Наши силы заняли позиции у деревни Шисалитеза и Чафантань, они были весьма удобны, на высотах более ста метров. Наиболее опасный участок у Шисалитеза получил 1-й полк добровольцев, там были знакомые мне по бурской войне суданцы. В них я точно не сомневался. Полком командовал отличившийся в боях на Ляодуне полковник Владимир Зенонович Май-Маевский, из "африканцев", был военным атташе в Судане. Ему предложили принять командование добровольцами, он не отказался. К его полку были приданы команды охотников и китайский батальон.
У Чафантаня батальон моего 5-го полка, сводные роты пограничников, батальон китайцев и опять же добровольцев, которые прошли сражение при Ялу . В резерве для этих направлений стояло два батальона китайцев и добровольцев с двумя батареями. Были силы и в Цзиньчжоу. Участок на юге между горой Самсон и бухтой Хунхуза, с опорой на высоты, восстановленное и улучшенное китайские укрепления прикрывали ещё два китайских батальона, что было важнее всего флот из бухты Хунхуза. Пехоту по позициях усиливала артиллерия, 107 мм гаубицы, полевые орудия, у добровольцев были горные орудия Круппа и Барановского, миномёты, ракеты.
Японцы начали утром 2 августа. Начали, они, как и положено с артиллерийского обстрела. После боёв на Ялу, на Ляодуне, у японцев ощутимо добавилось количество тяжелой артиллерии, в этом бою в частности 120 мм гаубица Круппа. Японцы замаскировали их на отлично, даже с Самсона и других высот наблюдатели долго их не могли обнаружить, как и другие батареи. Только уже в ходе боя, мы смогли ответным огнём гаубиц ударить по японской артиллерии. Из плотного огня и наличия гаубиц, обстрел перенесли не так легко как хотелось. После разбора боя у Самсона в кратчайшие сроки мы начали усиливать укрытия и блиндажи на самом перешейке, где предстояло встретить главные силы японцев.
После обстрела японцы пошли в атаку, атак было три, их отбили, с большими для них потерями, но, каждый раз после очередного обстрела уже всё с большим напряжением сил, уже сказывались разрушение позиций и потери после новых обстрелов. Шли в атаку японцы упорно и отчаянно смело. На направлении Шисалитеза атаковали сразу силами трёх полков, волна за волной, были у них попытки использовать пулемёты в рядах пехоты. Но, инженерные заграждения, мины, огонь гаубиц, горных пушек, миномётов и главное пулемётов, которых на Квантуне оказалось неожиданно много, остановили японцев, а потом повернули вспять. Но, они не бежали, а отступали. Мне, тогда стало окончательно ясно, что они очень серьёзный противник, даже более грозный, чем британцы, которых я видел в бою сам.
Побежали японцы только во время третьей атаки, когда по ним с позиций добровольцев ударили из "катюш" как их стали называть у нас. Для противника они стали "гласом дьявола", "русским огнём", японцы называли их ещё "драконы гайдзинов".
Когда они неожиданно открыли огонь, недалеко от нас и я услышал этот воистину адский рёв залпа десятков ракет, мне самому стало страшно. Наши лошади сильно испугались, некоторые даже оборвали привязь и убежали. Офицеры, солдаты растерялись, многие было видно, что испугались, почти все начали креститься, многие зашептали молитвы. Не мудрено, от такого. Выворачивающий душу вой ракет, их пламя, содрогание земли, клубы пыли, это было грандиозно, красиво и страшно одновременно. Но, увидев эффект от залпа "катюш" по цепям японцев в бинокль, мне стало дико страшно ! Так я никогда в жизни не боялся не до, не после. Казалось земля горит от взрывов ракет, встаёт и не успевает падать от новых взрывов, и нет там спасения. И я подумал, слава Богу, что это новое грозное оружие применили мы, а не против нас.
После такого удара с нашей стороны бой затих, были отбиты атаки и у Чафантань, но, тоже не так легко.
Получив доклады по итогам боя, командующий Квантунским укрепрайоном генерал Кондратенко, приказал оставить позиции у Самсона, отходить на перешеек и город Цзиньчжоу. Армейские части, добровольцы уходили на перешеек. Бой в самом городе японцам должны были дать только китайцы. Их на протяжении нескольких месяцев отбирали, откормили, обучили, вооружили. И теперь им давался шанс вернуть долги японцам за поражение в японо-китайской войне.
Город должны были оборонять три китайских батальона, их усиливали батареей полевых пушек в 75 мм, 57 мм и горных в 61 мм, картечницами. На улицах города соорудили баррикады, укрепили дома сделав из них подобие блокгаузов, на окраинах возвели полевые укрепления, плюс стены вокруг города усиливали возможности для обороны. Всё было сделано для того, чтоб захват города дался японцам немалой кровью.
Штурм Цзиньчжоу японцы начали 5 августа. Китайцы стояли крепко, они отбили уже три атаки. И только после того, как взбешённые их упорством и своими потерями, японцы начали бить по городу сразу из нескольких батарей, в том, числе и из 120 мм и вывели орудия на прямую наводку, китайцы начали отходить за перешеек. Своё дело на данный момент они сделали, нанесли японцам новые потери и дали нам время для дополнительного усиления укреплений на высоте за Цзиньчжоу, и дальше в глубине перешейка.
На высоте и перед ней наверно сделали всё, что возможно, исходя из новейшего опыта последних войн в области полевых укреплений, прежде всего из опыта бурской войны.
ДЗОТы, блиндажи в три наката, в последние дни перед штурмом их ещё усилили бревнами, листами металла и грунта. Окопы в полный профиль, в две линии, с противошрапнельными козырьками, ячейками для бойцов, ходами сообщения, позициями для пулемётов и легких пушек, и многое ещё, что должно было сберечь жизни солдат и вооружение при артиллерийском обстреле. Местность я приказал разбить на сектора и пристрелять, стрелкам, пулемётчикам и расчётам орудий.
Конечно, лучшим вариантом для обороны перешейка это было постройка на нём полноценного форта с прилегающими к нему укреплениями и долговременными батареями крупного калибра. И тогда, только тяжёлая осадная и морская артиллерия могла бы ему угрожать. Для всего остального форт стал бы непреодолимой преградой, но всё это надо было делать ДО войны. Сейчас мы уже делали всё возможное, чтоб укрепить перешеек здесь и сейчас.
Перед позициями протянули километры колючей проволоки, паутины, наставили рогаток, заложили управляемые и неуправляемые фугасы, решился я поставить и противопехотные мины, растяжки перед самым боем, не особо распространяясь об этом. Металл, проволоку, стройматериалы, лес, провода, телефоны мы получили, в том числе и от так сказать благотворителей, покровителей, если их можно так назвать в этом случае. Протянули телефонную связь, в том, числе и к артиллерийским позициям. К имеющимся 66-ти орудиям добавили две батареи 107 мм гаубиц и батарею 6-ти дюймовых полевых мортир, их расположили за высотой. По африканскому опыту, сражения на Ялу, батареи мы ставили как минимум на полузакрытых позициях. Пока ещё капитану Леониду Николаевичу Гобято доверили командование вновь сформированным гаубичным дивизионом, он принялся рьяно его обучать стрельбе с закрытых позиций и помог сделать это ещё нескольким командирам батарей, провёл для них занятия по ведению огня с помощью угломера. Моё предложение, а так же командира 1-го полка добровольцев полковника Май-Маевского, вести огонь по квадратам он воспринял с большим энтузиазмом. Поставили батареи приманки и ложные батареи, я помнил, как они помогли у Ганновера. Настоящие позиции маскировали, в том числе и масксеткам, которые были у нас полку и подаренными покровителями уже здесь. Генерал Кондратенко, проводя инспекцию позиций моего полка, с удовлетворением отметил полную готовность к несомненно тяжелому бою, отметил новинки, обратил на них внимание командиров разных уровней и приказал своёму штабу распространить наш опыт по созданию укреплений в другие части Квантунского укрепрайона. Роман Исидорович мне сказал так:
— Никола́й Алекса́ндрович ! Я зная о вашем инженерном образовании, полученном опыте в бурской войне полностью вам доверяю в вопросе по устройству позиций на столь важном участке. Мало того, я прошу вас пока затишье, провести обзорную так сказать лекцию на месте, командирам полков и батальонов обеих дивизий. Это несомненно поможет нам лучше встречать противника при его попытках пробиться через нашу оборону.
Усилили вооружение моего 5-го Восточно-Сибирского полка, от благотворителей или скорее ангелов хранителей мы к нашим четырнадцати пулемётам получили ещё шесть Максимов и дюжину ручных Мадсенов. Вообще вопрос с пулемётами на Квантуне для армии решился весьма успешно. Флот отдал своих дюжину и из Маньчжурии прислали ещё двенадцать, моряки так же передали на сухопутный фронт 34-е десантных пушек Барановского, которые стали применять как подзабытые полковые пушки ещё во времена Петра Великого.
Свои пулемёты мы сняли с колёсных лафетов и установили на отданные нам треноги, это сразу повысили возможность передвигать их по позициям. Получили мы и некоторое число ручных гранат, подобные я уже видел у суданцев в Африке.
Кроме это от наших покровителей на весь полк получили комплект защиты бойца по суданскому образцу, каска, бронежилет, перчатки, налокотники и наколенники. Надо сказать, что ещё до войны я на свои средства и полковые деньги, заказал такие комплекты на две роты, которые по-моей задумки стали штурмовыми. Перед этим я вёл разъяснительные беседы с офицерами полка, приводил статистику бурской войны, были проведены опыты с манекенами и где убеждением, где прямым приказом заставлял, так сказать привыкать к солдатосберегающим технологиям. Такую фразу ещё в Африке выдал нам командир "Львов Судана", гроза британцев, славный Ахмед Федил.
Вот в усиление моего полка в 3 808 строевых штыков, я и попросил батальон суданцев. Каковы они в бою я видел сам в Африке. Воистину, львы! Нет, в умение воевать и смелости других добровольцев я не секунды не сомневался, тем более они это уже доказали. Но, мне захотелось вновь идти в бой вместе с суданцами.
Офицеры, унтера, солдаты полка с недоверием встретили появления в своих рядах, как они говорили арапов, басурман и даже нехристей. Хотя они сильно удивились тому, что все офицеры суданцев и многие их унтера и даже рядовые бойцы хорошо или не очень, но, говорили по-русски.
Чтоб свои рассказы о том, как суданцы воевали против англичан, подкрепить доказательствами, я устроил небольшие соревнования между своими бойцами и суданцами, по стрельбе, штыковому бою, умению занимать позицию и окапываться, приготовление к бою расчёта орудий и пулеметов. Свой полк я готовил по-новому, стрельба не залпами, а индивидуально по мишеням, для моих сибиряков, которые с детства умеют обращаться с оружием, это было только в радость, чем бить залпами, создание полноценных полевых укреплений, опорных пунктов, атака цепью и другие моменты. В программе так сказать соревнований был, выбор позиции, создание укрепленного пункта отделения, взвода, роты и другие новшества. К моей досаде, офицеров полка и одновременно их удивлению, мы уступили по всем позициям, кроме стрельбы, стрелки из охотничьей команды не ударили в грязь лицом. Хотя мне было понятно почему, наверняка правитель Судана, халифа Абдаллах, о котором так много писали удивительного в газетах, отправил на войну с японцами, как и против англичан своих лучших офицеров и солдат. Им бы с нашим гвардейцами стоило посоревноваться, уверен, что и гвардия могла бы во многом им уступить. После соревнований отношение к суданцам изменилось, стали относится уважительно, да и полковой священник объяснил рядовым бойцам, что хоть суданцы и мусульмане, но, теперь они соратники, братья по оружию, в бой предстоит всем вместе идти.
Беря в расчёт большое количество огневых средств у суданцев, горные орудия, ракеты, миномёты и по четыре пулемёта на роту ! Я их как бы вставил в подразделения своего полка по всей линии укреплений. Кроме суданцев мне придали команды охотников, с 13-го и 14-го полков они своей меткой стрельбой должны были начать ещё издалека наносить противнику урон. И ещё две роты китайцев. Итого более 5 600 штыков !
В резерве за высотой в деревне Моидзы стоял полк добровольцев, в Судятен ещё один их батальон, два батальона китайцев и несколько батарей. В Тафашине стояло два батальона 13-го полка, 1-я и 2-я батарея. Эти силы должны были пополнять потери, в случае необходимости усилить, мой полк и не дать японцам пробиться через квантунские Фермопилы. Кроме этого их ждали ещё ряд заранее подготовленных сюрпризов с нашей стороны.
Штурм перешейка начался 10 августа рано утром. Артобстрел длился 45 минут, он был намного мощнее того, что я пережил у Ганновера. Я с командного пункта наблюдая за обстрелом позиций своего полка с тревогой заметил, что, японцы пустили в дело орудия в 150 мм, но, судя по количеству разрывов снарядов их было всего несколько единиц, в основном били полевыми орудия и гаубицами Круппа в 120 мм, которые наши укрепления должны были держать. Тем более, что часть снарядов приняли на себя батареи приманки. Они открывали огонь и когда начиналось их подавление японцами, расчёты укрывались в заранее сделанных укрытиях, для этого использовали 12-ть не патронных 87 мм орудия из китайских трофеев. Давили огнём японцы и ложные батареи. На них не пожалели дерева, красок, а наши умельцы сделали такие копии орудий, что с сотни шагов не сразу поймёшь, что это муляж, они даже "вели" огонь у нас по противнику. Но, несколько наших батарей, которые стояли вполне открыто японцы заставили замолчать достаточно быстро. И всё же наша артиллерия весьма удачно отвечала японцам, наблюдатели с позиций по телефонам сообщали координаты батарей противника и туда наносился удар нашей артиллерией. Это приводило к ослаблению огня японцев. И в этом бою морская артиллерия ещё раз показала насколько она превосходит даже тяжёлую полевую артиллерию.
Для поддержки правого фланга нашей позиции адмирал Дубасов направили из Талиенванского отряда, канонерские лодки "Кореец", "Маньчжур" и пришедшие из Порт-Артура "Бобр" и Сивуч", они имели меньшую осадку чем "Отважный", "Гремящий" и четыре миноносца. Моряки ещё до боя сделали себе на берегу наблюдательный пункт и во время боя с него передавали данные для канлодок. Позже я узнал, что моряки специально для боя взяли малый запас угля, чтоб ещё больше уменьшить осадку и подойти к берегу как можно ближе. Что они и сделали во время боя. Огнём четырёх 9-ти и 8-ми дюймовых орудий канлодок позиции пехоты и артиллерии 3-й японской дивизии были буквально сметены, вели обстрел и миноносцы. Именно результат от применения морских орудий подтолкнул нас к одной идеи, которую мы позже и воплотили в деле. 3-я дивизия огнём канлодок была выведена из боя, напор на наш правый фланг со стороны противника резко ослаб. Но, не только мы использовали флот против берега.
В залив Цзиньчжоу японцы сумели провести неизвестно какими путями и вероятно с помощью своих богов, которым наверно молился весь японский флот, отряд кораблей, "Цукуба", "Хей Иен", "Акаги", "Чокай" и 1-й отряд миноносцев. Наши моряки узнали о нём только в день боя. Перехватить его при движении к бухте Цзиньчжоу они не сумели. Но, встречу готовили заранее. По итогам нескольких совместных совещаний, было определенно место в заливе, откуда удобней всего будет вести продольный обстрел наших позиций. Как говорят моряки, на траверзе нашего левого фланга они и выставили управляемую минную банку. Кроме этого против кораблей противника, возможность появления, которого в заливе, полностью отрицать было нельзя. Генерал Васи́лий Фёдорович Бе́лый, начальник Квантунской крепостной артиллерии, можно сказать оторвав от себя отдал на перешеек две батареи 6-ти дюймовых пушек в 190 пудов, с временных батарей Артиллерийская и Тигрового Хвоста. При доставке тяжёлых орудий на позиции, от станции Тафашин, удачно были применены авто и паромобили предоставленные нашими ангелами хранителями. Они оказали помощь и строительной техникой при возведении укреплений на перешейке у Цзиньчжоу и других местах.
