Так что, по большому счету, оставались лишь следующие крупные локации, где старший помощник мог обосноваться для проведения "электронного шпионажа" — зеленка: парк, лесопарк, лес, поле, тундра, тайга и прочие болота; общепит: кафешки, рестораны, буфеты, столовые и прочие тошниловки; места размещения: гостиницы, отели, хостелы, пансионаты, дома колхозника, мотели, бунгало и прочие клоповники; автомобиль.

Зеленка отпадала сразу же по нескольким причинам. Во-первых — погода далеко не летняя, на улице несколько прохладно; во-вторых — далеко вглубь лесного массива не заберешься, чтобы не терять время, когда нужно будет приступать к активным действиям, а то пока выберешься из леса и ехать уже никуда не надо; в-третьих — если в такую погоду долго торчать в саду, или парке, да еще недалеко от входа, чтобы избежать "во-вторых", неизбежно будешь привлекать внимание, что нежелательно по определению.

Вариант с гостиницей был хорош, если бы там не нужно было регистрироваться. Разумеется, для этого использовался бы совсем не тот паспорт, на который была приобретена "Хонда", но... Если начнут копать по-настоящему, то лишний след, даже такой — вроде бы ведущий в никуда, оставлять не стоит. Мало ли найдется гениальный сыщик, который свяжет воедино все обрывки нитей. Конечно, не смертельно, но нежелательно.

Работа с Шэфом приучила Дениса к максимальной тщательности во всем, что касается подготовки боевого выхода — не оставлять на волю случая ничего, что может быть не оставлено. Конечно же, все не предусмотришь, но к этому надо стремиться. А сейчас был именно, что боевой выход — так что никакой расхлябанности. Поэтому, скрепя сердце, старший помощник и вариант с гостиницей вычеркнул из рассмотрения.

Так что из всего богатства выбора оставались лишь "Хонда" и кафе. Работать в кафе, понятное дело, удобнее, но если находиться в автомобиле в момент наступления времени "Ч", то временной промежуток между получением информации о пути следования Юли и реакцией на эту информацию будет минимальным, а это главное.

Но, торчать целый день в "Хонде" не хотелось и Денис решил использовать комбинированный вариант: припарковаться где-нибудь в центре, потому что неизвестно в каком направлении придется ехать, а то встанешь где-нибудь на юго-западе, а цель поездки окажется на северо-востоке, вот и кукуй тогда, а пока до времени "Ч" далеко, торчать в какой-нибудь кафешке, благо их там как сельдей в бочке. Причем, на одном месте можно долго не задерживаться и переходить из одной точки общепита в другую; а затем, по мере приближения времени "Ч", перебраться в машину. Вот такой вот, замечательный план, не хуже плана "Барбаросса", был у старшего помощника.

Обосновавшись в первом кафе, Денис вытащил ноутбук, чтобы проверить, что накопал "Знайка". Электронному умнику было поручено отслеживать все контакты и перемещения Влада-гота, как цифровые, так и физические. Физические, разумеется, по мере возможности, если объект разработки попадет в поле зрения какой-либо камеры. Старший помощник очень рассчитывал, что Влад выдвинется в точку сбора у автобуса раньше всех остальных приглашенных, а он сядет ему на хвост, но здесь Дениса ждал облом.

Организатор шабаша вышел из дома, как обычно, его телефон был включен, он попал в поле зрения нескольких камер, а потом Влад-гот как будто растворился в воздухе — из поля зрения одной камеры он вышел, а в поле зрения никакой другой, куда обязательно должен был попасть, не попал — это неприятно напомнило старшему помощнику его собственные похождения, и даже натолкнуло на еще более неприятные мысли о телепортации. Ну, и как вишенка на торте — телефон заслуженного гота, естественно, больше не отслеживался.

Зато стало понятно, почему Влад заранее обговорил с Юлей время и место встречи со своим связником — лично выходить сегодня на связь он не собирался. Похоже, гот неплохо представлял возможности Дениса в части слежки и это, мягко говоря — обескураживало.

Старший помощник, как человек тертый, повидавший виды, на легкую прогулку, в стиле — "одним ударом семерых!" и "всех убью один останусь!", и не рассчитывал — боевой выход есть боевой выход, но только теперь, после исчезновения Влада-гота с радаров, да еще в свете его звонка на номер, который "Знайка" не смог идентифицировать, окончательно осознал, что шутки кончились, и что с шабаша можно и не вернуться — противник был серьезный.

"Да ладно — не таким рога ломали!" — дал свою оценку складывающейся ситуации внутренний голос — видать хотел приободрить владельца.

"В любом случае, поздно пить боржоми, — вздохнул Денис. — Да и куда мы денемся с подводной лодки? Рыжая одна там, по-любому, не справится..."

"Да уж... — вздохнул теперь голос. — Похоже большие люди ею интересуются!"

"Или нелюди" — высказал альтернативное предположение старший помощник.

"Или нелюди" — согласился голос

Этот увлекательный диалог двух умных собеседников был прерван телефонным звонком — звонила, разумеется, Юля.

— Привет!

— Что делаешь? На диване небось валяешься? Или вообще спишь?!

— Сплю, естественно, — хмыкнул Денис. — Это я во сне с тобой разговариваю.

— Ладно, поспи, — милостиво разрешила рыжая. — Отдохни сегодня от меня.

— А может не пойдешь... А то знаю я эти девичники! — Старший помощник попытался изобразить в голосе ревность. Насколько получилось неизвестно, но он старался. Наличия прослушки Денис не исключал и вел себя так, как если бы она точно была.

— Ладно, не ревнуй, — рассмеялась Юлька. — Завтра увидимся. Целую!

— Целую... — тяжело вздохнул старший помощник, изображая, а точнее говоря — пытаясь изобразить вселенскую грусть.

Звонок был оговорен заранее и должен был продемонстрировать гипотетическим наблюдателям, что Денис пребывает в своей квартире и выбираться оттуда не собирается, а для старшего помощника служил подтверждением, что ничего в ситуации не изменилось, никто на контакт не выходил, планы не менял и Юля собирается в восемнадцать ноль-ноль быть на "Театральной".

Как только Денис узнал о готовящейся поездке рыжей в метро, это ему сразу не понравилось. Дело в том, что точную карту подземной Москвы не имеет не то что ни один человек, а даже ни одно ведомство, какими бы грозными аббревиатурами оно ни обзывалось, хоть ЧК, хоть ОГПУ, хоть КГБ, хоть ФСБ. Это говорит о том, что под Москвой (в буквальном смысле этого слова) может скрываться все, что угодно, а учитывая, что метро имеет многочисленные точки контакта с "не метро", то очень просто человек может в метро спуститься, а на поверхность не подняться и его не найдет потом никто: ни вся королевская конница, ни вся королевская рать.

Пускать эту проблему на самотек — авось ничего плохого не случится; да чего там переживать — рыжая прошла инициацию, ее теперь голыми руками не возьмешь — она сама кого хочешь возьмет!, старший помощник не рискнул и предпринял некоторые меры, которые Юлька, наверняка бы не одобрила. Ее одобрение, или неодобрение, конечно же имели значение для Дениса, но не настолько большое, как соображения о ее же безопасности.

Поэтому, выйдя вчерашним утром из Юлькиной квартиры, старший помощник направил свои стопы не вниз по лестнице, как обычно, а совсем даже наоборот — горизонтально — к соседней двери, куда и позвонил. Звонить пришлось долго — никто из нормальных людей так рано, как Денис, не вставал. Наконец старший помощник почувствовал, что его разглядывают. Никаких физических проявлений этого процесса не было — дверь была бронированная, никакого шума из-за нее не доносилось, глазок в двери, по изменению цвета которого можно догадаться, что на тебя смотрят, тоже отсутствовал — его заменял глазок видеокамеры над дверью, который никак не демонстрировал свою активность, но Денис как-то почувствовал, что его рассматривают. Смотрят, но открывать, да что там открывать, даже общаться не торопятся.

В принципе, людей можно понять — ни свет, ни заря, в дом ломится какой-то малознакомый тип с непонятными намерениями — любой насторожится и уж с открытием дверей точно торопиться не станет. Андрей Анатольевич — Юлькин папаша, принадлежал к тому типу отцов, которые считают, что молодых людей, достойных его дочурки, в природе не существует. С некоторыми допущениями такая точка зрения имела право на существование — рыжей, как той обезьяне из анекдота, если бы надо было выбирать, то пришлось бы бегать из ряда в ряд — от умных к красивым и обратно.

А кроме ума и красоты, надо еще прибавить наличие у девочки силы воли и характера, так что Андрей Анатольевич был не так уж и не прав в своем заблуждении. Это он еще не знал, что Юля теперь ведьма и не самая слабая! И это хорошо, что не знал, а то бы задрал нос выше Гималаев! Не надо так же забывать и про то, что и сам папаша был непрост: богат, неглуп, да пожалуй даже, что неглуп — слабо сказано — просто умен, обретался в высших эшелонах власти, имел многочисленные полезные связи и знакомства, так что Юлька и на самом деле была лакомым кусочком — ни убавить, ни прибавить.

Поэтому-то Андрей Анатольевич и опасался всех потенциальных "женихов", подозревая их, и не без оснований, в самых разнообразных, но обязательно низменных намереньях, и только железная воля дочурки, твердо заявившей о немедленном отъезде в штаты, при малейшей попытке вмешательства в ее внутренние дела, то бишь — личную жизнь, удерживала Андрея Анатольевича в рамках приличий. Что касается данной ситуации с появлением ни свет ни заря у порога его дома дочкиного хахаля, он прекрасно понимал, что если бы этот хренов бой-френд Юльки, как его там... Денис, имел какие-либо криминальные намеренья, то пошел бы тихой сапой через незапирающуюся дверь между квартирами, а не стал трезвонить во входную, так что опасность он вряд ли представлял, а приперся явно по делу.

Что-то ему нужно от Андрея Анатольевича. А вот нужно ли Андрею Анатольевичу знать, что именно нужно от него этому типу — вопрос... Может, проще отключить звонок и пойти спать? Или все-таки выяснить, чего тип заявился в такую рань и так нагло трезвонит — еще, ни приведи Господь, разбудит Любовь Александровну! Однако, вряд ли это какой-то розыгрыш, похоже, что у парня реальные проблемы, иначе бы не заявился с петухами. Не поможешь — хахаль пострадает — Юленька расстроится — могут быть большие неприятности. Папаша промедлил еще мгновение, после чего принял окончательное решение и открыл дверь. В свете вышесказанного понятно, что взгляд которым Андрей Анатольевич наградил старшего помощника был угрюмым и подозрительным.

Денис более-менее представлял, какой коктейль чувств бурлит в душе Юлькиного папаши и совершенно справедливо полагал, что любое проявление дружелюбия с его стороны будет расценено, как заискивание и подхалимаж с целью получения каких-либо выгод для себя лично. Поэтому он безо всяких приветствий типа: "Здравствуйте!", на что вне всякого сомнения последовало бы: "Здоровее видали!", или "Доброе утро!", после чего папаша наверняка бы поднял бровь и язвительно осведомился: "Ты находишь?", совершенно неприветливо буркнул:

— Разговор есть, — и выжидательно уставился на Андрея Анатольевича.

Тот, в свою очередь, несколько секунд побуравил старшего помощника тяжелым взглядом, после чего мотнул головой в сторону кухни. Там Денис четко и лаконично, в телеграфном стиле, обрисовал Юлькиному папаше сложившуюся ситуацию и опасности, подстерегающие его драгоценную дочурку, в связи с предстоящим выездом на природу в целом, и в подземке, в частности. После чего предложил организовать негласную охрану рыжей в метро, чтобы она благополучно вышла на поверхность. После непродолжительной паузы, во время которой Андрей Анатольевич обдумывал полученную информацию, он поднял на старшего помощника тяжелый взгляд:

— А после метро, в автобусе, кто ее будет прикрывать?

— Никто, — равнодушно пожал плечами Денис. — Что с ней в автобусе случится?

— Гарантируешь!?! — рыкнул папаша и старшему помощнику, как ни в лом ему было этим заниматься, пришлось поставить зарвавшегося отца семейства на место. Он медленно поднял взгляд и пристально посмотрел в глаза Андрею Анатольевичу. Никаких "фокусов" со сдвигом точки сборки Денис предпринимать не стал, вместо этого он просто подумал:

"Ты! Червь! Ты знаешь, гнида помойная, на кого голос повысил!?! Я Архимагов убивал, боевых магов мочил, про бездарных и вспоминать не хочется, а ты — старая сволочь, хвост подымаешь! Да я тебя, падлу, в жабу превращу, через соломинку надую и лопну! Сука! Ты меня понял!?!"

Правда, думал старший помощник столь интенсивно, что Юлькин папаша никаких способностей к телепатии до этого момента в себе не ощущавший, прекрасно его понял — вот будто прямым текстом ему все растолковали. От таких обидных, хотя и не высказанных вслух, слов Юлькин папаша сначала побледнел, а потом покраснел — видать не привык, болезный, к таким отповедям. С другой стороны — а как привыкнешь-то? — с вышестоящими он ничего лишнего себе никогда не позволял — был сдержан, корректен и почтителен, следовательно неоткуда и отповеди такой взяться, а нижестоящие должны терпеть.

А так как нижестоящими он полагал всех не вышестоящих, коих знал наперечет, то и к встряске такой оказался не готов. Отсюда и такая бурная реакция. Однако, к изумлению и гневу Андрея Анатольевича, это было только начало. Презрительно сузив глаза, Денис продолжил думать с прежней интенсивностью:

"Еще раз пизданешь, что-нибудь подобное и я пошлю тебя на хер, и будешь один, без меня, разбираться с проблемами своей дочурки. И обязательно наломаешь дров, старый дурак! Будешь потом локти кусать, если с ней что-нибудь случится, да поздно будет!"

Папаша, несмотря на испуг и оторопь, был не в силах терпеть подобное от малолетнего нахала и уже открыл было рот, чтобы дать адекватный ответ, но тут уж старший помощник велосипед изобретать не стал и привычно сдвинул точку сборки, отчего тот рот и захлопнул.

— Ферштейн? — поинтересовался Денис вслух, глядя на сникшего Андрея Анатольевича черными, без зрачков, глазами, в глубине которых вспыхивали и гасли колючие огоньки.

— Ферштейн, — был вынужден согласиться тот.

— Возвращаюсь к нашим баранам, — приветливо улыбнулся старший помощник, мгновенно переходя от образа страшного вурдалака к имиджу молодого раздолбая, чем еще больше смутил Юлькиного отца. Но, к своему глубочайшему удивлению, Андрей Анатольевич осознал, что этот упырь противен ему гораздо меньше всех остальных Юлькиных хахалей, с которыми он имел несчастье познакомиться. Подавляющее большинство из них пыталось без мыла в жопу влезть, чтобы ему понравится, вызывая только идиосинкразию, но хуже всех были двое: байкер-рокер — тот был просто дурак и предпоследний — Герман. При воспоминаниях об этом молодом человеке, Андрея Анатольевича начинало тошнить. И не фигурально, а буквально — в физическом смысле. Сцены, всплывающие в памяти, когда он! — мужчина с гетеросексуальной половой ориентацией, чуть ли не кончал при виде этого красавчика, пытался дотронуться, заискивал и смотрел на него преданным, собачьим взором, заставляли испытывать ненависть к самому себе. А этот... Денис, он ничего так — мужик.