— Что, подохли? — привстал с кровати Юрик.
— Не подохли. Ещё хуже, — скривился Гоша. — Тут мне разведка в лице твоей Виолетты новости принесла. И эти новости мне решительно не нравятся.
У Гоши самого уже давно возникло нехорошее подозрение, что с поросятами деда Матвея они немного неудачно пошутили. Скорее всего, в последний раз. Могут им этот залёт и не простить. Остаётся только спихнуть на контуженного Юрика организацию этой подлянки.
— Что же тебе наговорила Виолетта, пока я немножечко болел? — нахмурился Юрик. — Она же, как тебе увидит, в ней просыпается мафия, она же тебя не переваривает органически.
— Наверное, она поняла, что заблуждалась в отношении меня, — сделал постное лицо Гоша. — Это не я влияю на тебя плохо, это ты влияешь плохо на меня. Я такой доверчивый. А ты этим пользуешься.
— Послушай, доверчивый, — Юрик строго посмотрел на Гошу. — Поведай, что приключилось со свиньями? Отчего в доме такой хипишь?
— Пока ты тут, лёжа на койке, изображал из себя бревно, а добрый доктор Кашанкин прыгал вокруг тебя, как курица-наседка, в мире произошли изменения, — Гоша понизил голос, чтобы никто не подслушал, что он вещает Юрику. — Народ восстанавливал склад, который ты чуть не завалил, ремонтировал подъёмник...вот, сколько горя ты принёс обществу....
— И всё? — перебил говорившего Юрик. Мелкое недоразумение со складом, по его мнению, не заслуживало никакого обсуждения. Рабочий момент и всё такое. — Не надо припоминать мне старое и строго судить мелкие ошибки молодости. Я многое переосмыслил. Ты что-то намекал о свиньях уважаемого пенсионера, которых ты густо обидел своим компотом.
— Тихо Юрик, — опять зашептал Гоша. — Нет уже никаких свинок у деда Матвея. Савелий Петрович их у него отнял.
— Зачем отнял? Чтобы съесть? — не понял Юрик. — Так и норовит начальничек что-нибудь у народа отнять.
— А отнял он у деда Матвея его живность по причине того, что оная живность обратилась неизвестно с чего в несъедобных монстров, — прошептал Гоша. — Были нормальные поросятки, а стало непонятно что — какая-то помесь крокодилов с кенгуру. Никто не знает, почему такое вдруг произошло. Никогда такого не было и вот....разнесло, как на стероидах.
— Гонишь? — усомнился Юрик.
— Не. Сам ходил смотреть на склад к Афоньке Топалову на этих монстров. Как глянул на них, мама моя родная, где мои любимые памперсы!? Короче полный дурдом на выезде. Точно тебе говорю — не свинтусы, а демоны из бездны. Зубы воооо....А землю они наловчились рыть почище нашего Метростроя.
— А причём тут Афонька Топалов и его склад?
Гоша скривился, как будто съел пять лимонов.
— Юрик прикинь, Савелий Петрович с чего-то решил, что именно Афонька должен воспитывать этих животных. Видишь ли, он учёный-биолог. Кто здесь учёный-биолог? — начал кипятиться Гоша. — Это я здесь самый выдающийся учёный-биолог! А монстров отдали какому-то неучу, тьфу. Какому-то кладовщику. А по уму должны отдать их мне на воспитание, кому же ещё. Где справедливость?
— А кладовщик что? — уточнил Юрик. Его лицо уже начало дёргаться от смеха.
— А кладовщик — сволочь, — сказал, как отрезал Гоша. — Вместо того, чтобы нахрен забиться досками на своём складе и оттуда не показываться людям, он взял животных на изучение и воспитание. Прикинь: создатель этих великолепных животных остался ни с чем, только с Юриковыми использованными памперсами.
Юрик откровенно заржал. Он уже не мог спокойно глядеть на возмущающегося Гошу.
— Чего ржем? — недовольно осведомился Кашанкин.
— Ржут кони и глупые биологи, — популярно объяснил Юрик. — Правильные физики демонстрируют весёлость из-за поведения некоторых лошар. Гоша, если хочешь почувствовать себя звездой — залезь на ёлку!
— Юрик, ты сам олицетворение дуболома! — получил ответку Юрик. — Ты грусть, печаль и горе твоей семьи. Зря я такому дуболому, ударенному по голове, рассказываю о событиях на хуторе — он только дебильно лыбится и грязно домогается моих мозгов. Надо ему прописать сегодня ведёрный клистир, потому как из-за скудости своего ума он даже не пытается понять глубинной сущности происходящих событий.
— Я пытаюсь, — Юрик даже похрюкивал от смеха, — но у тебя лицо, как у посетителя, стоящего на пороге кабинета дантиста изувера. Ладно, рассказывай дальше.
— Позубоскаль мне ещё бестолочь, хотя твои ближайшие родственники — медузы тоже без мозгов как-то живут.
Гоша ещё долго возмущённо бухтел и не торопился снимать с лица маску недовольства.
— А дальше на хуторе стала происходить чертовщина, — собеседник выдал Юрику крутую инфу. — Но ты, ударенный по голове, наверное, не поймёшь, ведь голова твоя предназначена не для того, чтобы ей думать, а ты в неё ешь.
— Колись, давай, — просительно стал канючить новости Юрик. — Я постараюсь понять твою мысль, о, великий! Мудрость на тебя снизошла, не иначе.
— Случилась тут у нас такая ситуёвина, не знаю, как и описать. Вот как ты объяснишь, ударенный по голове физик, такой факт, — стал рассказывать о последних событиях Гоша. — На хуторе бесследно исчезло человек двадцать местных и наших. Был народ — и нет его. Был, да сплыл. Иншалла!
Будницкий задумался, потом пожал плечами.
— Может Савелий Петрович отправил кого в командировку? — сделал предположение Юрик.
— Ага, — кивнул Гоша. — В командировку вместе с детьми, старушками и мелкой живностью. Были люди вечером, а утром их нет. Мистика.
-Да ладно?! Не может такого быть! — всё же сомневался Юрик. — Человек не иголка на Луне — следы должны остаться.
— Да зуб на сало! Исчезли бесследно, — заверил Кашанкин и цыкнул зубом.
— А что говорят люди? Что предполагает Сеструха Виолетта? — стал уточнять Юрик.
— А бесполезно у народа про это спрашивать, даже у Виолетты. Спрашивал. Смотрят пустыми глазами и не понимают, что у них спрашиваю. Какие-то зомби, а не наши люди. Ходят, работают, едят, но почти все какие-то не такие. Многие люди, как заколдованные.
— Почти все? — переспросил Юрик.
— Некоторые выглядят адекватно, но к ним я не рискнул подходить, — Гоша задумчиво посмотрел в окно. — Кроме того, этой ночью я заметил таааакое у склада Афоньки Топалова, что не знаю, как и сказать. Думал у меня крыша поехала.
— Что? Монстры склад развалили? — предположил Юрик.
— Нет, они склад не развалили, они исчезли, — мрачно стал рассказывать Гоша. — Задумал я ночью сходить и посмотреть на своих свинок, ну, не совсем на своих, но посмотреть родненьких захотелось. Не слушать же твои хрюканья по ночам. Надо тебе на нос прищепку ночью прицепить. Так вот... Ночь, темно, а в некоторых местах на хуторе суетливая движуха. Машины какие-то рычат. Прокрался к складу. Думал увидеть там своих монстриков — посмотреть, как их кормят злые люди, не отощали ненароком животинки.
— Увидел? — подал с койки голос Юрик.
— Увидел, да не то, — продолжил зловещим шёпотом Гоша. — Прикинь Юрик чучу к носу. Сижу в засаде, наблюдаю. Тут к складу подъезжает целая колонна автомобилей и автобусов: штук пятнадцать-двадцать, а то и больше. Афонька Топалов открывает ворота, и колонна заезжает на склад, причём быстро.
— Гоша, ты накурился, признайся, — Юрик сделал круглые глаза, уставясь на Кашанкина. — Где дурь нашёл? В Афонькин склад еле три машины поместится, а у тебя выходит, что туда заехала большая колонна.
— Вот о чём я тебе и говорю, горе-физик, — серьёзно поведал Гоша. — Объясни мне биологу такое физическое явление. Я, когда такое увидел, то лёгкой походкой пошёл обратно в больничку к тебе: лучше твоё хрюканье слушать по ночам, чем наблюдать жуткие вещи. После этой ночи я другой стал.
Странно, но премудрый Юрик не стал, как всегда, вышучивать Гошу, он прислушался к собственным чувствам — увы, но подсознание промолчало, двухголосая шиза тоже молчала. Надо обращаться к классикам. Как там говорил товарищ Ленин, когда сталкивался с непонятной ситуацией? Он прямо говорил: "Товарищи, ваша задача как раз и заключается, чтобы превращать всякие непонятные ситуации в понятные и разъяснять пролетариату обстановку! Значит, примем текущие условия за данность, и будем действовать по обстановке".
Юрик задумался, наморщив мозг: у него имелись кое-какие предположения на счёт событий, изложенных глупым Кашанкиным, и эти предположения основывались на математических расчётах, а не на эмоциях, присущих глупым биологам. Кашанкин, когда замечал, что Юрик уходил в задумчивость, то не мешал ему. Пусть себе горе-физик немного повитает в своих заоблачных физико-математических далях. Когда в его голове что-то щёлкает, то даже сестра Виолетта унять Юрика не может. В такие минуты Будницкий преображается: от его глуповато-анабиозного вида не остаётся и следа. Лучше его не трогать, а то вон, как загораются его глаза лихорадочным блеском — ещё покусает.
Зато предположений и сомнений не было у Савелия Петровича. Он точно знал, что надо делать, и действовал строго по разработанному алгоритму, конечно, творчески этот алгоритм корректируя, исходя из обстановки. То есть умело плыл по течению. Изредка Савелий Петрович отвлекался от забот и на несколько минут задумывался о будущем. Если бы у находящихся рядом людей имелась возможность прочитать его мысли, то люди услышали бы некие интересные размышления. Но Сева своими размышлениями на философские темы особо ни с кем не делился, а то бы народ услышал некие откровения: "Только воспоминания останутся здесь, на этой земле, а я двинусь дальше, разве только немного сожалея об оставленном в прошлом. Как я и обещал, я заберу с собой всех своих людей и животных. Надеюсь, в новом мире им будет жить лучше. Конечно, им придётся из привычной обстановки окунуться в непривычную, но так у них появится хоть какая-то надежда. Поскучают немного, да и освоятся в новом мире. Человек, такая сволочь, ко всему привыкает. А особо скучать я народу не дам. Вот чем-чем, а работой я народ обеспечу по уши. Будет у них не жизнь, а нескончаемая трудовая поэма. Старый мир привычен и чем-то даже хорош, но в нём надежды оказались несбыточными, а вера — несостоятельной. На неспешный ход шестерёнок истории влияют некие глобальные силы, совершенно не зависящие от поведения разумных существ. Личность, как ей кажется, может повлиять на весы истории в определённые моменты якобы неустойчивого равновесия, когда вероятность нескольких вариантов развития событий равна. Вот и мы — думаем сейчас, что сами творим историю, но это иллюзия — это нашими руками и нашими ресурсами творят историю некие Высшие силы, у которых своеобразное чувство юмора, помноженное на справедливость в их понимании. Что ж — не будем их разочаровывать".
Сегодня шеф проводил совещание в ночное время, поэтому Доктору пришлось бодро плестись по темноте к Савелию Петровичу, несмотря на усталость от дневных забот. Сам Доктор гоняет людей, почём зря, а ему самому не даёт расслабиться шеф.
— Забота-забота, перейди на Федота, — приговаривал Доктор пока шёл на совещание. — С Федота на Якова, с Якова на всякого. Мне забот не надо, а с Федота на меня перейди зарплата. А на Андрея перейди диарея. А кто у нас Андрей? Энергетик Андрей Николаевич Жмак. Не, он дядька хороший — зачем ему диарея вместе с гонореей. Пусть лучше она придёт к химику Якову Давидовичу Морозу, а то Яшка замучил Доктора своими изобретениями. Изобретает сволочь и изобретает. Пусть лучше Яшка с толчка не сходит, чем что-то изобретает. Недавно его осенило — сочинил пропитку для брикетов из отходов древесины. Теперь его брикеты горят раз в сто дольше и дают тепла во много раз больше. Самое смешное, что этот горе-химик одним из компонентов своей пропитки использовал самогон, изготовленный шефом. Самогон имеет поэтическое название "Муравей, взбирающийся на дерево". Добыл сволочь Яшка где-то этот замечательный самогон. Наверное, у местных. Скооперировался этот Яшка со Жмаком и изготовили они паровой котёл, дающий горячую воду плюс эта их железная фигня имеет турбину и вырабатывает электроэнергию. Паровоз, короче, изобрели, заточенный под Яшкины брикеты. Но теперь на хуторе решилась проблема с горячей водой, да и с выработкой электричества почти нет проблем. Всё это они делали втихаря, в свободное от работы время. Да, недосмотрел Доктор. Едрёный гонобобель. Мало он гнобил работой этих учёных фруктов. Народ всегда должен быть в меру сыт и измотан работай. В пустой голове и наполовину полном желудке мысли дурные не заведутся. Эту древнюю как Египетские пирамиды аксиому Доктор пытался взять на вооружение, но народ всё равно умудрялся что-то изобретать. Надо обязательно ещё подкинуть им работёнки, чтобы труд на благо общества доконал этих тварей. Истина: недобитая тварь только сильнее становится, если дать ей передышку. Правильно тогда сказал шеф, когда узнал об очередных художествах лже-учёных: "Надо их поощрить, то есть наказывать сильно не будем". При этом шефа так скривило, что Доктор испугался за жизнь Яшки и Андрейки.
— Теперь придётся наладить дополнительный выпуск "Муравья, взбирающегося на дерево", вместо того, чтобы послать этих учёных к гидриду натрия с йодидом урана (NaH UI), — сквозь зубы бурчал недовольный шеф. — Придётся припахать Сашку Железняка, зря я его, что ли учил самогонку варить? Я сам уже давно не восьмирукий семихрен. Банально не успеваю.
Совещание сегодня должно проходить в открытой беседке на территории усадьбы Савелия Петровича. Это правильно: в доме душновато, а на свежем воздухе ночью прохлада. Комары и мошки? Даже не смешно. Там, где находится колдун Савелий, никаких мошек нет и в помине. От Севы все мошки и комары удирают, как ошпаренные, и не приближаются к нему метров на пятьдесят. Надо не забыть и выпросить у нашего колдунишки его фирменный репеллент от комаров.
Доктор чертыхнулся, когда возле беседки чуть не спотыкнулся о мягкий холмик. Это возле входа в беседку возлежала волчица Острозубка. Нашла место чертовка, где развалиться.
— Черти полосатые тебя принесли, — буркнул Доктор. — Коварная ты мерзавка с лохматой мордой.
Пришлось переступать через бестолковое животное, которое обиженно завозилось, когда нога доктора зацепила её спину. А не будешь валяться, где попало!
— Чё сюда притащилась страхолюдина? Небось думаешь, что пожрать обломится?
Доктор с великим сожалением достал из кармана бутерброд с колбасой и половину бутера сунул под нос волчицы.
— Что, блохастая, набегалась за день, как зебра полосатая, теперь валяешься? До чего я добренький сегодня, просто невероятно. А где твои лохматые друзья? Небось, корову в овраге доедают?
Острозубка не ответила касательно своей стаи, а благосклонно приняла из рук Доктора кусок бутерброда. Демоны знают, где бегают волки, объединившись с леггорнами: наверное, ищут приключения себе на лохматые и пернатые задницы. Острозубка умная: зачем бегать, если ей и на хуторе хорошо. Здесь обитает мудрый кот Анчар, павлин ещё есть замечательный. Вот только Огромного Белого Зверя Острозубка побаивалась. Но Терминатор и сам её игнорировал.
Покормив волчицу, доктор Оболонов вошёл в беседку и поздоровался с присутствующими. Пока на деревянных стульях рядом сидели только старинные друзья шефа — Максим и Светлана. Они о чём-то переговаривались друг с другом, пока не появился Максим Борисович. Парочка вежливо поздоровалась с Доктором и с любопытством на него уставилась. Под их взглядами Доктор огляделся, соображая, куда приземлиться. И куда же? На самом мягком кресле возлежал Анчар, но спихнуть кота с его места, это испортить себе карму: так ещё древние египтяне говорили. Пришлось Доктору устроить свою задницу на обычном стуле.
