Нильссон кивнула. Она быстро промчалась до Тверской, через Страстную площадь вырулила к Петровке и на всякий случай. По привычке, слегка 'пометалась' по Колобовским переулкам, Третьему и Первому, после чего остановилась напротив цирка Чинизелли. На слова благодарности Каррингтона она не обратила никакого внимания, едва дождавшись, когда англичанин выйдет из салона, резко тронулась с места и почти мгновенно скрылась за поворотом на Петровский бульвар.
Каррингтон даже не проводил автомобиль шведки взглядом, поправил плащ, шляпу, рассеянно глянул в окна цирка и зашагал к центру города.
От Трубной площади Каррингтон свернул на Неглинную и пошагал к Театральной площади. Прохожих, главным образом выгуливающих своих домашних питомцев в скверах, протянувшихся вдоль речки, было, как говорили русские, раз — два и обчелся. Москвичи уже успели привыкнуть к Неглинке, ставшей одним из украшений центральной части столицы во многом благодаря стараниям генерал — губернатора князя Прозоровского, выигравшего 'санитарную войну'...
...Едва стало обнаруживаться, что речка Неглинная по всему своему течению от Трубной площади до Кутафьей башни превращается в зловонную клоаку, заражающую воздух, предпринято было, одновременно с ее очисткой, расследование причин этого явления. Обнаружилось, что владельцы домов, прилегающих к Неглинной, люди богатые или интеллигентные, или и то и другое вместе, во избежание лишних расходов на ассенизацию своих имуществ, соединили ватерклозетные трубы с водосточными и посредством этого фокуса устроили для своих нечистот и отбросов прямое сообщение с руслом Неглинки.
Домовладельцы, а с ними и некоторые ушлые торговцы — промышленники вздумали было противостоять предъявленным санитарным требованиям и взысканиям. Они обратились за поддержкой к генерал — губернатору князю Прозоровскому, всегда благоволившему им, и отнюдь не просто так. Но из Кремля недоуменно рыкнули и Прозоровский, вовремя смекнув, что нынче ветер дует не туда, жахнул тысячными штрафами, административными арестами и высылкой нескольких нерадивых торговцев — промышленников вон из Москвы. Дан был двухмесячный срок на исправление выявленных нарушений санитарно-гигиенических требований. По прошествии срока, всех вновь выявленных нарушителей санитарных правил князь Прозоровский обложил уже многотысячными штрафами, арестами, закрытием предприятий и высылками. Троих или четверых даже закатали в каторжные работы. Против Прозоровского поднялась кампания, завопили о грубом произволе и самодурстве. Однако в Кремле, а затем и в Земском Соборе, генерал — губернатора, затеявшего 'санитарную войну', поддержали. Москва ахнула и тотчас бросилась исправлять нарушения санитарных правил. Повсеместно.
Неглинка стала чистой и уютной речкой, по обеим берегам которой, от Самотеки до Театральной площади разбили роскошные скверы с аккуратными дорожками, выложенными плиткой, со скамейками и урнами повсюду.
...Каррингтон вздрогнул: около Сандуновского переулка кто — то сзади подхватил его под руку, пахнуло дорогим парфюмом. Однако оглядываться не стал, лишь слегка прибавил шаг. 'Надушенный' пристроился рядом...
-...Я придаю большое значение вопросам, которые обсуждаю с вами, иначе не следовало бы затевать эту конспиративную сходку. — сказал Каррингтон.
Выждав паузу, 'надушенный' ответил:
-Мы располагаем поддержкой в высоких кругах: среди крупных промышленников, финансистов...
-Вы сейчас стараетесь убедить меня, что я имею дело не с одиночкой — оппозиционером, а с солидной организацией, у которой уже имеется продуманный план? Но прежде чем начать действовать, вы хотели бы заручиться нашей поддержкой?
-Я и мои друзья рассчитываем на поддержку...
-Если ваша организация так широка и влиятельна, как вы отметили, то зачем вам нужна поддержка Англии? — поинтересовался Каррингтон и тут же пожалел — его вопрос вряд ли был самым удачным.
-Мы хотим заранее обеспечить поддержку со стороны великих держав. — ответил 'надушенный'. — Поэтому мы уже зондировали почву в немецких кругах.
От неожиданности Каррингтон пропустил удобный момент, чтобы спросить с кем из немцев были установлены контакты и как они отнеслись к инициативам 'надушенного'.
-Кроме того, мы рассчитываем на определенную денежную поддержку со стороны Лондона. — продолжил тот.
-Если среди ваших сторонников есть банкиры и финансисты, то почему они не обеспечат вам поддержку из собственных источников? — спросил Каррингтон.
-Тайное финансирование извне — самый безопасный путь. Но какие — то средства мы отыщем внутри России. — трудно было отказать 'надушенному' в логичности его выводов. — От Англии мы надеемся получить около семисот тысяч фунтов.
-Около семисот тысяч? Я не ослышался?
-Немцы предлагали нам семьсот пятьдесят тысяч марок.
-Стоит ли договариваться с Гогенцоллернами? Они так долго проповедуют агрессию против Востока, а немецкий народ так долго живет в атмосфере милитаризма, что Германия может вновь встать на старый путь политики времен Фридриха Вильгельма.
-Один мой знакомый, из тех, кто высоко забрался, на днях повстречал одного немца. Немец был подавлен, ему видится окружение Германии и возможно, новая война. Он спросил моего знакомого, в чем тот видит выход для Германии. Мой знакомый сказал ему совершенно конфиденциально, что немецкое правительство должно как можно скорее заключить с Россией ряд долгосрочных соглашений, что немецкий народ должен иметь более прогрессивный кабинет министров, настроенный на тесное взаимодействие с Россией. Для этого им нужно приложить усилия и заполучить в России такой же прогрессивный кабинет. Слышите — Прогрессивный...Он согласился. Кстати, сие уже вопрос времени...
-Прогрессивный кабинет...Широко глядите...— Каррингтон с сомнением покачал головой. — Вы знаете, 'широта взглядов' отдельных лиц здесь, в Москве, меня иногда просто поражает. А уж как они трактуют общественное благо! Это наглядно иллюстрирует нашумевшее дело Браудена. Помните?
'Надушенный' кивнул головой...
-Я все же напомню...На волне демократических настроений и преобразований, кое — кто всерьез стал рассматривать возможность смены монархической династии Годуновых с провозглашением царем одного из представителей старобоярского рода Романовых. Данный вариант был одним из способов консолидации властных групп, повышения легитимности правящего режима и одновременно, лица, желавшие подобного, намерены были составить некую правящую коалицию и увеличить свою самостоятельность. В контексте этого проекта предпринимались многочисленные шаги по 'соблазнению' и 'обольщению' фигур из рода Романовых, и 'прагматичному' сближению с ними. В этом смысле затея с Романовыми выглядела достаточно перспективно для формирования общественной повестки. Как квинтэссенции воззрений группы политически активной части московских верхов. Кое — кто, а именно ваш Брауден, сановник не слишком высокого полета, пожелал воспользовался 'мутной водицей' для того, чтобы сделать некий замер социальной напряженности, способной повлиять на определенные тактические решения. В итоге вышло что?
-В итоге вышел пшик.
-Именно. И где теперь тот сановник Брауден? Тот, который уверял, причем неосторожно уверял, громко, на каждом шагу, что премьер согласен на 'маленькую дворцовую революцию', даже и не революцию, а так, на маленький дворцовый переворот, будто бы желая не устранять Годуновых, а сменить лишь одного из них на более покладистого? Известно где. А развернувшийся было публичный дискурс слабо повлиял на реальные правительственные решения. В — общем...Ваши предложения для меня неожиданны. Я не имею права обсуждать их ни в принципе, ни в деталях. Если рассуждать пространно, отвлеченно, то...Мы могли бы эти деньги предоставить вам. Но при определенных условиях — от вас мы хотели бы получить только нетенденциозные информации на тему: Россия сегодня. Только это! Сейчас постараюсь пояснить. Мы — страна деловых людей. Мы готовы вкладывать деньги в политические дела, если это дело не затяжное, если после этого нам открыты еще более широкие возможности для бизнеса. Но когда все это затягивается на годы и еще ни черта неясно, чем все кончится, в такую игру мы не играем. Ваши нынешние политические дела и интересы остаются при вас, и мы, конечно, будем рады приветствовать вашу победу. Но вне всякой зависимости от ваших успехов или поражений мы должны получить от вас абсолютно точную объективную картину того, что происходит у вас в экономических и политических сферах. Вы согласны?
-Я понимаю вашу реакцию и иного не ожидал. — ответил 'надушенный'. — Хотя вам мы все же нужны более, чем вы нам, особливо в свете последних событий. Тем не менее, я считаю необходимым установить более плотные контакты с английской стороной.
Основное было сказано. Повторение пройденного ни к чему бы не привело. Следовало, по мнению Каррингтона, заканчивать конспиративную встречу.
-Тогда давайте — ка еще раз, дорогой мой...— сказал Каррингтон, на ходу закуривая 'бриннеровскую сигару' и прикрываясь рукой от легкого ветерка, — Что нам интересно в первую очередь?
'Надушенный' протянул Каррингтону плотный конверт...
-На сем и расстанемся. — сказал англичанин.
-Время и место нашей следующей встречи я сообщу обычным способом...
'Надушенный' исчез точно так же как и появился — неслышно, неожиданно...
12 сентября 1932 года. Воскресенье.
Москва. Малый Гнездниковский переулок.
-'Так — так — так — сказал пулеметчик, так — так — так — сказал пулемет'. — продекламировал ротмистр Бегунов.
-Веселитесь? Есть повод?
-Есть. Чуть не обставил нас ушлый бритт. Мы с него наблюдение сняли, полагая, что господин хороший не должен ощущать некоторое чувство тревоги накануне запланированной встречи. А он ее провел сегодня!
-Что?
-С Каррингтона мы наблюдение сняли, но вот с цирка Чинизелли и шофера Дарчия — нет. Филеры заприметили Каррингтона, потом повели и циркача. Он страховал англичанина, а тот на Неглинной провел конспиративную встречу с неизвестным, вел разговор и получил что-то, по наблюдениям филеров — конверт плотной бумаги.
-Тэк — с, контакт состоялся...— задумчиво пробормотал Татищев. — Нам урок на будущее — не надо все нахрапом решать, надо и в корень зрить — ежели в послании в папиросной коробке стояло '13', означает сие, что встреча назначена на двенадцатое число. Будем знать...А неизвестный? Удалось ему 'на хвост' сесть?
-Канул, как в воду. К тому же мои орелики опасались обнаружить себя — уж больно циркач ловко 'хвост' сек. Мог 'засветить' наружку.
-Правильно, что опасались. Распорядитесь премию им выписать.
-По пятерке?
-Хватит и трех рубликов....
13 сентября 1932 года. Понедельник.
Москва. Кремль.
-...И что? Лорд Милн прямо так и просится на аудиенцию? — государь улыбнулся и посмотрел на князя Долгорукова.
-Не просто просится, Ваше Величество. Вчера я принял британского посла и тот просил отнестись к лорду Милну с максимальной благожелательностью, ибо миссия эта, якобы задумана и посылается с самым добрым намерением со стороны британского правительства. Посол надеется, что лорд Милн сможет способствовать урегулированию вопросов торгового порядка, однако задачи миссии значительно шире чисто хозяйственных. Никакой узкосвязывающей инструкции у лорда Милна от кабинета нет, он готов обсуждать в Москве любые вопросы — не только экономические, но и политические. Британский посол заявил мне, что лично он очень рассчитывает на то, что лорду Милну удастся рассеять те подозрения, которые существуют в Москве относительно намерений и внешней политики британского правительства, и тем самым подготовить почву для более тесного сотрудничества между обеими странами на международной арене.
-Союз Наций тонет в интригах и в пустых разговорах. Я с горечью вынужден констатировать, что Европа неспособна заключить вообще какой — либо пакт сейчас... — перебил репликой царь, махнул рукой, — Продолжайте, я вас прервал...
-В заключение британский посол еще раз просил всемерно помочь тому, чтобы миссия лорда Милна оказалась успешной.
-Лорд Милн и успешная миссия? — государь покачал головой. — Я до некоторой поры предполагал, что у него имэдж английской принцессы — никогда не отступает и не отходит от регламента: сух, приветлив, но расчетлив и не теряет лица. Лорд — кремень. Но потом мне навели справки....Да, пара стыдных привычек у всех найдется. Например, кто — то кушает в постели, а после спит прямо на крошках. Но, здесь...Лорд явно не тот человек, которого следовало бы посылать в Москву со столь деликатной миссией. В его характере есть очень опасная черта: он искренне стремиться доказать свою значимость во внешней политике, несмотря на свое 'неподобающее' происхождение.
-Да, он выскочка, сын нувориша, он страстно хочет себя проявить на дипломатическом поприще, явно преувеличивая свою роль и значимость. — сказал Долгоруков. — Амбициозен, склонен к интригам, карьерист, который таким образом пытается дать своей затухавшей карьере новый поворот.
-А зачем тогда надо было огород городить вообще с этой поездкой? — недоуменно спросил царь. — Если 'миссия Милна' носит только характер зондажа позиций, то это в целом нормально, хотя и оформить все это можно было путем простых консультаций и с помощью другой личности.
-Англичане тянут волынку. С самого начала было ясно, что миссия лорда Милна окажется пустой проформой. Сейчас он запросит Лондон, потом будет бесконечно корпеть над каждой запятой во втором черновике третьего проекта, снова запросит, предложит поболтать экспертам и так далее.
-Полагаю, вся эта тягомотина связана с Лиссабоном. — сказал государь. — Британская дипломатия приступила к сбору политических черепков, пытаясь склеить то, что еще может подлежать восстановлению. Я имею в виду очередную антирусскую коалицию. Ежели бритты сумеют это политически задекларировать, лорд Милн молниеносно свернет свою миссию и укатит к берегам Темзы, унося из Москвы орден и воспоминания о театре и гастрономических излишествах. А ежели у англичан в Лиссабоне толком ничего не выйдет, тот же лорд Милн продемонстрирует чудеса переговорной податливости и как можно скорее станет зондировать и фиксировать на бумаге преамбулы и предложения. Думаю, в ближайшее время Россия станет чем — то вроде богатой невесты, за которой все ухаживают. Примерно также, как было в первые месяцы Большой Коалиционной войны...
...Долгоруков кивнул — он в свое время был непосредственным участником трехсторонних переговоров в Москве в 1912 году...
Как в Англии, так и во Франции готовы были признать в самом начале Большой Коалиционной Войны, что победа Германии и ее верных сателлитов — габсбургской Австрии и Венгрии, могла бы принести мир и процветание европейскому континенту от Ла — Манша до Днестра в рамках 'Пакс Германика'. Под немецким господством могла существовать Европа, богатая и почти мирная, но этот мир был бы 'железным', и богатства производились бы для немецких хозяев массами людей, не пользующихся свободой и почти не имеющих национальной принадлежности. Ни интересы, ни склонности Англии и Франции не могли допустить распространения доктрины 'Пакс Германика'. В августе 1911 года, премьер — министр Великобритании лорд Дэвид Беррэнджер заявил, что Англия борется за то, чтобы противодействовать — в интересах не только собственной империи, но и всей цивилизации — наглым претензиям одной державы решать судьбы Европы и мира. Следом, в труднейшие дни 'битвы за Ла — Манш', британский военный министр генерал Слэтс заявил, что кабинет придерживается той точки зрения, что никакой мир не будет удовлетворительным, если он сохранит военное превосходство Германии на континенте.Тогда, в первые месяцы войны, складывающейся не самым удачным образом для союзных Великобритании и Франции, Лондон и Париж, тем не менее, были заняты уточнением собственных притязаний не только в Европе, но и на Ближнем Востоке, а заодно пытались всеми силами втянуть в противостояние с Германией Россию. Происходил беспрерывный ряд интриг, маневров, секретных приторговываний, сознательно распускаемых ложных слухов, 'дергания веревочек' за кулисами, попыток подольщаться, даже запугиваний и блефов. Рабочим материалом для переговоров с Москвой об условиях вступления в войну на стороне союзных держав, в числе прочего, стали предложения Герберта Самуэля, заместителя председателя либеральной партии, о дальнейшей судьбе азиатских владений Османской империи. В песчаных дюнах Дюнкерка, в болотах Фландрии тысячами гибли лучшие сыновья Англии и Франции, а британский кабинет уже кроил планы по политическому устройству Центральной Европы после войны и искал пути втянуть в противостояние с немцами Москву, с ее практическими неиссякаемыми людскими ресурсами. России сулили Проливы, уступки в Турецкой Армении и 'моральные компенсации' в Палестине. Москва обозначила на переговорах собственные условия по Ближнему Востоку: Проливы, турецкая Армения, преобладание в зоне Персидского залива, безопасность стратегических позиций в Восточном Средиземноморье, деятельное участие в развитии нефтяной промышленности, речной навигации и ирригационном земледелии в Месопотамии; особо оговаривалось создание при участии России 'международной зоны' в Палестине, контроль за Мосулом и право на сооружение железной дороги от Мосула через Багдад, Пальмиру до Хайфы с полным владением этой дорогой. Ни Великобритания, ни Франция не были готовы на признание столь радикальных претензий России, но торговлю за уступки начали. Притом весьма энергичную торговлю. В конце концов, после шестимесячных переговоров, Москва упрямо потребовала 'все и сразу', а после отказа Англии и Франции — переговоры свернула. Для Лондона и Парижа стало очевидным, что Россия в войну вступать не намерена, но предложения сыпались на Москву еще около полугода: не было дня, чтобы в Москву не прибывали всевозможные делегации 'уговаривателей'. Обозлившись, англичане и французы ввели в отношении России экономические санкции, отказали в займах и заморозили русские активы в своих банках. Москва ответила полным прекращением торговли с 'союзниками', увеличением поставок в Германию, замораживанием англо — французских вкладов, а кредиты успешно получила у немцев.
