Главное, как показалось выборным, было сказано. Но царь, сделав продолжительную паузу, продолжил:
-Почему я говорю, что надеюсь на вас и на принимаемые вами согласованные взвешенные решения? 'Я знаю силу слов', — так, кажется, сказал известный отечественный поэт — радикалист Маяковский. И мировая история дает многочисленные примеры, которые подтверждают признание слов поэта. Я также исхожу из глубокой убежденности в исторической оправданности курса на национальное единство, на национальное примирение, на искоренение различных крайностей и 'шатости', разъединяющих русское общество. Все, что позволяет 'сравнять', 'примирить' социальные, сословные и политические противоречия, все, что могло бы объединить вокруг общих национальных символов всех честных и добрых русских, все, что создавало бы 'гармонию' русского общества, должно быть решительно поддержано, должно укрепляться и пестоваться словом и делом Земского Собора! Вы — 'совет всея земли', и вам решать судьбу державную. Надеюсь, что вы не потеряли веру в Россию, и в то, что единство может нас привести к победе. Народы России призвали в ряды власти вас, самых лучших людей из всех партий. Вы собрали всё то доверие, все элементы народной организации и я надеюсь, что вы, господа выборные, будет достойны народного доверия. Это наилучшим образом служит России!
...Вновь грянули аплодисменты, но государь, не дожидаясь их окончания, милостиво кивнул народным депутатам и быстро покинул 'секретное место'.
Вослед за государем разъехались по посольствам и миссиям иностранные дипломаты и представители прессы. Разъехались, чтобы шутить, рассказывать анекдоты и обсуждать русских генералов, способных выпить бутылку водки, не отнимая ото рта, как если бы также обсуждали повадки и ужимки популярного орангутанга в зоологическом саду.
13 сентября 1932 года. Понедельник.
Москва. Патриаршая слобода. Трехпрудный переулок.
Нильссон едва дождалась разъезда дипломатического корпуса от стен Голицынского дворца — по просьбе первого секретаря посольства Гудрун находилась при после, в качестве переводчицы. Она желала только одного — как можно скорее увидеть Чечеля. Однако Гудрун сумела взять себя в руки и сначала поехала посольство — ее служебная квартирка размещалась на первом этаже здания дипломатической миссии. Понедельник изрядно утомил Гудрун. Запарковавшись во дворе посольства, она почувствовала себя разбитой, опустошенной. В мыслях своих Гудрун упорно обходила действительную причину своего скверного настроения.
'Что это со мной?' — думала она, проходя посольским коридором в свою комнату. — Неужели этот русский со странной фамилией действительно задел ее душу? Нет, нет и еще раз нет. 'Собственно, почему нет? Он умен. Видимо, добр. Не слишком мужественен. Но великодушен. Впрочем, застенчив и несколько стеснителен. Боже, русский, стеснительный русский...А все — таки, когда я его встречу, когда я увижу его...' — она явственно представила растерянное лицо Чечеля.
Гудрун долго сидела на диванчике, подобрав под себя ноги, рассеянно смотрела в окно, потом решилась — она приняла душистую ванну, оделась, наскоро опрокинула в себя бокал вина, дрянного мозельского, села в свой автомобиль и поехала на Патриаршие пруды...
...Когда Чечель открыл дверь, стоявшая на пороге квартиры Гудрун Нильссон одарила его наиболее соблазнительной из своих улыбок.
-Вы? — удивился он, пропуская шведку в прихожую.
-Я.
-Удивительно, вы барабанили в дверь словно токмак — баба. Однако вы совершенно на нее не похожи...
-Токмак — баба? — удивилась Гудрун и наигранно — обиженным тоном попробовала уточнить услышанное. — Кто это? Русское ругательство, означающее незваного гостя?
-На Балканах, в Герцеговине упоминаются токмак — бабы, могучие женщины с большими деревянными молотами, которые еще называются долбнями. Молоты, кроме них, никто кроме них не может поднять. — пояснил Чечель. — Они только и делают, что, собравшись вместе в середине мира, ударяют молотами.
-Я ничего не поняла и я могу обидеться. Но я сделаю вид, что все поняла и не стану на вас обижаться, Серж. — быстро ответила Гудрун. — Просто потому, что я очень хотела увидеть вас.
Чечель слегка вздохнул.
-Я очень рад, что гнев оставил вас. — сказал он.
-Невозможно оставаться сердитым подле вас, Серж...Можно войти?
Гудрун улыбнулась, слегка подалась вперед, и платье соскользнуло с ее плеч к ногам. Под ним ничего не было. Кроме ажурных французских чулок, тонких, прозрачных. Несколько мгновений она стояла, совершенно обнаженная, освещенная светом из прихожей.
-Хочу, чтобы вы оценили...
-Я оценил. Честно...
-У каждого мужчины должно остаться воспоминание о мисс Говорт — сказала Гудрун.
-'Вам небом для меня в улыбке Мэри милой уже не заблистать' — процитировал Чечель негромко, но выразительно — волнующе.
Он завороженно смотрел на Гудрун Нильссон — бледная кожа, кое — где родинки и веснушки, аккуратная, размером с персик грудь с маленькими, почти незаметными, нежно — розовыми набухшими сосками, плоский живот, талия...Она стояла, прикрыв низ живота одной рукой. А он, не скрываясь, любовался округлыми очертаниями ее грудей.
-Я действительно свожу вас с ума, да? Или вы намеренно делаете столь восхищенный вид? — спросила Гудрун.
Он медленно покачал головой.
-Я сожалею. — сказал Чечель.
-О чем? — шведка заволновалась.
-Что не встретил вас гораздо раньше.
-Правда? — голос ее вздрогнул.
-Истинная...— он кивнул и добавил поспешно, — я чувствую, знаете, интуитивно чувствую. Что — то совпало в наших дорогах...
...Лицо Чечеля ушло вбок, и через мгновение Гудрун ощутила, как по ее шее снизу вверх, оставляя за собой чуть влажную полосу, медленно проскользнул язык. Затем она почувствовала, как сопровождаемый жарким дыханием язык переместился на ушко. По ее телу пробежала легкая дрожь.
Вслед за ушком язык его переместился к щеке, затем губы стали осыпать лицо Гудрун легкими, чуть суховатыми поцелуями. Гудрун ответила на это едва уловимой улыбкой. Губы Чечеля не прекращали своих трепетных прикосновений. Руки его потихоньку, осторожно, ощупывали грудь, скользили вниз по шелковистой коже. Ответом стал томный, еле слышный стон — вздох...
...Раскрасневшаяся, с перепутанными волосами, Гудрун быстро уснула, но Чечель лежал на спине, положив руки под голову, и смутные, неясные, тревожные мысли роились в голове: предчувствие какой — то подкрадывающейся беды постепенно овладевало им. Чечель ощущал страх, что он что — то недодумал, где-то допустил какой — то просчет, что он ошибся — жил в уме, то усиливаясь, то замирая...Ровное дыхание женщины в постели рядом с ним, успокаивало Чечеля, тревожные мысли постепенно таяли, будущее предвещало волнующий поворот в событиях и в жизни...И ему совсем непонятно было, контролирует ли он будущие встречи и действия, управляет ли он своей жизнью по — прежнему...
13 сентября 1932 года. Понедельник.
Москва. Британское посольство.
-Вы все же предпочитаете остановиться не в посольстве, а частным образом? — спросил британский посол сэр Лорейн, наливая в высокий бокал немного бренди.
-Так будет удобнее. Я не стесню вас, вы не станете связывать мне руки. — улыбнулся лорд Милн.
Посол и лорд Милн беседовали в кабинете сэра Лорейна.
-Вы меня нисколько не стесните. Что касается связывания рук...Многие пытаются внушить мне мысль, что я должен исходить из интересов Британской империи...— сказал посол.
-А разве это не так? — с улыбкой возразил лорд Милн. — О русских пусть болит голова у них самих.
-Но пора бы уже понять — в современном мире интересы переплетены настолько тесно, что национальный эгоизм, совсем недавно считавшийся доблестью, сегодня не по карману и обходится весьма дорого. Так дорого, что теряет всякий смысл. В этом Англия могла убедиться во время 'битвы за Ла — Манш'.
-В июне месяце вы, господин посол, по поручению лорда Горринга, главного дипломатического советника британского правительства, подготовили записку, в которой был сделан анализ с целью ответить на вопрос: что может представить большую угрозу для старой доброй Англии — Германия или Россия. По безоговорочному мнению дипломатов в долговременной перспективе Россия может быть для Англии гораздо страшнее, и будет представлять серьезную опасность, нежели Германия с идеями о реванше. Ваш обзор изучен в Лондоне. Да, я помню ваш доклад. Писали вы обтекаемо, дипломатическим слогом, с вежливыми оговорками.
Сэр Лорейн улыбнулся.
-Но давайте все же взглянем на вещи трезво. Мы оказались низведены до положения второсортной державы! — лорд Милн проговорил это зло и громко. — Еще каких — то двадцать лет назад перед нами с почтением снимали шляпу в большинстве стран мира. Ныне слово 'англичанин' произносят словно какое — то ругательство. Черт знает что! Все нам ставят условия: голодранцы из карпатской глуши, японские макаки, вонючие персы! Все требуют прописать тысячи пунктов, одно немыслимее другого — при обсуждении с ними же двусторонних договоров о нашей помощи в их же экономическом развитии! Подумать только — о помощи им, в развитии их экономики! И кто виноват во всем этом?
-Откуда мне знать? — сэр Перси Лорейн пожал плечами, вскинул брови, взгляд его был недоуменно — беспомощным, хотя в уголках губ пряталась лукавая улыбка.
-Русские. — сказал лорд Милн. — Да, русские. Всюду они лезут, всюду они суют свой нос, везде у них дела — и в Азии, и в Европе, и в Африке, под самым нашим носом!
-Во имя всего святого, в Сити всерьез решили поссориться с русскими? — спросил посол.
-С чего вы взяли?
-Последние шаги Сити едва ли оставляют сомнения на этот счет.
-В Сити ориентируются на информации, что поставляет ваша дипломатическая служба, дорогой Перси. И по данным вашей службы, и по данным других служб Его Величества, потенциал русских довольно заметно превосходит наш.
-Так стоит ли ссориться?
-Разумеется, никто не хочет ссориться с русским медведем. Но Москве надо дать понять, что Англия не потерпит нарушения политического равновесия. Последние шаги Кремля в Персии заставляют усомниться в желании русских придерживаться паритета.
-От этого в газетах царит такая истерика?
-Англия свободная страна и никто не вправе запретить прессе высказывать свои опасения. И потом, биржа...
-Ах, вот в чем причина? Биржу лихорадит?
-Не просто лихорадит. Я чувствую, что вот — вот начнется столпотворение. Курсы акций Армстронга и Детердинга падают. Это не столь большая проблема, но всерьез теряет средний владелец акций. А его поддержка и его мнение в Сити не безразличны.
-Чтобы обуздать русских придется идти на жертвы. Англия готова? Вернее так: правительство готово?
-На этот счет есть разные точки зрения. — сказал лорд Милн, отпив бренди.
-Где? — спросил посол.
-В правительстве. Во дворце. В Сити.
-Россия...Вечная тема. Давайте — ка лучше поговорим о другом.
-Поговорим о нефти.
-Нефть? Извольте.
-Длительную экономическую и, следовательно, политическую стабильность нам может обеспечить лишь надежный контроль над месторождениями в районе Персидского залива и всего Ближнего Востока. — проговорил лорд Милн. — А там как раз активно хозяйничают русские, сэр Лорейн...
-Да, русские активны. Но не оттого ли, что мы вовремя не сумели с ними договориться?
-По поводу нефти? Зачем нам было нужно договариваться с русскими? После подписания англо — персидского союзного договора в 1926 году мы прочно гарантировали британские военно — стратегические и экономические позиции в Персидском заливе и в Месопотамии.
-Так нам тогда казалось. — заметил посол. — Мы полагали, ошибочно полагали, что все затеяно русскими, чтобы добиться от Англии уступок в европейских делах. А русские предлагали иное: сдержать рост национально — освободительных движений, устранить все сомнения в целесообразности крупных инвестиций в нефтяную отрасль Месопотамии и Персии и форсировать процесс выработки условий сотрудничества и соперничества между капиталами на Ближнем Востоке. Я напомню, что в 1928 году Москва предлагала начать переговоры с нами об освоении ресурсов Ближнего Востока.
-И это вызвало наше беспокойство. К тому же интересы Лондонского Сити были проигнорированы русской стороной.
-Русские предлагали персидскую нефть оставить персам, нефть Мосула и Кувейта — нам, нефть Бахрейна и Договорного Омана поделить между сторонами, вошедшими бы в международный консорциум, взамен соперничества иностранных нефтяных компаний.
-Да, я помню. — лорд Милн кивнул головой, соглашаясь с послом. — В эту многонациональную корпорацию должны были войти наша полуправительственная 'Англо — Персидская нефтяная компания', англо — голландский трест 'Ройял Датч Шелл' Детердинга, французская полуправительственная 'Франсез де Петроль', американская нефтяная компания 'Стандард Ойл оф Нью — Джерси'.
-По сути Москва предложила заложить фундамент системы контроля на мировом нефтяном рынке. Речь шла об основах политического и экономического альянса.
-Слова, слова...
-Москве нечего делать в Персии. У нее есть Баку, Грозный, Майкоп...
-И русские настойчиво протаскивали свою нефтяную корпорацию. — усмешливо ответил лорд Милн. — Эту свою РГНК*...
-Москва предлагала сохранить баланс интересов...
-Баланс интересов? Подмяв четверть мирового рынка нефти?
-Но другие — то три четверти рынка контролирует не Москва.
-Ну и что?
-Позвольте мне, дипломату карьерному, дать вам совет, лорд Милн. — сказал сэр Лорейн. — Вы собираетесь вести с русскими переговоры. Помимо вопросов экономических, вы намерены обсуждать также и политические.
-Да.
-Поиск баланса интересов предполагает возрождение дипломатии как искусства переговоров, как инструмента достижения согласия. А это связано с преодолением целого ряда стереотипов. Часто можно слышать: что ни шаг навстречу партнеру — то уступка. Надо сказать, что обращенные к политикам слова об уступках нередко звучат обвинительно. Но уступки бывают разные, да и потом как же без них? Без них компромисса и баланса не достичь. И еще раз: уступки уступкам рознь. Допустим, в начале переговоров одна сторона выдвинула десять требований, заведомо неприемлемых для другой, совершенно излишних с точки зрения собственных интересов. Но ведь в ходе переговоров три, пять или все десять таких 'балластных' требований могут быть сняты. Это уступка действительная или мнимая? Конечно, мнимая. Однако существуют и неизбежно должны быть уступки реальные. Но это уже — уступки разума, здравого смысла, они — то и делают возможным достижение баланса интересов всех сторон.
-Мы не сумели договориться отчасти из — за того, что у нас не было стратегии. Теперь настало время для детальной, серьезной, глубокой разработки 'нефтяной стратегии' в складывающихся новых условиях. Нам надо сделать ставку на Хиджаз, на саудитов и шейхов Договорного Омана. Нам надо сделать ставку на противоречиях в арабском мире.
-Да, Персия подложила нам крупную свинью. — согласился посол.
