— Значит, ты тоже убедился в этом?
— Что значит тоже? Ах, вот оно в чем дело... Волхв, а ведь ты сам 'сиддх'! Ох, какой же я невнимательный. Но почему мои чувства молчали?
Отшельник улыбнулся...
— Понятно, ты не давал мне этого сделать. Ты закрылся от меня своим биополем.
— Я не сиддх, я — маг, волшебник, ведун. Я не сиддх в том понимании, которое древние мудрецы вкладывали в это слово. Сиддхи — это космополиты, они не принадлежат только нашей планете. Они — существа космического порядка, а я человек, который принадлежит этой земле. Мало того, я маг, которому отведено охранять именно земли русколанских племен, именно нашего континуума. На нашей планете, таких как я мало, но все вместе — мы хранители человеческой расы: белых, черных, желтых, красных. Не каждого человека в отдельности, конечно, но целых народов.
Нам дадены большие полномочия. Именно мы определяем, какие народы перспективны, а какие должны исчезнуть или уступить первенство, лидерство. И нам могут только указать на ошибку, но вмешаться в деятельность кого бы то ни было, — не имеют права. Да, мы частица космического Разума, но насколько простирается этот самый Разум, я не знаю. Думаю, что об этом знают больше, или догадываются — 'Потусторонние'. Однако даже они не являются сиддхами, потому что ведают определенным участком пространства и времени во Вселенной.
— Стоп, но только что ты сказал мне, что я должен стать сиддхом. Как же это возможно, когда только недавно сами 'Потусторонние' помогли мне стать тем, кем я стал сейчас.
— И кем ещё станешь, но значительно позже. Однако я не понимаю твоих сомнений. Каким образом ты увязываешь 'Потусторонних' со своими возможностями?
— Ну, как же! Всё, чем я сейчас владею, я обязан им!
— Какая глупость! И после этого ты утверждаешь, что осознал себя? Да ты не узнал о себе и миллионной доли того, что тебе необходимо знать. Неужели не понятно, что 'Потусторонние' разглядели в тебе задатки потенциального сиддха, и помогли разбудить твои дремавшие центры материализации мысли, её активности и энергетики. Разве 'Потусторонние' научили тебя летать, превращаться в зверей, существовать в космическом пространстве, мгновенно перемещаться из одной точки в другую? Нет, до всего ты дошёл сам.
Конечно, их заслуга велика. Они смогли рассмотреть в тебе заложенные сверхвозможности, они сумели предложить тебе это так, что ты не отказался, они не испугались предложить такой эксперимент именно тебе. Конечно, в этом плане — ты их вечный должник. Но не надо зацикливаться на этом и уж тем более комплексовать и думать, что всем, чем ты овладел сейчас и овладеешь позднее, их заслуга. Нет, и ещё раз — нет!
— Хорошо, но кто же тогда эти сиддхи? Что входит в их обязанности?
— Точно сказать не смогу. Не знаю, да и неинтересно это мне. Могу только сказать, что сиддхов много. По древним ведам, их что-то порядка восьмидесяти восьми тысяч. Правда, я подозреваю, что сиддхов значительно больше. Думаю, что и уровень самих сиддхов, то есть возможности, статус, круг прав и обязанностей так же различен. Одни, возможно, занимаются переустройством пространства, другие — временем, третьи занимаются администрированием, четвертые — тупиковыми задачами старых цивилизаций, пятые — космическими катаклизмами. Но это всё мои предположения. Станешь сиддхом, может быть, заскочишь как-нибудь, расскажешь.
Но вернемся к делам земным. Сейчас я могу сказать, что твой квест состоял, по всей видимости, из двух частей.
Во-первых, в том, чтобы пресечь попытку киевского воеводы овладеть артефактом, и не допустить его прихода к власти на Руси. После такого 'облома' Сфенальд превратился уже только в орудие убийства княжича Олега, но как будущий властитель Руси он исчерпал себя, потеряв интерес к политическим интригам из-за невозможности передавать власть по наследству или навечно сохранить её за собой. А остальные заговорщики — это так, мелкота.
Именно Сфенальд был душой этого далеко идущего замысла и, если бы его план осуществился, то Русь превратилась бы в придаток Византии или, что ещё хуже, стала бы источником рабов для викингов. Однако этого не случилось и сейчас никто, даже боги, не могут сказать, какой же будет Русь через сто, двести, тысячу лет. А когда молчат Боги, историю начинают творить люди.
Первая часть квеста исполнена. Остальное, — докончит Владимир. Я об этом позабочусь. А твоя доля — это преодоление самого себя. Поэтому она не ограничивается рамками нашего мира, а будет сложнее и продолжительней.
— То есть?
— До конца твоей жизни. А она у тебя, по моим прикидкам, будет долгой.
— Мухтар постарается! Ты мне вот что скажи. Почему ты только что высказался за Владимира, а Ярополк?
— Во-первых, я сказал, что вторую часть квеста докончит Владимир. Правильно?
— Да, и, что?
— Ничего, понимай дословно.
— Так, в том-то и дело, что не понимаю, — воскликнул я.
— Не всё сразу, со временем дойдёт. Что касается Владимира, то, действительно, он более свежий и яркий правитель. Я, конечно, мог бы сослаться на историческую необходимость, но такое объяснение тебя ведь не устроит?
— Конечно, уже нет! Кстати, меня всегда не устраивали многие объяснения историков.
— Да уж, историки, — это, те ещё ребята. А если быть честным, то для будущей Руси неважно, кто станет великим князем, Ярополк или Владимир. Если уж быть до конца честным, то ни тот, ни другой недостойны стать во главе государства. Один робок и безволен, другой жесток и развратен. Но, уж так сложилось, что иных претендентов на престол, просто нет. То есть, они, конечно, есть, но другие за ними не пойдут, потому что среди других тоже есть не хуже. Потому и приходится звать своего, но со стороны. Киевляне уже притерпелись к этому, новогородцы ещё не совсем, вятичи пока обходятся советом старейшин, но уже признали старшинство Киева. Это понятно?
— Пока да.
— Теперь, почему Владимир? Во-первых, его поддерживают новогородцы, а это большая сила. Во-вторых, его порочность и необузданный норов, залог независимой политики Руси от Византийской империи. Иначе, эта одряхлевшая 'наследница Рима' может утащить за собой и нарождающееся государство, Русь. В третьих, его жадность и жестокость — залог максимального сосредоточения власти в одних руках.
— А, как же люди, которые будут стонать под началом такого государя?
— Это ты о ком? О рабах, о смердах, о ремесленниках, о купцах, о болярах, о воинах? — поинтересовался Отшельник.
— О жрецах, о волхвах.
— Хитер! Ты предвидишь скорую кончину этого сословия? А если я скажу, что ничего подобного не случится. Как ты отнесешься к такому выводу?
— Скажу, что ты неправ. Скажу, что многие из нынешних жрецов не станут служить Христу. Многие погибнут в борьбе, многие уйдут в дальние края, где продолжат служить старым богам.
— Всё верно, — подтвердил Отшельник, — но места старых жрецов займут новые, исповедующие веру в единого и всемогущего, всезнающего и всепрощающего. Для Великокняжеского государства такие перемены станут благом. Разве не так?
— Так, но... тремя годами ранее я слышал противоположное мнение.
— Всё течет, всё меняется. У тебя тоже были иные суждения.
Люди перестанут ощущать связь с предками, со временем, с богами? Верно, но ведь люди, я в этом убедился, сами желают такого исхода. Никто же их не толкает сажать на престол князя из Новогорода. Соседу они не могут доверить свою безопасность, а пришлому, — легко. А коли так, то пусть и терпят, насколько их хватит'.
— Ты жесток!
— А, как ещё прикажешь вести себя с дураками? — прищурился Волхв.
— Ну, они-то себя считают хитрыми!
— По-моему чересчур! Как бы сами себя не перехитрили!
— А, может быть, в чем-то они правы? Разве плохо, часть хлопот переложить на плечи другого? А будет плохо справляться, ему же и попенять, что ж ты, тебе доверили такое дело, а ты не оправдал!
— Если бы всё сводилось к этому, то можно ли желать лучшего! Только придет не выборный князь, придёт князь престолонаследный, а это не одно и то же, — будто внутренне, споря сам с собой, произнес Волхв.
— Однако и ты, и я, знаем, что великокняжение сплотит племена и даст значительное ускорение усилению Руси, как в политическом, так и в военном положении.
— Сколько лет живу на белом свете, а так и не могу понять, что же всё-таки благоприятнее для человечества, равномерное и размеренное развитие, или скачкообразное? — пожаловался Волхв. — Вот, древние. Жили, не спешили, занимались одновременно и своими ремеслами, и политикой, а сколько успели создать шедевров! Какие рождались философы, писатели, драматурги, поэты, скульпторы, зодчие, полководцы и воины! А сколько имен героев! А ученые! И что же ныне? Да ничего! Всё мелко, постыдно и бездарно.
— Значит, Владимир, — это скачкообразное развитие? И всё-таки, ты за него? Не дай Бог, родиться в эпоху перемен! Смутное время, неустойчивое. Одни каноны устаревают, а к другим, новым, люди относятся с недоверием, — глубокомысленно изрек я.
— А у нас всё так-то! То 'золотой век', то переворот. Затем эпоха перемен. Вдруг вновь 'золотой век' и снова переворот. И все мы действуем по принципу, 'бей своих, чтобы чужие боялись'. Ведь умереть можно со смеху! Сами же над собой измываемся, друг дружку обманываем, изводим, убиваем, плачем, стонем, ругаем всех и вся на чем свет стоит, а в итоге умираем со смеху? Ты понимаешь такое?
— Нет. И никто не понимает. Но все говорят о загадочной русской душе и о русском менталитете. Ты слышал такое словечко? — спросил я Волхва.
— А, что сие означает?
— А, хрен его знает! Слово-то не русское, вот и судит всяк по-своему. Говорят о духовной общности, о сложившихся традициях, поверьях, приметах и прочее, прочее. Но никто не задумывается, что почти все, о чем говорит слово менталитет, никакого отношения не имеет к девизу 'бей своих!' Какая же в этом девизе духовная общность?
— Да, уж! Неприглядны мы будем и через века со своим духовным 'богатством'. Хотя сейчас это наблюдается повсюду, особенно в ляшской земле.
— Да, бодричам, лютичам и ляхам этого не занимать! Да и чехи всю жизнь в обиженных ходят.
Почему так? А, Волхв? Вроде бы самые близкие по крови племена, по легендам, так вообще родные!
— Вот, вот! Чаще всего так и бывает. Самые родные, а от взаимных обид и непонимания друг друга, становятся врагами. А всё от зависти! Ведь и чехи, и ляхи с бодричами и лютичами считают, что остальные племена, расположившись севернее и восточнее, предали их в борьбе с германскими племенами. Но эти племена восходят по древу к Арпоксаю, от которого пошли роды катиаров и траспиев. И что получается? А то, что чехи, ляхи, бодричи, да лютичи ведут уже сотни лет братоубийственную войну. Мало того, они ещё и промеж себя грызутся и дерутся.
Те, кто пришёл сюда первыми, ещё помнили, что они и соседние племена — все суть арии, а потом уже сколоты, и только затем уже паралаты, анты, вены, росы и прочие роды и племена. У всех родов писалась своя 'Велесова летопись'. Каждый род, племя и народность точно знали свои древние корни и чтили своих прародителей, вождей. В то время ещё существовал один общий центр сколотской империи — Таврика. Поэтому все распри, которые случались внутри Скитии, разрешались малой кровью, а виноватые изгонялись в земли необетованные.
В основном бунтовали молодые, необузданные парни, из благородных родов, возомнившие себя героями и вождями, посчитавшими, что древние каноны не для них, что пришло время всё переделать. Некоторые предпочитали смерть изгнанию, другие считали, что лучше жить изгоем, чем умереть.
Вот из таких-то мужчин и женщин, которые тайно уходили со своими возлюбленными и братьями, стали нарождаться новые племена, которые, отринув родню, не передавали своим детям и внукам древних законов и древних корней. Благодаря таким 'непонятым и отверженным', начались братоубийственные войны. Владимир, как раз, из таких.
Отшельник замолчал, уйдя в себя, что-то вспоминая и переживая свои видения.
А меня, так и подмывало спросить, если Владимир из завистливых, обиженных изгоев, то, на кой чёрт его поддерживать? Зачем Руси нужен скачок, да ещё во главе с подонком? Но я, верный своему принципу, 'не суетись', молчал, ожидая возврата в реальность своего старшего товарища.
Почему-то во мне крепла уверенность, что, пробудившись от своих дум, Волхв перекинется на иную тему и примется расспрашивать меня в подробностях о том, что же всё-таки происходило там-то и там-то, и почему тот-то и тот-то сказал именно так, а не наоборот.
Так и случилось.
Безо всякого перехода из одного состояния в другое, ещё находясь в прострации, Отшельник произнес:
— Давай-ка, поговорим о тебе и о Симеоне-маге. Не таись, расскажи, что связывает вас обоих так тесно, что ты, сойдя с Тибета, поперся во Фракию. Сумлеваюсь я, однако, что ты со дружиною рванул через всё море только с целью наказать супостата. Мне что-то подсказывает, что в этом деле без бабы опять не обошлось?
И он хитро исподлобья глянул на меня. Я не стал смущаться, с чего бы! Да, женщина, только эти создания могут подтолкнуть мужчин на безумные поступки. Стал бы я в ином случае соваться к Симеону в пасть, если бы не Елена, его дочь.
Отшельник в ответ только покачал головой, как бы говоря: 'Что ж с тобой поделаешь! Сделанного уже не исправить'. Но вслух произнес иное:
— Это, как раз то, чему ты научился в Тибете?
Умел этот ведун корректно поставить вопрос! На такой вопрос не сразу и ответишь, а долго молчать ... Поэтому постарался перевести разговор на другую тему:
— А расскажу-ка я тебе, как мне показался Тибет!
— Нет уж, уволь. Что я могу не знать там? Горы, они и есть горы, да и воздух там разряженный. И о Духе Тибета можешь не рассказывать. Уж не хочешь ли ты сказать, что сам Дух надоумил тебя прошвырнуться к магу?
— Нет, не хочу, но ...
— Ну, слава Роду, что хоть этого не случилось, а то бы я решил, что Мир перевернулся.
— Да хватит тебе меня носом по столу возить! Ничего же плохого не случилось, я жив и здоров.
— А Симеон, а его дочь?
Я промолчал.
— А богумилы?
— Богумилы тут и вовсе ни при чем.
— Да? А я слышал, что они разгромлены и большей частью физически перебиты.
— А при чем тут я? Я их и пальцем не тронул. Это они хотели убить меня и моих ребят.
— А как ты их не тронул?
— Да никак, просто поняли меня не совсем правильно.
— Кто?
— Ящер.
— Кто? — в изумлении воскликнул Отшельник.
Я повторил.
— И, что же ты такое сказал?
— Да просто вырвалось, Ящер вас забери! Как вдруг, разверзлась земля и почти всю толпу богумилов, которые хотели нас убить, как корова языком слизнула.
— А вы, а вас, что не тронули? — почти заикаясь, шепотом спросил Волхв.
— Ну, мои ребята были за моей спиной... А, что должно было с нами случиться?
— То же, что и с богумилами. Вы должны были оказаться там же, где и они.
— Почему?
— Да потому, что Ящер забирает всех, без разбору. И тех, кому пожелали, и тех, кто пожелал.
