Я перед отъездом порылась дома в книгах Хувса и нашла пару годных справочников, — Дитзи вытащила из седельных сумок два увесистых тома. — Вот смотри, это схема калькулятора, похожего на то, что нам нужно. У нас основная проблема, что нам нужно куда-то записать таблицу соответствия угла наклона ствола, количества разгонных колец и дальности стрельбы.
— Я думала, мы запишем её на кристалл? — спросила Старлайт.
— Да, она будет храниться на кристалле, но для работы нам нужно, чтобы доступ к данным был быстрый, — пояснила пегаска. — Есть у вас руны, которые сохраняют изменившееся состояние, если к ним не подана магия?
— Есть, — ответила Старлайт, рисуя ещё одну замысловатую руну. — Э-э... получается, это будет довольно сложная рунная схема, примерно такая, — единорожка изобразила таблицу из множества одинаковых рядов рун, вписанную в круг рунной печати. — Внешний контур будет считывать данные, а храниться они будут внутри, в этой таблице.
— Верно. И надо предусмотреть руны для хранения адреса, по которому мы будем делать поиск данных из таблицы в кристалле. Для этого нам нужен будет адресный регистр в вычислителе, — пояснила Дитзи. — В нём будет храниться адрес ячейки памяти, к которой мы обращаемся.
Они сидели до вечера, Динки успела было заскучать, но Дитзи поручила дочери рисовать рунные схемы, которые они со Старлайт обсуждали. Крошка-единорожка внимательно слушала объяснения Старлайт. Такую сложную магию она ещё ни разу не видела, и ей стало интересно. Нарисовав рунную схему на бумаге, Динки попробовала влить в неё магию. Руны замерцали, по ним забегали искорки света.
— Опа, смотри-ка, — Старлайт обратила внимание на эксперименты маленькой единорожки. — Кажется, схема работает.
— Вот, чтобы не гадать, нам надо предусмотреть устройство для отображения результата, — сразу сообразила Дитзи. — Причём такое, чтобы оно могло работать в полевых условиях. Есть у вас такие руны?
— Есть! — ответила Старлайт, рисуя очередную строку рун. — Будем проецировать их на пластинку полупрозрачного стекла.
К концу дня у них были уже не просто наброски структурной схемы вычислителя, но и несколько прорисованных основных принципиальных схем блоков процессора, оперативной памяти, схемы считывания из постоянной памяти и схемы проекции данных для отображения результата вычисления. Они выглядели в разы сложнее тех рунных схем, с которыми Старлайт работала обычно.
— Теперь нам нужно как-то сделать, чтобы эти схемы размножить и сделать на прочном носителе, — Старлайт озадаченно смотрела на кучу схем, разложенных по столу.
В этот момент к ним заглянула Саншайн и услышала фразу единорожки.
— Что размножить? Вот эти схемы? А заклинание размножения не подойдёт? — спросила метеоролог.
— Нет, оно для бумаги, — ответила единорожка. — Нам нужно что-то более устойчивое для вычислителя. Будь схемы попроще, я бы могла их сделать тем же способом, как делала рунные схемы для телекинетических артефактов на кольцах. Но тут сама видишь, схемы такой сложности, что я их не смогу запомнить. Нам бы сделать что-то вроде твоих плат, на которых ты паяешь всякие радиодетали. Ты как их делаешь?
— Ну... обычно рисую дорожки на плате лаком, — рассказала Саншайн. — Потом вытравливаю ненужную медь в растворе хлорида железа. Но эти ваши схемы рисовать — это очень сложно и долго получится даже для единорога. Их как-то копировать надо. Мы с человеком обсуждали, как у них платы делают. У них используют фотокопирование. Можно схему в большом масштабе нарисовать, потом сфотографировать и спроецировать на плату, уменьшив до нужного размера. Но нужен какой-то состав, реагирующий на свет, чтобы в тех местах, куда свет попал, он закреплялся, а там, где было темно — смывался. Или наоборот, это не так важно, важен принцип.
— Ага! Поняла, — сообразила Старлайт. — Идём к Санбёрсту.
Санбёрста они нашли в отеле. Оранжевый единорог сидел у себя в номере и что-то писал. Старлайт показала ему нарисованные схемы:
— Санни, расскажи ещё раз про травление плат и фотокопирование.
Метеоролог повторила свой рассказ. Санбёрст слушал очень внимательно, глядя на схемы с множеством рядов повторяющихся одинаковых рун-триггеров.
— Завтра утром я напишу в MIT, на кафедру химии и алхимии, — ответил оранжевый единорог, когда Саншайн закончила. — Может быть, они подскажут нам какие-нибудь вещества, твердеющие или распадающиеся под действием света.
— Я ещё свяжусь завтра с Андреем, попрошу его поискать сведения о таких веществах, надеюсь, он что-то подскажет.
— Санни, а если ещё посмотреть те схемы радио в подземелье, которые ты изучала? — спросила Старлайт. — Помнишь, ты разбиралась, как устроены запчасти к демикорнскому радио? Может быть, там найдётся какая-нибудь подсказка.
— Проверить можно, — согласилась пегаска. — Но надо понимать, что радио и вычислитель — всё же устройства сильно разные, хоть внешне и выглядят похоже.
-= W =-
Мэйнхеттен
Год 1004 от Восстания Найтмер Мун.
Третий советник посольства Грифонии Гримор уже который день с тоской наблюдал за потугами профессора Гидеона Гаусса добиться нормальной работы его 'электромагнитного ускорителя массы'. Таким замысловатым названием профессор предпочитал именовать своё творение.
Беда заключалась в том, что устройство, бодро и успешно метавшее гирьку в три унции на пару селестиалов, у профессора получалось, а когда перешли к более серьёзному устройству, рассчитанному на стрельбу уже однофунтовым снарядом на пару миль, проблемы посыпались как из легендарного 'рога изобилия'. В первых опытах снаряд падал на землю, пролетев несколько селестиалов.
Испытания проходили в нескольких милях от Мэйнхеттена, на пустыре, где грифоны устроили импровизированный полигон. Профессор в очередной раз подключил кабели от униполярного генератора к соленоидам, ещё раз проверил схему и замкнул цепь.
Подаватель с силой вбросил снаряд в первый соленоид. Выбросив снопы искр, оторванные от клемм кабели упали рядом с опытной установкой. Снаряд, пролетев сотню селестиалов, упал на землю, глубоко зарывшись в кучу песка, служившую уловителем. Двое наёмников с лопатами подлетели к куче и принялись его откапывать.
— Опять оторвало кабели? — спросил Гримор.
— Как видите! — огорчённо развёл лапами профессор Гаусс. — Ума не приложу, почему их каждый раз отрывает.
— Слушайте, профессор, — резидент рискнул поделиться своим мнением, хотя профессор, с его на редкость едким и склочным даже для грифона характером, обычно не терпел ни советов, ни указаний. — Если кабели всё время отрывает, может быть, сделать клеммы съёмными? Не прикручивать их намертво, а сделать надевающимися на штыри и подпружиненными для лучшего контакта...
— Вы что, инженер, герр Гримор? — ядовито осведомился профессор. — Или, может быть, вы — учёный-физик? Я не припоминаю, чтобы когда-либо подписывал ваш диплом.
— Помилуйте, герр Гаусс! — притворно поднял лапы вверх Гримор. — Конечно же нет! Но меня очень беспокоят неудачи нашего проекта.
Больше всего ему хотелось сейчас свернуть тощую шейку этого зловредного старикашки. Но резидент понимал, что никто, кроме профессора, не сможет довести до готовности этот злосчастный проект.
— Смотрите, профессор, — он открыл блокнот, взял карандаш и набросал кривоватый, но понятный эскиз. — Может быть, попробовать сделать что-то подобное? С широкими плоскими электродами и пружинами?
— Хм-м... — профессор хмуро взглянул на его рисунок. — Чушь! Дилетантская чушь! Как это нам поможет? Кабели перегорают в месте крепления к клеммам!
— А мы сделаем клеммы в виде медной трубы, сунем кабель в трубу на приличную длину и зальём расплавленной медью, — предложил Гримор.
— Вы понимаете, сколько такая клемма будет весить? — фыркнул профессор.
— Зато её не будет отрывать! — парировал резидент.
— Хорошо! Попробуем, — неожиданно согласился старикан. — Другого выхода я всё равно не вижу.
— Герр Гримор! Герр профессор! — их окликнул неожиданно звонкий голос.
Повернувшись, Гримор увидел приближающуюся со стороны города грифину. Это была его секретарша. Она приземлилась рядом с установкой.
— Что случилось, Гретхен? — спросил резидент.
— Донесение от Гуннара! — грифина вручила ему запечатанный сургучной печатью конверт.
Гримор распечатал конверт, достал сложенный вдвое листок бумаги, раскрыл, прочитал... и, зашипев от досады, протянул донесение профессору.
— Читайте.
Старый грифон в несколько секунд пробежал глазами текст:
— Не может быть! Как пони нас настолько обошли? Их пушка стреляет от Кристальной Империи почти до самого Рэйнбоу-Фоллс? Да ещё и тяжёлым разрывным снарядом? Не верю!
— Они используют другие принципы, профессор, — напомнил Гримор. — У них пушка телекинетическая.
— Магия! Дискордова магия! Снова! — злобно прошипел старик. — Каждый раз пони нас дурачат, используя свою магию! Дискордовы читеры!
— Это не их магия, профессор, — вздохнул Гримор. — Они использовали маготехнологии Подгорного Ужаса.
— Что-о? Но это же просто древняя легенда! — возмутился старый грифон. — Как? Откуда они могли о них узнать?
— Это тёмная история, профессор, — произнёс резидент. — Мои бойцы побывали в таинственных подземельях под Кристальной Империей и видели там древние руны и артефакты.
— Я... слышал об этих рунах... и об артефактах, сделанных в древние времена, — мрачно кивнул старик. — Но всегда считал эти истории досужим вымыслом.
— Нет. Это не вымысел, — покачал головой Гримор. — У пони в Кристальной работает целая археологическая экспедиция, уже больше года. Дискорд знает, что они могли там отыскать.
— Я найду решение! — уверенно заявил профессор. — Такая дальность, как у пони, нам не нужна. Они на таком расстоянии всё равно никогда в Тирека не попадут. Нам нужно выстрелить всего на несколько миль, из засады. Попасть один раз, но точно, и дело будет сделано.
— Грифония рассчитывает на ваш гений, профессор, — ответил резидент.
37. Фейерверк — это не всегда праздник
Комплекс 'Умбрия'.
306 год н. э.
— В Риме снова гражданская война, — доложила Веста Трицесима Секунда. — Узурпатор Максенций поднял восстание. Император Флавий Север вышел из Медиолана и осадил Рим, но взять его не смог. Максенций собрал войска, служившие ещё под началом его отца Максимиана и загнал Севера с верными ему легионами в Равенну. Север сдался Максенцию и был то ли убит, то ли покончил с собой при неясных обстоятельствах.
— У них там вообще какой-то сюрреализм творится, — проворчал Вентус. — Как вообще могут быть четыре императора одновременно?
— Империя стала слишком велика, чтобы ею мог управлять один император, учитывая их примитивные средства связи, — пояснил Вере Фолиум. — Теперь у них два старших императора, западный и восточный, имеющие титул 'август', и два младших императора, носящие титул 'цезарь'.
— Мешанина какая-то, — констатировала Стелла Люкс, прилетевшая для доклада из Северо-Восточного центра технологий.
— Салат! — фыркнула Фулгур. — Из августов и цезарей. Надо будет рецепт придумать.
— Безопасности комплекса междусобойчики антро пока не угрожают, — успокоил Вентус. — Комплекс надёжно защищён и тщательно замаскирован. У нас предусмотрены несколько запасных пунктов базирования на случай эвакуации. Полагаю, пока можно не беспокоиться. Стелла, слушаем тебя. Раз ты сама прилетела, значит, у тебя что-то важное.
— Да, — подтвердила Стелла Люкс. — У нас получилось запустить реактор.
— Да ну? Ты имеешь в виду урановый реактор? — заинтересовался Левис Алес. — Как вам удалось?
Атомная энергия долгое время была для исследователей-эквиридо 'утерянной технологией'. На Экви она была известна, но использовалась ограниченно, так как изобилие магии во многом решало проблемы энергетики. Информация о том, как построить реактор, у Стеллы имелась, но долгое время не было главного компонента — урана-235. Найденные месторождения урановой руды содержали уран в слишком низкой концентрации, а технология обогащения была слишком сложной и энергоёмкой.
— Считайте, что звёзды сошлись, — улыбнулась Стелла. — Мы наконец-то отработали технологию обогащения в каскаде газовых центрифуг, а геологи Кассиуса нашли далеко на юге очень богатое месторождение с необычайно высоким содержанием урана, там содержание урана-двести тридцать пять доходит до шестидесяти процентов (месторождение Шинколобве в Конго). Но самое важное, мы придумали, как обойтись минимальным количеством урана.
— И как? — заинтригованно спросил Левис Алес.
— Мы загружаем в реактор стержни с ураном и торием, — хитро улыбнулась Стелла. — Под действием нейтронного облучения торий превращается в изотопы урана-двести тридцать два и двести тридцать три, которые тоже начинают участвовать в реакции. Там есть один сложный момент, чтобы избавиться от вредной радиоактивности урана-двести тридцать два, его приходится переводить в газовую фазу и удалять из активной зоны, чтобы он 'дозревал' до двести тридцать третьего изотопа вне реактора. Пока что мы экспериментируем. Если удастся нарастить обогатительные мощности, возможно, обойдёмся только ураном двести тридцать пять.
— Это, безусловно, решит многие проблемы с освоением северных локаций. Молодец, Стелла, — похвалил Вентус. — Комплекс 'Север' сложно осваивать только на солнечной и водородной энергетике. Там с солнцем совсем беда, только летом более-менее.
— Так у нас с солнцем ещё хуже, потому и взялись за атомную энергетику, — ответила Стелла. — Ну и без помощи младших поколений такой гигантский объём работы невозможно было выполнить.
— Держи меня в курсе, — попросил Вентус. — Эта работа слишком важная.
-= W =-
Комплекс 'Умбрия'.
313 год н. э.
— Императоры Константин и Лициний встретились в Медиолане (совр. Милан) и издали совместный эдикт, которым гарантировали свободу вероисповедания всем жителям империи, — Веста представила Коллегии Клана очередной доклад. — В эдикте отдельно упомянуто христианство, и указано, что ранее изъятые у них храмы и прочее имущество должны быть возвращены.
— Христианство? — переспросил Вентус.
— Культ, который основал один проповедник из Иудеи, — напомнил Вере Фолиум.
— У них там этих культов столько... Ты хочешь, чтобы я их всех помнил? — проворчал Вентус. — А что там с культом Непобедимого Солнца, который ввёл тот император... Аврелиан, вроде бы?
— Верно. Луций Доминий Аврелиан ввёл культ Непобедимого Солнца примерно сорок лет назад (точнее, 39 лет назад, в 274 году) — подтвердил Вере Фолиум. — Этот культ относительно популярен среди легионеров, тем более, он отчасти перекликается с культом Митры. Римляне вообще удивительно терпимы к религиям других народов. Хотя христианам от них всё-таки изрядно доставалось.
— Вот. Обрати внимание, Непобедимое Солнце — культ, популярный у легионеров. Религия воинов, — заметил Вентус. — А христианство, с его концепцией воздаяния после смерти, отучает бороться за свою свободу. Типа, какой смысл в борьбе, надо быть покорными, зато после смерти попадёшь в рай. Не просто так этот культ популярен у рабов.
