Лун следил за перебранкой, ощущая, как к нему возвращаются силы и пламя. Конфликт действовал, организм потихоньку начинал расти, набирать силу. Уже было понятно, что произошла ошибка, но в Клетку Лун не собирался.
Даже если ему придётся перебить всех присутствующих, включая девушку.
— Левиафан атаковал Броктон-Бей, — пояснила девушка лениво. — Губительское Перемирие в силе.
— Да срать на него! — взвизгнул толстячок. — Всё равно это не те!
— Эй, гони бабки, Красный Шар, — пробасил Крушила, демонстрируя внушительный кулак.
— Вон с них получишь! — палец толстячка указал на Луна и девушку. — Ты их спас, пусть башляют!
Лун сложил руки на обнажённой груди, покрытой татуировками, и недобро улыбнулся. И тут до него дошли слова девушки. Левиафан напал на Броктон-Бей! Что-то внутри Луна ощетинилось, напряглось, он физически ощутил, что растёт, что руки его покрываются бронёй, а в животе формируется пламя. Лун знал, что Губителей не победить, понял это ещё тогда, двенадцать лет назад, во время многочасового поединка у берегов Кюсю, но сама мысль, воспоминания о том времени, вкупе с нападением на Броктон-Бей, будоражили. Лун провёл там достаточно времени, чтобы считать город своим, и он очень не любил, когда трогали то, что принадлежит ему.
Какая из причин в итоге перевесила бы, вступил бы он в драку с Губителем или нет, Лун не стал задумываться, сосредоточившись на росте тела и подогреве пламени вокруг. Но это не осталось незамеченным, и начавшаяся было перепалка между Красным Шаром и Крушилой стихла.
— Мы вас спасли, это стоит денег! — крикнул толстячок. — Денег у вас при себе нет, так как насчёт отработать?
— Лун ни на кого не работает! — мрачно заявил Кента.
Скрываться не было смысла, его всё равно опознают, по татуировкам, по виду, по отправке в Клетку, в конце концов! Те, кто способен был получить информацию о тюремных грузовиках, способен получить и список отправляемых в Клетку, и там достаточно будет сложить два и два.
— Лун, говоришь, — потёр подбородок толстячок. — Крушила?
— Гони монету, — гигант сжал кулак, — и я готов!
Парень-дерево повёл плечами, а девушка взяла винтовку наизготовку.
Непонятно, чем закончилась бы драка — основной слабостью Луна было то, что ему требовалось время на то, чтобы подрасти, усилить регенерацию, обрасти чешуёй. В этот промежуток, в начале драки, его можно было легко вывести из строя, оглушить, ранить в достаточной степени, чтобы регенерация не справлялась. Но тут вмешалась напарница Луна по поездке в Клетку, до того усиленно разминавшая челюсть и горло.
Она встала и запела, что-то простое и неуловимое, возможно, даже мелодию без слов, но Лун ощутил, что его сила угасает вместе с яростью и гневом. Девушка с винтовкой, сидевшая на капоте внедорожника, наклонилась вперёд, оружие выпало из её рук. Толстячок присел, привалился к колесу и уснул, парень-дерево просто рухнул вперёд, закрыв глаза.
— Ау-у-уы-ы-ы, — зевнул Крушила, и Лун ощутил непреодолимое желание тоже зевнуть.
Ярость и пламя вспыхнули в нём, сбрасывая сон, он повернулся и увидел, что ему указывают на автомобиль. Напарница по грузовику одной рукой указывала на горло, второй на внедорожник, потом показала руками закрывающиеся глаза, и всё это не переставая мурлыкать мелодию. Лун кивнул и, борясь с сонливостью, пошёл к толстячку.
Деньги. Оружие. Машина.
Остальных связать, увезти и выбросить на обочине.
В конце концов, они и вправду спасли Луна от Клетки.
10 мая 2011 года, Сиэтл
— И снова к новостям из Броктон-Бей, города, пострадавшего от нападения Левиафана два дня назад, — доносился женский голос из телевизора. — Сегодня Жаба, ставший новой восходящей звездой после знаменитого ролика сражения с Губителем, провёл пресс-конференцию совместно с лидерами Гильдии, Нарвал и Дракон.
Кента, откинувшийся на спинку дивана, отхлебнул пива и скривился. Пиво успело нагреться, а Жаба раздражал своим самоуверенным видом.
— Пейдж! — крикнул Кента. — Принеси ещё пива!
— Я тебе не рабыня! — в дверях появилась Пейдж Маккаби.
Почему она осталась с ним, Лун так и не понял, но и прогонять не стал. Пейдж Маккаби по прозвищу Канарейка, певица и звезда, осуждённая судом штата Массачусетс к заключению в Клетку, относилась по классификации СКП к Властелинам, но характер у неё был совершенно не боевой.
— Нет, — лениво ответил Лун, — но если ты в моей банде, то я — лидер, а ты — мой лейтенант. Лейтенанты выполняют приказы лидера! Принеси мне холодного пива, это нагрелось!
Сказав это, Лун подумал, что сейчас Пейдж всё-таки уйдёт. Раскричится и уйдёт, и так будет лучше. Но не успела Пейдж дать ответ, как из телевизора донёсся голос Жабы.
— По дороге в Клетку одна из масок Броктон-Бей, Лун, был освобождён. По просьбе Дракона и во имя торжества правосудия, я собираюсь найти его и вернуть туда, где ему положено быть.
— Как видишь, ещё не поздно бежать, — сказал Кента Пейдж.
— Поздно! Приговор уже вынесен, и теперь на мне клеймо приговорённой к Клетке!! — с этими словами Канарейка неожиданно расплакалась.
Лун покривился, но ничего говорить не стал, не в его характере было утешать плачущих женщин.
— Прощай, карьера! Не петь мне больше! — всхлипывала Пейдж. — Мои поклонники! Мои концерты!
Кента пожал плечами и отхлебнул ещё пива. Пиво по-прежнему было тёплым и мерзким.
— Эй! — повысил голос он.
— Что? — ответила Пейдж, размазывая слезы по лицу.
— Ты сильна — очаровать мелодией четырех масок. Хочешь быть моей правой рукой?
Лун не собирался надолго задерживаться в Сиэтле. Штаты северо-запада США находились под Элитой, и воевать с такой крупной бандой Лун не собирался. Перебраться южнее, может быть, даже на самый юг США, и начать там всё заново. Возможно, даже не ограничиваться азиатами в банде.
— Лун, заключённый в Клетку и Лун, спрятавшийся так, что его не найти, на мой взгляд ничем не отличаются, — раздался голос Жабы из телевизора и потом смех.
Банка пива хрустнула в руке Луна, он оскалил зубы. Ничем не отличаются? Пусть этот Жаба приходит! Они сразятся! Лун стоял против Левиафана часами один, Жаба не продержался и пяти минут, улетел, получив пинка от Губителя!
Он победил Империю? Лун сражался против всего Протектората Броктон-Бей в одиночку! Они сразятся, и видео своей победы Лун выложит в сеть, пусть боятся. Страх — это то, что всегда работает, а то многие стали забывать истинную мощь Азиатского Дракона.
Жаба ищет Луна? Лун не станет уклоняться, но и спешить навстречу тоже не будет.
Жаба против Луна.
Да, это будет хорошим началом новой банды и новой жизни!
— Я не преступница! — выдавила из себя Пейдж погодя, когда Кента уже успел сам сходить за новой банкой пива.
— С точки зрения общества — преступница, — пожал плечами Лун. — Самая наихудшая, раз тебя приговорили к Клетке... за что, кстати?
— Я сказала своему бывшему "иди в жопу", — всхлипнула Маккаби, — и он послушался. Буквально.
— Да, за такое тебя точно не простят, — хмыкнул Лун, и отхлебнул еще пива. — Но выход есть!
— Да? Стать суперзлодейкой? — Пейдж посмотрела, печальная и заплаканная, даже перья её обвисли, словно норовя спрятаться между волос.
— Если общество всё равно считает тебя таковой, то какой смысл упорствовать? — пожал плечами Лун. — Ты можешь вести праведную жизнь, переводить старушек через дорогу, снимать котят с деревьев и покупать печенье у гёрлскаутов, это ничего не изменит. Клеймо "приговорён к Клетке" останется с тобой на всю жизнь.
— И с тобой тоже! — с вызовом в голосе отозвалась Канарейке.
— И со мной, — согласился Кента. — Но я намерен сражаться, а ты?
Канарейка не ответила, да Лун и не ждал ответа.
Допивая пиво, он подумал, что завтра же надо будет покинуть Сиэтл и отправиться на юг.
Ногарэ 8.12
12 мая 2011 года, Броктон-Бей
Оружейник шагнул в помещение и поморщился, протез левой ноги всё ещё недостаточно быстро реагировал, и тихо, еле слышно, позвякивал во время движения. Из-за этого со стороны казалось, что Колин прихрамывает при ходьбе.
— Режим заметок, — сказал он.
Теперь всё, сказанное им в маске, в маске же и оставалось.
— Необходимо перебрать протез левой ноги, возможно, сменить цепи обратной связи, облегчить бронирование, на освободившееся место поставить дополнительную батарею.
Диктуя необходимые работы, Оружейник, похожий на металлическую статую, оглянулся. Комната была пуста, но несла в себе следы присутствия масок Протектората Броктон-Бей. До Левиафана эта пара комнат в здании СКП использовалась как временное пристанище. Переодеться, вылететь из здания, или наоборот, укрыться, отдохнуть часок, сбросив маску, без необходимости отправляться на базу в заливе. При всей красоте бывшей нефтяной платформы, проводить операции и патрулировать город было проще с опорой на штаб-квартиру СКП. Оружейник даже устроил себе здесь мини-мастерскую, ничего серьёзного, конечно, но всё же возможность занять руки и голову на пару часов, ещё что-то улучшить в снаряжении.
Он шагнул в каморку-мастерскую, всё ещё оставаясь в "режиме заметок", продолжая диктовать — теперь уже новую идею, только что пришедшую ему в голову.
— ...добавить схему для установки генераторов наночастиц на обе ноги, на пояс и спину дополнительные ёмкости с батареями, и единую систему полёта, связанную также с ботинками, с установленными внутри антигравитационными панелями...
Это не было готовым чертежом, оттиском, возникающим в мозгу Технаря, сразу указывающим, что делать и как. Нет, это была даже не идея, а зародыш её — единый боевой костюм, дающий возможность летать при любом положении тела и разить врага не только Алебардой, но и конечностями. Ранее Колину такое и в голову бы не пришло — слишком громоздко и объёмно получалось, даже для него, умеющего повышать эффективность снаряжения, использовать каждый кубический миллиметр с максимальной пользой и отдачей.
Но теперь, с новыми протезами, можно было создать новую систему, дающую возможность сражаться ещё лучше, ещё эффективней. К этому он стремился всю жизнь — быть лучше, сражаться эффективнее. Оружейник, возможно, задумался бы над возвращением рук, но эффективность его Технарства не упала из-за протезов, а преимуществ у искусственных конечностей оказалось намного больше, чем он представлял.
Даже несмотря на необходимость их доработки и ещё доработки.
— Выйти из режима заметок, — сказал Колин и снял маску.
Пальцы его пробежались по панели сейфа, набирая код, затем он сказал вслух, громко и отчётливо:
— Колин Уоллис.
Дверь сейфа медленно и вальяжно распахнулась, и Оружейник облегчённо выдохнул. Все приборы и творения Алана Рихтера были на месте, точно так, как он оставил их четыре дня назад. Тогда, в спешке, готовясь к схватке с Губителем один на один, он не придумал ничего умнее, как оставить их здесь, на всякий случай установив ещё дополнительную ловушку. Если бы сейф первым открыл бы кто-то другой или он сам набрал бы стандартный код открытия, то лёгкий взрыв уничтожил бы содержимое сейфа.
Это не убило бы Дракона и не дало бы свободы, но зато никто не мог бы ей приказывать.
Но обошлось. Он сам остался жив, даже стал ещё лучше, случайно, но так нередко бывает в жизни. Волны Левиафана не повредили штаб-квартире СКП, так, залили немного подвальные помещения и часть первого этажа, ничего серьёзного. Расположившиеся здесь маски Протектората не тронули ни сейфа, ни инструментов и схем Оружейника, разложенных на столе в каморке-мастерской.
Возможно, что стоило прийти сюда и раньше, но к моменту, когда Колин полностью восстановил подвижность, один день уже ничего не решал. Поэтому Оружейник решил совместить два дела, раз уж он всё равно принял решение.
Колин заканчивал упаковку приборов Рихтера в контейнер для переноски, когда услышал шаги.
— Директор Кальверт, Ричард, — поприветствовал он появившихся, выходя из каморки.
— Мистер Уоллис, — отозвался Томас Кальверт.
Бесстрашный просто кивнул, снимая шлем и открывая усталое лицо, вспотевшие волосы.
— Я получил ваш рапорт, Оружейник, — официальным голосом произнес Кальверт, — и надо заметить, немного удивлён. Вы покидаете Броктон-Бей в тяжёлое для города время, и бросаете свою команду, зачем? Передать дела можно и в более спокойной обстановке, после ликвидации последствий атаки Губителя и окончательной зачистки города от суперзлодеев. С учётом противостояния Левиафану, ваш рейтинг в Протекторате поднялся и вы можете стать лидером любой из команд, разумеется, кроме тех, что ведёт Триумвират.
— Я знаю, — ответил Колин просто.
Он и вправду думал об этом и посвятил мыслям немало времени вчера. Теперь, по совокупности факторов, у него были шансы стать первым в Протекторате, первым после Триумвирата, разумеется. Фактически сбывалось то, к чему Колин шёл долгие годы, но он внезапно понял, что шёл не туда. Ему казалось, что там, на вершине, он сможет помогать людям и быть героем, но это оказалось не так.
— Противостояние с Левиафаном помогло мне понять свои ошибки, — продолжил Колин, — и поэтому я отправил заявление, копию которого вы получили. Ханна справится с командованием лучше меня, намного лучше, а я принесу больше пользы в составе Гильдии.
— Я с этим не согласен, — развёл руками Кальверт, — но повлиять не могу, к моему сожалению. Как видите, я честен с вами, Колин.
— Я знаю, — повторил Оружейник.
На нём не было маски с детектором лжи, но он и без того знал, что директор СКП говорит правду. Ослабление команды Протектората в такое тяжёлое время било и по СКП, тем более что Оружейник долго и плодотворно работал с директором Пиггот, и Кальверт, несомненно, рассчитывал продолжить сотрудничество. Но при этом Колин знал, чего хочет сам: быть с Драконом и быть героем. Не вести команду, не быть лидером, не разбирать дрязги и не улаживать трения, не идти на компромиссы со злодеями, а просто быть героем и помогать людям.
Сражаться в полную силу, не сдерживаясь, в конце концов!
— Остальные в патрулях? — спросил он у Бесстрашного.
— Да, — кивнул тот.
Ещё Бесстрашный мог бы добавить, что Батарея помогает с завалами на 12-ой, Штурм отправился в Доки, ибо по слухам Барыги вернулись и зашевелились, а Мисс Ополчение отправилась к Империи, искать Панацею, но не стал. Оружейник всё ещё оставался своим — маской-героем, бывшим командиром, но при этом он же, заявлением на переход в Гильдию, словно бы провёл некую незримую черту, отделявшую его от Броктон-Бей, дел и жителей города.
— Тогда мне придётся задержаться и подождать их, особенно Ханну, для официальной передачи командования, — кивнул Колин.
— Ваше заявление удовлетворили? — поинтересовался Кальверт.
— Только что пришло сообщение, да. Гильдия покидает город завтра, как раз хватит времени завершить дела и улететь на корабле Дракона.
С этими словами Оружейник попрощался и отправился улаживать формальности. Он переходил в дружественную, но всё же независимую команду, и это означало, что сейчас ему предстоит сеанс бюрократии, а потом передача командования. Снаряжение, к счастью, ему разрешили оставить, в обмен на доведение до ума и передачу Протекторату текущих проектов по прогностическим программам и боевым тактическим модулям, которые Оружейник и без того собирался доделать.
