Троих "парламентеров" выводят из дворца, возвращают им оружие и желают удачи в выполнении миссии. Если есть те, "кого не жалко", зачем я буду рисковать своими людьми? Ванька, тоже видевший сцену разговора по ментальной связи, не смог сдержать удивления.
— Ну ты даешь, Ваше Величество!!! Им теперь деваться некуда. А не обманут? Сомневаюсь, что они попытаются арестовать командира полка.
— А я в этом как раз не сомневаюсь. Не воспримут господа офицеры слова пятнадцатилетней девчонки всерьез. И будут уверены, что в случае ареста смогут выкрутиться. Но текущую обстановку в Зимнем передадут. И это будут слышать все, кто находится рядом.
— Так зачем же тогда этот спектакль?
— Надо донести нужную информацию до командира семеновцев. И спровоцировать его на нападение. Не верю, что он согласится вернуть полк в казармы. Это как минимум крах его карьеры. А если он отдаст приказ о штурме Зимнего, то мы будем вынуждены защищаться. После этого никто не посмеет упрекнуть императрицу Елизавету Вторую в том, что она не попыталась обойтись без крови. Николаю Павловичу долго не могли простить, что он первым открыл огонь по декабристам. Мне такая слава не нужна.
— Вон оно что... А сначала выслушать их требования не хочешь?
— А что они мне скажут? Главное я и так знаю. Ни при каких обстоятельствах не допустить меня к власти, посадив на трон послушную марионетку, которой они будут управлять по своему усмотрению. Детали сейчас значения не имеют. Выясним их позже в ходе следствия...
Вот теперь пора и народу показаться. Милорадович пытается меня уговорить не высовываться, но я все равно покидаю дворец в сопровождении охраны и подхожу к батарее, где находятся Ванька и один из "самураев" — Ерофеев. Сосновский уехал на квартиру охранять Елену. Мало ли что. По обе стороны от батареи выстроились пулеметные тачанки, держа под прицелом всю Дворцовую площадь. Егеря сейчас используют тачанки и транспортные повозки, как укрытия, чтобы не маячить на виду у семеновцев. Кавалергарды тоже рвались в первые ряды, но я запретил. Толку от них в пехотном бою все равно особо нет, поэтому пусть лучше Зимний изнутри защищают, и за находящимися там семеновцами присматривают. Думаю, что не просто так именно Семеновский полк несет караулы во дворце в эти дни. А если возникнет надобность кого-то в конном строю по улицам гонять, вот здесь кавалерия и пригодится.
Все вроде предусмотрел, теперь можно поиграть на публику. Тем более, все уже оценили мой мундир и поняли, что новая императрица не будет отсиживаться за их спинами. Но переигрывать тоже нельзя. Поскольку для всех я — пятнадцатилетняя девчонка. Да, смелая. Да, решительная. Да, с авантюрным складом характера. Но всего лишь девчонка, которая в военном деле ничего не понимает. Поэтому изображаем жгучий интерес дилетанта, и обращаемся к человеку, который уже при жизни стал легендой, оттоптав мозоли очень многим сильным мира сего.
— Как тут у вас дела, Юрий Александрович?
— Все в порядке, государыня! Наши егеря обеспечивают охрану периметра дворца. Орудия заряжены картечью. А вот это наша новая разработка. Роторный пулемет, установленный на турели в специальной железной повозке, выдерживающей попадания пуль. Скорострельность огромная. Порядка двухсот выстрелов в минуту. Можете не волноваться. Если бунтовщики рискнут напасть, то эти машины их остановят.
— Очень интересно! Именно эти ваши... пулеметы применили в боях под Севастополем? Кажется, в Камышовой бухте?
— Совершенно верно, государыня, в Камышовой бухте. Но не только там. Впервые пулеметы применили в Одессе при отражении высадки турецкого десанта. Однако, этот факт почему-то остался без внимания. И там использовалась более ранняя модель. В этой мы устранили выявленные недостатки, и несколько усовершенствовали конструкцию. Применение пулеметов в боевой обстановке доказало высокую эффективность данного вида оружия против больших масс пехоты и кавалерии.
— А почему же их нет в нашей армии?
— Увы, государыня. В Военном ведомстве сочли это оружие слишком дорогостоящим несмотря на все его выдающиеся возможности. Те пулеметы, что мы применили под Севастополем и в Одессе, и вот эти, что Вы сейчас видите, сделаны нами за свои средства, без заказа от Военного ведомства. Так сказать, на всякий случай. Вдруг до наших генералов все же дойдет, что выражение "пуля — дура" уже давно устарело.
— Поразительно... А я и не знала... Юрий Александрович, как все закончится, жду от Вас подробнейший рассказ о военных действиях в Черном море. Ведь Вы там были с самого начала? И прошли через Босфор без разрешения, из-за чего был жуткий скандал?
— Каюсь, государыня. Был грех. Но иначе у нас ничего бы не получилось. Как закончим, обязательно расскажу. Но сейчас сами видите, что творится. Укрылись бы Вы во дворце от греха. Ваше присутствие здесь необязательно.
— Нет, Юрий Александрович. Если мне предстоит силой доказать, что я достойна продолжить славное дело моего отца, то я должна быть здесь. Рядом с преданными мне воинами...
Стоим рядом с пушкой и продолжаем светский треп. Для всех окружающих герой и спаситель Отечества Юрий Давыдов в вежливых выражениях объясняет несовершеннолетней императрице, еще и дня не просидевшей на престоле, что она, мягко говоря, мается дурью. Нечего ей здесь делать. Все равно, от нее толку нет. Но императрица — девица упертая. Совсем, как ее прабабка Екатерина Великая. И в своем юношеском максимализме готова стоять здесь до конца. Находящиеся рядом егеря украдкой улыбаются, а Ванька даже интересуется по ментальной связи.
— Юрка, то есть Елизавета Николаевна! Ну, в самом деле, не майся дурью! Что тебе здесь делать? А если тебя заметят и пальнут?
— Ваня, да кто заметит и пальнет?! Я стою за щитом орудия, и с такой дистанции стрелять никто не будет. Даже если и заметят. Так что, я ничем не рискую. А когда начнут работать пулеметы, семеновцы побегут. Попомни мои слова. Насколько мне известно, Семеновский полк практически утратил боеспособность. Офицеры полка занимаются чем угодно, только не боевой подготовкой. Это синекура, где офицеры — сплошь аристократы, стремящиеся быть поближе к трону. В настоящий момент полк годится только для парадов, маневров в Царском Селе и церемониальных функций. Но не для реальных боевых действий против сильного противника. А мне необходимо быть здесь ради поддержания своего авторитета в войсках. Видел бы ты, какими глазами на меня кавалергарды во дворце смотрели!
— Ладно, бог с тобой, Ваше Величество! Стой здесь. Но, ради Христа, из-под прикрытия пушки не выходи. Твоя охрана тоже рядом будет. Ты в этой кавалергардской шинелишке не замерзнешь? Может все же шубу принести? А то, в чем только душа держится.
— Не замерзну. Ганс уже начал мою тушку модернизировать. Ты лучше поглядывай, что там наши "друзья" делают. Думаю, скоро начнется.
— Да мы давно готовы. Жду твоей команды на открытие огня...
А на Дворцовой площади начинают разворачиваться интересные события. Идет небольшой снег, и холодный ветер задувает со стороны Финского залива. Семеновский полк уже закончил перестроение и перекрыл площадь от Адмиралтейского проезда до Главного штаба. Обыватели исчезли от греха. Между нами и семеновцами пустое пространство, перекрытое лишь одной Александровской колонной. Кому-то повезет укрыться за ней от пулеметного огня и картечи. Наши "парламентеры" давно находятся среди семеновцев. Но отсюда не видно, что там происходит. А выпускать Ганса в свободный полет пока нельзя. И судя по тому, что никакого ажиотажа среди офицеров Семеновского полка нет, я не ошибся в своих подозрениях. "Парламентеры" не попытались даже создать видимость выполнения моего приказа, не восприняв меня всерьез. С вами все ясно, господа. Считайте, что вам крупно повезет, если вы погибнете во время штурма Зимнего. А если будете ранены, то я вас вылечу, даже прибегнув к помощи Ганса. Для того, чтобы потом повесить в назидание остальным. Чтобы все знали — императрица Елизавета Вторая добро помнит. И зло тоже...
Похоже, начинается. Засуетились офицеры, и вскоре строй всколыхнулся, сразу же перейдя на бег. Издалека доносится раскатистое "Ура!!!". Семеновцы бегут к Зимнему дворцу через площадь, выставив штыки. Увы, братцы... Вы стали разменной монетой в большой политической игре...
— Ваня, командуй открыть огонь.
— Слушаюсь!
Ванька командует, и грохот пушек раскалывает тишину над Дворцовой площадью. Я снова играю на публику — морщусь и затыкаю уши. Но не отвожу взгляда, и с интересом наблюдаю за происходящим. Понимаю, что окружающие меня люди тайком поглядывают, как ведет себя новая императрица. Которой всего-то пятнадцать лет от роду. Поэтому изображаю все, что положено девчонке моего возраста. Интерес к происходящему, дискомфорт от необычно сильного грохота, неуклюжая попытка выглядеть бывалым воином, дикий восторг (вот я какая!!!) и тому подобное. Как говорится, "всего в плепорцию".
Орудия заряжены мелкой картечью, которая даже отскакивая от булыжников, покрывающих площадь, сохраняет свою убойную силу на такой малой дистанции. Одновременно с залпом батареи в дело вступают пулеметы. И поскольку противник приближается плотным строем, свинцовый ливень выкашивает семеновцев десятками в первые же секунды. Да-а, строй "мечта пулеметчика" — невероятная глупость при атаке. Но наша доблестная гвардия об этом не знала до последнего момента. Если господа гвардейские офицеры и получили информацию о применении пулеметов в Одессе и в Камышовой бухте, то не сочли ее заслуживающей внимания. И теперь имеют то, что имеют.
Вокруг стоит страшный грохот. Пулеметы бьют длинными очередями, работая, как настоящая коса смерти. Атака захлебнулась. Понеся неожиданно большие потери в первые же секунды, семеновцы растерялись, и поначалу встали. Но не надолго, поскольку свинцовый ливень, летящий над брусчаткой Дворцовой площади, не прекращался ни на мгновение. И тут Семеновский полк дрогнул и побежал. Стрельба не прекращалась до тех пор, пока последние счастливчики не скрылись. Над Дворцовой площадью снова наступила тишина. Буквально звенящая тишина после недавнего грохота орудий и пулеметов. Дым быстро рассеялся, и всем открылась жуткая картина. Площадь до самого Невского проспекта и Триумфальной арки была усеяна телами в солдатских шинелях. Вдалеке бились раненые лошади. По-прежнему шел снег, и ветер гнал поземку по брусчатке, покрывая белым саваном тех, кто был меньше всего виноват в разыгравшейся трагедии. Стоявшие рядом со мной егеря потрясенно молчали и истово крестились. Ванька, хоть и видел похожую картину в Одессе и под Севастополем, тоже лишился дара речи. Ведь там были враги, пришедшие на нашу землю, чтобы решить "русский вопрос". А здесь...
Поняв, что надо разрядить ситуацию, быстро "прихожу в себя", окидываю взглядом поле брани, и обращаюсь к своей "новой гвардии".
— Благодарю за службу, братцы! Отдельное спасибо Вам, Юрий Александрович! Вы — настоящий гений, недооцененный нашими замшелыми генералами, до сих пор готовившихся к Наполеоновским войнам. Я не ожидала такой высочайшей эффективности от вашего оружия. Будьте наготове и продолжайте следить за обстановкой.
— Может поможем раненым, государыня?
— Это сделают семеновцы, находящиеся сейчас в Зимнем. Может хоть в этом от них толк будет. Кавалергарды продолжат охранять дворец. А Вы пока что оставайтесь на месте, возможна повторная атака. Ведь мы не знаем, какие силы еще есть у заговорщиков. Вряд ли они сунутся сюда еще раз после такого разгрома, но полностью исключать такую возможность нельзя...
Еще раз осматриваю притихшую Дворцовую площадь и осеняю себя крестом. Говорю тихо, но так, чтобы это слышали все, стоящие рядом.
— Простите, обманутые русские воины... Я пыталась этого избежать... Упокой Господь ваши души...
После чего, сопровождаемый многими взглядами, неторопливой походкой возвращаюсь в Зимний. Попытка "привлечь к порядку наглую девчонку" провалилась. Императрица Елизавета Вторая быстро и радикально решила этот вопрос. Даже быстрее и решительнее, чем ее отец — император Николай Первый. Сегодняшние поклонники "европейских ценностей" в Российской Империи снова получили Сенатскую площадь через три десятка лет.
Глава 24
Умные дяди против наивной девочки. Разрыв шаблона.
Сижу за столом и гляжу на напыщенные рожи. Вот где точное определение — "кирпича просит"! Причем практически у всех. Идет заседание Сената, на который я прибыл вместе с Maman. Она очень быстро восстановилась после болезни (слава Гансу!) и не захотела отпускать меня в этот серпентарий одного. Ну а я и не против. Если моя Maman официально утверждена в качестве регента до моего совершеннолетия, то нам надо работать вместе. У нее опыт дворцовых интриг и всей придворной кухни гораздо больше моего будет. Сейчас мы сидим рядом, смотрим на эту зажравшуюся свору, в глазах которой до сих пор читается огромное удивление с горьким разочарованием, и понимаем, что самодержавие в Российской Империи в данный исторический период пока что единственно эффективная форма правления. Поскольку э т и государственные деятели без животворящего пинка ничего полезного делать не будут. С самого момента дворцового переворота никто из них пальцем не пошевелил, чтобы взять ситуацию под контроль. Сидели и ждали, чем все закончится. И были неприятно удивлены, когда мы с Maman не только остались живы, но еще и показали всем сомневающимся, что женский пол и несовершеннолетний возраст, — это не та причина, чтобы считать противника неопасным. Не знаю, кто из них помимо канцлера Нессельроде замешан в заговоре, поскольку полковник Эстерман этого не знал. Но уверен, что здесь есть такие. Будем надеяться, что Бенкендорфу удастся размотать этот клубок. Ну а я помогу ему в особо сложных случаях. И неважно, что будут болтать после этого в "просвещенной" Европе. Все равно мы для них — дикие варвары.
Началось еще вчера, вскоре после побоища на Дворцовой площади. Вначале прибыли офицеры из Преображенского и Кавалергардского полка. В эпоху, когда самое быстрое средство связи, — это конный гонец, трудно ждать более быстрой реакции на произошедшее. Чуть позже появились представители Измайловского полка и Гвардейского Флотского экипажа, а также чиновники из Сената и Министерства внутренних дел. А потом посетители пошли один за другим. Пока информация о событиях на Дворцовой разошлась по Петербургу, она обросла красочными подробностями, не имевшими ничего общего с действительностью. Вот военный и чиновный люд и решил проверить, что случилось на самом деле. Быстро убрать убитых и раненых с Дворцовой площади не получилось, поэтому многие увидели, к чему может привести стремление к "демократии". Чтобы утихомирить страсти, к делу подключилась Maman. Пока я занимался военными вопросами вместе с Ванькой и Милорадовичем, она взяла на себя общение с визитерами. И это у нее неплохо получалось.
Ближе к вечеру вернулся Бенкендорф, рассказав много интересного. Силовая часть верхушки заговорщиков была полностью обезврежена. Те, кто остался на свободе, не могли напрямую влиять на ход событий. Поскольку без помощи гвардии не имели никаких средств давления на меня. И тем более на Maman, которая, как ни крути, продолжала оставаться Ее Императорским Величеством. Задерживать всех сразу не стали, поскольку на этих христопродавцев у меня были свои виды. Пусть подергаются. То, что полковник Эстерман знал далеко не всех руководителей заговора и их заграничных кураторов, я не сомневался. Вот теперь и поглядим, кто куда и к кому побежит.
