По крайней мере, в этом.
— Лучше и не скажешь. В этом я точно не лгу. Да и вообще, девочка, ты должна быть мне благодарна. Возможно, возвращение истинных хозяев этих земель для твоего народа будет спасением. Или хотя бы возможностью отомстить.
Майриэль явно хотела хлестко ответить, но промолчала.
— Хорошо. Учишься подчиняться. Это правильно. Ты крепкая — если переживешь ритуал, имеешь шанс встать под мои знамена. Все вы сможете сделать это.
Не видя восторга аудитории, Ассантэ махнул рукой:
— Не будем терять времени. Джошуа, сними с них одежду выше пояса. Нужные руны лучше рисовать на груди. Ахарги, — он кивнул на големов, — довольно неуклюжи, а случайно ранить наших гостей я не хочу. Только специально, в нужное время.
— Хорошо, хозяин.
Джошуа направил посох на Рамила, но ничего не произошло.
— Ручками, мальчик, ручками. — Колдун кинул младшему мэтру кинжал эльфийки. — Мы слишком близко к вершине. Тут действует лишь древняя магия. А ты пока не сильно близок к ней.
— Я понял, хозяин.
Мантия старшего мэтра подалась легко, как и нижняя рубаха. Паки предусмотрительные големы вытряхнули из кольчуги заранее, так что с поддоспешником проблем не возникло. Сняв остатки кожаной брони с эльфийки, младший мэтр разрезал одежду, невзначай коснулся крепкой груди и не почувствовал по этому поводу ничего, кроме стыда.
— П-прости, — тихо выдавил он.
Эльфийка отвернулась.
Пока Джошуа расправлялся с одеждой бывших соратников, колдун склонился над четвертым алтарем. В руке у него была одна из бутылей Грейна с драконьей кровью. Щедро поливая указательный палец, он что-то чертил на алтаре.
Закончив, подошел к Паки.
Тот дернулся. Колдун недовольно поморщился и что-то прошептал. Кандалы зазвенели, вкручиваясь в камень, лишая парня возможности извиваться, стягивая тело неразрывным хватом.
Немного подумав, колдун взглянул на остальных пленников и повторил заклинание. Майриэль тихо вскрикнула, когда каменные кольца больно сжали ее запястья.
— Самое забавное, — сказал колдун, вычерчивая на Паки символы, — что пророчество, которое я подкинул Грейну и компании, было истинным. Ты был прав, Рамил, любая великая формула нуждается в противовесе, иначе погибнет от собственных противоречий. Но она же является и фундаментом нашего плана. Знаешь почему? Потому что вы, носители крови, должны войти под своды башни добровольно. Такая маленькая деталь, а как много от нее зависит.
— Ты рассчитал все с самого начала, — пробормотал мэтр Гаренцворт.
— Именно. Я позволил этим глупцам плести свои интриги за моей спиной. Но я всегда был среди них и контролировал почти все их действия. Дареная сила — это древо о двух корнях, и во втором корне таилась открытость их замыслов моей воле. Противовес был прост. Вы должны войти в башню как мои враги или как мои союзники — это не важно. Важно, чтобы сделано это было добровольно. Вижу, ты хотел что-то сказать, но промолчал. Наверное, решил, я не учел чего-то. Дракона? Думаешь, раз дракон отдал свою кровь под чарами, то это разрушит мой замысел? Ошибаешься. Дракон отдал кровь без принуждения, это же был путь к его спасению. Да и с чего ты взял, что он не в курсе моих настоящих планов? Думаешь, засилье людей ему по нраву?
— Не думаю.
— И правильно делаешь. — Колдун подошел к Рамилу, откупоривая вторую бутылочку с серебряной кровью. — Замечательная вещь, совсем не сворачивается. В ней столько волшебства! Даже мне трудно представить. Пока трудно... Так вот. Тебе сложно это увидеть, поэтому поверь на слово. Мои знаки на вашей коже — это те же знаки, что хотели использовать вы, но перевернутые. Правда элегантно?
— Ваш план безумен.
— Что же заставляет тебя так думать?
— Нельзя так сильно изменять природу мироздания и не ждать ответной реакции.
— Знакомые слова. Среди нас были такие же идеалисты. Они считали, что нам лучше сгинуть, чем так рисковать. Знаешь, что мы с ними сделали? Мы разрезали их тела и заставили плясать в огне, пока их головы, подпитываемые чарами, чтобы сохранить сознание, смотрели на это.
— Жаль, что ваше безумие победило.
— Вы каждый день вашей магией меняете мир под себя. Телепорты. Боевые чары. Думаешь, это не вредит твоему любимому мирозданию, потомок? Еще как вредит. Но вас ведь последствия не сильно волнуют. А мы лишь идем дальше. Выше. Задирая планку, до которой вы никогда не доберетесь. Лучше уж тебе понять это. Принять. Ведь коли ты будешь мне бесполезен, то, даже если выживешь, в моем мире тебе места может и не найтись.
Закончив со старшим чародеем, он подошел к Майриэль. Эльфийка брезгливо дернулась под его прикосновениями.
— Женское тело. — Колдун провел пальцами по ее груди. — Я ведь скучал по нему эту тысячу лет. У меня были сотни наложниц в свое время, но от них пришлось отказаться ради высшей цели. — С сожалением оставив прелести эльфийки, он приступил к начертанию руны. — Но ничего, вскоре я возьму свое сполна.
— С рисунками я закончил, — весело отрапортовал Ассантэ. — У кого-нибудь есть вопросы? Возражения?
— Твоя цель абсурдна, — сказал Рамил. — Ты не только не достигнешь успеха, но и вызовешь катастрофические последствия.
— И с каких пор ты стал экспертом в тайных знаниях ушедших, потомок?
— Общая толика крови подсказала мне.
— Странно, что приходится учить тебя основам, — пожал плечами колдун — Никогда не доверяй крови слишком сильно.
— Ты...
— Достаточно, меня утомили наши пустые споры. Нам с Джошуа пора. А вы пока лежите смирно и тихо. А чтоб вам было легче так поступить... — Он щелкнул пальцами, и обрывки разрезанной одежды поднялись с пола и кляпами закрыли пленникам рты. — Так-то лучше. Не скучайте, скоро мы увидимся вновь. Если вам повезет.
Они поднимались наверх.
Из зала с алтарями шла еще одна лестница, также прижимающаяся к стене, но узкая и без перил.
— Не стоит принимать слова старины Рамила за чистую монету, — поучал Ассантэ. — Он вполне хорош как маг. Особенно если учесть, что до истинного волшебства он шел исключительно своим путем. Вот только он не знает и десятой доли того, что известно мне. А мне известно, что все в этой Вселенной можно изменить. Если иметь желание и нужный инструмент. Понимаешь?
— Да, хозяин.
— Порой этот метод раздражает. Но эффективней ученика, который подчинен тебе полностью, все равно не найдешь. Знаешь почему? Потому что раньше чары были действительно могучими, не то что ваши фокусы, и ошибка, своеволие или исследование своих юношеских проблем приводили к гибели и искателя, и его наставника. Следишь за мыслью?
— Слежу, хозяин.
— Эх, ладно, дозволяю тебе говорить свободно. Даже если ты все еще противишься моей воле. Задавай вопросы, если они есть, — махнул рукой колдун.
Незримые цепи, сковывающие язык, мигом пропали.
— Зачем я нужен вам? — спросил Джошуа. — Ваш план уже выполнен.
— Правильный вопрос, — похвалил Ассантэ. — Самый главный вопрос, который должен тебя волновать. Вопрос твоей судьбы. Молодец. Из тебя еще может выйти толк. Да, мой план близок к исполнению, а тебе спасибо, что ты был моими глазами и ушами во время ваших веселых приключений. Честно, не верил, что вы справитесь с Первым проклятием. Какое вычурное название! Мы называли его просто "неустойчивым прорывом", такие часто случались у нерадивых практиков. Но теперь, когда все, что мне было нужно, исполнено, тебя можно пустить в расход. Так ты думаешь?
— Если только я не пригожусь вам еще в чем-то.
— В точку. Пригодишься. Еще как. Если, конечно, не будешь дураком. Ты ведь не хочешь быть дураком, Джошуа Валладис?
— Не хочу.
— Почти искренне. Тогда смотри.
Лестница вывела их на крышу.
Центр ее занимал огромный алтарь, он расходился далеко за пределы вершины острыми черными когтями исполинских размеров. Весь алтарь был исписан алыми рунами, расположенными по закручивающейся под ногами спирали.
В ее центре застыла скорчившаяся фигура в изумрудном платье.
Джошуа почти смог дернуться. Но тело словно посчитало это угрозой хозяину и не позволило.
— Джулия!
Она не ответила, не подняла голову.
— Не бойся, — успокоил колдун. — Она в трансе. Расслабляющий и бережный стазис. Никакого урона и увечий. Она нужна нам живой и здоровой.
— Чтобы остановить ритуал?
— Чтобы усилить победу. Когда наша троица исполнит мое пророчество, принцессе останется лишь укрепить мою власть. Ты что, забыл? Обратная сторона любого могучего волшебства? Если она может остановить меня согласно изначальному договору, то может и усилить меня, отдав Римайн под мое владычество.
