Найдя в прицел первого архара, я убедился, что никуда он не уйдет — животное уже прекратило борьбу и покорно ждало смерти, стоя на одном месте и жалобно блея. Я, прождав минут десять возможного второго хищника (а вдруг первый был с подругой?!) прицелился, уже не торопясь и совершенно спокойно, и добил едва стоящего на ногах козла (видимо, потеря крови ослабила его предельно). Второго, еще пытавшегося встать на переломанные ноги (наверное, правду пишут, что у животных, особенно траводных, болевой порог ниже — человек с такими ранами мог бы только хрипеть от боли), я тоже дострелил — и, быстро накинув на себя разгрузку с заранее подбранным инвентарем, схватился за веревку и вихрем слетел вниз… Работы было вдвое больше, железы надо было доставать быстро, да и мало ли кто тут еще водится? Зато я наконец понял, почему эти козлики такие зашуганные — если это их «законный» хищник, не дай боже вообще эндемик, находящийся выше по пищевой цепочке, неудивительно. Блин, я сам бы от такого шарахался! И это с учетом огнестрельного оружия…
Козликов я выпотрошил достаточно быстро, сразу подписал пакеты с временем отстрела и моментом закладки в холодильник, после чего, буквально терзаемый любопытством, отправился к убитому хищнику. Когда подошел ближе — чуть не поседел. Хищник был еще жив! Дышал и пытался рычать сквозь зубы! Я, офигев от увиденного, и даже где-то в глубине души жалея, что пришлось застрелить такую фантастически яростную особь, уже просто из уважения добил несколькими выстрелами в голову — стараясь причинить как можно меньше мучений. Зверь заслуживал хотя бы такого уважения! Да и просто — внушал… Хищник выглядел кем-то из рода кошачьих, хотя уверенным быть нельзя — я вот всегда думал, что гиены это собакообразные, пока не обнаружил в каком-то журнале, что они числятся кошаками. Мяу, блин! Так что даже пытаться угадать не буду — похож на кошку, значит, будет кошкой…
А похож действительно был. Но на кошку-мутанта — как, в общем-то, и многие прочие местные зверушки, да… Плотное, крепкое и чудовищно мускулистое тело, будто свитое из сплошных жил. Тело длинное, относительно толщины, похожее на Земную фоссу, только с очень (сравнительно) длинной шеей, не жираф, конечно, скорее что-то вроде ламы или полярного мишки, ну, и зубки, разумеется… Да и лапы у этого кошака смотрелись странновато — поскольку помимо своих очень развитых пальцев (не обезьяна — но уже и не когтистая лапа-пучок гепарда) они еще и росли из тела не вниз, как положено нормальному зверю, а как бы в стороны, несколько по-крокодильи, что-ли… Подозреваю, долго гнаться за добычей этот агрессор не мог, банально уставал, да и высокую скорость скорее всего мог держать недолго. Зато очень успешно умел подкрадываться, да и по скалам должен был лазать очень неплохо, в погоне за этими чертовыми архарами… Но и на равнине на короткое время давал неслабый рывок, что и продемонстрировал совсем недавно. Вот отчего козлы такие пуганые и норовят от любого подозрительного мановения ветерка слинять как можно быстрее и дальше! Голова у зверя, к слову, тоже довольно примечательная — челюстной аппарат явно отнести ни к собачьим, ни к кошачьим невозможно, совершенно невероятная помесь обоих видов, но челюсти чрезвычайно мощные, да и зубы в них просто чудовищные — клыки так вообще выступают из пасти, этакий недосаблезубый хищник. Глаза, как и положено охотнику, смотрят вперед, и что самое невероятное, имеют двойное веко, как у птиц! Возможно, такое приспособление требуется для охоты в горах, под ливнями или ветрами? Не знаю, но что есть, то есть… Уши крупные, побольше, чем у медведя-барибала, хотя такие же круглые — в итоге голова выглядит как вариант агрессивного «чебурашки», смешно до ужаса! Буквально причем… Когти на лапах убираются, интересно, что на кончиках пальцев еще и как бы ногти есть — то ли кожа от лазанья по скалам просто ороговела, то ли и в самом деле уже выработалась дополнительная защита… Шерсть короткая относительно, но густая как щетка сапожная, да с подшерстком — просто невероятно плотным. Ну, и хвост — тоже пушистый и длинный…
Вот такой забавный песчано-пятнистый зверек… Я тщательно заснял тушу, после чего потопал в сторону своей засады — план по сбору желез выполнен и даже перевыполнен, пора собираться. Спуск вещей был куда проще и быстрее подъема, всего за час с небольшим я полностью упаковал всю добычу, после чего, обзывая себя самыми различными выражениями, поперся обратно на террасу. Шкура хищника! Такой трофей, о котором никто не только не говорил, но и вряд ли когда в ближайшие годы сумеет даже теоретически услышать — это, скажу я вам, нечто! Я буквально кожей стремился забрать добычу, и сдержать себя не смог. Единственное, чем я, подумав еще и головой, упростил себе работу и сберег массу сил, это то, что вместо таскания снаряги в машину от подножия скалы просто перегнал кемпер под самую скальную стенку, чем здорово сэкономил время. И в течении следующих трех с лишним часов обдирал свой трофей…
16-е число третьего месяца, полдень, спуск на плато.
Ну, наконец-то справился… Грузовик стоит на уже даже чуток привычном мне пятачке земли перед речушкой, причем, надо сказать, речушка здорово изменилась, и, к счастью, в лучшую сторону — заметно обмелела. Теперь переезд по ней к тому месту, где я смогу выбраться на противоположный берег, выглядит куда более безопасным. Хорошо, однако! И вода чистая, только сыростью пахнет, без всякой тины… лепота-а-ааа…
Зато как же я задолбался, пока спустился эти паршивые двести метров по вертикали! Черт, наверх было проще! Если первые метров триста (если горизонтальный путь считать) шли более-менее нормально, то потом крутизна склона резко увеличилась — и машина начала сползать вниз, едва слушаясь руля… Как я живым добрался до первой промежуточной площадки (первой сверху, само собой) — и сам не понял. Но из-за руля буквально выпал, одежду смело можно было выжимать, в ботинках и тех хлюпало(!), все поджилки тряслись… Дальнейший спуск стал сплошной эквилибристикой. Заднюю лебедку я использовал как стопор, цепляясь к надежному камню, и сползал вниз почти на одной только лебедке. Когда на четвертый раз петля слетела (камень слишком неудачный попался), да еще и как раз в момент зависания передних колес — я реально поседел… По крайней мере, в шевелюре над лбом появились несколько белых волосин, до того мной незамеченных. Ночевал на второй (сверху) ровной площадке, той, что пошире, и, надо сказать, с нее спуск был уже поспокойнее — то ли притерпелся-перебоялся, то ли действительно стало попроще. Но — все же спустился, и теперь вспоминаю, как там где чего на дне речушки…
Надо сказать, не очень-то и сложно. Большую часть пути я теперь, после обмеления и так не слишком глубокого потока, просто вижу. Вопрос — стоит ли опять пройтись пешочком, или ехать так, все метки на берегу, насколько я вообще могу их видеть, на месте, проблем вроде бы нет. Но… три километра разглядеть нельзя — надо только пройти. И если в речушке что-то изменилось, или, что куда вероятнее, я что-либо забыл — то могу провалить кемпер колесом в какую-нибудь трещину между донных валунов так, что и не выберусь. Так что, как это не грустно, придется топать ножками по водичке — обгадиться на финишной прямой я не желаю!
Как ни странно, я замерз. Не понимаю, в чем дело — вроде бы, когда в первый раз бултыхался в куда более бурном и глубоком потоке, холода особого не чувствовал, а вот после этой прогулочки зуб на зуб не попадает. Залез в кабину, прикинул время — и поехал в ручей (из кабины речушка кажется совсем несерьезной)… Дважды пришлось выкручивать руль чуть не на девяносто градусов (в смысле — колеса на эти градусы), почему-то промахивался мимо разведаной тропы, но — выбрался! Часам так к семи вечера, но выехал на пологий левый берег, оказавшись на «нижнем» плато уже полноценно. И как будто это послужило «выключателем» — дикая слабость, озноб и ломота в суставах накрыли резко и сразу. Я все-таки загнал машину на известную мне по прошлому разу поляну, доволок себя до кровати, в каком-то ступоре нарыл в аптечке сильный антибиотик общего действия, запил почти литром воды (и еще пару поставил рядом с постелью) — и рухнул плашмя. Ночь я практически не спал — бесконечно просыпался, впадал в забытье, снова очухивался, даже, кажется, бредил — по крайней мере, язык и горло утром болели как от долгого разговора… Кошаки мои, поначалу принявшие происходящее за какую-то игру, быстро осознали(?) проблему, и начали лечить по-своему — вылизывали мне лицо, грели боками спину и горло (вот так вот, с двух сторон устроились на плечах, и тарахтели часа полтора, пока я забылся в очередной раз), а один раз даже разбудили — причем именно тогда, когда я крайне нуждался в воде, горло пересохло, жар шибал такой, что казалось, тело начинает светиться… с редкими просветлениями так провалялся я почти сутки…
18-е число третьего месяца, ранее утро, плато.
Утром я очнулся поздно. Солнце уже вовсю жарило землю, котики мои, едва поводя ушами, сопели с двух сторон от моей разметавшейся тушки, довольно слабой, надо сказать, тушки — зато сознание было абсолютно ясным. Как ни странно, эта слабость оставалась единственным напоминанием о жуткой вчерашней ночной лихорадке, или что там я подхватил… То, что это было что-то простудное (или слабовирусное), я понял уже по общему состоянию — и к счастью, потому что если бы этот приступ оказался результатом какого-то пищевого отравления или, еще хуже, отравления, но вследствие укусов какой-нибудь насекомой дряни, то итог был бы скорее всего летальным. И так едва отошел, уж не знаю, антибиотики так помогли или кошачье облизывание (а вдруг их слюна тоже какая-то противовирусная?), но я не только пришел в себя, но и готов был продолжать движение! К счастью, не пешком…
Зато ехать было достаточно легко. Каким бы ни было мое состояние, но дорогу я забыть не успел, да и метки поставленные здорово облегчали ориентирование, так что только за первую половину дня я успел преодолеть как бы не четверть обратной дороги до лесного массива, с так доставшей меня речушкой-ручьем в нем. И устраиваясь на обед, никаких неприятностей не ожидал —будущее рисовалось радужными тонами, единственное серьезное препятствие впереди — тот самый ручей — таковым было только в сравнении с остальной оставшейся дорогой, а оттуда до Поворота и в итоге до Волока — и вообще как шоссе! Я остановился на поздний обед (ну, или ранний полдник) на ровной, поросшей короткой травой пустоши, оставив до ближайшей рощи около полусотни метров, и решил устроить себе некую «сиесту», совместив с едой — а для безопасности организовал ее на крыше кемпера, вытащив туда через верхний люк и обед в судках, и спальник для «полежать после обеда»… И автомат прихватил, разумеется, рефлекс, м-дя.
Обед-отдых удался на все сто. Я удобно устроился полусидя, свесив ноги в люк и даже болтая ими от полноты чувств, и полной грудью вдыхал сочный запах равнины, наслаждаясь жизнью. Организм восстанавливался с просто-тоаки невероятной быстротой, от утренней слабости оставались едва заметные воспоминания, да и настроение было подстать — кто был «выздоравливающим» после серьезных болезней, тот на себе все это ощущал… Красота, жизнь налаживается! Но, как и положено, судьба любит подбрасывать нам гадости именно тогда, когда кажется, что все неприятности позади… Над головой проныло на зубодробительной ноте, и почти поперек к направлению моего движения, пронеслось что-то большое, гудящее и даже, кажется, воняющее дымом от горящего пластика…
Самолет, вполне приличного внешне вида, этакий аккуратный ближнемагистральный двухмоторный бизнес-класс, падал. Падал уверенно, хотя пилот наверняка и пытался удержать машину в воздухе. Левый двигатель чадил, огня не было видно, но вполне мог гореть салон самолета. Черт его знает, что это была за марка, но внешне он однозначновыглядел «ихним» аппаратом — «цессна», «грумман», «гольфстрим», или какой еще «дорнье» или «турболет», я не специалист. Однако это точно был высокоплан, то есть крыло крепилось к фюзеляжу практически «на крышу», два поршневых двигателя, вытянутый нос, короче — что-то вроде универсального частного аппарата укороченного взлета и посадки, этак на тонну-две загрузки. Судя по бликанувшим иллюминаторам, он был как минимум грузопассажирским, как в основном и вся местная авиация.
Самолет прошел так низко, что, показалось, скользнул корпусом чуть не по самой крыше кемпера, на короткий момент над самой долиной он даже вроде чуть выровнялся — но вот кабина снесла верхние ветки деревьев, затем по листьям рубанул работающий винт, вот от фюзеляжа потянулась четкая полоса расшвыриваемой растительности, а еще через секунду крыло тоже врубилось в верхушки деревьев, и самолет как-то разом потерял и скорость, и высоту. С минуту я ждал взрыва — так положено, всегда в кино самолет, если падает, то обязательно взрывается (к слову, именно в этом случае киношные штампы вполне оправданны — канистра с керосином, которую представляет из себя практически любое авиатранспортное средство, взрывается или как минимум вспыхивает легко и с охотой, особенно если учесть электропроводку самолета, работающие двигатели и возможные горючие, а то и взрывоопасные грузы)… Но этот взрываться не захотел! Более того, кажется, при падении он соранился единым куском, соответственно, можно было попробовать поискать выживших!
Ожидая взрыва, я думал, нужно ли мне это. С одной стороны, люди, если они там ухитрились выжить, без помощи практически обречены — до поселений им не добраться никак, соответственно, если просто не вмешиваться, никто ничего никогда не узнает. С другой — чего тут вообще делает очень недешевый самолет, почему упал, что или кого вез, чем можно поживиться, да и не факт, что там хоть кто-то уцелел? С третьей — если там люди недружелюбные (мягко говоря), какие-нибудь «аллах-акбары» или «мучачас», процесс оказания помощи окажется крайне рискованным, в этом мире и так-то никто человеколюбием не страдает, а уж к чужим — так и вовсе, хуже любого волка! Так что в виде благодарности меня вполне могут просто прирезать, чтобы дураки не размножались, строго по Дарвину… А потом я завел двигатель и погнал машину к месту аварии. Из-за единственной мысли — а если там наши?! Мало ли, чей это борт, вдруг там кто-то из ПРА, да еще из знакомых? Я обязан проверить, пусть даже это и глупо…
Самолет рухнул примерно в двух десятках километров от моей стоянки — точнее, мне пришлось именно столько проехать благодаря рельефу — так что подъехал я к месту падения часа через полтора-два. Зрелище открылось весьма печальное: при падении самолет потерял оба крыла, причем, видимо, в чем-то это реально оказалось везением — левое было оторвано по самый фюзеляж, в то время как на правом отлетела только консоль до двигателя, сам двигатель все еще оставался в комплекте. Соответственно, горящий двигатель отвалился раньше и не спровоцировал пожар на остатках машины… Переднее остекление отсутствовало, однако не из-за того, что было разбито снаружи — скорее, при ударе его вырвало из креплений и отшвырнуло в сторону, искать осколки я не собирался. Самолет при падении чуть повертело, благо еще, что обошлось без кувырков, и даже на вид неслабо перекосило, так что, скорее всего, забраться в салон удобнее всего будет как раз через кабину пилотов, вряд ли бортовой люк-трап откроется без проблем. Никакого шевеления не наблюдалось, я увеличивал зумом разные иллюминаторы, разглядывал кабину, даже тени пытался отследить — ничего похожего на осмысленную человеческую деятельность не было. Зато я разглядел нескольких мелких падальщиков в траве вокруг самолета — пока еще они побаивались незнакомых запахов топлива, масла, металла и гари, но «ароматы» мертвечины явно были сильнее осторожности. Следовало торопиться, наличие живых все еще было возможно!
