— Я был колдуном. Недавно я вновь обрел силы и вместе с ними память о прошлом. Только эта вещь, позолоченная солонка, осталась у меня от тех далеких времен. Я рожден морийцем, мать тайранка и легалийка, и может быть её далекие предки были выходцами из разрушенного государства Пелесс, а отец — релийский дворянин. Кто родил меня в первый раз, а может и это было не впервые, я не знаю. Но я колдун, а только в землях Мории рождаются чародеи, — Ланс хотел увидеть, как отнесется к этим словам Вещун. Ведь и среди сиригов были те, чьи предки ушли из Прибрежного края, как предполагали колдуны в Деревне. Старинные былины униатов повествовали о тех древних временах, но только ни об одном из чародеев этих краев не ведал ни князь Ведимир, ни иные старцы и воители. Может сами Вещуны обладали колдовскими способностями, задумывался Ланс, но служители бога старели и умирали со временем. Был известен лишь один исключительный случай в истории, когда колдуном стал не мориец. Ланс прекрасно знал этого человека, в способностях и чарах которого не приходилось сомневаться — это был великий государь Ортензий, черноморский царевич, искупавшийся в водах мертвого озера.
— Нынче ты мориец, но прежде ты был другого рода, Ланс де Терро. По этой жестянке нельзя определить твою стезю. В ней нет жизни, лишь прах и остатки крови еще могут окунуть в видение того, кому они принадлежали.
— Внутри солонки... — Ланс схватился за голову. Он вспомнил, как на истарских просторах Лисса раскрыла амулет и засыпала туда прах волчицы, сожженного тела мага Двины. — Там хранился локон волос. Если бы он сохранился, то я бы смог ...
— Если это были твои волосы, друг, то да, — улыбаясь, ответил Реорг. — Мы не знали точно, что должно было открыться тебе в этих стенах. Мы бы перелистали сотни страниц древних книг, чтобы изучить случалось ли перерождение когда-либо. Но выслушай меня. Более двадцати лет назад я был еще юным мальчишкой, который готовился вступить на путь служителей-прорицателей. Многие пещеры в те дни показывали невероятные явления. В черноморских краях мертвые не теряли более своего человеческого образа и в настоящем виде уходили в царство мертвых. Более трех столетий назад проклятие пало на народ, в котором еще была сильна кровь униатов, потому как предки черноморцев были изгнаны из наших пределов за неверие в пророчества Ледяного Света. В те времена даже маги приезжали к берегам Белого моря, чтобы испросить, как уничтожить чары морийской колдуньи. Но лишь смерть в волчьем обличье показывали ледяные зеркала. Самые мудрые из Вещунов совещались и совместно истолковывали видения. Однако невозможно было обойти слова принцессы, которые передали нам маги — прокляла ведьма кровь царевича, погубившего её, и всех тех, кто принадлежал к его народу. Единственный исход предсказали старцы: покуда не исчезнет черноморского народа с лица земли, дотоле будут превращаться мертвые тела в ужасных чудовищ, отравляя своей кровью недра и подымая из глубин еще более страшных монстров. Теперь проклятье спало, а черноморцы все еще не растворились в иных родах. Напротив, их держава усиливается, как никогда. Не иначе, боги поменяли первую часть проклятия, говорил тогда мой отец.
— Что ты имеешь в виду?
— Я говорю совершенно невозможные вещи, Ланс. Кровь человека не отделишь от крови его предков, тем более если он давно мертв. Маги надеялись все это время отдалить свой народ от того, кто обрек его на мучения. Имя царевича навеки предано забвению. Но твоя история не менее невероятная, чем чудесное избавление народа, до сих пор прославляющего море, Нопсидона. Я знаю, что ты говоришь правду, потому как в этих стенах нет места для лжи. Поэтому поверь и мне. Ты не был рожден морийцем, ведь Ледяной Свет не замерцал, не явил тебе знания о прошлом даже после твоего прикосновения. Прежде ты был другим, Ланс.
— Но... — он замолк. В голове не укладывалось то, что произнес Вещун. Ланс знал лишь, что был колдуном. Тогда, в другой жизни он тоже был колдуном... Он умер в Мории, в Минорском плато, а где был рожден? Рука бессознательно потянулась к солонке и отворила маленькую крышку на её горлышке. Прах Двины, черноморского мага. Если он был черноморцем — это должно сработать, — мелькнуло в голове. — Сменилась кровь, спало проклятие, — были последние его слова.
Быстрой струей на ледяной пол посыпался темный порошок. Синеватые блики замерцали и закружили по комнате. Он хотел оглядеться в поисках Реорга, который мгновенно пропал с глаз, хотя на самом деле густая пелена закрыла взор колдуна. Ланс сделал шаг и упал навзничь на белый снег.
Глава 7
ПО ТУ СТОРОНУ СМЕРТИ
Вся жизнь вспыхнула в голове подобно взрыву тысячи фейерверков, в одно мгновение яркая молния осветила тьму, и он все понял, все увидел и осознал. Но очнуться не было сил. Как в тяжелом сне яркие картины пробегали перед глазами, в бреду он всматривался в лица, пейзажи, слышал разговоры, порой повторявшиеся по кругу. Все переплелось в сознании, невозможно было разобрать ни начала, ни конца...
* * *
— Садовник принес ей цветы, которые были столь же прекрасны как сама королева, а их вытянутые лепестки отливали небесной голубизной под цвет её глаз, — заканчивала историю девушка. Она уютно устроилась у него на коленях, обхватив тонкими руками его плечи и прижимая голову к своей полуоткрытой груди. — И тогда он сказал: "Я назову эти прекрасные растения в вашу честь, королева! Они будут носить имя маргитка, чтобы всегда, радуясь их красоте, люди вспоминали королеву Марго!"
— Это очень старая сказка, — усмехаясь, проговорил он, отстраняя от себя столь обольстительное тело милой служанки. — Маргитки теперь растут на каждом лугу в Межгорье, так и девушек, названных в честь прекрасной королевы не сосчитать в Пелессе, но я все равно не верю, что это твое настоящее имя, а не взятое позже, как принято в твоем народе, по достижению возраста расцвета. Ты выбрала его, потому как хочешь походить на златокудрую синеглазую правительницу?
Она встряхнула пышными медными волосами и звонко засмеялась в ответ:
— Мужчины всегда признавали наше сходство. Даже ты!
После долгого поцелуя, в котором она прильнула сочными губами к его рту, он, наконец, свободно вздохнул и спустил девушку на пол.
— Давай ступай на кухню, а то твой хозяин вскоре испепелит меня гневным взором, — он подтолкнул её от стола по направлению к дверям, где подобно непроходимой горе встал высоченный широкий в туловище горец. — Принеси еще вина, да узнай нет ли для меня свежих известий! — он шлепнул её чуть ниже спины, подгоняя заняться делами.
Час был ранний, поэтому в таверну еще не навалило разношерстного народа, любившего за крепкой выпивкой и веселой музыкой скоротать вечер. Только несколько столов были заняты постояльцами, снимавшими комнаты на верхних этажах. Он жил здесь уже пять дней. В Горгарат он наезжал часто за последние годы. После войны с гарунами торговля через горы развивалась и крепла. Купцы отправляли караваны через Горный перевал к Пелессам и в Рудные горы за изысканным оружием и драгоценными украшениями, в изготовлении которых издавна славились рудокопы.
Он поглядывал в высокие окна на белые пики, нависшие над городом, выстроенном людьми у южных подножий гор на самой границе с владениями номов. Он дружил с неразговорчивым, но всегда честным и отзывчивым народом Рудников, почитавшим превыше Неба и Земли невиданных никем жителей подземных недр, номов. Но рудокопы редко приглашали чужеземцев в свои поселения, даже в те жилища, что стояли на земле, а не в её глубинах. Поэтому дожидаться очередной партии богатого товара из Рудных гор для поставки к устью реки Одинокой ему приходилось в городе горцев. Он должен был сопроводить обоз на юг, защищая его от набегов степняков-кочевников, которые в последнее время атаковали не только одиноких путников, но даже средние поселения горцев, после чего, не опасаясь расправы, скрывались в бескрайних просторах Тристепья.
Красотка приблизилась волнующей походкой к его столу с полным подносом, на котором лежала горячая яичница и кувшин вина. Пряный запах, исходивший от её тела, вновь отвлек его от будничных мыслей, и заставил вспомнить бурную ночь, проведенную в жарких объятиях друг друга.
— Писем для тебя нет, — шепнула она, наклоняясь совсем близко к его лицу, — а вот тот знатный господин не сводит с тебя взгляда из-за своего угла. Я намекнула ему, что ты не отказался бы от рискованной работенки, если она того стоит. Так что лови удачу, дружок, а я пока побегаю за свои гроши.
Девушка еще раз чмокнула его в губы и, кивнув в сторону одинокого посетителя, расположившегося в темной части зала, поплыла прочь от цепких мужских рук. Он повернулся к незнакомцу. Высокий человек, скорее всего мориец, надвинул на лоб широкополую пелесскую шляпу, из-под которой спадали пряди длинных темных волос. Мужчина уставился на него, медленно пережевыя свежие лепешки. Неожиданно незнакомец поднялся и без спроса присел на соседний стул.
— Я Уттар и уже давно за тобой наблюдаю, — без промедления заговорил длинноволосый на морийском языке. — Ты никак из южан? И давно скрываешься от соотечественников?
— С какой стати мне от них скрываться... — промочив кислым вином сухое горло, он ответил спокойным тоном.
— Потому как на морян ты совсем не похож, а значит рус, тон, лонис... южанин короче, то есть по всей видимости беглый крепостной. Хотя я понимаю, что у тебя есть еще более веские причины не появляться на родине, где, как оказалось, уже не один год один из нас захватил власть, точнее одна. Одна погибшая принцесса, — Уттар многозначительно посмотрел на него и добавил. — В колдовской сущности мы с тобой похожи. Как тебя зовут?
— Идек.
Незнакомец усмехнулся:
— Ты даже выбрал пелесское имя. Разумно, потому как тебе предстоит постоянно менять свое обличье и прозвище. Я знаю, что ты колдун, волшебник, как говорят наивные пелессы, полагая, что в этом слове есть восхитительная добрая сила, творящая с помощью своего носителя невообразимые чудеса. В чем-то они правы. Я тоже колдун-чародей. В Межгорье я давно не встречал других собратьев, поэтому я обязан стать твоим учителем. Или у тебя уже был наставник?
Он закачал головой в разные стороны. Слова морийца заставили его насторожиться. Свою тайну он желал сохранить вдали от любопытных глаз, и хотя уже долгие годы мог колдовать, редко использовал свои способности. Он недоумевал, как колдун сумел разгадать его, хотя в Горгарате ему пришлось несколько раз применить то, что было не по силам обычным смертным.
— Нет, я не встречал других колдунов... то есть... — ему внезапно захотелось все рассказать о том, как он стал таким, с кем ему довелось бороться, но он преодолел этот порыв. Служанка опять ураганным ветром примчалась к столу и выставила перед гостями ароматные ватрушки. Идек только странно закивал в ответ под пристальным взглядом колдуна.
— Я так и подумал, — прищуриваясь, произнес Уттар. Его лицо было еще молодым, хотя на обветренной грубой коже уже проявились морщины от пережитых странствий и передряг, только холодные зелено-серые глаза сверкали юным задором. — Если бы ты уже познал наши законы и жизнь, то сумел бы верно ответить на мое вчерашнее приветствие.
Сквозь легкое утренее опьянение, в котором он находился, смутный образ человека, походившего видом на сидевшего напротив колдуна, всплыл в памяти Идека. Тот чужак, остановил его в коридоре среди съемных комнат и спросил что-то о сне, или обеде, или скорее всего просто пожелал приятной ночи. Но тогда его мысли были полностью заняты пышногрудой служанкой.
— Пройдут годы, прежде чем мы с тобой расстанемся, и каждый пойдет своей дорогой. Я обучу тебя всему, чтобы ты умел распознавать краски этого мира и перемешивать их по своему желанию, — чародей вновь хитро прищурился, и этим напомнил Идеку самого себя. — Если ты сможешь постигнуть все секреты, познаешь непреклонность воли и слова, то станешь одним из могущественных созданий на бренной земле, Идек. Я вижу, ты уже опытен и смекалист. Знай, что никто не может противостоять желаниям колдунов, а их сила жизни равняется только бессмертию упырей. Тебе ли, рожденному на юге Мории, не знать, кто такие дети Тайры, кровожадные монстры?! Мы выйдем на охоту за кровососами, потому как мы всегда защищали и будем стоять на стороне людей. Колдуны делают все во имя их жизни. От наших рук спадут несколько голов упырей, и мы спасем сотни невинных детей и женщин, потому как эти животные всегда нападают на самых слабых.
* * *
Следы вились вдоль северной границы солдатского лагеря. Он заметил их, когда в предрассветном тумане проверял дозорные посты. Он был предводителем и после переправы должен был лично удостовериться, что за ночь никто не посмел напасть на его малое, но все же войско. В устье Алдана лежало поселение степняков, и его воинов могли заметить всадники, что кочевали по пустым просторам во всех направлениях. Однако пока было тихо, и лагерь, разбитый с вечера на западном берегу реки почти у самых южных отрогов гор, еще не пробудился.
Он проследил за странными отпечатками до самой воды. Раньше он не встречал зверя, которому они могли принадлежать. Маленькие вмятины напоминали крошечную обувку ребенка, пробежавшего по песчаному берегу. Но детей здесь быть не могло, а если следы остались от звериных лап, то почему они были лишены когтей?! Он изумленно осмотрелся, когда отпечатки неожиданно прервались. Мокрый от росы песок был испещрен птичьими лапами и взмахами широких крыл существа, взмывшего ввысь.
Яростный крик прорезал воздух, и он, не раздумывая, побежал вперед, на ходу обнажая меч. Он бросил мимолетный взгляд за спину — небольшой холм совсем скрыл от него место стоянки, да и его самого вряд ли могли заметить, если впереди была засада. Но крик принадлежал скорее раненной птице, нежели неприятельскому отряду, поэтому он не замедлил бега.
На противоположном берегу зоркий взор разглядел огромного орла, с гиканием кидавшегося на свою жертву. Девушка с длинными прядями волос почти выбралась из реки, барахтаясь на мелководье. Она вытягивала руки вверх. В одной из них виднелось длинное перо, а другой несчастная прикрывалась от острого клюва птицы. Бедняжка почти повалилась в бессилье на берег, и широкие крылья хищника заслонили её тело. Меч тут же был отброшен прочь. Из-за спины в его руки скользнул тугой охотничий лук. Он приблизился к боровшимся, уверенной рукой натянул тетиву и выстрелил, прицеливаясь в орла. Стрела пробила правое крыло, и крик боли вновь разнесся по пустым окрестностям. Опять зажужжала тетива, и еще одно острие застряло в теле птицы. Орел приподнялся над жертвой и попытался взлететь навстречу новому противнику. Но новый выстрел поранил другое крыло, птица прокричала последний раз и камнем рухнула в воды реки.
Он видел лишь разметавшиеся во все стороны волосы неподвижной девушки на той стороне потока. Река в этом месте была спокойной и мелковатой, чуть ниже проходил брод, по которому воины накануне перешли на другой берег. Он сбросил с себя пожитки: кошели, кольчугу, сапоги, лишь небольшой нож остался за поясом. Переплыть Алдан было непросто, течение хоть и ослабело на южных равнинах, но неумолимо уносило вдаль от цели. Он устал, но упорно греб вперед, не давая себе ни одной передышки, не отрывая взора от тела, что в странной позе застыло на берегу, омываемое прозрачными водами реки.
