— Вряд ли вам нужна ее корона.
— Не смеши. Кому в наше время нужна корона для того, чтобы править? Вскоре вернутся такие времена, что нынешние правители выстроятся в очередь, предлагая мне и моим слугам свои короны. Но тут случай особый. В крови римайнских владык течет сила предназначения, нам понадобится их добровольное согласие. От чистого сердца.
— И тут вступаю я.
— Именно. И знаешь, что еще забавнее?
— Что?
— Ты тоже сделаешь это добровольно.
— Уверены?
— Конечно, мальчик, ведь я был в твоей голове, забыл? Я знаю, как ты мыслишь. Как чувствуешь. О чем больше всего мечтаешь. О ней. О фиалке Римайна. — Он положил руку на плечо Джошуа. — А я предлагаю ее тебе на блюдечке. Уговори и поддержи ее в этом решении. Правь Римайном рядом с ней. Никто не сможет поднять голову и воспротивиться тебе. Ведь ты будешь учеником нового Владыки. Эта земля в любом случае станет плацдармом нашего возвращения. Добиться моих целей можно не только уговорами. Но я считаю добровольность самым благим из мотивов. Так что решай, мальчик, быть счастливым и могучим чародеем, первым среди живых, или мертвым человечком, забытым навеки.
Колдун пристально взглянул в лицо Джошуа.
— Вы хотите, чтобы я решил сейчас?
— А что тянуть? Чем больше ты тянешь, тем дольше сопротивляешься сети. Тем сильнее повреждения твоей нервной системы.
— Но я...
Колдун рассмеялся.
— Не бойся. Я пошутил. Ни одно решение не следует принимать второпях. Я свое вынашивал лет двести, пока не совпали все факторы. Нужные чародеи, нужные принцессы, нужные младшие мэтры. У тебя есть время подумать. Я буду так щедр, что дам тебе несколько часов.
— Благодарю. Можно вопрос?
— Валяй.
— Вы правда возьмете меня учеником?
— Если захочешь. Такого могущества ты больше нигде не достигнешь.
— Но что во мне особенного? У вас были Грейн, Гуж, Курт, Райн, а вы выбросили их, как шелуху, когда использовали. Не ждет ли меня такая же участь?
— Откровенный вопрос — это всегда хорошо, — похвалил Ассантэ. — Раз ты набрался смелости спросить, получай откровенный ответ. Все они и были шелухой. Слабые и ни на что не годные. Признаюсь, на Гужа я возлагал особые надежды. Он долго сопротивлялся мне — для ученика. Но оказался слишком слаб для моих нужд. Когда я покинул его тело, он не смог даже подняться на ноги и залечить собственные раны. Но ты не такой. Ты смог подчинить полученную в дар мощь почти сразу. Твоему Грейну на это понадобилось несколько месяцев. У тебя есть потенциал, мальчик, и лишь в твоих силах использовать его.
— Спасибо за откровенность.
— Сейчас я начну медитацию, мне понадобится несколько часов, а твое присутствие будет мешать. В тебе слишком много чужеродной мне магии. Пока что — надеюсь. Так что теперь ступай. И побыстрее покинь башню. Вели Горму послать все силы в город и наконец разобраться с этой надоедливой швалью. Потом можешь побродить по замку и подумать. Я же, пожалуй, перееду куда-нибудь повыше. Хочу быть ближе к небу, когда все начнется.
— Как скажете, — бросив последний взгляд на Джулию, Джошуа покинул крышу.
Повинуясь приказу, он почти бегом спустился на второй этаж и, не глядя на бывших соратников, добрался до следующей лестницы.
Джошуа успел преодолеть половину пути, когда башня дрогнула. Да так, что чуть не перекинула его через перила. Он ускорил темп, но наружу пришлось выпрыгивать уже с высоты почти двух ярдов.
Оглянувшись, он увидел, как черная башня неторопливо отрывается от земли и поднимается все выше. Она поднялась над замковыми стенами и поплыла по направлению к центральному донжону. Нависнув над ним, башня сделала полуоборот и опустилась, сминая верх постройки. Многовековая кладка просто рассыпалась под ней, хотя черные стены даже не касались ее.
Наконец башня остановилась. К широкому провалу входа теперь вела внутренняя стена, внезапно ставшая мостом в главное здание замка.
— Проклятый фокусник! — восхищенно прогудел над ухом Горм. — С каждым днем я все больше убеждаюсь, что выбрал правильную сторону.
Глава 21
Выбор Джошуа
Над дворцом Накрамис царила тишина.
Почти всех, кто был здесь — несколько сотен гоблинов, полдюжины огров и целое скопище иных тварей, о которых Джошуа не имел никакого понятия, — Горм отправил в город.
Младший мэтр сам, давясь и заикаясь, поведал ему, где и как найти армию Деверо. После Горм признался, что и так это знал, но отказать себе в удовольствии поставить на место чародея не сумел.
Не поленился гигант рассказать и о том, как они отбили ворота и что сделали с теми, кому не повезло попасться к ним в руки живыми. В красочных и ненужных подробностях.
Сам Горм против ожидания в город не отправился. Вместо этого он со своими людьми и частью шаранхайзерских бандитов устроил небольшой пир в одной из башен. Шрамолицый полуэльф, которого такое братание не очень радовало, пытался напомнить своим молодцам, кто тут главный, но понимания не встретил и, удрученный, скрылся где-то в недрах замка.
Горм, наверное, по доброте душевной звал младшего мэтра с собой, и грубый отказ не смутил его.
— Не дуйся, парень! — смеялся он. — Обиделся, что назвал тебя марионеткой? Чего на правду-то обижаться? Пошли, выпьем. Нам еще столько предстоит сделать вместе. Ты даже не представляешь. А выпивка — вещь такая, снимает и сглаживает все разногласия.
— Катись в Бездну, Горм.
— Ну как знаешь.
Джошуа остался один в пустом дворе, предоставленный самому себе.
Он подошел к яме, возле которой были казнены его соратники. Взглянул вниз, но увидел лишь уходящие в темноту неровные земляные стены. На дне что-то чернело, но что именно, увидеть было невозможно.
Он запустил Сферу Лампы, но и она особо не помогла.
Рассеяв заклинание, взглянул на небо.
Густые тучи, господствовавшие все это время наверху, понемногу редели. В некоторых местах наметились небольшие просветы — впрочем, слишком уж маленькие, чтобы увидеть солнце.
Тяжелые мысли не давали покоя.
Слова Ассантэ упали на благодатную почву. В конце концов, что ждет его теперь? Он предал товарищей, не спас их и даже способствовал их гибели. Кай из Герденберга теперь лежит в глубине ямы — если каким-то чудом не умер от стрелы в сердце, то наверняка разбился при падении. Целители, его случайные ученики, пали от его рук. А десятки воинов, оказавшихся под яростью чар, пока он устранял магическую угрозу?
Его имя опозорено. "Валладис"! То, над чем отец так долго и упорно трудился. Годы верной службы, лишений. Меч, коснувшийся плеч и сделавший их семью уважаемой, давший ее представителям хорошие перспективы — и тем, кто пошел стезей чар, и тем, кто отправился искать лучшей доли в дальних землях...
Все это сегодня пошло прахом. Потому что отныне и впредь "Валладис" будет именем предателя и убийцы.
Все пошло прахом.
Хотя чего горевать? Ведь вскоре все рухнет. Исчезнет. Эти люди, их мысли и мнения сгинут вместе с ними в наступающей мгле.
Невозможно противостоять такой мощи. Невозможно сопротивляться ей. Невозможно быть сильнее нее.
Разумнее смириться, оставить бесплодные попытки и не противиться своей судьбе. Разве не голос судьбы раздавался сегодня со стен?
В конце концов, все не так уж и плохо. Он жив. Наделен силой, которая раньше и не снилась. У него по-прежнему хорошие перспективы — насколько могут быть хорошими перспективы сейчас, когда мир на краю гибели. Самый могущественнейший из нынешних колдунов предлагает ему ученичество и будущую власть. Возможность достичь высот, о которых и не мечталось...
Предлагает встать рядом. Стать первым в его будущей армии. Правой рукой Владыки. А кому, как не первому из соратников, будет больше всего доверия? Не Горму же с его глупостью и звериной силой. Нет. Он просто инструмент. Доверие может заслужить лишь равный — тот, кто может со временем стать равным, постигнув могущество и величие древних сил. В конце концов, правая рука — это ведь и преемник.
Но не это главное.
Джулия.
Она наконец-то будет принадлежать ему.
Никто не посмеет отнять ее. Никто не посмеет разлучить их. Диктовать, что они могут делать и что не могут.
Вместе навсегда.
Где-то на краю сознания шевельнулся Призрак. Довольно кивнул соглашаясь:
"Все правильно".
Все правильно.
Каждый должен принять свою судьбу. Кому-то уготовано сгинуть в безвестности, а кому-то — возвыситься. Кто-то надорвется, пытаясь чего-то достичь, а кто-то добьется своей цели, сорвет покров тайны и объединится со своей сутью.
Все правильно.
Бороться не нужно. Нужно принять все как есть.
Руки расслабились, сжимая верный посох. Тепло дерева приятно грело, придавая уверенность. Гордый дуб под руками стал чуть извиваться, меняя форму, приобретая все большую схожесть с орудием хозяина.
Все правильно.
Что толку слушать Гаренцворта? Этот хваленый мэтр не выстоял перед хозяином и секунды. Пал, сраженный собственной гордыней, стал слепой марионеткой в руках будущего Владыки. "Измени свое отношение". Легко сказать! От чего отталкиваться, интересно? Хозяин прав: когда нечего сказать, начинаешь говорить загадками, чтобы продолжать казаться умным.
Вот только...
Тот Джошуа, что еще хотел сопротивляться, скептически улыбнулся.
Можно ли верить хозяину?
Что он обещал своим прежним слугам? Курту, Райну, Гужу, Ассантэ? Может, он и не подчинял их? Может, уверил, что они уникальны и полезны? Что у них большой, прямо-таки огромный потенциал? Что они могут стать равными ему?
И они поддались. Сломали собственное сопротивление и выкинули белый флаг.
А потом безмолвными куклами упали под его сапоги.
Как глупый и самоуверенный Валладис, например.
В конце концов, зачем нужен равный приспешник? Не лучше ли собрать под знамена слабых и готовых подчиняться? Ведь потом, когда прочие падут перед призванными силами, они, эти слабые и испуганные, назовут тебя не просто своим Владыкой — признают богом. Будут почитать и поклоняться, отдавая без слова ропота свои жертвы истинным ритуалам крови.
"Как мило", — сказала бы Майриэль. Только сейчас она не может ничего сказать, потому что прикована к древнему алтарю в высокой черной башне, во рту кляп, и жизнь ее висит на волоске. Как и жизни остальных.
Как жизнь Джулии. Такой полезной и важной. Такой беспомощной и стойкой. Пребывающей в полной и безоговорочной власти Призрака.
Посох задрожал. Недовольно занозил ладонь. Начал принимать прежнюю форму.
Сеть сжимала крепко. Биться в ней бесполезно, что же делать?
Он не заметил, как произнес это вслух.
И не сразу понял, что новая мысль — это чей-то ответ.
— Ты хотеть разорвать цепь? В коридорах есть ответ на твой вопрос.
Он был невысокого роста — выше, чем обычный гоблин, но ниже самого среднего дворфа. Худой и сутулый, со впалой грудью, Там, где отступала клочковатая борода, безобразное лицо покрывали бородавки. Одеяние его пошили из кусков разного цвета и фактуры. В руках была зажата небольшая палка с короткой, увенчанной тремя костяными клыками веревкой на конце.
Вот, значит, как выглядят гоблинские шаманы — пугающие ловчих и бродячих рыцарей духовные лидеры проклятых автохтонов. Ни разу еще не попадавшиеся в руки римайнцев живыми.
— Рах-кар видеть, ты хотеть разорвать сеть, — проклекотал шаман.
— Ты знаешь всеобщий?
— Дурной язык. Много мусор-слов, — буркнул гоблин.
— Впервые вижу гоблина, который говорит на всеобщем.
— А Рах-кар впервые видеть гладкомордый, который мочь сопротивляйся Дурной Дух.
— Дурной Дух? Ты говоришь про Призрака Прошлого?
— Да, — гоблин показал на стены, — в глупой пещере-горе остаться пять раз по десять мой воины. Они стоят на стены. Другие гладкоморды пить и веселиться, не подслушать. Дурной Дух сейчас спит-думает, не слышит твой мысли. Говорить свободно.
— Но о чем нам говорить, Рах-кар?
— Говорить можно только о свобода. Только она быть нужна мой народ. И тебе.
— Я не понимаю.
— Рах-кар быть старейшина. Дурной Дух прийти к нам в горы и сказать: "Дай мне воинов, Рах-кар, и будет много еды и костей". Рах-кар спросить: "С кого?" Дух сказать: "С гладкоморды". Но Рах-кар знать: вы сильны, а мы слабы. Рах-кар отказать. Тогда Дух покорить головы воинов Рах-кар и его сам, и всех старейшин. Мы убивать по его воле. Быть много еды и костей, но мы терять много свои и не мочь уйти.
— Значит, я не ошибся. Вас подчинил себе Призрак и заставил сражаться с нами.
— Гладкоморды — мой враг. Но Дурной Дух хуже. Рах-кар всегда держать воинов в кулак, но ярость и воля их не принадлежать им теперь. Помоги Рах-кар убить Дух, и воины мой уйти.
— Как я смогу помочь тебе?
— Под глупой пещерой быть ходы. По ним гулять вожди той страна долгие зимы. Это не просто ходы. Там живет ответ, он помогать побороть слово Духа в твой голова.
— Ходы... Ты про тайные лабиринты, которыми Накрамисы пробирались к алтарю? Блуждая по ним, я смогу избавиться от контроля?
— Не избавиться. Приглушить. Потом ты подобраться к телу Дух и убить его, пока он спит-думает. Рах-кар не смочь, черные вещи убить его раньше, а тебя они пропустить, потому что в тебе сила Дух.
— Ты городишь какую-то нелепицу, Рах-кар, — покачал головой Джошуа. — Как лабиринт Накрамис поможет мне?
— Все вокруг — нелепица. Я говорить с тобой, а не расколоть твой череп. Мне тоже непривычно, — резонно возразил гоблин. — Сам смотреть. Ты говорить про ходы и даже не дергаться, чтобы бежать к хозяин и доложить. Ходы в голове даже давать твой мозги силы сопротивляться.
Изменить отношение.
— А знаешь, шаман, чем, собственно, я рискую? Только жизнью. Веди.
Глядя в узкую спину Рах-кара, Джошуа думал о разном.
Например, о превратностях судьбы. Той самой, на которую пенял совсем недавно и чьему течению готов был отдаться.
Потом о том, что гоблинам, существам озлобленным и, если верить ловчим, не брезгающим человечиной, верить нельзя. Что все это может оказаться очередной шуткой Призрака, уже показавшего себя неплохим мастером по сюрпризам и розыгрышам. Что нет ничего глупее, чем бродить по забытому лабиринту, пытаясь сорвать с себя сеть подчинения.
Что когда нет идей и возможностей, даже соломинка может показаться привлекательным вариантом. Даже если эта соломинка зеленокожая, сутулая и дурно говорит на всеобщем.
Гоблин шел быстрым, уверенным шагом. Несмотря на почти двукратное превосходство в длине ног, младший мэтр еле поспевал за ним.
Поначалу Джошуа думал, что путь в тайные ходы будет вести из покоев принцессы. Потом он вспомнил, что эти покои вместе с жилыми комнатами короля были уничтожены летающей башней.
Впрочем, Рах-кар и не собирался вести их наверх. Наоборот, строго вниз.
В королевской тюрьме Джошуа довелось побывать всего пару раз. Исключительно по воле долга. Он исследовал найденные Деверо потайные двери.
Тогда вид изможденных преступников и стоны из-за плотно закрытых дверей произвели на младшего мэтра тягостное впечатление. Король Арчибальд являлся сторонником извлечения пользы из заключенных. Преступников редко казнили, выгоднее было отправлять их в кабалу на несколько лет, чтобы своим трудом они искупали вину перед обществом. Но некоторые, особенно сильно разозлившие короля, могли провести в застенках многие годы.
