Возражений не нашлось, дополнение было — Джеки потребовал обед после рассмотрения проекта, причём независимо от результата. Том не видел причин не соглашаться — в конце концов, сытый оборотень гораздо лучше голодного — и гости убрались, прихватив книги.
— Надеюсь, они их не зачитают, — хмыкнул Том. — Для своего же блага...
Косой взгляд жены комментариев не требовал.
Выпроводив гостей, Том позвонил командиру, уточнил наличие у Лавгуда допусков к секретным проектам — и был изрядно удивлён, услышав, что допуск у него высшей степени. Впрочем... Если он действительно магистр, удивляться тут нечему. И это очень хорошо, что с ним можно обсуждать любые вопросы — если, конечно, не боишься за свой мозг. Том не боялся, а потому написал Лавгуду и предложил встретиться завтра вечером у Прюэтта и обсудить кое-какие вопросы... А после потратил весь вечер на семью. В конце концов, работа никуда не денется, а время, которое он мог провести с родными, но не провёл, безнадёжно потеряно — пожалуй, главный урок, который его заставила выучить жизнь...
А следующий день начался с драки на Слизерине.
Том, явившись в Хогвартс и услышав эту новость, слегка ошалел — последователи Салазара предпочитали решать вопросы с помощью магии или интриг, причём за закрытыми дверями — это всё-таки не гриффиндорцы (с которыми вполне можно было и на кулаках сойтись). Но вот драка... Драка, да ещё и затеянная девушкой — это для Слизерина, мягко говоря, необычно. Впрочем, Энн Розье, которая всё и устроила, вообще была довольно необычной личностью...
— Итак, мисс Розье, я жду объяснений, — Том прошёлся по кабинету, не глядя на девушку.
— Трэверс, — коротко ответила Розье и замолчала, как будто это всё объясняло. С её точки зрения — возможно... Но Том абсолютно не понимал, что такого мог устроить хмурый шестикурсник, которому больше подошёл бы Рэйвенкло, чтобы добиться такого результата.
— Крайне содержательный ответ, мисс Розье. Я, однако, был бы вам весьма благодарен, если бы развернули его для тех, кто не владеет контекстом...
— Трэверс жаждет сделать меня свой женой, сэр... Или хотя бы любовницей. То, что я помолвлена, и мой жених меня полностью удовлетворяет, ему не представляется сколь-нибудь значимым обстоятельством. Я неоднократно пыталась разъяснить ему, насколько он заблуждается, и не я одна, но это так и не дало никакого эффекта. Более того, он собрал компанию таких же глупцов, и сегодня решил перейти от слов к делу... Что, признаюсь, оказалось для меня весьма неприятным сюрпризом. Он, однако, недооценил меня и переоценил своё влияние на факультете...
А вот это было сложно, ибо влияние у Трэверса было почти нулевым — он, по большому счёту, почти не интересовался факультетскими делами. Как оказалось, Том ошибался — и это было неприятно... Очень неприятно.
— Вы готовы подтвердить всё это под присягой?
— Да, профессор.
— Тогда почему я слышу всё это только сейчас?
— Трэверс ловко маскирует свою истинную натуру и к тому же всегда тщательно обеспечивал своё алиби. Полагаю, он и на этот раз планировал нечто подобное, но переоценил интеллект своих подручных... Кроме того, он планировал после школы поступить в Отдел Тайн и начал наводить мосты, а возможно даже, получил в качестве аванса какие-то знания или артефакты.
— Та-ак... Тоби!
— Тоби здесь!
— Во-первых, пришли сюда Помону, — распорядился Том. — Во-вторых, тихо обыщи вещи Трэверса и зарисуй всё необычное, что там увидишь, а рисунки принеси мне. В-третьих... Мешай Трэверсу остаться с кем-нибудь наедине, его дружкам — тоже, но так, чтобы это выглядело случайностью. Понял меня?
— Тоби понял, Тоби не дурак! Тоби любит рисовать!
Домовик с хлопком исчез, а Том положил перед Энн бумагу и перо.
— Пиши, — распорядился он. — "Декану факультета Слизерин Томасу Риддлу от Энн Розье, ученицы факультета Слизерин пятого курса. Довожу до вашего сведения, что ученик шестого курса факультета Слизерин Трэверс неоднократно домогался меня, в том числе сегодня, применив силу, чем спровоцировал драку на факультете. Прошу принять меры по недопущению подобного поведения в дальнейшем". Написала? Ставь число и подпись...
— Готово, — девушка отложила перо. — Что дальше?
— А дальше самое интересное... — оскалился Том. — Вы с Помоной найдёте трех свидетелей, а я пойду с твоим заявлением к директору...
Дамблдор прочитал заявление, положил его на стол, снял очки и помассировал переносицу.
— Вы уверены, Том? — спросил он.
— Абсолютно.
— Что ж... Я назначаю заседание Дисциплинарной комиссии на завтра, — хмуро произнёс Дамблдор, вернув очки на место. — Я искренне надеюсь, что вы ошиблись, и это всего лишь недопонимание, но если нет... И милосердие Матери не спасёт его от кары.
76. Antisocial
Дисциплинарная комиссия не собиралась уже большее века — сто двенадцать лет, как уточнил Том, заглянув в "Историю Хогвартса". В тот раз речь шла о случайном убийстве одного ученика другим, виновного оправдали — это действительно был несчастный случай — но из Хогвартса отчислили, позволив, правда, сдать СОВ.
Сейчас ситуация была совсем другой... Трэверс упустил момент, когда мог списать всё на недопонимание — даже странно, поскольку дураком он не был. Он всё равно рано или поздно попался бы — но мог бы заявить, что это были грубые комплименты, что ему казался забавным такой стиль общения и он искренне сожалеет... Но он вздумал применить силу — и проиграл всё.
Том не знал, почему далеко не глупый студент пошёл на такое, и потому обратился за помощью к доктору Нин — мало ли что могло случится с человеком... Но увы, вердикт врача был однозначен: ни зелий, ни заклинаний, ни душевного расстройства не обнаружено. Трэверс действовал совершенно сознательно и с явным умыслом.
— Печально, — вздохнул Дамблдор, отложив заключение. — Если бы вы знали, Том, как я не хочу ломать жизнь бедному мальчику... Но он перешёл черту. Я хотел бы дать ему второй шанс... Но не в Хогвартсе.
— Посмотрим, что он скажет на допросе, — сказал Том, — но в любом случае, в Хогвартсе он не останется.
— Это не обсуждается, — кивнул Дамблдор. — То, что произошло, уже нельзя списать на грубую шутку или недопонимание, но, возможно, мы всё же найдём какие-то смягчающие обстоятельства...
В этом Том очень сильно сомневался, однако высказываться не стал. Пусть Дамблдор разочаруется самостоятельно...
Дисциплинарная комиссия состояла из директора и деканов, и полномочия имела очень широкие. отменить её решение мог только Суверен, да и то с множеством оговорок и не иначе, как по представлению Визенгамота или Палаты лордов. Трэверсу это явно не грозило, а значит, никаких шансов у него не было... Вот только сам он этого пока что не понимал.
Трэверс вошёл в кабинет — абсолютно спокойный и даже немного сонный, как всегда, под конвоем двух хаффлпафцев с мечами. Вслед за ним вошли Энн и трое слизерницев — её свидетели. Дамблдор поправил очки, внимательно посмотрел на Трэверса и спросил:
— Мистер Трэверс, признаёте ли вы свою вину?
— Нет, — равнодушно ответил тот.
— Мисс Розье, — вздохнул Дамблдор, — изложите ход событий.
Энн подробно рассказала о событиях в гостиной, делая упор на то, что помолвлена. Свидетели подтвердили её слова, добавив и от себя кое-какие подробности.
Трэверс молчал, и Тому было интересно, на что он рассчитывает — обвинения были очень серьёзными.
— Что вы можете сказать в свою защиту, мистер Трэверс? — осведомился Дамблдор.
— Я отрицаю все обвинения, — равнодушно произнёс Трэверс. — Хотя и признаю, что оказываемое мной внимание иногда выражалось несколько грубовато, я ни разу не вышел за рамки допустимого. Возможно, мисс Розье придерживается иных взглядов, однако, повторюсь, я не сделал ничего недостойного... Что же касается помолвки — не думаю, что она может быть признана действительной. Брак между девушкой из старого чистокровного рода и маглорождённым — это нонсенс, грязная кровь...
— Достаточно, — перебил его Дамблдор. — Джентльмены, я полагаю, мы услышали всё, что требуется. Прошу всех покинуть кабинет до вынесения вердикта.
Хаффлпафцы немедленно очистили кабинет, Дамблдор поправил очки, тяжело вздохнул и произнёс:
— Высказывайтесь, коллеги.
— Неприемлемо, — первым высказался Том. — Абсолютно неприемлемо и требует не просто отчисления, но изгнания.
— Согласен, но увы, изгнать может только Визенгамот, — вздохнул Флитвик. — Однако я полагаю, что мы должны требовать именно изгнания.
— Если правильно сформулировать обвинения, этого можно добиться, — заметил Бири.
— Поддерживаю, — кивнул Поттер. — Это нельзя оставлять безнаказанным.
Дамблдор снял очки, помассировал переносицу и хмуро сказал:
— Мне неприятно это признавать, но мистер Трэверс не заслужил второго шанса. Я не желаю видеть в нашей стране последователей Гриндевальда... Ваш вердикт, коллеги?
— Словесное оскорбление, оскорбление действием, непристойное поведение, нанесение побоев, — немедленно ответил Флитвик.
— Попытка изнасилования, — добавил Бири.
— Могут обжаловать, — поморщился Поттер, — а вот принуждение к разрыву договора — это уже серьёзнее.
— Поддержка преступной идеологии, — закончил Том, — и пропаганда идей Гриндевальда. — Достаточно для изгнания...
Дамблдор надел очки, посмотрел на деканов и мрачно произнёс:
— Принято единогласно.
И позвонил в колокольчик.
Дверь открылась, хаффлпафцы втолкнули Трэверса, и тот неожиданно заявил:
— Профессор Дамблдор, уважаемые деканы! Я должен взять назад слова о "грязной крови", и я принёс извинения мисс Розье. Я не отказываюсь от своих взглядов, но всё же признаю, что форма их выражения была некорректной, а сами взгляды во многом, чрезмерно радикальны.
— Пригласите мисс Розье, — распорядился Том.
Энн сообщила, что извинения приняла, но касается это только оскорблений в адрес её жениха, всё остиальное остаётся в силе.
— Итак, мистер Трэверс, — кивком отпустив Розье, заговорил Дамблдор, — Дисциплинарная комиссия рассмотрела ваше дело и нашла вас виновным в нанесении оскорблений словом и делом, непристойном поведении и нападении на соученика, понуждению к разрыву магического договора, а также находит, что вы замышляли изнасилование, хотя и не имеет на то прямых доказательств. Ввиду недопустимости подобного поведения комиссия постановила: вы отчисляетесь из Хогвартса без права восстановления, лишаетесь права сдачи ЖАБА, а ваше личное дело передаётся в аврорат для организации наблюдения за вами. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Остаток платы за обучение возращён не будет. У вас есть один час на то, чтобы собрать вещи и покинуть Хогвартс. Джентльмены, будьте добры, проводите мистера Трэверса...
Маска равнодушия на лице Трэверса дала трещину, обнажив на мгновение гнев, страх и отчаяние — а хаффлпафцы, наставив на него фламберги, угрожающе шагнули вперёд.
— Мальчик мой, — негромко сказал Дамблдор, — мы могли бы дать тебе второй шанс... Но в тебе нет и тени раскаяния. Даже твои извинения — всего лишь пустая формальность, за ними не стоит ничего... Поэтому — уходи. Возможно, однажды ты поймёшь, в чём ты ошибся сегодня...
Дверь захлопнулась, Дамблдор снова снял очки, сжал пальцами переносицу и сказал:
— Бремя власти... Но этого человека ни в коем случае нельзя подпускать к Отделу Тайн, пусть он и расформирован.
— Да уж, — поморщился Том, — доверять подобной личности нашу безопасность было бы неразумно... Что ж, коллеги, этот вопрос закрыт, и я искренне надеюсь, что больше нам комиссию собирать не придётся. Альбус, вы бы прогулялись в Хогсмид, развеялись... Не думаю, что за пару часов случится что-нибудь, требующее вашего присутствия. В конце концов, Уизли сейчас в Хогвартсе нет...
— Не стоит недооценивать школьников, Том, — невесело усмехнулся Дамблдор, вставая. — Но вы правы, пожалуй, действительно стоит развеяться и навестить брата.
Проводив директора взглядом, Поттер хмыкнул и сказал:
— А я-то всегда считал его прожжённым интриганом...
— Надо отдать ему должное — интригами он занят вынужденно, — заметил Том. — Он всё-таки довольно заметная фигура, тем более в нашем болоте, так что желающих его подсидеть хватает. Да ещё и грызню учёных между собой никак не получается отменить — и то, что у нас её накал и близко не подходит к магловскому, ничего не значит — в конце концов, у них учёных больше. А интриги, Чарльз, это такая вещь, которая хуже любого наркотика, уж поверь матёрому слизеринцу... И если слизеринцы к этому привыкают с детства, то гриффиндорцы... Увы.
— Да я, знаешь ли, насмотрелся на слизеринку, — фыркнул Поттер. — Да и гриффиндорцев ты плохо знаешь — если нам надо, мы такую интригу можем закрутить, что вам и не снилось... Только нам обычно не надо.
— Ну да, ваш же девиз...
— Слабоумие и отвага! — заржал Поттер.
— Джентльмены, — вздохнул Бири, — нам, вообще-то, ещё занятия вести...
Обед задерживался, и Большой зал потихоньку наполнялся недовольным гулом. Однако, стоило войти Дамблдору, как разговоры мгновенно стихли — уж больно мрачным был директор. Стремительно пройдя по залу, он остановился рядом со своим креслом и заговорил:
— Минуту внимания, уважаемые ученики и коллеги! Для начала приношу извинения за эту задержку, однако прошу вас подождать ещё минуту — я должен огласить важное сообщение. Сегодня из Хогвартса был отчислен Роберт Трэвис, ученик шестого курса со Слизерина. Он отчислен за то, что длительное время домогался Энн Розье, оскорблял её саму и её жениха, а вчера попытался напасть и избить её. Кроме того, он наглядно продемонстрировал сочувствие идеям Гриндевальда, признанным, как мы все помним, преступными. За эти деяния Трэверс отчислен без права восстановления и сдачи экзаменов под надзор аврората. Да будет судьба его предупреждением каждому, кто посмеет преступить закон!
На столах появилась еда... Вот только приниматься за неё никто не спешил. Все, забыв про обед, обсуждали новость — ещё бы, такого не было больше ста лет, а многие и вовсе думали, что это невозможно... Но нет, вполне возможно. И будет сделано, если такая необходимость возникнет.
Новость определённо заставила некоторых пересмотреть свои планы — никто не желал вот так вылететь из Хогвартса недоучкой без всяких перспектив. Вот только главная проблема была не в них...
Трэверс умён, и хотя сейчас он в шоке, скоро это пройдёт и он начнёт строить планы... И вот этого хотелось бы избежать. Том не стал бы утверждать, что хорошо знает Трэверса, но всё же имел представление, на что тот способен. А вот предположить, до чего он может додуматься, было куда сложнее — но ничего хорошего из этого не выйдет уж точно.
Избежать проблем, по мнению Тома, можно было только одним способом — правда, он с гарантией создавал новые, как обычно, совершенно непредсказуемые, но привычные и решаемые. Надо только написать Прюэтту — и самое большее к концу недели Трэверс отправится далеко и надолго — служить Короне, да так, что времени на всякие измышления у него не останется, да и сил тоже. Как раз тот случай, о котором один его берлинский собутыльник говорил — армия из этого придурка человека сделает...
